|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Путешествие во времени Лорин Дмитрий © 2010 Когда пересекутся орбиты Лёгкий, невесомый, мерцающий фиолетовым светом шар коснулся высокой башни из жёлтого камня, возвышающейся над маленьким, почти игрушечным замком. В светящейся обшивке шара образовался проем, и несмелый порыв ветра робко шевельнул длинные рыжие волосы стройной миловидной девушки, показавшейся в этом проёме. Голубой блестящий комбинезон, украшенный светящимися эмблемами, и форменные оранжевые сапожки подчёркивали высокий ранг персоны, прибывшей на летающем шаре.
Девушка плавно подняла руку и, с очаровательной суровостью взирая на башню, властным и звонким голосом величественно произнесла:
— Нейс и тангос о иэйтойт прин! Именем красоты и силы приказываю тебе, Владетель замка душ, открой свои ворота!
Некоторое время ничего не происходило, и распоясавшийся ветер ещё раз прошёлся по локонам огненно-рыжих волос. Наконец из жёлтой башни выдвинулся трап с перилами, а рядом с узким зарешеченным окошком нехотя открылась искусно замаскированная дверь. Девушку встречал широкоплечий блондин поистине атлетического телосложения, с едва намечающимся брюшком, грустным взглядом и отвёрткой в зубах.
— Прошти, шолнышко, не ушпел починить, — виновато прошепелявил он, не вынимая отвёртки изо рта, — пришлощ открывать врушную.
— Представляю себе, как комично я смотрелась со стороны, — ухмыльнулась девушка, осторожно шагая на трап.
— Ты выглядела божественно! — с чувством отозвался встречающий, галантно протягивая руку обладательнице рыжих волос. — Валлийский язык из твоих уст звучал как эльфийское заклинание!
Отвёртка и пара мелких деталей успели перекочевать в карман его рабочей куртки, и шепелявость бесследно улетучилась.
— Божественно? — усомнилась девушка. — Может быть, ты просто неравнодушен ко мне?
— Что за чушь, Мари? — возмутился блондин. — Это я-то к тебе неравнодушен? Да как ты осмелилась произнести подобный бред! Надо же — неравнодушен! Да я люблю тебя всей своей сущностью, каждым уголком души и каждой частичкой тела!
— Не громкие слова красят настоящего мужчину, Николай, — с напускной холодностью ответила девушка.
— Ах, вот ты как! — Мужчина с готовностью сорвал с себя куртку, обнажив вполне пристойный торс. — Тогда я сражу свирепого дракона голыми руками! Сегодня же! Нет, сейчас!
Мари остановилась перед лифтом и с интересом взглянула на Николая.
— Не знаю, что ты ещё там придумал, но я, честно говоря, несколько заинтригована. Дракон — это что-то уж совсем новое. К нападению пиратов, разбойников и чёрных рыцарей я почти привыкла, но дракон? Надеюсь, всё будет не так, как при последнем похищении?
— Всё будет ещё интереснее! Теперь нашему счастью угрожает настоящий монстр!
Внезапный рёв, раздавшийся снаружи, заставил девушку вздрогнуть:
— Боже мой, что это?
Мари с опаской выглянула в окошко. На ванильном фоне предзакатного неба дымящееся чудище грозно сверкало зелёной чешуёй и выписывало замысловатые пируэты.
— Если мне опять кто-то или что-то опалит брови, я столкну тебя с башни, — предостерегающе заметила Мари, — не желаю давать коллегам повода для насмешек.
— Доверься мне, солнышко, на этот раз ни один волос не упадёт с твоей головы! — гордо заверил Николай.
Дракон выпустил мощную струю оранжевого пламени и ринулся к башне. Николай на мгновенье поймал взгляд Мари и, лукаво подмигнув, устремился к двери.
— Нет, Коля! Стой! Я трап убрала! — всполошилась девушка, но её слова бесследно растворились в громогласных раскатах драконьего рёва.
