|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Апокалипсис был вчера Дмитрий Гуркалов © 2005 Иллюзия Яркое, пламенное солнце жжет спину и шею. Вспотевшая кожа ужасно щиплет и чешется. Знаю, будет только хуже, но все равно чешу. Ужасно хочется пить, нечего. Разве что выжать полотенец, намотанный на голову, или грязную рубаху с тела. Ветра нет. Небо чисто. Воздух раскален так, что им очень трудно дышать. Будто организм специально не хочет его пускать, чтобы не высушивал изнутри.
В руках мотыга. Вокруг пустошь. Гектары земли мало похожей на чернозем, но на них что-то растет. Это что-то может продлить мою никчемную жизнь на год. Если бы не жена и дочь давно бы умер. Не знаю, хотят ли они жить.
Когда вижу Надежду и Маринку, мысли о смерти куда-то улетают. На смену им приходят густые леса и холодный дождик, бьющий по лицу, или влажный морской воздух с зелеными волнами, лижущими пятки.
Сейчас их нет. Перед глазами камень, и жалкие зеленые росточки. Стальная пластина мотыги врезается в твердь, неохотно берет ее. Несколько ударов — сохраненная жизнь одного организма, пусть растительного, пусть и без души. Интересно, а хотят ли они жить? Те росточки? Которые я спас? Какая разница? Что есть того не миновать, я захотел, чтобы они жили, значит будут жить.
Уже которую неделю под конец дня начинаю чувствовать себя богом. Возможно схожу с ума, может и нет... Не исключено что я, Надя и Маринка, последние люди оставшиеся в живых. Значит я — Бог, от меня зависит жизнь всего человечества. Умру я, погибнут и они. Не сразу, но погибнут, наверняка.
Ничего не болит, не чешется, не ноет. Возможно мой разум отошел от тела. Руки по привычке работают мотыгой, душа летает где-то там... Бредовые мысли помогают забыть про все: про боль и про то, что надо уже идти спать. Иначе не проснусь завтра утром. Человечество погибнет.
Слышу звонкий и приятный голосок Маринки, тянущий душу обратно в тело. Дергаюсь от внезапно нахлынувшей боли, мотыга падает из рук. Оставляю ее на земле, беру за маленькую ручонку дочку. Медленно волочу свое бренное тело. Маринка что-то мне рассказывает, я хорошо слышу ее слова, но ничего не могу запомнить. Во рту все пересохло, нет мочи что-то ответить. Спросить как дела у Надежды.
Надежда, какое прекрасное имя. Сразу появляется желание жить. Горящие глаза Маринки, зеленые и бездонные как море. По ним видно, они хотят жить. И я тоже...
Мой дом. Меня встречает жена. Ее объятия причиняют мне боль, но я терплю, не показываю и вида. Она откидывает мою голову назад, я открываю рот, в горло льется живительная влага. Пол стакана. После ее горячий поцелуй, страстный, пламенный, но мне сейчас все равно. Милая отпускает меня и сажает за стол. Ем какую-то странную пасту. Увлажненный рот и язык чувствуют вкус. Но не могут вспомнить, на что он похож.
К счастью у нас еще много этой еды. Хватит на полгода. Если все сохранится то на год. До этого еще дважды успеют вырасти мои росточки. С этой мыслью закрываю глаза, лежа на жесткой койке. Последнее что я сегодня слышу, это какую-то сказку про баклажан c помидором. Ее придумала дочка...
Даже во сне продолжаю думать. Обо всем. О том кто мог выжить. Ведь не только мы во время этого находились в космосе. Должно было быть много кораблей. С людьми на борту. Они наверняка благополучно приземлись. Не знаю, живы ли они сейчас.
Неужели только мы летели на Марс, и у нас большие запасы еды. Другие, наверное, умерли с голода, может и нет. Все же кто-то должен был лететь на Марс, кроме нас, и у них тоже много пищи. Но нет семян. Это только мне могло придти в голову отправиться на красную планету, чтобы высадить там свои растения.
Все могло быть иначе. В очередной раз отложил бы свой полет. И просто умер. Даже не заметил. Ведь я бы в это время спал. Умер во сне. Как всегда мечтал. Без боли, без мук. Умер вместе с миллиардами других людей. И все было бы хорошо.
Интересно, почему Надя с Маринкой так хотят жить? Может они больны? Нет... Болен я... И все же хорошо чувствовать себя Богом. Наверное, только из-за этого я и живу. Живу, чтобы быть Богом. Не из-за Надежды с Маринкой, которые вовсе мне и не жена с дочкой. Так, просто летели вместе со мной. С института какого-то. Одинокая мать с дочерью. В свои двадцать пять уже кандидат в доктора наук. Но сейчас они мои жена и дочь. Я их люблю. Может и нет...
Все... начал думать о любви. Значит, скоро утро, пора вставать. Надо же, разговариваю сам с собой во сне. Это ненормально. Хотя... по сути я Бог. Значит так у всех и должно быть. Новая идея для размышлений, а сейчас...
Боль! Медленно открываю глаза. Передо мной Надежда, с наполовину полным стаканом в руке. С трудом поднимаюсь и сажусь на койку. Все адски ломит. Стон захлебывается, где-то в груди не выходя наружу. Слышу: «С добрым утром дорогой».
