|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Апокалипсис был вчера Сергей Учеватов © 2005 Вечная история Штурм начался за два часа до рассвета. Сигналом к нему послужил взрыв вблизи Северной башни. Всю ночь взрывники осторожно, чтобы не услышали в городе, подводила мину. Наконец Вадим «Техник» решил, что они находятся, как раз под укреплениями. Взрывники заложили несколько мешков драгоценного тротила и покинули подкоп. Мощный взрыв потряс стену, взметнув вверх куски бетона и железа. Успех диверсии, однако, оказался лишь частичным. Арматура, скреплявшая стену, выдержала, и та не рухнула, как предполагали атакующие. Укрепления оказались приподняты, земля провалилась в подкоп, и под стеной образовалось что-то вроде арки. Именно к ней и бросилась штурмовая группа, которая с самого вечера залегла неподалеку в овраге.
Уже поблизости от башни атакующих остановило пламя. Бочки с бензином, которыми были обшиты укрепления по всему периметру города, взорвались, и пылающее озеро преградило дорогу к стене. Пришлось подтаскивать мешки с песком, тушители, закидывать бушующее пламя одеждой. Пока вольные стрелки боролись с огнем, защитники города пришли в себя. На атакующих обрушился ливень разнообразных снарядов. Копья, стрелы, болты, камни из пращи. Кое-где даже раздавалось редкое татаканье автомата и резкие, сухие голоса винтовок. Лишь минут через двадцать, потеряв десятка три убитыми, раненными и обожженными, атакующие добрались до пролома, где их встретили горожане. Автоматные очереди заставили защитников отступить и закрепиться внутри города. Тут, однако, атака захлебнулась. В узком пространстве между выходом из пролома и спешно наваленным защитниками валом, автоматы были практически бесполезны, и противникам пришлось сходиться в рукопашной. Несколько раз вольные стрелки бросались на приступ и снова откатывались вниз, в пролом.
С небольшой возвышенности, находящейся напротив западной стены города, за штурмом наблюдала группа людей. Она состояла из предводителя, стоящего в одиночестве впереди, и свиты, кучковавшейся чуть сзади. Вся эта компания была одета в довольно пеструю и поношенную военную форму, но значительно лучше, атакующих крепость бойцов. Грудь большинства украшали многочисленные ордена и медали. Особенно впечатляюще выглядел костюм человека, стоящего впереди всех. Он был одет в казацкие галифе с лампасами, китель с маршальскими погонами и фуражку морского офицера. На груде его горделиво красовалась одинокая Звезда Героя.
Это был Михаил — король степей и лесов, глава соединенного корпуса вольных стрелков, повелитель ста городов, Великий Босс, командующий атакой на Семихолмье. С самого начала штурма, он внимательно наблюдал в бинокль за попыткой овладеть Северной башней. Бинокль был армейского образца, почти целый, оборудованный прибором ночного видения. Увидев скромные результаты взрыва, командующий скривился и пробормотал себе под нос:
— Мудрецы, идиоты хреновы...
Когда штурмовая группа в третий раз полезла внутрь пролома, Михаил махнул правой рукой. Сигнальщик, стоящий чуть позади и справа от него, заработал системой зеркал и фонарем. Получив условный знак, в атаку пошла 2-ая бригада. Семь самолетных трапов, замаскированных под огромные стога, скинули сено и понеслись к южной стене города — самой низкой. Все они были увешаны с верху до низу автоматчиками. Когда первый трап уже почти достиг укреплений, неожиданно заговорил авиационный пулемет, установленный во вмурованном в стену, скрытом доте. Стоящие на первого трапе, и уже готовящиеся прыгать и карабкаться, были уничтожены в несколько секунд. Остальные шесть машин остановились, десант с них залег и открыл огонь по доту.
Михаил с недовольным видом опустил бинокль.
— А ведь ты говорил мне, Степан, что на южной стене дотов нет, — с легкой укоризной сказал он главе разведке. — Как же это ты так?
