|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Любовь вопреки Олег Калиниченко © 2011 Дурень
Может, где-то там и осень. Но только не здесь. Здесь под лапами — невесть какой толщины наст из колючих иголок. И еще холодрыга собачья! И огромные темно-зеленые ели ощетинились. Этим все нипочем! Сердитые. Попробуй-ка, влезь на такую!
Красно-желтый подлесок тоже навис высоко над головой, не влезешь, не спрячешься. Как будто его и нет. Бесполезняк какой-то!
Погода выдалась премерзкая. Едва за полдень, а настоящие сумерки. Того и гляди, дождина зарядит! Где тогда спрячешься?
Наст мягкий, как одеяло на тахте хозяев, но всю малину портят шишки, кое-где разгрызенные, не иначе, белкой.
И леший с ними. Пусть подавятся! Сколько дней без утренней кормежки! Жмоты несчастные. Мыши у них, видите ли, в огороде завелись. Давай, дескать, красавица, поработай по прямому назначению!
Трудно сказать, правы хозяева или виноваты. Доверие потеряно давно и прочно. Настроение ни к черту. И призывно урчащий живот лишь усугубляет дело.
Мурка резко замерла. Настроение устремилось к небесам, но она сердито запихала его куда подальше. Не до грибов!
Тихий шорох в невысоком густом кустарнике на самом краю поляны, куда завели ее бедовые лапы, звучал райской музыкой.
Сейчас главное не упустить!
Куда же это он? Как же так! А ну как медведь озорует?
Взъерошенные мысли неторопливо бежали своей чередой. Острое обоняние, слегка обалдевшее от обилия запахов и близко не встречавшегося ни в избе, ни в огороде, где пришлось провести, почитай, всю жизнь, пока было плохим советчиком. Но здравый смысл взял верх, никакой там не медведь! Больно велик Топтыгин для этих кустов. Да и вообще... запах не тот. Как ни крути!
А ну как волки!
Но псиной несет за версту. Успела нанюхаться, Слава Лесному Духу! Не было ничего такого и в помине.
Несет-то от поселковых, дурья твоя башка! — сердито оборвала она себя, — А эти сами охотятся. Неужто не вылизываются? Первый раз в лесу, и не над таким сломаешь бедную голову!
Из-за тяжелых туч выглянуло солнце — дождик так и не зарядил, и мордочка сама собой расплылась в улыбке.
Косой все-таки выскочил на поляну. И замер на задних лапках, с любопытством разглядывая нежданную гостью.
— Здравствуй, зубастая! — приветливо пискнул он, наконец, даже и не пробуя задать стрекача.
— Ох, и люблю же я вас, зайцев! — мурлыкнула она в ответ и облизнулась.
И отбросила глупости, готовая атаковать.
— Лесной Дух в помощь, подруга! — тявкнули сзади знакомым голосом, и Мурка сердито обернулась.
На миг, конечно, чтобы не упустить желанную добычу. Что характерно: и никакого запаха!
— Сама ты заяц! — проворчал длинноухий, — Шерстку вон какую отрастила. Рыжая, шелковистая. Прямо по сезону. Залюбуешься! А зайца от кролика не отличаешь. Нет, всегда говорил — не место нашему брату в этих охотничьих домиках. Совсем одичала!
— Не слушай ты его, Мурка! — тявкнул Барбос, подбегая, — Этот что угодно сейчас наплетет, лишь бы лапки унести подобру-поздорову. Давай лучше съедим его и пошли домой. Хозяева беспокоятся! Куда, говорят, кошка запропастилась? Сбегай-ка, Барбос, поищи!
— А ты и рад служить! — огрызнулась Мурка, — Тебе-то что! Кость с утра бросили, и доволен! А я который день голодная бегаю!
— Так, это, оно как же! — опешил пес, — А мыши на что? Ловила бы, да жрала! И горя бы не знала!
— Попробуй-ка поймай их, злодеек! Их выводок, если хочешь знать, на соседский участок убежал. А там Василий!
— Василий только и знает, что дрыхнуть на крылечке! Не помеха он тебе. И хозяевам разора меньше!
— А его-то хозяева такие дураки, выходит? Каждый день блюдечко с молоком ставят! Тебе брехать хорошо. Лапой-то я схлопочу, а не ты!
— Пусть только попробует меня лапой! Уж, я ему задам!
— Вот ступай и задай, если такой смелый! А я назад — ни-ни. Я решила убежать. И от своего решения не отступлюсь!
