|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Апокалипсис был вчера Дмитрий Жаворонкин © 2005 Никто не застрахован Костер потихоньку догорал. Олег подбросил последние дрова, добытые путем разламывания добротного стула. Звезды постепенно тускнели. Скоро рассвет. Воздух непривычно прозрачен и свеж.
— Бр-р-р, холодно, — поежилась Люда, не смотря на накинутый на плечи пиджак. — Лучше бы в квартире какой-нибудь переночевали.
— Нельзя, сама знаешь, — Олег встал. — Исчезнем вместе с домом и всё тут.
— Можно подумать здесь безопасней, — не успокаивалась Люда. — Сидишь и ждешь, когда из темноты на тебя кто-нибудь кинется.
— Пока никто не кинулся же? Да и некому. Живого существа неделю уж не видели. Ладно, пойду, поищу еще чего-нибудь на растопку, — Олег присел и снова встал, разминая затекшие ноги. — Жди меня.
— Куда я денусь, — буркнула Люда и легла поближе к костру. — Никуда я не денусь.
Олег пожал плечами. Ему было не легче, даже труднее. За неделю, прошедшую с их знакомства и совместного сосуществования он смирился, что Ольги, его жены, больше нет, но справиться с болью потери не мог. Люде проще. У нее никого не было. Даже родители и те умерли пяток лет назад. Многое можно узнать о жизни человека за короткий срок, но самого человека не понять и за целую жизнь.
— Куда это ты намылился? — Леонид появился неожиданно.
— Дрова кончились, — объяснил Олег.
— Говорил, что надо больше запасать, — проворчал Леонид, протягивая руки к огню. — Холодновато сегодня. А в городе, как всегда, тишь, что на кладбище. Вроде слышал мяуканье, но найти никого не смог. Прячутся твари. Боятся меня.
— Скорее боятся всего. Хотя, думаю, показалось тебе, — не согласился Олег. — Ладно, я пошел.
— Вали-вали, — буркнул Леонид.
— Возвращайся поскорее, — Люда закрыла глаза и пыталась уснуть.
Олег привык к вечному раздражению Лени и страху Люды. Человек вообще способен привыкнуть ко всему. То, что произошло со всем миром, до сих пор оставалось для них загадкой. Не работал ни один прибор или аппарат. Отсутствовали газ, свет и вода. Население города куда-то испарилось. За неделю, проведенную вместе, они не видели ни единой живой души. Даже домашние животные куда-то запропастились. Оставались лишь воробьи, вороны да прочие пернатые твари.
В темноте было трудно ориентироваться, но улица, выбранная Олегом, вела только вперед. Так что опасаться было нечего. Тропа за три дня изучена, как свои пять пальцев. На следующем перекрестке повернуть направо. Первый подъезд, второй этаж. Две квартиры уже исследованы и выпотрошены. Остались еще две. Конечно, на топку вполне подошли бы и мусор с улицы, и хлам у подъездов, и много чего еще, но, уходя в подобные рейды, Олег мог остаться с собой наедине и чувствовал собственную «нужность».
Олег свернул за угол. Подъезда не было. Ничего не было. Дом исчез, как и десяток до него. Унылый пустырь с серым песком. Очередной удар по надежде на будущее. Олег пнул пустую пивную банку, подвернувшуюся под ногу. Скотство.
Придется или возвращаться ни с чем, или искать новое место. Ночью это было опасным занятием. Темноту рассеивали лишь звезды, свет которых еще десять дней назад Олег даже не замечал, прогуливаясь по многолюдной шумной улице с женой под локоть. Парень решил рискнуть. Чего ему, собственно говоря, терять? Жизнь? К чему она теперь, когда ничего не осталось от привычного мира? Ничего не осталось. Ничего... Если бы не два человеческих существа, Олег, скорее всего, наложил на себя руки. Удивительно, как быстро человек, потеряв всё, находит аргументы, за которые следует цепляться, чтобы выжить. Может, стоит... Нет. Глупая надежда еще жива.
Олег вернулся на перекресток и прошел немного вперед. Первый дом оказался оснащен домофонными замками, которые заклинило. Разбираться с ними было бесполезно без инструментов. Следующее здание на четверть уже растворилось в воздухе, верхних этажей не видно. Толи тоже не существовали, толи просто скрывались в покрывале ночи.