Степан — пожилой, худощавый мужчина с грустной вытянутой физиономией — быстро посмотрел на босса. Но по лицу командующего в этот раз ничего понять было нельзя. Отступив на несколько шагов, Степан тихо ответил:
— Не было там ничего, босс. Еще вчера вечером не было. Я лично проверял.
— Нехорошо это, Степан. Сколько народу из-за тебя положили зазря. Нехорошо. Не-раци-онально.
Сзади, в толпе свиты раздался, то ли смех, то ли всхлип. Никто не посмотрел на издавшего звук. Все и так знали кто это — Инженер. «Небось, и слово он придумал. А отдуваться теперь всем. Хорошо бы всё Степаном закончилось».
Великий Босс щелкнул пальцами. Двое здоровенных охранников скрутили Степана и пригнули его голову к земле. Михаил не без изящества вытянул из ножен саблю и ловко, одним ударом обезглавил начальника разведки.
После чего аккуратно обтер саблю, лежащей около него на пенёчке, тряпочкой, убрал саблю в ножны и повернулся к свите. Все замерли, почти одеревенели под его взглядом.
— Феденька, — ласково позвал Михаил командира резервной бригады, — подойди ко мне, будь ласков.
Рослый — за два метра — парень, лицо которого было украшено жутким шрамом, осторожно приблизился к повелителю.
— Феденька, — сказал Михаил, быстро водя биноклем — возьми десятка два метателей гранат. И сколько у тебя есть с гранатометами ребят. Турель эту надо уничтожить нахрен — она нам все подходы к южной стене перекрывает. Давай, родной, беги быстрее. Или ты эту турель расхерачишь или я тебя так расхерачу, что мама родная откажется назад родить! Пошел!
Федор кинулся с холма вниз, туда, где стояли его бойцы. Через минуты его отряд уже погрузился в раздолбанный грузовичок и запылил к южной стене.
Кинув взгляд на машину, командующий снова приник к биноклю.
— Коля!
Командир 9-ой «Пестрой» бригады выступил вперед.
— Отряди, милый мой, четыре сотни. Как только Федя турель эту завалит — снова будете штурмовать южную стену. И дай сигнал Кривому, пусть со своими пошумит у восточной стены. Посмотрим, что там.
Он перевел взгляд в сторону пролома.
— Янко!!! — рявкнул он. — Подними своих трусов. Долго они там прохлаждаться будут?! Мне нужен отвлекающий маневр, а не ленивая перестрелка.
Штурм с неослабевающей яростью длился еще около пяти часов. В один из моментов даже показалось, что город будет взят. Небольшой группке бойцов 2-ой бригады удалось закрепиться на южной стене. Михаил немедленно послал туда подкрепления, но они запоздали. Горожане контратаковали и после короткой яростной схватки перекололи весь отряд вольных стрелков. К полудню стало окончательно ясно, что семихолмцы отбились. Вольных стрелков выбили из пролома, и последний был заделан баррикадой. На южной стене засело несколько десятков автоматчиков, простреливающих все подходы. Увы, но основную часть корпуса в бой было ввести невозможно — не было лестниц.
В глазах командующего блеснуло бешенство напополам с разочарованием, но он мгновенно подавил эти эмоции.
— Даааа, — сказал он с ленивым зевком, опуская бинокль, — разведка получилась неплохая. Командиры отрядов, распорядитесь о ночевке и к закату — ко мне в палатку.
...
До ночи Михаил совещался с командирами. Неудачный штурм обошелся дорого. Общие потери были чудовищно велики. Был потерян один из семи бесценных трапов — сожжен. Во время штурма потрачено: двадцать две ручные гранаты, пять для гранатомета, четыреста семь обойм к автоматам, сорок литров бензина. Велики были и потери в живой силе. Погибло 192 человека и около полутысячи были ранены. Едва ли не десятая часть корпуса была выведена из строя. При этом львиная доля потерь пришлась на лучшую, 2-ую «Дикую» бригаду, штурмовавшую южную стену. Несмотря на тягостную неудачу (а может быть — из-за нее), все командиры высказались за повтор штурма на следующий день. Внимательно следя за выражением лица Михаила, они произносили страстные речи и клялись, что завтра их бойцы умрут на укреплениях, но город возьмут. Командующий слушал с невозмутимым выражением лица, глядя на карту укреплений Семихолмья и постукивая по ее краю карандашом. Когда все — от младшего до старшего командира — высказались за немедленный штурм завтра, на рассвете, Михаил заговорил.