Та самая дверь, что казалась заклиненной, вдруг с неожиданной лёгкостью распахнула створку. Николай послал Мари прощальный воздушный поцелуй и, не глядя под ноги, беспечно шагнул в пустоту.
— Стой! — отчаянно закричала девушка, бросаясь к проёму. Сердце Мари колотилось так неистово, словно бы вдруг решило посоревноваться в ритме с оголодавшим дятлом. Кровь хлынула к лицу, а лоб покрылся мелкими капельками пота.
В тоже мгновенье откуда-то снизу величаво и плавно поднялся дракон. На нём, крепко обхватив руками драконью шею, восседал заливающийся смехом Николай.
— Купил, купил! — хохотал он, отчаянно барабаня босыми пятками по бокам мифического существа. — Ты и впрямь решила, что дракон сделан для поединка? Он для полётов!
Мария обессилено прислонилась к дверному косяку.
— Я тебя убью сейчас, идиот проклятый!
— И я тебя очень люблю, солнышко, — весело откликнулся Николай. — Прыгай ко мне, покатаемся. Летать на драконах нужно на голодный желудок.
— У меня от твоих проделок сердце зашлось, — возмущённо кипятилась Мари, — я же чуть со страху не умерла! Нельзя так пугать!
— Можно, — упорствовал Николай, — полнота жизни в широте контрастов, испуг полезен для здорового человека. Он повышает тонус организма...
— И расшатывает мне нервную систему, — докончила за него Мари и протянула руку к тумблеру, выдвигающему трап. — Давай, каскадёр, подлетай поближе, я всё-таки не воздушная гимнастка.
Николай плавно и уверенно управлял механическим драконом. Мари, перенасыщая кровь избыточным азотом, подставляла лицо упругой струе встречного ветра. Даже мелкие насекомые, изредка хлеставшие по коже, не могли испортить ощущения восторженной радости. И словно язычки негасимого пламени, за плечами девушки трепетали огненно-рыжие волосы.
— Быстрей, ещё быстрей! — кричала Мари на ухо своему вознице. — Ниже, ниже! Хочу скользить между деревьями и над самой травой!
Конечной целью полёта являлось вечернее купание в маленьком горном озере. Впрочем, трудно считать полноценным купанием спешное окунание в холодную бодрящую воду: ощущение, будто сотни маленьких колючих иголок вонзаются в разгорячённую полётом кожу. А потом была дорога домой, в маленький замок — безмятежно-упоительный полёт под небесами, в которых неспешно зажигались первые вечерние звёзды.
Ужинали Мари и Николай на маленьком столике в каминном зале. Живой огонь скользил по поленьям, перебирался с сучка на сучок и разгорался всё ярче и ярче.
— Откуда взялся дракон? — поинтересовалась Мари.
— Одолжил у одного знакомого, — честно признался Николай, — хотелось подарить новое приключение. Тебе понравилось?
— Восхитительный дракон. Не помню у наших знакомых подобной игрушки. Признавайся, чья это змеюка? — Мари поднесла к лицу бокал с вином и взглянула сквозь него так, словно это была лупа детектива.
— Всё просто. Сегодня участвовал в конкурсе на место дизайнера по интерьеру космических станций, и там познакомился с классным парнем. Зовут Валера. Так что дракон наш до конца этой недели.
— Бог с ним, с драконом, — Мари отставила бокал и слегка подалась вперёд, — а что у тебя по конкурсу?
— Как всегда, — грустно вздохнул Николай, — в конце первой десятки. Ничего, Валерке ещё обидней, он и в двадцатку ни разу не попадал. Было ещё место массовика-затейника, и конкурс вроде никакущий, всего-то человек восемь, но работа в дальнем космосе. Куда ж я от тебя?
Бесшумный робот-уборщик, стилизованный под гнома в доспехах, плавно подкатил к столу и ловко забрал использованную посуду.
— Не огорчайся, — попыталась утешить Николая Мари, — согласись, что дизайн — не самая сильная сторона твоей натуры. — Девушка решительно поднялась, обошла столик, и села у ног своего мужчины.