— Ах ты... злодейка! — пес сердито припал к земле и без предупреждения бросился в атаку.
В холке Барбос раза в два повыше Мурки. Если не во все три. И точно бы ей несдобровать, пробирайся зубастая пасть к животу, а не к шкирке. Но и тут дело бы совсем швах, не приди неожиданно на помощь заяц. Или кролик, как он там пищит.
Косой подскочил с другой стороны и принялся часто молотить его лапками. С острейшими коготками. Шерсть полетела клочьями, и противник бесславно ретировался.
— Приползешь еще, дуреха! Подумай своей башкой. Зима на носу! А ну, как хозяева другую кошку заведут? Замерзнешь с непривычки! Кому как не мне знать. Я-то во дворе живу, а не в избе, как некоторые!
И был таков.
— Ну, и что скажешь, дурень? — не скрывая удивления, спросила Мурка, с трудом справляясь с дыханием.
Как ни скоротечна получилась схватка, а все же досталось изрядно.
— Так, тебе зимой деваться некуда? — спросил кролик, вроде бы и не уловив прозрачного намека, — айда в мою норку, если хочешь. Живу я сейчас один, ты никого и не напугаешь. Почему от хозяев-то сбежала?
— Да, ты понимаешь? Я случайно подслушала. Стерилизовать они меня собрались. Ну их! Боюсь я!
— Далеко до норки-то? — неожиданно для самой себя приветливо спросила Мурка и остановилась как вкопанная.
Потому что ее спутник тоже внезапно остановился. И опрометью бросился в кусты. Через миг она притаилась рядом.
Сначала ничего не происходило. Сама, если что и чувствовала, то не более чем смутно. Катастрофически не хватало опыта лесной жизни. Но на известную дразнилку: «трусишка зайка серенький...» пенять явно не приходилось. Пичуги и те попрятались. Лес, только что чирикавший, рычавший, шуршавший, как будто вымер.
Совсем рядом неторопливо пробежали лапы Барбоса. Морда уныло опущена. Хвост виновато поджат.
Никак, хозяева наказали — убежал, дескать, подрался, беглянку не привел... охотничьи псы так себя не ведут!
Вдали, тяжело бухая, прошагали сапоги хозяина.
Обиделся пес, вот и не выдал в отместку, — тоскливо подумала Мурка, — не мог он нас не учуять!
Хозяин, будь он неладен, явно явился по чью-то из них двоих душу. Поневоле отложишь разборки до лучших времен! Подождали на всякий случай еще минуту другую и выбрались. Путь можно было продолжать.
Полянка попалась миниатюрная даже по ее кошачьим меркам. Не говоря уже о более привычных хозяйских.
Лучше, пожалуй, теперь называть их охотничьими.
Дорога тянулась так долго, что невольно пришла мысль: «А ведь теперь, когда из хозяйского дома убежала, вся жизнь и есть эта самая дорога!»
Ушастый простодыра, которому предстояло достаться ей на обед, а, пожалуй, еще и на ужин, так и бежал рядом. И это не могло не греть душу.
Да еще и вел к теплой норке, в которой неплохо бы скоротать зиму.
Высоко среди крон мелькнул ястреб-тетеревятник, но связываться не захотел.
Они бежали в высокой траве.
Бежалось теперь удивительно легко. Даже дурацкие сухие сосновые шишки куда-то делись. Кролик оказался, пожалуй, покрупнее ее. Хотя, и не удивительно. По меркам своих сородичей она и сама была не крупная, хотя и не мелкая. Так, средняя. Его розовая шерстка была — чистый пух. Бежал он по прямой, как и она. Извелся, поди, с непривычки. Где это видано, чтобы их порода так бегала!
Увлекаешься, подруга! — сердито оборвала она себя, — Тебе до этого вообще не должно быть дела!
Между сизых туч начало потихоньку припекать солнышко. Повеяло легким прохладным ветерком, и вся ее сердитость мало-помалу истаяла как весенний снег.
Наконец, нырнули в норку.
Там оказалось на удивление просторно.
— Ну, вот, располагайся! Ты к холодам непривычная. Но ничего, выдюжишь! — храбро сказал кролик и опять уставился на нее с любопытством.
Да, любила она крольчатину. Что ни говори. И перепадало порой с хозяйского стола. И голод не тетка. И все бы хорошо. Если бы не одно дурацкое препятствие.
— Послушай, а давай жить вместе! — мяукнула она, сворачиваясь клубком...
Олег Калиниченко © 2011
Обсудить на форуме |
|