— Штурмовать будем через неделю. Взрывная группа! Сделать четыре мины — по одной под каждую стену. На все вам — пять дней. Не уложитесь — самих под стены заложу. Обложу тротилом и заложу. Заряд рассчитать так, чтобы эффект был! Не как сегодня! Радуйтесь, что далеко от меня были. Взрывать будем одновременно. После этого обстрел. Остроглазый, бить будешь по сегодняшнему пролому. Всеми снарядами.
— Но, босс...
— Всеми, милай, всеми. Город возьмем — там все есть. И смотри, я приглядывать буду, за каждый промах — десять плетей. После обстрела — общий штурм. Все полезете. Резерв — тысяча человек — у меня, все остальные — на штурм. Так что готовьтесь заранее. Кривой — ты атакуешь восточную стену. С тобой — 5-ая и 7-ая бригады. Сашёк — ты на Южный вал. У тебя — 2-ая. Федька — на север, с 1-ой и 8-ой, Димка — запад с 3-ей и 9-ой. Трапы будут только с южной стороны, остальным наделать за эти дни лестниц. И! Прежде, чем лестницы делать, всем поговорить с Инженером — Юрий, прикинь им высоту стен. А то знаю я вас, идиотов, наделаете коротких. Готовьтесь. Всё, пошли все вон. А ты останься...
Юрий замер у стола. Когда все вышли, командующий оторвал взгляд от стола и посмотрел на помощника.
— Ну, что скажешь, советник? — с усмешечкой спросил Михаил — Радуешься, небось? Все по-твоему вышло — провалили мы штурм с налета.
— Я, безусловно, не испытываю радости. Но такой результат был предсказуем.
— Ну, говори, говори...
— Ведь я говорил вам, что...
— Босс!!!
— Ведь я говорил вам, босс, — покорно поправился Юрий, — что Семихолмье будет взять очень непросто. В прошлом это была мощная военная база, и было бы наивно думать, что с нашим вооружением мы возьмем ее нахрапом. Наши солдаты сражались мужественно и умело под вашим мудрым командованием, — Юрий поклонился. — Однако, этого оказалось недостаточно. Я считаю, что следует лучше подготовиться. Хочу напомнить, что крепость Семихолмье возводилась в расчете на то, чтобы отразить атаку армии прошлого, укомплектованной на порядок лучше нашей. Нам следует отступить и добыть больше осадной артиллерии, способной разбить укрепления города, а также снарядов к ней. С нашими сегодняшними ресурсами, точнее их отсутствием нас вполне может постигнуть неудача.
Юрий замолчал. Михаил пристально смотрел на него.
— Что ж, ты мудр и учен, советник. Ты очень много знаешь и полезен мне. Самая ценная добыча в этом паршивом городишке, который мы захватили четыре года тому назад. Как там его называли...? Впрочем, это не имеет значения. Не зря мне за тебя танк предлагали. Ха! Разве такой книжник, как ты не стоит дороже танка?
— Я думаю, мой босс, — лицо Юрия ничего не выразило.
— О да! И все же при всей своей мудрости ты ничего не понимаешь в войне. Стены! Укрепления! Все это ерунда. Главное — люди. Жители этого жалкого городка столкнутся не с моими пушками и танками, нет — они столкнутся с моей волей. С несокрушимой волей! Если потребуется, я положу здесь тысячу, две, три, десять тысяч бойцов. Я залью кровью их укрепления и ворвусь в центр города на лодках. Семихолмье будет моим!