Олег толкнул дверь первого подъезда. Та скрипнула и послушно провернулась на петлях. На свободу вырвалась мерзкая вонь. Олег зажал нос и шагнул вперед. Поживиться удалось уже на первом этаже. Дверь справа была гостеприимно распахнута. Войдя, Олег в темноте нащупал низкорослый комод прямо в узком коридоре. Слишком тяжелый, чтобы тащить. Дальше по коридору. Так, что-то слева на стене. Похоже вешалка. Одежды полно. Наугад снял парочку толи пиджаков, толи курток, пригодиться для розжига.
— А твою мать, — выругался Олег, болезненно ударившись бедром обо что-то.
Протянул руку, ощупал. Ага, то, что надо. Стул. И, похоже, еще один рядом. Олег прихватил оба.
На улице тяжело завывал ветер. Бездомным бродягой он метался между домами, изредка врываясь внутрь пустых помещений. Олег взвалил на спину добычу. Надо торопиться. Его ждут.
... Леонид чихнул. Пламя огня дернулось и, недовольно ворча, вернулось к пожиранию добычи. Люда приподняла голову:
— Будьте здоровы. Олежек не вернулся?
— Спасибо. Нет еще, — буркнул Леонид, вытирая рукавом провинившийся нос.
— Может вам стоит сходить поискать его? Вдруг что-то случилось? — предложила Люда, хотя страх остаться одной, отговаривал это делать.
— Может, — как-то бездумно согласился Леонид, но остался сидеть на месте. — Но где шанс, что мы с ним не разминемся? И тогда я буду таскаться в ночи, ища ветра в поле. Никуда я не пойду. Скоро рассвет. Если и тогда не вернется, можно и прошвырнуться в окрестностях.
Люда нахмурилась, но ничего не сказала. Леонида она побаивалась. Его постоянные вспышки гнева и сварливость, говорили более чем красноречиво: держись от меня подальше. Закусив нижнюю губу, Люда опустила голову на импровизированную подушку и постаралась выгнать мысли о смерти прочь.
...Проклятый стул зацепил ножкой за какой-то крюк в стене. Олег сбросил остальную добычу на землю, подергал стул. Ничего. Крепко, зараза, держится. Восток небосклона поалел настолько, что тьма стала потихоньку отступать, отчего Олегу удалось рассмотреть, что стул удачно повис на низко склонившейся ветке тополя.
— Вы, дядя, вверх подтолкните, и все получится, — детский заплаканный голос был, словно гром посреди чистого неба.
Олег чуть не описался. Ветка жалобно хрустнула, и стул грохнулся на бровку тротуара. Олег обернулся. Напротив, через улицу, стояла девочка лет двенадцати. Волосы до плеч когда-то русые сейчас представляли собой комок грязи. Лицо перепачкано и заплакано, но серые глаза смотрят с надеждой. Платье, потерявшее цвет, и ботинки с низким каблуком. Девочка смотрела Олегу прямо в глаза, отчего у него всё внутри сжалось в тугой комок.
— Дядя, вы мне поможете? — спросила она. Голос, еще совсем детский, напугал десяток воробьев, примерявшихся к лавочке возле подъезда.
— Кто бы мне помог, — буркнул глухо Олег и уже погромче добавил: — Постараюсь. Ты откуда здесь взялась?
— Не знаю, — девочка подернула плечиками. — Я потерялась. И ничего не помню.
— Ладно, иди сюда, — Олег взвалил на спину стулья и тряпки. — Пойдем со мной.
... Солнце взошло окончательно. Его золотой диск напряженно повис над мертвым городом. Синь неба затуманивалась от толстых тел туч, караванами проплывающих на север. Что они там забыли, Леонид не знал. Ему было на это откровенно наплевать. Ему на все было наплевать с тех пор, как четыре месяца назад он выехал из дома на своем потрепанном зеленом «жигуленке». На заднем сидении спорили Сашка и Иринка, сын и дочь. На переднем пассажирском сидении рассматривала себя в маленькое зеркальце Валя, жена. Леонид помнил, как собирался сказать что-то, может жене, может одернуть разошедшихся детей, когда на перекрестке справа прямо на красный вырвался черный тонированный «БМВ». Страшный удар развернул «жигуленок». Завизжали покрышки, и заскрежетал рвущийся металл. Машина дернулась и опрокинулась на крышу.
