|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Путешествие во времени Елена Тучина © 2010 Старая голограмма 2003 году посвящаю
«Может быть крепче, чем что-либо другое нас связывает друг с другом
именно эта нежная боль так и не воплощенных возможностей...»
Дорис Лессинг, «Золотая тетрадь»
I
Зал сиял и искрился тысячами ярких многоцветных огней. Огромное пространство выставочного павильона было наполнено столь же яркой и многоцветной публикой. Здесь собрались самые богатые и знаменитые. Откровенные наряды, кричащий макияж, баснословно дорогие украшения со всех концов Вселенной, фальшивые улыбки, — непременные атрибуты светского общества подчеркивали значимость события.
Этот вечер был ознаменован открытием выставки самой известной и самой дорогой художницы-голографа Киры Арк. Иметь работы этой молодой женщины в коллекции считалось престижным среди самых состоятельных и влиятельных людей Земли, Марса, Юпитера.
Голография как искусство насчитывала не более трех десятков лет. На изломе XXI века она сразу захватила умы, как творцов, так и сторонних любителей прекрасного. Объемные картины, созданные воображением художника, завораживали. Кира Арк, до двадцати пяти лет проработавшая журналисткой, стремительно приобрела известность. Ее произведения способны были потрясти воображение даже матерых звездолетчиков, не раз открывавших новые миры. Причудливые, таинственные, то цветные, то черно-белые голограммы Киры всегда отличались изяществом, чистотой линий, были наполнены светом, сияющей радостью. Около десятка жутковатых, горьких, навевающих тоску работ оставались недостижимой мечтой каждого коллекционера, — Кира наотрез отказывалась продавать их. Одним словом новая выставка госпожи Арк сулила встречу с чудесным и непредсказуемым миром голографии и уже завоевала статус «Самого ожидаемого события года».
Чуть поодаль от сверкающей бриллиантами и белоснежными зубами толпы собралась группа людей в простой будничной одежде. Были заметны обручи из угольно-черного материала на их головах. Эти компактные и легкие приборы не так давно стали заменой громоздкой аудио — и видеозаписывающей аппаратуре и выдавали в своих владельцах журналистов.
Зазвучала громкая музыка, прожекторы осветили небольшое возвышение, призванное служить сценой. Конферансье поприветствовал собравшихся, тонко пошутил, сделал краткий экскурс в историю голографии и, наконец, объявил виновницу торжества. Под оглушительные аплодисменты на сцене появилась молодая женщина невысокого роста. Ее внешний вид резко отличался от пестрого разнообразия публики. Узкое черное вечернее платье в пол с длинными рукавами подчеркивало хрупкость ее фигуры. Темно-русые волосы заплетены в тугую косу. Из украшений лишь тонкое серебряное колечко со странным рисунком. Кира Арк улыбнулась, произнесла несколько приветственных слов на каждом из трех галактических языков и звонко хлопнула в ладоши. В этот же момент зал преобразился. Присутствующие очутились в прекрасном фантастическом лесу неведомого никому мира. Раздалось многотысячное восторженное «Ах!» Кира пригласила гостей познакомиться с каждым из фрагментов голограммы и пожелала всем приятного вечера.
Журналисты рассыпались по залу, ведь для них это мероприятие было работой, а не приятным времяпрепровождением. Но двое мужчин из группы остались в тихом уголке, теперь окруженном зарослями ярко-лилового голографического кустарника.
— Жень, в это невозможно поверить. Наша Кира Радужкина, девочка-стажерка, и вдруг — мировая знаменитость! — удивленно жестикулировал невысокий парень в аккуратном джинсовом костюме.
— Хочешь, верь, хочешь, не верь, Юрец, но это Кира, — пожал мускулистыми загорелыми плечами Женя. Его едва пропустили в зал — охрану смутила майка-боксерка, видавшие виды камуфляжные штаны и густая рыжая борода — спас заветный черный обруч.
— Сколько же я Киру не видел, — продолжал предаваться воспоминаниям Юра, — лет десять должно быть, не меньше.
— Ясное дело, улетел на Марс и ни ответа, ни привета. Так, нам платят только за болтовню со знаменитостями, а не между собой. Работать пошли! — властно увлек друга за собой Женя.