Михаил встал и стал ходить по палатке, потирая руки и чему-то улыбаясь.
— Впрочем, черт с ним, с Семихолмьем. Не возьмем штурмом — осадим. Сдадутся как миленькие, никуда не денутся. Я тут вчера вечером получил новые известия с юга.
Михаил самодовольно улыбнулся, вытащил из сундучка под лежанкой карту и расстелил ее на столе. Юрий мысленно застонал. Что его заставило однажды показать повелителю карту мира и указать, где находятся его, Михаила, владения?! С тех пор боссом овладела навязчивая идея объединить под своей властью всю Европу и Азию.
— Вот, — ласково проворковал грозный командующий вольных стрелков, с любовью глядя на замызганный и изорванный лист бумаги. — Вчера наши отряды на юге взяли Обильный и Речное. Где они тут находятся?
Юрий стал лихорадочно вспоминать, как соотносится положение Обильного и Речного со старой системой координат. Советник, который не знает — плохой советник. Он неуверенно ткнул пальцем куда-то в район Ростова, понимая, что точность — плюс-минус километров сто.
Засопев, как боров, от старательности высунув язык, Михаил аккуратно обвел присоединенные территории и полюбовался на свои владения.
— Советник, посчитай, через сколько я захвачу всю Ев-рази-ю, если буду захватывать земли, как сейчас?
Юрий что-то мрачно буркнул.
— Считай!
— По моим расчетам — через двести лет.
— Какая огромная, — прошептал Михаил.
Он облизал пересохшие губы.
— Неужели и правда, когда — то был человек, что владел всем этим?
Вопрос был конечно риторическим, но Юрий так устал и забылся, что стал отвечать.
— Нет, Великий Босс, я уже объяснял вам, что принципы правления до Эры...
— Юрий!
— Простите, Великий Босс.
Михаил снова повернулся к карте. Его рука медленно, пробежалась по Сибири, ласково погладила Урал. Великий Босс почти сладострастными движениями ласкал карту. Юрий помнил, что этот разноцветный клочок бумаги заворожил повелителя с того самого момента, как он увидел на ней собственную территорию. Это была какая-то idea fix. И все же, все же.... Разве эта карта не была союзницей Юрия?
— Значит надо быстрее, быстрее, — нетерпеливо пробормотал Михаил.
Кажется, повелитель был в хорошем расположении духа. Добрый знак. Можно было осуществить то, что Юрий планировал уже давно. Но он не рискнул сразу бросаться в атаку. Следовало еще более подогреть энтузиазм босса. Советник подумал и решил пойти с козырного туза.
— Великий Босс.
Михаил оторвался от карты и посмотрел на Юрия затуманившимися глазами.
— Великий босс, я бы хотел утвердить проект указа о восстановлении нефтеперерабатывающих заводов.
— Что такое? — хозяин палатки присел за стол.
— Я докладывал вам в прошлом месяце. Изучение различных документов дало мне надежду на то, что нам, возможно, удастся восстановить добычу и переработку нефти. Это даст нам почти бесперебойный поток бензина.
— Бензина?! — глаза Михаила алчно сверкнули. — И что для этого нужно?
— Нужно утвердить ряд мер. Я тут подготовил их перечень, необходимо ваше согласие.
Юрий положил пачку бумаги на стол и стал перечислять, загибая пальцы.
— Во-первых, нужно среди поселенцев и рабов при армии отыскать специалистов по нужным нам направлениям. Во-вторых, осмотреть все известные заводы, и отобрав оборудование — работающее или подлежащее починке — свести его на один из заводов. Следует разведать крупные запасы добытой нефти и исследовать скважины. Также необходимо выделить не менее тысячи рабов на различные работы, обеспечить их материалами — перечень прилагается. Все это есть в указе.
— Добро, добро. Хорошее дело задумал, действуй.
Михаил быстро скрепил пачку, висящим на груди степлером. Юрий наклонил голову и позволил себе легкую усмешку. Сделать, чудом сохранившийся, степлер государственной печатью было одной из тех немногих шуток, которые он себе позволял.