Когда на место аварии прибыли спасатели и ДПС, дети и жена уже были мертвы. Леонида отвезли в больницу в критическом состоянии. Позже он проклял врачей, спасших ему жизнь, лучше уж было умереть там вместе с родными. Суд оправдал водителя «БМВ», отделавшегося переломом руки. Леонид попытался сам восстановить справедливость, но снова оказался в больнице.
Проклятое солнце, безучастное к бедам ходящим под ним людям, повисло над городом, напоминая, что пришел новый день.
— Он не вернулся? — проснулась дремавшая Люда.
— Нет, — Леонид отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся от воспоминаний слезы. — Сейчас пойду, поищу его.
... Маленький закуток, образованный тремя рядом стоящими домами, ничуть не изменился, пока Олег отсутствовал. Все также куча мусора наполняла дальний угол, а посередине дотлевал костер. Люда лежала на сложенных друг на друга двух матрасах около углей. Леонид видимо куда-то собрался, так как ковырялся в «своих походных» вещах.
— Что так долго? — спросил он, завидев Олега. — Уже искать тебя собирались.
— Пришлось побродить. Четвертый дом по Зеленой улице пропал, — ответил Олег.
— Еще один, — вздохнул Леонид и принялся запихивать вещи обратно в громоздкий чемодан, выполнявший роль переносного шкафа.
— Я тут встретил кое-кого, — Олег махнул рукой девочке, прятавшейся в подворотне за углом дома.
Люда напряглась, вспомнив встречу со страшным стариком-мутантом, пытавшимся убить ее неделю назад. Когда же вместо него появилась перемазанная в грязи девочка, Люда не удержалась и разрыдалась. Слишком много накопилось за последние дни.
— Кто это? — спросил Леонид, придирчиво разглядывая замарашку.
— А то сам не видишь? — огрызнулся Олег. Он устал, больше часа блуждая по ночному городу. — Говорит, что потерялась.
— Как и все мы, — буркнул Леонид и отвернулся.
— Не слушай его, девочка, — Люда совсем не выспалась и чувствовала себя совершенно разбитой, однако нашла силы подняться. — Иди сюда. Сейчас умоем тебя и поищем, что осталось поесть. Переодеться найдем позже.
Девочка посмотрела на Олега, ища совета, но он уже потерял всякий интерес к своей спутнице. Люда растянула губы, стараясь, чтобы улыбка не выглядела слишком уж вымученной. Что-то на лице девочки дрогнуло, и она кивнула женщине.
... Она всегда о такой мечтала. Конечно, ей хотелось слышать, как дочка только начинает издавать первые звуки, видеть, как встает первый раз на ножки, делает первые робкие шажки, произносит первое слово, играет с другими детьми в детском саду и во дворе, с восторженными глазами и белыми бантами на косичках идет в школу. Видит Бог, как она этого хотела. Но судьба была к ней жестока. Попытки забеременеть ни к чему не привели. Диагноз о бесплодии поставил крест на мечте. И вот теперь, оставшись живой душой в мертвом городе, Люда увидела эту девочку. С худыми грязными коленками и перепуганными глазами. Так захотелось ее обнять, прижать к груди и назвать «дочкой», что закружилась голова.
Ни Олег, ни Леня на нее не обращали внимания. Первый устал и теперь завалился, словно мешок, на свой матрас поспать. Второй углубился в раздумья и ничего не замечал вокруг. Девочка подошла к Люде и, поколебавшись, присела рядом. Чужой ребенок — такое родное существо в этом мире.
... Солнце, исправно протапливая земную атмосферу, перевалило через зенит. Бродяга-ветер уныло пинал пожухшую листву. Ворчливо каркали вороны, и чирикали воробьи.
Олег закончил обедать консервами. Леня ковырялся в ящике, служившим складом. Люда о чем-то щебетала с разговорившейся девочкой. Всё бы ничего, если бы...