Отвечаю тем же. Получается улыбнуться. Жадно глотаю воду, и снова поцелуй.
Встаю. За столом меня ждет завтрак. Коричневая паста. Утром легко узнается вкус курятины. Я бодр и свеж, хотя все болит. Говорю: «Спасибо». Касаюсь губами холодной щеки Надежды и нежного, гладкого лобика Маринки.
Нахожу в поле брошенную мотыгу. На синем небе все еще видна узкая гнутая полоска месяца. Скоро она станет толще и превратится в широкую дугу, тогда можно будет работать ночью, днем отдыхать. Дня через три.
Вдыхаю свежий, прохладный воздух в полную грудь. Больно, но приятно. Раньше, выходя из дома, всегда дышал этим воздухом. На окраине города он был свежим и чистым, таким как сейчас. Тогда это был всего лишь воздух. Сейчас что-то большее.
Мотыга рыхлила землю. Я смотрел на небо, любуясь последней звездой. Жизнь прекрасна. К боли я уже привык, а изматывающий труд... Привыкну и к нему. Человек ко всему привыкает.
Солнце чуть ли не в зените. Руки стерты в кровь. Надо будет найти или сшить перчатки, но это все потом. Сейчас главное о чем-нибудь задуматься, глубоко уйти в себя. До самого вечера.
Мысль о том, что я Бог не пускает мысли о смерти. Теперь даже в адский зной мне хочется жить. Изнурительное возделывание моих культур, всего лишь небольшая плата за то чтобы стать Богом. Обычно не задумываешься об этом, у тебя более приземленные мечты...
В детстве и юношестве мне никогда не хотелось кем-либо управлять. Хотел просто жить и быть собой. Но сейчас, сейчас, когда есть такой шанс. Его нельзя упустить. Все, теперь я Бог. Боги не умирают, и не хотят умирать.
Не знаю. Что на меня нашло, но утвердившаяся мысль о том, что я Бог, дала желание жить. Может это такая защитная реакция организма? Мне уже все равно. Мои глаза горят. Я не ухожу в себя, не летаю в облаках. Чувствую боль. Боль стала моей сущностью. Но она не что по сравнению с наслаждением, с чувством восторга, переполняющим меня.
Ориентир у меня есть. Христианский Господь. Жаль, так и не довелось прочитать Библию, было бы все гораздо проще. Придется самому придумывать мифы и легенды. Хотя примерно все знаю, осталось переделать и добавить кое-чего от себя.
Наступил вечер. Подул легкий ветерок, такой слабый, будто показалось. Я бросил тяпку, а не выронил из рук, как вчера.
Направился домой, медленно. По пути встретил Маринку, дал ей руку и даже улыбнулся. Потрескавшимися сухими губами сказал пару слов. Мы потихоньку пошли к Надежде.
Полстакана воды, страстный поцелуй, дольше обычного. Боль объятий напоминает о том, что я Бог. Жизнь прекрасна. За едой на удивление моей жены что-то начинаю говорить, делаю ей комплименты. Она смеется, так звонко словно Маринка. Дочка молчит, слушает нас внимательно.
Сам поднимаюсь со стула иду спать. Сказку Маринки дослушиваю до конца, после ее поцелуя в лоб засыпаю.
За час до рассвета открываю глаза. Тело ломит. Пустяки. Ночью ничего даже не снилось. Наконец-то нормально поспал. На лице моем улыбка. Разбудил жену с дочуркой. Вместе пошли завтракать. Захотелось пить. Поблагодарил себя и дам за завтрак, выпил свои полстакана.
Жизнь прекрасна. Я Бог. Что может быть лучше? Мотыга охотно рыхлит землю, ладони чешутся. Лицо омывается соленым потом, с каким-то даже наслаждением слизываю его с губ.
Полдень. Устал, но руки все равно делают. Болят немного. Думаю скоро совсем привыкну. Уже придумал пару легенд. Заповеди решил оставить, такими, какими помнил. Особое внимание решил уделить тому, что женщина должна сидеть дома, быть хранительницей очага. Мужчина должен работать...
Мираж. Молоденькая девушка едет ко мне на Джипе. Прямо через мои расточки. Ловко выпрыгивает из него. К топику, скрывающему большие груди, приколот маленький микрофон.
— Здравствуйте! Это реальное шоу «Апокалипсис был вчера». Мы делаем так, чтобы герои думали, будто произошел конец света, и они чудом спаслись.
Молчу, в растерянности. Понимаю что это не мираж.
— Вот, вот этот человек, который упорно трудился на благо всего человечества! Изинов Дмитрий! Вы получаете приз в размере ста тысяч долларов! Что вы хотите сказать?
— Ничего...
Не стоит говорить, обо что я сломал свою дорогую мотыгу. У меня на счету лежит сто тысяч долларов, но воспользоваться ими я смогу только через пять лет. Меня признали психически больным, и отправили не в тюрьму, а сюда, в палату с мягкими белыми стенами.
Тут много интересных людей. Просто не всем дано их понять. Некоторые считают себя великими личностями. Я же... Был Богом... Просто Богом...
Дмитрий Гуркалов © 2005
Комментарии жюри Специальные премия от газеты «Шанhi» и третья премия «Рассказ-малютка» от редакции газеты «Просто фантастика»
Обсудить на форуме |
|