Мысль о том, что, возможно, вскоре он станет владельцем неограниченного количества бензина, привела Михаила в самое радужное настроение. Он даже стал напевать что-то себе под нос, бегло просматривая проект указа. Глядя на него, Юрий решился. Он глубоко вздохнул, как перед броском в воду и быстро сказал:
— Также следует утвердить новый закон.
— Давай, — добродушно бросил Михаил. — Чего там такое?
— Вот, прошу. Закон о запрете грабежей жителей поселений, признавших вашу власть.
Михаил нахмурился и мрачно посмотрел на советника. Его рука, не глядя, сгребла проект закона и смяла его.
— А не кажется ли тебе, советник, что ты много себе позволяешь?!! Может ты думаешь, что именно ты правишь?!
Юрий в страхе отступил.
Михаил ожёг советника свирепым взглядом.
— Последний раз говорю тебе и — для твоего же блага — надеюсь, что ты поймешь — вольных стрелков не тронь. Придумывай свои законы для кого хош, а их не касайся, они мои! И запретов на добычу им класть не моги. Для чего они кровь проливают?! Чтобы в конце пограбить всласть. А ты им — это?!
В бешенстве Михаил показал Юрию дулю. Несмотря на раздражение повелителя, советник рискнул возразить.
— Закон касается лишь тех поселений, которые уже признали вашу верховную власть и не распространяется на новые города, захватываемые вашей могучей армией, поэтому...
— А если войны нет?
Юрий быстро заговорил
— На мой взгляд, система упорядоченных реквизиций обеспечит нашу славную армию более стабильно и обильно, чем беспорядочные грабежи. Если желаете, босс, я покажу вам мои выкладки, убедительно свидетельствующие...
Михаил тяжело усмехнулся
— Дурак ты, Инженер. Тоже мне — учееееный. Какие рек-ви-зи-ции? А баб чужих пощупать — ты тоже им доставлять будешь? А мужика рубануть и крови его вдохнуть, чтобы не забыть ее вкуса — тоже упо-ря-доч-но? А поджечь дома и смотреть, как они горят, и звереть от огня — это как? Дурак ты, советник. Стрелок грабит не чтобы пожрать и выпить. Если б ему только пожрать и выпить нужно было — ему б мужики и так дали. Проблем меньше. Стрелок грабит, потому что ему никто не указ, ему своя рука — владыка. Потому что он живет не долго, но пока живет — берет, что хочет. И атаману верно служит, если атаман удачлив, пока под атаманом грабить можно много. А если я ему грабить запрещу — он к другому атаману уйдет. И кто за меня сражаться будет? Мужики? Дома свои они хорошо обороняют, врать не буду. А вот в поход пойти — нету их. Так что катись ты подальше со своими законами. Еще раз такое предложишь — тут же в палатке зарублю. Пожалею потом, а зарублю. И правильно — не замай.
Юрий молча смотрел в потолок. Еще вчера, готовясь к представлению проекта закона, он ожидал такой реакции. И даже приготовил на этот случай речь. «Это путь в никуда. Кто будет работать на нефтеперерабатывающих заводах, чинить нашу технику, делать новую, выращивать нам еду, чинить и прокладывать дороги? Это будут делать жители поселков. Но они не станут работать на нас, если не будут видеть, что ваши, повелитель, вольные стрелки защищают их от прочих, бродячих отрядов. Что ваша власть оградила их грабежей, заменив их регулярными и упорядоченными поборами: едой, трудом. Только при таких условиях ваша власть будет крепнуть и усиливаться». Юрий помнил эту речь наизусть. Но молчал. Апатия и тоска охватили его с ужасающей силой. Все напрасно, он проиграл, он поставил не на того. Этот Михаил не тот, кто ему был нужен. Всего лишь один из вольных стрелков — чуть более умный, чуть более амбициозный, чуть более ловкий, но и только.