— Эх, и угораздило же меня родиться творческой натурой в двадцать третьем веке! — с горечью воскликнул Николай. — Ну почему мне не даётся биофизика, работали бы вместе в институте головного мозга! Физики всегда могут найти работу. Чем вы там сегодня занимались?
— Ты себе даже не представляешь! — с воодушевлением начала Мари. У неё не получалось рассказывать о работе спокойно, так частенько бывает с теми, кому сама судьба уготовила участь исследователя.
— Помнишь, я тебе рассказывала, что в нашем институте хранятся записи сознания людей в цифровом формате?
— Разумеется, помню, — отозвался Николай, — провальный эксперимент по созданию искусственного разума. Десять лет работы института, выброшенные на ветер.
— А вот и не выброшенные! — радостно воскликнула Мари. — Вчера моя научная группа работала с этими записями и обнаружила забавный эффект. — Она улыбнулась и выдержала торжественную паузу.
— Если сделать наложение такой цифровой записи на сознание человека, выскакивают обрывки третьего сознания! Причём, совершенно стороннего. Я знаю, что это звучит метафизически, но, возможно, моей группе удастся открыть нечто вроде переселения душ.
— Ух ты! Обалдеть! — невольно вырвалось у Николая. Он бережно приподнял хрупкую девушку и пересадил с пола к себе на колени.
— И чьи души, а главное куда, вы решили переселять?
— Во-первых, это не души, а частички сознания. Во-вторых, никуда их переселять не нужно, сегодня мы эти обрывки записали и обработали, — увлечённо продолжала рассказывать Мари, — а потом я наложила эти фрагменты на своё собственное сознание.
— Да ты с ума сошла, а вдруг это опасно? — забеспокоился Николай. — Может быть, вначале стоило поэкспериментировать на кроликах?
— Какие кролики! У человеческого сознания совсем другие параметры. Кроме того, это абсолютно безопасно и довольно увлекательно, — поспешила заверить Мари. — Я ведь всегда любила попутешествовать, а тут, можно сказать, подвернулась уникальная возможность совершить экскурсию в прошлое. Этакая машина времени, но только в прошлое, и только для сознания.
— А твой эффект не может быть галлюцинацией или игрой воображения? — осторожно поинтересовался Николай. — Вдруг это следствие, ну, к примеру, перенапряжения мозга?
— Есть такое предположение и, разумеется, его нельзя игнорировать, — согласилась Мари, — но мне отчего-то кажется, что личность, фрагменты которой я спроецировала на себя, существовала в реальности. Уж очень детально мне вспоминались некоторые кусочки.
— Да, ты умничка, не то, что я, — с тяжким вздохом констатировал Николай. — Никак не могу понять, что же всё-таки держит тебя рядом со мной? То, что мы вместе, это самый настоящий парадокс. Красивая и успешная женщина, востребованная обществом, которая имеет возможность внести свой вклад в развитие всего человечества — и я, мужчина без призвания и работы.
— Глупенький! — Мари хлопнула маленькой ладошкой по лбу Николая. — Без тебя я не смогла бы быть счастливой. А работа, это дело наживное. В конце концов, в наше время три четверти человечества не работают вовсе, и ничего, живут себе потихонечку. Только не смей говорить, что у тебя нет призвания. Во все века самым важным из всех призваний было умение согревать души. Меня согреваешь ты.
Кошачьим движением Мари прильнула к широкому плечу и вкрадчиво прошептала:
— Спой мою любимую песню. Ту, которую написал специально для меня.
— Прости, солнышко, гитара осталась в башенке, — Николай нежно перебирал пальцами распущенные волосы Мари, — не хочется тебя покидать.
— Гитара уже полчаса как лежит на диване, — улыбнулась Мари, — я её принесла вместе с пледом. Так что если вдруг опять уснёшь в кресле, я тебя укрою, чтобы не замерзал. Ночи пока ещё слишком холодные.
Извлечённый из-под пледа инструмент перекочевал в руки опытного мастера, а девушка перебралась на диван. Пальцы Николая привычно пробежались по струнам, последовательно чередуя то порхающие триоли, то звучные аккорды. Через пару мгновений к мелодии присоединился проникновенно-щемящий баритон.
