|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Апокалипсис был вчера Александр Чернов © 2005 Завтра будет праздник Вечер в становище начался плохо. Яркие всполохи небесного огня внезапно, словно молнии, засверкали вблизи закатного края, зловещими стрелами пролетели над горизонтом, вспыхнули, будто потревоженные угли, в закатном костре, осветили полнеба и погасли. Земля затряслась и загудела, грянул запоздавший гром. Затем налетел бешеный ветер, нагнал зловещие тучи и задул первые звезды как свечки.
Всю ночь над становищем шумел неласковый дождь. Он барабанил по крышам хижин, стучал в плотно закрытые окна и двери, просачивался сквозь стены да потолки, роняя ледяные капли везде, где еще оставалось хоть что-то не мокрое, и растекался повсюду огромными холодными лужами...
К утру становище стало напоминать маленькую Венецию. Только, в отличие от настоящей Венеции, обилие воды никого не вдохновляло. Трудно радоваться жизни, когда везде одни сплошные лужи...
Становище с трудом смогло пережить эту кошмарную ночь. Обломки былого благополучия валялись повсюду. Это были фрагменты крыш, жалкие осколки окон и дверей, намокшие и порванные вещи, разбитая кухонная утварь, дрова и припасы, заботливо заготовленные на зиму, милые женские безделушки, пришедшие в полную негодность, сломанные орудия труда, одежда, детские игрушки и многое-многое другое. Три самые беззащитные хижины тоже не смогли устоять под напором стихии и полностью развалились, дополняя своим жалким видом жуткую картину всеобщей разрухи. Остальные хижины держались лишь на честном слове.
В полдень дождь наконец-то прекратился, тучи медленно поползли на север, и в образовавшуюся на небесах прореху в облаках выглянуло долгожданное солнце. Сразу же резко потеплело, а лужи заметно уменьшились в размерах. Две хижины, рухнувшие ночью, за утро уже успели отстроиться заново и теперь стояли совершенно целые и выглядели даже лучше, чем прежде. Было непонятно, когда и как, каким загадочным образом могло произойти такое чудо. Общая картина произошедшей разрухи тоже как-то потускнела, сморщилась и больше не вызывала отчаянную жалость. Мусора и обломков стало намного меньше. Но одна пострадавшая хижина по-прежнему оставалась полностью разрушенной. Кучи непотребного хлама вокруг нее росли прямо на глазах...
— Эй! Братва, сородичи, кореша! — вдруг разнесся над становищем зычный напористый бас. Это кричал Гудок. — Дуйте до хаты, на сходку! Бардак пора кончать!
Долго звать никого не пришлось. Скоро все становище собралось возле хаты, где жил Пахан. Хата в становище была всего одна и находилась она на самом высоком месте. Хата резко отличалась от остальных хижин. Она была удивительно хороша, велика, удобна и красива. К тому же совершенно не пострадала от недавнего разгула стихии. Со всех сторон хата была окружена хижинами, как свинья поросятами. Свободного места между хижинами с трудом хватило для тех, кто пришел. Зато тут было довольно сухо и очень чисто.
Из хаты вышел Пахан. Это был здоровенный мужик двухметрового роста, крепкий, могучий, накачанный и совсем не старый. Он выглядел как Сильвестр Сталлоне в молодости, но значительно превосходил его по физической мощи.
Как и всегда на сходках, Пахан не пошел в толпу и не стал задерживаться у входа. Он достал из пристройки лестницу и немедленно залез на крышу своей хаты, чтобы все могли его видеть и слышать. Там, на крыше, для него было оборудовано специальное седалище. Но Пахан садиться не стал. Он подошел к самому краю крыши, чтобы быть поближе к народу, и поднял вверх правую руку, приветствуя пришедших. Те в ответ немедленно заныли. Голоса сливались в один нестройный хор и понять, кто и что говорит, было совершенно невозможно. Но Пахан не собирался никого слушать.
— Тихо! — зычно выкрикнул он и опять поднял вверх правую руку. — Тихо! Сейчас же прекратите нытье. Я говорить буду!
Все немедленно заткнулись и уставились на крышу. А Пахан нарочно молчал, выдерживая торжественную паузу. В наступившей тишине стало слышно, как летают и жужжат осенние мухи...
Наконец Пахан заговорил:
— Сегодня у нас плохой день. И я знаю, почему нам так плохо!
Собравшиеся на сходку сородичи опять жалобно заныли.
— Тихо! — оборвал всех Пахан. — Тихо! Здесь говорю только я. Тех, кто будет мне мешать, выгоню в гнилое болото. Вы меня знаете!
Идти в гнилое болото никто не хотел. Неосторожных сородичей там поджидал буль-буль, пуская мутные пузыри от постоянного вожделения. В местах посуше легко было нарваться на голодных хрумов. Засоси-трава в любой момент могла заразить зеленым бешенством. Да и другой мерзости в болоте тоже хватало... Поэтому опять стало тихо.
— Да! Сегодня у нас плохой день. И я знаю, почему нам так плохо! — повторил Пахан. — Вы все тоже должны это прекрасно знать. Просто многие отчего-то забыли... Где хозяин рухнувшей хижины? Пусть выйдет, чтобы мы все его видели!
Немедленно на середину сходки вытолкнули угрюмого Злыдня. Он оказался маленьким плюгавым мужичонкой, очень похожим на свое имя.
— Что? — спросил его Пахан. — Опять вчера думал про плохое?
— Я не виноват, — заныл Злыдень. — Почему меня всегда во всем обвиняют?
— Молчать! — гаркнул Пахан. — Кончай юлить, Злыдень! Отвечай только на мои вопросы. Вопрос первый. Ты хозяин рухнувшей хаты?
— Ну, я...
— Вопрос второй. Хлам вокруг хаты твой?
— Мой...
— Вопрос третий и последний. Опять вчера думал про плохое?
— Да, думал, — неохотно признался напуганный Злыдень. — Думал о катастрофе, о конце света, об Апокалипсисе думал... А что, нельзя?
— Конечно, нельзя! — сурово заявил Пахан. — Никак нельзя! Все, о чем мы здесь думаем, рано или поздно сбывается. Тот мир, где мы с вами живем, — это как бы наш общий сон. Неужели вы об этом забыли?! И если кто-то начинает видеть плохие сны или думать о плохом, всем становиться хуже. Особенно опасно думать о плохом по вечерам, когда народ балдеет и вообще ни о чем не думает. Тогда вредные мысли никем не обезвреживаются. Плохо также думать ночью, когда все спят и за свои сны не отвечают. Вот почему вечером и ночью нам было так плохо. Видите, как утро пришло, все тут же постепенно стало налаживаться. Даже погода исправилась... Запомните, думать надо только о хорошем. Тогда жить будет лучше и веселее.
— Мы думаем о хорошем, — нестройно загалдели сородичи, — но у нас пока это плохо получается. Нам холодно, мы хотим есть...
— Плохо думаете! — рявкнул Пахан. — Разве так надо думать?! Я даю вам установку на добро. Думайте только о хорошем. Все думайте. И ты, Злыдень, тоже думай! И тогда все у нас будет. Всегда. Всюду. Апокалипсис был вчера, а завтра будет праздник!
Александр Чернов © 2005
Обсудить на форуме |
|