В суете толпы и за любимым делом журналисты не заметили, как прошло больше часа. Они взяли несколько интервью, сняли шутливую возню молодежной музыкальной группы среди голографических лиан, и, подцепив пару бокалов кислотно-зеленого пузырящегося безалкогольного коктейля, решили передохнуть на милой, земной, с ромашками и васильками полянке. Голограмма, и так казавшаяся почти ощутимой, внезапно ожила. Зеленая трава всколыхнулась от порыва призрачного ветра, послышался нежный аромат полевых цветов. Друзья в недоумении оглянулись вокруг. Мимо них с высоким хрустальным бокалом в тонких пальцах шла сама художница. Женя радостно окликнул ее.
— Кира! Подруга, привет! Позвольте ручку! — он в комичном жесте чуть дотронулся до протянутой ладони.
— Женя, привет! — Кира тихо улыбалась, — Давно не виделись! Как ты?
— Лучше всех! Рад за тебя! Вечер просто фантастический! Ты просто фантастическая! Обещай мне эксклюзивное интервью!
— Обещаю! — она рассмеялась, глядя на его потешные гримасы.
— Кир, ты не поверишь! К нам тут марсиане пожаловали! — Женя быстрым движением выудил из толпы Юру. Воцарилось секундное молчание.
— Здравствуй, Юра, — Кира протянула ладонь в официальном рукопожатии и едва заметно кивнула.
— Привет. Потрясающе выглядишь, — Юра замялся, не зная, что сказать, казалось, Евгений произнес все мыслимые комплементы.
— Спасибо! — художница вновь очаровательно улыбнулась. — Ребята, вы меня простите, нужно идти! Рада была встрече!
Кира упорхнула, только теперь Юра понял, что едва различимый запах диких трав исходил от нее.
— Не забудь про интервью! — в след девушке прокричал Женя. — Удивительная! Всегда такая была! Статьи какие писала — на грани!
— Да, ты прав, Женек. А я вот совсем не прав был, — задумчиво сказал Юра.
II
После нашумевшей выставки прошло несколько дней. Евгений добился обещанного интервью с Кирой, и его материал украсил один из самых популярных интернет-журналов. Главный редактор был очень доволен и посулил прибавку к зарплате. А вот Юрий словно пропал, перестал отвечать на звонки и не появлялся в сети, не говоря уже об офисе. Женя в серьез забеспокоился и отправился к другу домой.
Дверь ему открыл небритый бледный Юра. Его пошатывало. Женя поморщился от стойкого запаха алкоголя, сам он не пил ничего крепче кофе уже много лет. Распахнутые окна, бодрящий холодный душ, свежезаваренный чай и бутерброды с колбасой постепенно привели Юру в чувство.
— Юдин, ты рехнулся? — в лоб поинтересовался Женя. — Что это за выходки? Тебе семнадцать лет что ли?
— Жень, ты не понимаешь... Я идиот. Конченый.
— Вот это я как раз очень хорошо понимаю. Не доступным для меня пока остается, что именно натолкнуло тебя на такую неожиданную мысль?
— Каким нужно быть дураком, чтобы оттолкнуть от себя такую необыкновенную, красивую, чудесную девушку... — Юра уткнулся лицом в ладони, едва не плача.
— Так ты что, из-за Киры? — удивлению Жени не было предела. — Брат, ты точно ненормальный. Это тебе надо было ее послать на все четыре стороны, потом через десять лет встретить и понять, как сильно ты ошибся... Дела...
— Жень, тошно так, сил никаких нет. Я помнил. Но Марс, совсем другая жизнь...
— Ага, жена, семья, друзья, работа, — угрюмо проговорил Евгений.
— Давай сейчас не будем про Эрею. Она ни дня меня не любила. К сожалению, я это тоже не сразу понял.
— Да, друг. Спотыкаешься без конца. И что ты намерен делать с этой новой страстью?
— Не знаю... Ничего не знаю. Идти к Кире бессмысленно. У нее наверняка кто-то есть, она забыла про меня и счастлива, — Юра бессильно покачал головой.
— Вокруг нее всегда кто-то, но рядом никого. Она ничего не рассказывает прессе о своей личной жизни. Но ходят слухи, что мужчин она меняет как перчатки.
— Не удивительно. Если бы только все можно было исправить. Начать с начала. Я бы все сделал по-другому... Но история не терпит сослагательного наклонения. Придется смириться и как-то жить дальше.