Она рождается после заката,
Горячей ночью июньского лета.
Она была от рожденья крылата,
И что могла — отдавала за это.
Она умеет летать на метле.
Как опьяняют воздушные вёрсты,
Когда пикируешь к самой земле,
Или взмываешь под самые звёзды.
Перед глазами Мари поплыли цветные картинки вечернего полёта на механическом драконе. Струны гитары, ещё недавно звеневшей от усложнённого боя, которым любил играть Николай, слегка стихли к припеву. Мелодичная музыка отражалась от каменных стен.
Колдовство для неё — антураж
Там, где встречам равны расставанья.
Многозначному слову шабаш
Придаётся своё пониманье.
Ей объятья уже распростёр
Алый луч молодого восхода...
Это утром идти на костёр,
А ночами — полёт и свобода.
Во время исполнения песен Николай обычно смотрел в глаза своих слушателей. Сегодня слушателем была только Мари. Её всегда завораживало это удивительное сочетание голоса и взгляда. Казалось, что мира нет. Его не существует. Есть только любимый мужчина, его взгляд, и звучащая песня.
Её глаза — два живых изумруда —
Сверкают отблеском лунного света,
И это рыжеволосое чудо
Не допускает табу и запрета,
Не признаёт лицемерия, фальши
И глупых рамок двуличной морали.
Она свободна. А что будет дальше —
Её в полёте волнует едва ли.
Песня размыла привычные очертания реального мира. Внезапно Мари вспомнила, что точно такой же эффект характерен и для наложения цифрового сознания. Вроде бы осознаёшь себя как личность, но воспоминания вдруг меняются. Отчётливо всплывают какие-то фразы, можешь вспомнить форму заборчика и цвет крыши у дома, которого никогда раньше не знала. Видятся незнакомые лица, и отчего-то кажутся родными. Слышатся голоса на незнакомом языке, но почему-то улавливаешь смысл.
Я хотела тебе сказать, что альпийский ракитник в цвету, и глицинии, и боярышник, и ирисы тоже начинают цветение... Думаю, тебе бы всё это очень понравилось.
Да, точно. Эта фраза принадлежит той самой женщине, которая вышла из дома и направилась по булыжной мостовой, хранящей на себе следы ночного дождя. Чем эти слова так важны для неё? В воздухе витала тайна. Кажется, та женщина даже не произнесла их ни разу. Только написала непонятными буквами в чёрном блокноте. Мари отчаянно пыталась вспомнить её имя, но всё время сбивалась.
Николай завершил песню и выжидающе посмотрел на Мари:
— Ты довольна?
— Нет, не довольна, — возразила девушка, — я счастлива.
— Обидно, что ты не поёшь сама, — в голосе Николая послышалось искреннее сожаление, — я бы мог написать песню для нас двоих.
— Действительно, жаль, — вздохнула Мари, — ты такой талантливый, не то, что я. Порою мне трудно понять, что же всё-таки держит тебя рядом со мной? То, что мы вместе, это самый настоящий парадокс. Яркий, заботливый мужчина, создающий волшебные песни — и я, женщина без голоса, не срифмовавшая ни единой строчки.
— Солнышко, у тебя сегодня был очень насыщенный день, — Николай бережно отложил музыкальный инструмент, — нам пора спать. Шесть часов работы — это не шутка. Не многим людям позволяется столько работать. Да, наверное, завтра я не смогу тебя встретить. Вечером обещался поучаствовать в гонке на колесницах. Валерка хочет устроить красочное шоу для своей супруги. Сталкивающиеся хрупкие повозки с огромными колесами, запряжённые настоящими лошадьми. Согласись, это несколько будоражит.
— Будь аккуратней, меня почему-то пугают колёса, — нахмурилась Мари. — Интересно, чем ты решишь удивить меня завтра?