От отчаяния и жалости к себе за бесплодные годы усилий на глазах у Юрия выступили слезы. Михаил заметил их и истолковал по своему.
— Ну-ну, — с грубоватым добродушием сказал он. — Сразу уж плакать. Какие вы, однако, мудрецы, все нежные. Ладно, поговорю я с ребятами, скажу, чтобы мужиков особо сильно не беспокоили.
Михаил растянулся на лежанке и милостиво кивнул.
— Иди, умник! И пришли мне чтеца.
...
— Мой босс, я продолжу читать вам историю Александра Македонского. Этот отважный командир победил всех своих врагов и захватил земель столько, что более него никого такого не было. Сегодня я прочитаю о битве при Иссе, в который армия Александра Великого разбила огромные полчища нечестивых персов, которые, силой своей похваляясь, биты были нещадно и...
Под убаюкивающий голос чтеца стали приходить грезы. Михаил представил себе армию Александра. Ровные ряды автоматчиков, боевых машин, танков. В небе реют легендарные самолеты — Михаил не знал, что это такое, поэтому грезил их, как танки с птичьими крыльями. Перед строем проносится легкий газик со стоящим полководцем. Темные волосы Македонского вьются на ветру. Он что-то кричит, но слов не слышно, потому что бойцы приветствует его оглушительным ревом. На другой стороне поля стоят невиданные полчища мужиков. Все пространство до горизонта закрыто ими и хотя мужик стрелку не противник, жутко становится от вида этой чудовищ...
Неожиданно грезы были прерваны треском ткани, свистом воздуха и стоном. Молодой, звонкий голос, в котором звучало торжество, воскликнул:
— Месть свершилась!
Михаил вскочил, на ходу доставая саблю — скорее рефлекторно, чем сознательно. К тому же этого уже и не требовалось. В палатку вбежали охранники и после секундного замешательства схватили молодого парня с мечом в руке. Чтец лежал на полу мертвый. Пришедший в себя Михаил, окинул взглядом всю сцену, и поежился от осознания, как близка была в этот раз смерть. Какая глупая смерть для будущего повелителя Ев-рази-и. Он неторопливо подошел к юноше, почти еще подростку.
— Как тебя зовут, парень?
Убийца перевел взгляд с чтеца на Михаила и обратно. На лице его отразилась досада.
— Семенов, Ярослав, — буркнул он.
— Не из тех ли ты Семеновых, которые были одними из основателей Семихолмья? — спросил, тихо вошедший в палатку, Юрий.
— Да, я из семьи основателей, — с оттенком гордости ответил юноша. Казалось, мысль о предках ободрила его.
Михаил недовольно посмотрел на советника, и что-то шепнул одному из охранников. Тот вышел. Михаил минуты две подумал, после чего стал задавать вопросы.
— Скажи юноша, кто подговорил тебя совершить убийство? Сколько тебе заплатили? Как ты выбрался из города? Можно ли тем же путем пробраться назад? Как ты узнал, где находится палатка командующего? Как смог пробраться к ней?
Юноша молчал.
— Отвечай.
Ярослав криво улыбнулся.
— Что ж, это даже к лучшему, — испортившееся было настроение стало улучшаться. Михаил потер руки. — Черт свидетель, я человек не жестокий, но если тебе хочется отвечать под пытками..., — командующий пожал плечами. — О, а вот и наш любимый палач. Смотри-ка, как шустро! Соскучился по работе.
Пожилой палач неторопливо вошел в палатку. Вида палач был толстого и опрятного. Дело свое он любил и понимал. Следом за ним шел помощник, который тащил жаровню и сумку с инструментом.
— Мой повелитель, позвольте мне...
— Помолчи, Инженер. Ну, так что, юноша? Скажем все сразу или порадуем нас представлением?
Ярослав пожал плечами. Палач, между тем, распоряжался. Его помощник разжег жаровню и раскладывал по ее краям те инструменты, которые перед применением следовало предварительно нагреть.