— Блин, жратва кончилась, — ругнулся Леня, привычно добавляя парочку грязных словечек.
— Не выражайтесь при ребенке, — возмутилась Люда, страх перед насупленным хмурым мужиком отступил перед материнской заботой.
Леня проворчал что-то в ответ.
— Значит, пора отправляться на поиски, — не давая конфликту разгореться, сказал Олег. Лучше любое тупое действие, чем гнетущая апатия. — Леня, ты со мной?
— Без меня потеряешься, как пить дать. Да и вдвоем притащим больше, — согласился Леонид. — Магазины уже и так все в округе опустошили. Придется кварталов десять отмахать. Не пора ли нам менять место жительства?
— Завтра обсудим, если что интересное попадется по пути, — кивнул Олег. — Может еще кого встретим.
— Город большой, люди могут быть разбросаны по нему мелкими горстками или одиночками. Без транспорта добраться даже до следующего района довольно долгое занятие, — покачал головой Леня. — Постепенно стадное чувство тянет людей в центр или на окраины. Будем надеяться, что за эти дни выжившие смогли преодолеть это расстояние.
Люда провожала их взглядом, полным надежды. Девочка, наевшись и устав от разговора, свернулась клубком и теперь спала, тихо посапывая.
— Ты хоть веришь в то, что сказал? — спросил Олег, когда они отошли достаточно далеко.
— Нет, конечно, — отрезал Леонид. — Просто не хотелось расстраивать женскую половину нашей общины. За неделю никого не встретили, значит, и позже не найдем.
Олег хотел напомнить про девочку, но понял, что это бесполезно. Леонид уже попрощался с человечеством окончательно.
... Люда отбросила с лица девочки русую прядь волос. Отмыть их было не просто. Теперь девочка выглядела, как нормальный ребенок в ее возрасте. Платье они выбрали в ближайшем магазине, выбив стеклянную витрину.
— Тебе очень идет, — сказала Люда, заставляя девочку поворачиваться то тем, то другим боком.
— Правда? — глаза девочки постоянно были на мокром месте.
— Честно-честно, — заверила ее Люда. — А ты точно не помнишь, как тебя зовут?
— Ничего не помню, — кивнула девочка, шмыгая носом. — Помню лишь, жила в большом доме с папой и мамой, — тут она не удержалась и разрыдалась. — Что теперь с ними?
Люда обняла и крепко прижала к груди:
— Ничего-ничего. Все будет хорошо. Можно я буду звать тебя Сашей?
... Солнце, заканчивая проклятый путь, клонилось к закату. Его косые лучи отражались от пустых стекол мертвых высоток.
— Блин, пора уже возвращаться, — Олег с досады швырнул увесистый камень в окно первого этажа рядом стоящего здания. — Люда беспокоится теперь. Хорошо хоть еду нашли.
— Эт точно, — буркнул Леонид, трамбуя в рюкзак банки консервов, натасканные из продуктового магазина. — Темнеть скоро начнет, а райончик-то незнакомый. Мало ли чего. Пошли уже. Мать-перемать.
Олег привык к странной привычке Лени через слово вставлять мат. Видимо, человеку от этого было легче. Вскинув на плечо набитый рюкзак, Олег заспешил за бодро шагающим напарником. В темноте всегда страшно, а в незнакомом месте и подавно.
Они прошли порядочно, когда Олегу показалось, что кто-то перебежал улицу позади них. Во всяком случае, он расслышал легкий скользящий звук движения, этого было достаточно. Олег повернулся, но никого не заметил. Лишь ветер вяло трепал опавшие листья деревьев.
— Ты ничего не слышал? — спросил он у Леонида.
— Извини это у меня в животе, жрать охота, — откликнулся Леня.
— Нет, что-то другое, — засомневался Олег.
— Что тут может быть еще?
Олег с сомнением осмотрел пустую улицу, вскинул рюкзак на плечо и продолжил движение, так как Леня и не подумал притормозить при краткой беседе.
... — Они придут?
— Кто? Олег с Леонидом? Конечно, придут, — Люда улыбнулась, рядом с этой девочкой она чувствовала себя почти счастливой. — Скоро. Думаю, еще до темноты.