— История не терпит, — задумчиво произнес Женя. — Послушай! Я проводил расследование и вышел на одну контору. Ученые-хронологи. Все пытаются машину времени изобрести. Что-то они там мудрят, вроде как могут какие-то изменения в жизнь человека внести. Я подробностей не знаю. Но один приятель мой с ними тесно общался. Попытка не пытка. Встретимся, узнаем, что они могут. Готов стать подопытным кроликом?
— Ты не шутишь сейчас? — в орехово-зеленых глазах Юры затеплилась надежда.
— Да какие уж тут шутки. Прогресс на месте не стоит. Рискнешь? — поинтересовался Женя.
— Да, да, да, я готов!
III
Лаборатория хрономанимулирования и хронотрансформаций располагалась в полуподвальном помещении НИИ Физики. Неприглядное на вид здание скрывало настоящую жемчужину. Комнаты сверкали современным ремонтом, эргономичной мебелью и странными миниатюрными приборами. В уютной приемной их встретила куколка-секретарша, предложив кофе-чай-печенье и подождать некоего Самуила Петровича. Друзья отказались от угощения и устроились на мягком диванчике. Женя развалился, словно намереваясь поспать, поскольку время было раннее, а Юра сидел прямо и заметно нервничал.
К счастью Самуил Петрович не заставил себя ждать. Это был энергичный молодой человек в светло-сером, с иголочки, деловом костюме. Бейдж сообщал, что он является менеджером по работе с клиентами. Самуил Петрович пригласил Юру и Женю в кабинет и, когда дверь была плотно прикрыта, начал свой поинтересовался:
— Юрий Юрьевич, что вас к нам привело?
— Ошибся в молодости. Очень хочу эту ошибку исправить!
— Это карьера или личное? — голос Самуила Петровича был спокоен и деловит.
— Личное, — с тяжелым вздохом проговорил Юра.
— Хорошо. Это проще. Сейчас я вам расскажу, как мы работаем, а потом мы обсудим подробности.
Было бы заблуждением считать, что жизнь одного конкретного человека или даже группы людей влияет на судьбу всего человечества в целом. Конечно, все взаимосвязано, никто не знает, какие события являются определяющими, какие не играют никакой роли. Но в нашей лаборатории уже более века идет сбор информации и проводятся опыты по работе со временем. Все наши действия носят экспериментальный характер. Мы не можем гарантировать стопроцентный успех. Никто и никогда не пообещает, что после хронокоррекции вы станете счастливее, чем были до этого. На предварительном этапе нам будут необходимы сведения о вашем окружении, о том, как развивалась ваша жизнь, как изменилась жизнь людей, с которыми вы были связаны прежде. У каждого человека есть свой показатель хроноустойчивости. Хроноустойчивые люди ведут свою жизнь четко и прямо. Не зависимо от того, была ли она подвергнута коррекции, они добьются своего во всех временных вариантах. Хроночувствительные люди плывут по потоку времени, приспосабливаясь к конкретной ситуации. Но для хронокоррекции не подходит каждое из того множества мгновений, которое мы проживаем. Влияние на дальнейшую судьбу можно оказать только в определенных ключевых точках. Выбор ключевой точки можете осуществить только вы сами. Мы просчитаем заранее все возможные последствия и варианты, но никогда нет уверенности, насколько ваш выбор будет удачным.
С методической точки зрения хронокоррекция сходна с техникой гипноза. Мы используем особый вид излучения, вы погружаетесь в сон и оказываетесь в выбранном жизненном моменте. Вы будете вести себя так, как посчитаете нужным для изменения вашей дальнейшей судьбы. Разумеется, при необходимости, вам предварительно будет предоставлена возможность проконсультироваться с психологом. Более того, чтобы освоиться в этом состоянии и как можно лучше выбрать ключевую точку, вам будет предоставлено три попытки. Две — для тренировки, третья — решающая. Если вам повезет, и вы сразу выберете оптимальную ключевую точку, то работа значительно упростится. Вы проснетесь в нашем времени, но с измененной судьбой и полным знанием обо всем, что происходило с момента хронокоррекции. Да, и последний момент, поскольку мы не даем гарантий, и вся работа носит в большей степени экспериментальный характер, то размер вознаграждения определяете вы сами. Какие-нибудь вопросы?