— Замечательно, — подвел итог Михаил. — Значит все-таки медленно и мучительно. Да отпустите вы его, остолопы, куда он теперь денется, — бросил он охранникам. — Согласись, Инженер, что сейчас моя, так часто поминаемая жестокость, ни при чем — юноша сам захотел.
— Ваше милосердие общеизвестно, босс, — лицо советника было непроницаемо.
— Ох, Инженер, дошутишься ты, смотри. Слуга ты...
Неожиданно юноша шагнул к жаровне, в которой меланхоличный помощник палач разогревал инструменты и опустил руку прямо в угли. Охрана рванулась к нему, но Ярослав остановился и, держа руке в огне, сказал, глядя в глаза Михаилу.
— Знай же, глупец, что пока ты осаждаешь наш город, твоя жизнь непрерывно будет находиться в опасности. Знай же, что два дня тому назад мы — сыновья основателей города — собрались втайне от отцов и дали клятву, что убьем тебя, если ты не снимешь осаду с города. Каждому из нас дается одна попытка. Каждый сам выбирает способ и оружие. Я был первым и выбрал меч. Жди теперь остальных.
В воздухе запахло жареным мясом. Михаил, как зачарованный уставился на руку, от которой подымался сладковатый дымок. Кажется, рука стала чернеть и обугливаться. Михаил сморгнул. Нет, показалось. Но этот запах! Он не мог вынести тошнотворного запаха тлеющей человеческой плоти, распространявшегося по палатке. Он хотел закричать, чтобы юношу выкинули вон, но в горле застрял ком и он только тихо и слабо застонал.
— ...и знай еще, что даже если ты возьмешь город, то тебе придется обыскать все развалины и убить каждого жителя, потому что если ты не сделаешь этого, то рука мстителя рано или поздно настигнет тебя. И в том, что все мои слова — правда, я клянусь сейчас рукой, которую приношу в жертву своему городу.
Ярослав замолчал, продолжая держать руку в жаровне. Михаил с ужасом, как загипнотизированный продолжал смотреть на спекающуюся и слезающую с мяса кожу.
— Да выньте вы, наконец, его руку, идиоты! — заорал он в полном отчаянии. Охранники топтались в нерешительности. Потом один из них быстро подскочил к пленнику и пинком ноги опрокинул жаровню.
— Не я ее вынул..., — сказал Ярослав, глядя на искалеченную руку. Хотя его глаза затуманились от боли и на лбу выступили бисеринки пота, голос его звучал спокойно и холодно. — Я бы простоял здесь столько, сколько понадобилось бы, чтобы ты понял решимость семихолмцев защищать свой город.
Михаил ничего не ответил, восстанавливая самообладание. Наконец способность говорить вернулась к нему.
— Смелый юноша, очень смелый, — сказал Михаил с немного нервной улыбкой. — Но не очень умный. Я не боюсь тебя. И докажу это тем, что даже не буду тебя наказывать. Пусть твоя собственная гордыня станет тебе наказанием — ты уже лишил себя руки. Иди домой и скажи своим друзьям, что я не боюсь ваших угроз. Через две недели Семихолмье падет.
Ярослав пожал плечами и повернулся уходить. Охранники отпрянули от него прочь. Один из них сотворил знак, охраняющий от демонов. Уже перед выходом из палатки юноша обернулся и произнес:
— Помни, что я сказал.
— Все мужики такие глупцы, — проскрежетал Михаил и засмеялся ледяным смехом. Юрию стало страшно.
...
— Предатели обманули меня, сказав, что Семихолмье — город богатый, полный жратвы, выпивки и боевого снаряжения. Но вчера ко мне в палатку прибежал беглец из города. Тощий, как смерть. От него я узнал, что город не имеет никаких припасов и захватив его мы не получим добычи. Более того, от того же беглеца я узнал, что в городе начинается Черная Чума! Он принес неопровержимые доказательства ее, вот почему его пришлось убить.