— Да, они придут.
... Так далеко они еще никогда прежде не уходили, поэтому возвращаться пришлось чертовски долго. Сумерки успели сгуститься настолько, что предметы потеряли свою четкость, оставив лишь размытые контуры. Олег начал уставать, толком днем не удалось поспать. Похоже, действительно, пора переносить лагерь.
Леня бодро насвистывал в десяти шагах впереди. Оставалось совсем немного. Пара кварталов. Можно было бы даже крикнуть «своих», что они идут. Но зачем?
... Красные угольки глаз загорелись в дальнем углу подворотни. Они с тупой злобой сверлили парочку существ замерших у прыгающего пламени.
Первая их заметила Саша. Она указала на них Люде.
— Смотрите, что там такое блестит? Может это кошечка? — взволнованным голосом сказала девочка. — Люблю котов.
Люда вздрогнула. Ничего хорошего холодный блеск в хищных глазах не предвещал. Женщина на скидку прикинула расстояние от земли до глаз и ужаснулась. Кто бы ни являлся обладателем этих буркал, размером он был не меньше собаки крупной породы, вроде сенбернара.
— Кис-кис-кис, — позвала Саша.
— Это не кот. И думаю, ему лучше без нас, — Люда прижала девочку к себе. — Давай лучше посидим здесь и подождем остальных. Хорошо?
... Леня почувствовал, что еще чуть-чуть и мочевой пузырь лопнет. Терпеть мочи больше не было.
— А, черт. Подожди меня, — сквозь стиснутые зубы сказал он Олегу. — Я быстро.
Олег заметил манипуляции напарника в районе пояса и отвернулся в сторону. Вскоре раздалось журчание и вздох облегчения. Вечерний воздух быстро терял тепло. Олег поежился, поплотнее запахнул на груди ветровку. Скоро придется подыскивать новую одежду.
— Всё, идем, — Леня торопливо дернул молнию на джинсах. — Ты раньше когда-нибудь думал, что придется вот так по ночам шататься по городу с ворованными консервами?
— Нет, конечно, — усмехнулся Олег. — У меня и мыслей о воровстве-то не было. А уж при таких обстоятельствах и вовсе. Послушай, Леня, может так случится, что мне всё это снится?
— Может, — легко согласился Леонид. — Тогда, скорее всего, ты сейчас лежишь дома под кайфом, либо в психушке. Других вариантов нет. Но я в это не верю. Я-то живой, а не какой-то гребаный сон. Блин, вон уже и заборчик знакомый. Кажись, пришли.
Олег заметил знакомые бока зданий стоящих треугольником и потрепанные бока мусорных контейнеров. Человек ко всему привыкает быстро. Вот и он уже готов был назвать это место домом.
... Люде казалось, что глаза, повисшие в темноте, уже выели ее душу. Стало как-то холодно и тоскливо. Хреново, конечно, было и так. Все эти страшные дни. Но теперь стало еще хуже. Во взгляде чувствовалась некая тупая сила. Злоба и голод сочились из двух красноватых угольков.
— Может, ему холодно? — предположила Саша. — Позовем к костру?
— Не стоит, — Люда надеялась, что огонь сдержит невидимого хищника до прихода парней.
Девочка вздохнула, с сомнением посмотрела в дальний угол, где неподвижно горели два уголька буркал. Она тоже что-то чувствовала. Нечто давило на нее. Что-то совсем знакомое, но память в который раз подводила.
— Оно голодное, — наконец, поняла Саша. — Кушать хочет.
— Ага, — согласилась Люда. — Только боюсь на ужин будем мы.
... — А вот и мы, — Леня появился в круге света, отбрасываемого костром настолько неожиданно, что Люда вскрикнула. — В чем дело?
Олег бросил рюкзак на землю и обернулся. Дрожащая рука женщины указывала куда-то за спину. Леня моментально вооружился булыжником. Олег, как ни старался, ничего рассмотреть не мог. Темнота полностью поглотила окрестности.
— В чем дело? — спросил Олег боком, не выпуская дальний угол подворотни из поля зрения, попятился к костру.
— Там был голодный кот, — сказала девочка. — Но сейчас он ушел. Видимо вы его напугали.