— Кажется все понятно, — тряхнул головой Юра, все-таки полученная информация была весьма своеобразной.
— Тогда перейдем к вашей проблеме. Расскажите все по порядку, — предложил Самуил Петрович.
— Я — журналист, — начал Юра. — В профессии с 2100 года, уже семнадцать лет. Я работал штатным корреспондентом, когда к нам в редакцию пришла на стажировку девочка — студентка младших курсов журфака. Мы проработали вместе четыре года. Коллектив был не большой, в основном опытные мужики-журналисты лет за сорок. Незаметно мы с Кирой подружились и большую часть работы выполняли вместе. Это были хорошие, веселые времена. Все получалось, все было ново и интересно. Дело спорилось, рождались идеи, появлялись оригинальные задумки, реализация которых доставляла массу удовольствия. Кира относилась ко мне очень нежно и трепетно. Я воспринимал это как должное. Но никогда не разделял ее чувств. Или не хотел себе признаться, что разделяю. Теперь это не важно. Десять лет назад мне предложили очень интересную и прибыльную должность в самом крупном Марсианском издательстве. Я почти не сомневался. Такой шанс, казалось мне, выпадает лишь раз в жизни. К тому же, другая планета, окутанная ореолом роскоши, какой-то новой, заманчивой, неведомой жизни. Кира советовала остаться, потом смирилась, потом надеялась, закончив учебу, приехать ко мне. Но ее внимание и участие было мне уже не нужно, все это было лишним, все старое только мешало. Я был открыт для нового. Наверное, она это поняла. Мы не сказали друг другу ни слова. Я пошел своей дорогой, она своей.
Новая работа давала множество возможностей для самореализации. Но отношения с начальством не складывались. Видимо, марсианский образ жизни накладывает отпечаток. До определенного момента все было относительно неплохо. Появились новые друзья, коллеги оказались хорошими, надежными людьми. Я стал прилично зарабатывать, но и много тратить. Встретив однажды на вечеринке юную и очень привлекательную девушку, сделал все, чтобы завоевать ее внимание. Ей хотелось роскошной жизни, блеска, известных знакомых, я дал ей все это и готов был дать еще больше. Мы поженились. Постепенно за богемной жизнью и все более частыми ссорами с женой я стал терять себя. Терять способность к творчеству, столь важную в моей профессии. Разумеется, это отразилось на качестве моей работы. Марс очень чуток к неудачам. Упав однажды там на дно крайне трудно подняться. Опуская подробности скажу, работу я потерял, жена меня бросила. Все казалось ложным и фальшивым.
Я вернулся на Землю, и прежние друзья, не задумываясь, протянули мне руку помощи. А недавно я встретил Киру. И понял, что никогда ее не забывал. В моей жизни не было искреннее и преданнее человека. Но она знаменита, популярна, востребована. Не думаю, что ей нужен такой неудачник, как я. Если было бы возможно перенестись на десять, пятнадцать лет назад, я уже по-другому строил бы наши отношения.
— Что ж, картина ясна, — проговорил Самуил Петрович, выслушав рассказ Юры. — Нам нужна будет подробная биография этой девушки. Мы оценим хроноустойчивость вас обоих. И есть еще один момент. Необходимо хотя бы косвенное ее согласие на хронокоррекцию. Если она внутренне не готова к изменениям, если она считает свою жизнь счастливой, то мы не имеем права вмешиваться.
— Но как это сделать? — последнее заявление Самуила Петровича взволновало Юру.
— Хм. Не обязательно рассказывать ей о сути эксперимента. Достаточно поинтересоваться, хотела бы она, чтобы ее жизнь пошла иначе. А задокументировать это нам поможет ваш обруч, ведь журналисты с ним не расстаются.
— Хорошо, — медленно сказал Юра, — в таком случае можно попробовать.
— Отлично! — Самуил Петрович приподнялся из-за стола. — Ступайте, заполните эти анкеты. Потом поговорите с вашей девушкой, и милости просим к нам на первую тренировку.
IV
Юра решил встретиться с Кирой в ее галерее. Женя по своим каналам выяснил, что она всегда бывает там в первой половине дня. Юра зашел в зал и не смог удержаться от соблазна посмотреть на работы. Здесь были собраны небольшие голограммы, значительно уступавшие по размерам той феерии, которую он видел в памятный вечер. Многие картины были монохромными, в желтом, коричневом, зеленом цвете, что роднило их с первыми голографическими изображениями двухвековой давности.