— Для начала попытаюсь удивить ещё сегодня. Да, кстати, о завтрашнем, как моё солнышко относится к цветам? — загадочно спросил Николай. — Сегодня мне пришла в голову идея окультурить наш сад. Пожалуй, стоит посадить несколько новых растений и сделать альпийскую горку.
Ночью Мари приснился довольно странный сон. Один из тех, что принято называть беспокойными, правда, некоторые люди отчего-то считают подобные сны вещими.
В зеркале отразилось волевое лицо юной особы с ясными серыми глазами. Жесткие вьющиеся белокурые волосы были старательно зачёсаны назад и закреплены несколькими шпильками. Белый кружевной воротничок на тёмном немарком платье лишь подчёркивал аскетическую строгость одежды. Но под целомудренным панцирем неброской одежды скрывалась непокорная бунтарская сущность. На днях девушка решительным образом распрощалась с многолетней обузой, с этим жалким и бледным подобием романтической любви, Казимиром Зоравским. Теперь, когда её сердце свободно, она навсегда посвятит себя науке. Вот только бывает ли сердце свободным?
Дорога до Сорбонны занимала сорок минут, и при хорошей погоде эти минуты были настоящим счастьем.
На углу вечно оживлённой улицы Фляттер стоял молодой музыкант. Ежедневно в любую погоду он, словно солдат на карауле, занимал облюбованное место, наигрывая на стареньком аккордеоне нехитрые мелодии цветущего Парижа. У девушки никогда не находилось лишнего су, чтобы кинуть монетку в шляпу уличного музыканта, но молодой человек непременно улыбался, завидев стройную, светловолосую, вечно спешащую мадемуазель.
Её разрыв с Казимиром оставил в душе слишком глубокую рану, ещё не до конца исцелённую великим лекарем по имени время, но глаза девушки невольно скользнули по широкоплечей атлетической фигуре и слегка насмешливым голубым глазам аккордеониста. В петлицу видавшего виды распахнутого жилета была вставлена веточка, густо усыпанная мелкими жёлтыми цветами.
«Красавчик», — невольно отметила девушка, и тотчас отвела взгляд. — «Неприлично столь откровенно засматриваться на молодых парней».
— Мадемуазель! — голос молодого музыканта заставил девушку вздрогнуть и обернуться. — Разрешите подарить вам веточку альпийского ракитника. Мне кажется, вы самое очаровательное создание во всём Париже!
«Очаровательное создание» невольно улыбнулась в ответ. Музыкант просиял:
— Вы словно сама весна! Должно быть, я околдован вами! Позвольте сочинить для вас волшебную песню!
— Песню? О чём? — невольно заинтересовалась девушка.
— О ваших прекрасных глазах, мадемуазель! Я готов подарить вам мой Париж. Да что там Париж — весь мир к вашим ногам! Мадемуазель, соглашайтесь! Я превращу вашу жизнь в праздник, наполню её цветами и смехом!
Любое разбитое сердце неизбежно черствеет и превращается в льдинку, которой суждено растаять лишь с приходом новой любви. Только бы не пропустить, узнать среди множества прочих тот самый момент, что может раз и навсегда предопределить течение жизни...
«Весенний Париж... Мне всего двадцать четыре, неужели моему сердцу больше не доведётся трепетать от любви? А может... Вздор! Глупый и никчёмный вздор. Если даже атомы нестабильны, что тогда говорить о чувствах. Да и вообще, между нами так мало общего! Студентка Сорбонны и уличный музыкант... Мы живём в разных мирах, вращаемся на разных орбитах — и этим орбитам не пересечься».
— Приличные девушки не принимают подарков от уличных музыкантов, — мягко ответила девушка, тщательно маскируя польский акцент, — кроме того, я спешу на занятия.
Отказ, казалось бы, ничуть не смутил улыбающегося аккордеониста.
— А вдруг я — тот, кто может сделать вас счастливой? — весело крикнул он вслед удаляющейся девушке.
— Сожалею, но, кажется, не в этой жизни...
Её ответ, еле различимый в грохоте шумной улицы, закружило в водовороте реки времени.
Лорин Дмитрий © 2010
Обсудить на форуме |
|