— Какого черта, — Леонид выхватил из костра горящую головню и швырнул ее в хмурую тьму. — Никого там нет. Напугали, блин. Аж сердце в горле застряло.
Олег подошел к медленно затухающей головешке. Непонятные следы во множестве пятнали землю. Кто-то тут все-таки был.
— Кот? — спросил он, подвешивая на согнутом локте рюкзак.
— Не думаю, — с сомнением покачала головой Люда. В глазах ее стояли слезы. — Как я испугалась. А Саша твердит о котах.
Леонид, потянувшийся уставшим телом, замер. Имя погибшего сына молотом ударило в истерзанный разум.
— Издеваться? — взревел он. — Да я тебя сейчас по стенке размажу, стерва.
От удивления Олег растерялся. Леня меж тем подобрал оброненный булыжник и ринулся на Люду. Та испугано завизжала и сжалась в комок, закрыв лицо руками, выставив вперед худые локотки.
— Не надо, — поднялась девочка. — Не надо. Она не хотела.
Что-то глубинное сквозило в словах двенадцатилетней девочки, что-то, что хватало за душу и било наповал. Леня словно налетел на невидимую стену. Несколько секунд лицо его корчилось от ярости, а затем разгладилось. Булыжник тяжело бухнулся на землю. А опустошенный морально Леня отошел в сторону и сел на корточки на самой границе света и тьмы.
... Серп луны тускло освещал улицы города. В воздухе словно разлили серебро.
Олег напряжено смотрел на храпящего Леонида. Что на него нашло? Чужая душа — потемки. Это, конечно, неоспоримый факт, но все же. Спросить прямо у Олега не хватило духу, мало ли чего еще выкинет мужик. Люда так перепугалась, что смогла успокоиться только через два часа, и теперь тихонько спала в обнимку с девочкой.
Олег, видевший странные следы, решил подежурить. Расспросить женскую половину их маленькой общины, конечно, не удалось. Но ничего, утром все прояснится. Да и уходить отсюда надо.
... — Значит, тебя зовут Саша? — спросил Леонид, таща на спине связанные вместе два одеяла.
Девочка посмотрела на него внимательно, как может смотреть только ребенок, и ответила:
— Нет. Это Люда меня так назвала. А вам не нравится?
— Почему же. На здоровье. Сашаня, — Леонид вспомнил, как называл своего сына и отвернулся.
— Как вы сказали? — встрепенулась девочка. — Как вы меня назвали?
— Что? Ах... Сашаня, — после вечернего инцидента Леня вел себя тише воды, ниже травы.
Олег и Люда шли впереди. Оба нагруженные вещами, к которым успели привыкнуть. И хотя в любой момент можно было добыть в заброшенных магазинах кучу нового барахла, никто не стал бросать старых. Это стало для них единственным, что можно было назвать домом. А без этого человек просто не может.
— Вспомнила! Вспомнила! — радостно закричала девочка и всплеснула руками. — Меня зовут Шана. Шана, точно. А папу Доор, маму Каме. А еще у меня есть кот, классный такой. А живу я...
... Они атаковали внезапно и со всех сторон одновременно. Покрытые чешуей волки или собаки. Оскаленные пасти предвещали лишь смерть. Громко вскрикнул Олег, отчаянно завизжала Люда, схватился за обломок скамейки Леонид.
И так же, как вчера, девочка сказала:
— Не надо.
... Никто не понял, что произошло. Просто атакующие их твари растворились в воздухе, словно их размазало в пыль. Застыли Олег и Люда.
— Мать твою... — выругался Леня, не в силах удержать колотившееся в груди сердце.
— Они придут снова, — тихо сказала девочка, опустив голову. — Я всё вспомнила. Это я виновата во всем. Во всем.
... Вечером, когда они нашли, наконец, хорошее место и развели костер, Олег велел Шане все рассказать.
— Я виновата в том, что здесь произошло, — начала девочка, вытирая слезы. — Это была лишь ошибка. Я готовилась к последнему экзамену и решила повторить всё дома. А потом... бах... И я здесь.
— Ничего не понял, — сказал Леня. — Как связаны ты и исчезнувшее человечество?