К нему подошла одна из сотрудниц и поинтересовалась, не хочет ли он приобрести что-либо. Юра ответил, что хотел бы видеть саму художницу. Заметив обруч, девушка любезно проводила его в мастерскую.
Кира сидела у большого окна с видом на зеленеющий летний парк и реку. От тонких пальцев к крохотному компьютеру тянулось множество проводов. Легкими, порхающими движениями она из ничего создавала чудо. На столе маленький пушистый котенок играет с желтым осенним листом: замирает, притаившись, прыгает, подцепляет мягкой лапкой, кружится, с восторгом глядя на шуршащую игрушку. Одно прикосновение — котенок стал серым, еще одно — на кончике хвоста и мордочке появились белые пятнышки.
Заметив, что кто-то вошел, Кира соединила ладони, и голограмма исчезла.
— Юра? Как неожиданно! — она приветливо улыбнулась. Казалось, эта улыбка теперь с ней навечно.
— Кира, мне очень нужно с тобой поговорить, — он старался быть спокойным и уверенным.
— Да, я слушаю тебя, — Кира закуталась в тонкий плед, словно пытаясь защититься. Или ему показалось, в комнате действительно было прохладно.
— Я виноват перед тобой. Я очень тебя обидел тогда, десять лет назад, когда улетел на Марс. Ты доверяла мне, была искренней. А я повел себя бесчувственно и жестко. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня...
Несколько минут она молчала, смотрела на блеск речной воды за окном и продолжала улыбаться. Наконец заговорила.
— Юра, Юра Юдин... Это так не похоже на тебя, такая решимость. Ты всегда пыл по течению и так редко выбирал сам. Помнишь, народ звал тебя «Дабл-Ю». Тебя это ужасно раздражало, но ты не признавался. Как давно это было. Ты всегда говорил, никогда не бывает так, что виноват один. Всегда виноваты двое. Я никогда не обижалась на тебя, это просто невозможно. И всегда чувствовала себя виноватой. Что не поняла, что не отпустила с миром, с искренним пожеланием счастья в новой, такой важной для тебя жизни. Мы оба изменились. Все это прошлое. И прошлое не изменишь. И мы в настоящем.
— А ты хотела бы изменить? — он задал вопрос почти шепотом.
— Да, — просто ответила она, и улыбка впервые исчезла. Раздался звонок коммуникатора, Кира ответила и куда-то заторопилась. Они коротко попрощались, стараясь не смотреть друг другу в глаза.
V
Во второй раз в лабораторию Юрий пришел уже один. Самуил Петрович приветствовал его как давнего знакомого.
— Здравствуйте, здравствуйте! Рад снова вас видеть! Уже просмотрели запись, девушка согласна, это замечательно. К тому же, по расчетам наших специалистов она очень хроноустойчива. Это значит, что, не смотря на все наши действия, она добьется всего, что имеет в настоящий момент. Вы, напротив, хроночувствительны, но, по предварительным оценкам, вполне можете быть счастливы в какой-то новой жизненной роли. У вас богатый потенциал, который пока не было возможности раскрыть. Вы готовы к первой попытке? Вспомнили какую-то ключевую точку?
— Да, даже две. Конечно, я готов, — Юра был полон решимости, как никогда в своей жизни.
— Тогда пройдемте, наши операторы погрузят вас в сон. Говорите и делайте то, что хотели бы сделать сейчас, сопротивляйтесь тому, что говорили и делали тогда.
Юру усадили в глубокое удобное кресло, попросили закрыть глаза и расслабиться. Раздался мерный усыпляющий звук метронома, а затем тихий гул, словно заработал какой-то большой прибор. Спустя несколько мгновений, Юрий погрузился в беспамятство.
Медленно стали появляться какие-то неясные тени, образы, фигуры, лица. Вечер, заснеженные дома и деревья в свете фонарей кажутся золотисто розовыми. Очень холодно. Одежда неудобная, неуютная, словно не по размеру. В руках какой-то дурацкий портфель. Так это же его старая куртка, ботинки, его старый портфель. Неужели сработало?! Слышится голос, это Кира. Что-то говорит, пламенно, от всего сердца.