По рядам стрелков пронесся тревожный гул. Они с опаской посматривали на стены города. Губы Юрия, стоявшего позади Михаила скривились в мрачной усмешке. Черная Чума, надо же! Боссу не откажешь в фантазии. Юрий уже знал, что палач, его помощник и оба охранника мертвы. Из тех, кто вчера ночью был в палатке, в живых остались только трое: Михаил, семихолмский юноша и он, Юрий. Много, слишком много. Как раз на одного человека слишком много.
— И тогда я решил, что не буду зря жертвовать своим славным войском. Мы уйдем отсюда, чтобы не подвергать ваши жизни опасности. А чтобы вознаградить вас за тяготы похода, я дарую вам на поток и разграбление один из своих городков — Холмище.
Радостный рев стал ответом на столь необычную щедрость повелителя. Михаил махнул рукой командирам, приказывая сворачивать лагерь, повернулся и зашагал к палатке. Проходя мимо новых охранников, он кивнул им и указал на Юрия.
...
— Ты ведь, конечно, не поверил той причине, которую я привел, о, мой мудрый советник? — ласково спросил Михаил.
Юрий встретился на мгновение с взглядом хозяина. В нем была смерть. Или...? Его не убили сразу, значит шанс есть... Он прикусил губу и начал говорить. Медленно, осторожно.
— Нет, мой босс. Я знаю, что ваши планы многообразны и сложны. Вы не открываете их никому. Только некоторые из ваших приближенных могут угадывать, если не все ваши замыслы, то некоторые из них. Думается мне, что ночью вы поразмыслили и увидели, что фанатизм жителей Семихолмья велик. Что, если в отчаянии от необходимости сдать город, они сожгут или взорвут все свои запасы? В этом случае мы погубим людей и ничего не получим взамен. И тогда вы мудро решили, что следует отступить на время, чтобы найти способ овладеть городом без опасной и утомительной осады. Лишь глупец ломится в открытую там, где есть множество обходных путей.
Юрий замолчал и тихо перевел дыхание. Достаточно ли тонко? Не слишком ли много откровенной лести? Нет, кажется в самый раз. Он искоса бросил взгляд на босса. Так что победит? Жадность или осторожность? Неожиданно Юрий вспомнил Семенова. На мгновение ему захотелось уметь также, как этот юноша встать перед лицом Михаила. Также спокойно и величаво сказать то, что он думает. Как ему хотелось сейчас выкрикнуть: «Набитый дурак и трус! Где твои вчерашние слова о стальной воле?! Ты можешь обмануть свою банду, ты можешь заставить молчать меня, но как ты от себя самого скроешь, что струсил сегодня и это единственная причина отступления?».
Но секундное ослепление прошло. Зачем? Ради чего? Все равно это ничего изменит. Он только умрет чуть срока раньше и все.
— Что же, советник, — уже обычным голосом сказал Михаил. — Ты как всегда прав, и как всегда твоя мудрость не изменила тебе. Служи мне с прежней верностью и когда я стану повелителем, возможно, всего мира, ты станешь вторым человеком на земле.
Советник поклонился до пола и, пятясь, вышел из палатки. Главным образом для того, чтобы не показать кровь, капающую из закушенной губы.
...
Полуденное солнце сияло высоко в небе, освещая укрепления. На стенах стояли семихолмцы. Они молча наблюдали за отступлением захватчиков.
Юрий задержался на последней возвышенности, откуда был виден город. Он стоял и смотрел. Перед его внутренним взором проносились легионы бесплотных теней. Войска, блеск оружия, штандарты, штандарты. Победы, новые города, государства, могущества и слава. Победы стали. Расцвет торговли и искусства. Один язык, один закон. Он видел историю, историю империи, историю человечества. Было то прошлое или будущее — Бог весть. Он знал лишь одно — что ему и Михаилу в этой истории места уже нет. И, кажется, он знал, кому они уступали это место.
Советник еще раз оглянулся, поплотнее закутал горло плащом и поспешил вслед за уходящим войском своего повелителя.
Сергей Учеватов © 2005
Обсудить на форуме |
|