— Я создала этот мир, — невинно моргнув, ответила Шана. — Точнее, не я, а мой отец. Он создал Землю и подарил ее мне на день рождения. Мне оставалось сдать один экзамен по миропостроению до окончания Академии. И что-то в заклинании пошло не так. Я так думаю, что из-за моей ошибки произошло слияние миров. То есть Земля и некий рядом стоящий в цепи мир столкнулись. Отчего большая часть населения была перекинута в тот второй мир.
— Ага, ясно, — угрюмо буркнул Леня. — А я великий Геракл.
— Хватит, — вступилась за девочку Люда. — Все мы немного устали.
— Ладно, а что это за твари напали на нас, и что с ними случилось? — спросил Олег.
— Так как барьеры были нарушены, стало возможно взаимопроникновение объектов из мир в мир. Как я уже говорила, люди попали в тот мир, а существа, населяющие тот мир, медленно проникают на Землю, — объяснила Шана. — Боюсь, всё здесь скоро исчезнет. Поменяются законы мироздания. И наступит конец света.
— Так что же случилось с тварями? — настаивал на своем Олег.
— Я уничтожила их. Так как я маг-создатель, да еще нахожусь в своем мире, то могу практически всё, — улыбнулась девочка, вот только улыбка эта вышла горькой. — Вот только, когда закончится слияние, я стану бессильной, и мы все умрем.
— Ну, ни хрена себе. Потеряли человечество, а обрели маленького бога, — угрюмо усмехнулся Леня.
Шана пожала плечами и щелкнула пальцами. В воздухе медленно расцвела золотая роза. Она вращалась вокруг оси и осыпала наземь рыжие искорки.
— Ну, ни хрена себе, — прошептал Леня.
... Наверное, он должен был бы убить эту девочку за то, что она отняла у него Ольгу. Наверное. Олег смотрел через огонь на спящую Шану. Почему? Что за вселенский заговор против него отнял жену? Ведь не верилось, что девочка могла сознательно уничтожить человечество. С трудом верилось, что она вообще могла его создать, но во что-то верить надо было. А после убедительной демонстрации возможностей Шаны, сознание крепко схватилось за эту идею. Хотя все виденное могло быть всего лишь игрой уставшего мозга. В этом чертовом мире уже ничему верить было нельзя. Но без веры человек не может, вот и цепляется за любую возможность объяснить необъяснимое. Но тогда ведь она убила Ольгу. Убила самое родное и любимое существо на свете. Разве это не заслуживает наказания? Кары? Смерти?
Олег мучился вопросами уже довольно долго. Не мог он, не мог свалить все на голову потерявшегося ребенка. Может она и виновата в чем-то, но смерть не даст ничего. Смерть лишь забирает.
... Изменилось ли что-то после слов и доказательств Шаны? Нет. Ничего не изменилось. Люда смотрела на спящего ребенка и тихонько плакала. Она все равно так же любит ее. Любит за то, что дала почувствовать то, что у нее никогда не было и не будет: радость быть матерью. Пусть она уничтожила человечество, пусть. Все равно ничего обратно не вернешь. Но сама-то девочка вот она, лежит, прикрывшись одеялом, смешно шмыгает во сне. Разве можно обвинять ее в чем-то? Нет, в обиду Шану она не даст. Это Люда решила твердо. Пусть лучше Леня размозжит ей голову камнем, а с девочкой все будет в порядке. Для Люды она остается долгожданным ребенком, а не богом.
... Лёне было проще всего. Он ненавидел общество, что убило его родных. Общество, где нет места справедливости и правде. Общество, где нет места ему. К черту такое общество. Девочка сделала благое дело. Избавила мир от язвы человечества. Честь и хвала ей. А может и не она. Кто знает? Плевать на объяснения, произошедшего это не исправит, и не настоящее не повлияет. Леня, наконец, почувствовал некую удовлетворенность. Уж слишком много несли люди зла, чтобы замечать то небольшое добро, что иногда прорывалось наружу. А о, что в скором времени им придется умереть, что ж, бессмертных нет. Рано или поздно это должно случиться. Перед смертью все равны. А, к черту всё...
Дмитрий Жаворонкин © 2005
Обсудить на форуме |
|