— Юра, ты не слушаешь меня совсем, — ей зябко в осеннем пальто и нарядном платье. Ведь они возвращаются с новогодней вечеринки. Лицо раскраснелось, то ли от мороза, то ли от сказанного.
— Я слушаю, Кира. Я все понимаю, тебе очень тяжело, — с губ слетают какие-то глупые, отстраненные, морозные слова. Нет, это неправильно. Он должен сказать совсем другое, но, почему-то это требует огромных усилий. — Послушай, полетели вместе. Доучишься заочно, тебе остался всего год. В таких крупных издательствах люди всегда нужны, какую-нибудь работу дадут. Да и перспектив для тебя там гораздо больше, чем здесь. Что скажешь?
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? — Кира говорит медленно и раздельно, словно и ей это дается с трудом. Внезапно все звук ее голоса исчезает, а через миг, затуманивается и картинка.
Возвращение из воспоминания отдавало металлическим привкусом крови и пульсирующим грохотом в висках. Юра чуть изменил положение в кресле, пытаясь прийти в себя. К нему подошел Самуил Петрович.
— Лежите пока, — мягко сказал он. — Мы наблюдали за вашими воспоминаниями. Увы, но ключевая точка выбрана неудачно. Девушка готова к жертве ради вас, она поедет хоть на край Вселенной и, как я уже сказал, сумеет достичь своих целей. Но на этом пути вас ждут лишь обиды и разочарования. Во всех своих мелких бедах она будет винить вас. Вряд ли это способствует развитию гармоничных отношений. Вы говорили, что выбрали еще один ключевой момент? Как себя чувствуете? Попробуете сегодня, или отложим на другой раз?
— Пожалуй, лучше сегодня, — хрипло проговорил Юра, — стакан воды если можно.
— Да-да, конечно.
Прошло несколько минут, напившись и отдохнув, Юра снова погрузится в странный сон. Когда темнота рассеялась, он увидел знакомые стены той первой редакции, где они работали вместе с Кирой. Снова холодно. Он стоит в лестничном пролете и нервно подносит к губам электронную сигарету. Да, тогда он еще увлекался этой гадостью. Мысли, старые и новые, лихорадочно мечутся. Она сказала, что им нужно поговорить. Это ужасно. Что он может ей сказать, что ему все равно, что у него другая. А вдруг она расплачется. Женские слезы — это ужасно. Нет, это все невыносимо. Зачем ей нужен этот разговор. Так нет! Это ведь замечательно! Такая прекрасная возможность все исправить! Сейчас он скажет, что она самая лучшая и самая замечательная! И как сильно она ему нужна!
В дверном пролете появляется темный силуэт Киры. Смешная прическа, смешной наряд. Ей девятнадцать. На пальцах едва различимые шрамики от электродов. Она тогда не на шутку увлеклась голографией, проводила за лепкой каждый свободный момент. Она подходит ближе.
— Ты что тут пропал? Замерзнешь же! — она улыбается, совсем не так, как сейчас. Ясно, светло.
— Да вот... Давай поговорим? — он нервничал тогда, нервничает сейчас.
— Поговорим, — она спокойна. В светло-голубых глазах пляшут адреналиновые чертята. Она сильная. Все в ее руках, все самое новое, неожиданное и интересное впереди.
— Кира, ты самая удивительная и замечательная, лучше тебя нет никого на свете! — выпаливает он как на духу.
— Юр, ты меня пугаешь. Это замечательные слова, но мне так трудно в них поверить...
И вновь тишина, туман, головокружение. Заботливый Самуил Петрович подносит к губам уже не воду, но какой-то тонизирующий напиток. И вкрадчиво сообщает, что, мол, и эта попытка обречена на провал. Кира слишком хорошо изучила характер Юрия, чтобы нежданно-негаданно поверить в такую быструю к ней перемену. Ей покажется, что он смеется над ней и над ее чувствами, она перестанет доверять ему. Из-за нехватки ее помощи, Юра сорвет один очень крупный проект, пожалуй, один из самых важных в его, да и в ее, жизни.
VI
Несколько дней Юра пытался вспомнить что-нибудь значимое, важное в их отношениях с Кирой. На ум приходила какая-то ерунда. Или совсем ничего не приходило. Заглянувший в гости Женя, нашел друга вышагивающим по квартире.
— Жень, ничего не могу придумать. Кроме этих двух моментов. Да, мы помогали друг другу, делились проблемами, мыслями, переживаниями. Но разве можно понять, что из этого действительно важно.
— Юрец, скучный такой, честное слово! Надо же действовать, а не на месте сидеть!
— А я и не сижу, видишь, хожу. Кругами, — огрызнулся Юра.
— Где вы с ней бывали — кафе, кино, театры... Я не знаю! — Женя бурно жестикулировал, пытаясь пробудить друга к деятельности.
— Какие кафе, ты о чем. Мы кроме работы в то время вообще ни о чем думать не могли! — Юра немного слукавил, но в целом был прав, они с Кирой большей частью общались именно на работе.
— Так отлично! Поехали туда! — воскликнул Женя. — Собирайся!
— Куда? Там уж нет наверное ничего! Десять раз все поменялось!
— Это у тебя там, на Марсе, все течет, все меняется. А на матушке-Земле стабильность и порядок. Как работали люди, так и работают. Пошли, говорю!
Через некоторое время они оказались на втором этаже невысокого здания, насчитывавшего уже полторы сотни лет. Не изменилось ничего. Все тот же странный зеленовато-голубой цвет стен, все та же бабушка-консьержка на проходной, и все те же люди снуют по коридорам. Кто-то из бывших коллег узнал Юру, его с радостными возгласами проводили в редакцию. Те же комнаты, те же столы, те же стопки папок и бумаг. Все из того же шкафчика появились разномастные бутылки с домашними винами, настойками, наливками, и все те же рюмки были наполнены и подняты.
— Юрка! Как здорово, что ты зашел! — Лёня, его ровесник, теперь главный редактор, оставался таким же непосредственным. — Как там на Марсе? Жизнь кипит?
— Не то слово, Лёнчик. Но на Земле лучше все-таки!
— Вот это молодец! Вздрогнули, ребята! — Закружился дружеский, веселый разговор со множеством вопросов, смешных и остроумных ответов, воспоминаний. — Юрка, не поверишь! Помнишь, твой последний проект! Так у нас реклама потом лет пят в коридоре висела. Такую красоту жалко было снимать. Да потом ремонт нагрянул, свернули, в твой ящик спрятали.
— Куда? — не понял Юра.
— В ящик твой. Ну, в коробку с твоими вещами, что остались. Не выбрасывать же добро.
— И где теперь эта коробка?
— В архивном шкафу, где ж ей еще быть. Эй, народ, притащите там Юркину коробку!
На столе появилась пыльная картонная коробка, до верху наполненная всякой всячиной. Книги, носители памяти, журналы с его статьями, рамки с грамотами, канцелярские принадлежности, даже старый ноутбук. Юра раскрыл один из согнутых пополам листков. В воздухе появилась фиолетовая надпись: «Юрию от Киры в день рождения, февраль 2104 года». Следом за надписью возникла маленькая, почти схематичная голограмма. Юра вспомнил и тот день, и открытку, и взгляд. И сразу стало ясно, какой момент он выберет для своей третьей, последней попытки.
***
Настроение у Киры было праздничным, восторженным и приподнятым. Сегодня у Юры день рождения. Что она может подарить человеку, с которым знакома только несколько месяцев? Самому замечательному человеку! Что-то от души, удивительное. Что-то такое, чего не будет ни у кого больше. И она придумала! Она сделает голограмму! Конечно, она только начала заниматься и не слишком хорошо владеет голографической системой, но она очень постарается.
Картинка получилась забавная, хоть и неказистая. Из яйца вылупляется сиреневый дракончик со смешной мордочкой. Листок, с закрепленной голограммой она оставила у него на столе, точно найдет.
Но почему Юры все нет и нет. А вдруг он совсем не придет. Кире стало чуть-чуть грустно. Да и вообще. Почему она решила, что он обрадуется ее дракончику. Детство и глупость. Он взрослый серьезный человек, а она просто фантазерка. Слезы уже готовы были брызнуть из глаз, когда в коридоре раздались такие знакомые шаги.
— Кира! Спасибо за поздравление! Ты ведь сама сделала? — Юра улыбался как-то совсем по-новому, глаза светились добротой и теплом. — Это лучший подарок!
— Я очень рада, что тебе понравилось! — Кира забыла про слезы и счастливо улыбнулась в ответ.
Елена Тучина © 2010
Обсудить на форуме |
|
