|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Путешествие во времени Владимир Близнецов © 2010 Изменивший мир Через десяток метров улочка раздваивалась. Я рванулся из последних сил, споткнулся, и наплечная сумка больно стукнула по бедру.
— Черт!
Нелепо взмахнул руками, удерживая равновесие, и припустил с удвоенной скоростью. Нужно быстрее найти безлюдное место. Я уже ничего не слышал кроме собственного дыхания с сипами, раздирающего легкие.
Низкорослые парижане в лохмотьях шарахались в стороны. Я даже успел заметить, как один торопливо перекрестился. Маленький проулок был уже совсем близко, когда за спиной раздался торжествующий вопль, и сумку с силой рвануло назад. Я лихорадочно обернулся. Огромный детина с неопрятной бородищей лыбился щербатым ртом и что-то злорадно орал по-французски. Волосатая лапа мертвой хваткой сжимала сумку, а вторая уже тянулась, готовая ухватить за шкирку. Вот зараза! Крик сам вырвался из моего горла, я дернулся, швы затрещали и лопнули. От такой внезапной легкости, я пулей влетел в проулок, оставив в руках парижского стражника сумку со всей сегодняшней добычей. Черт! Но главное — вырвался. А остальное приложится, хорошо, что имею привычку маяки носить в карманах.
Гораздо больше жаль сумку. Это своего рода талисман, как-то жизнь мне спасла. Жалко, но плакать не буду.
Дома стояли так плотно, что приходилось идти чуть ли не боком. Погоня отстала, все-таки гнались они в первую очередь за украденным.
Толкнул ближайшую дверь — не поддалась, прошел еще немного, толкнул следующую. Отлично. Какой-то склад, пахнет тут еще хуже, чем в городе. Можно наконец перевести дух и посчитать потери. Итак: джинсы наполовину в засохшей грязи, у рубашки не хватает пуговиц, волосы растрепаны и вряд ли чище джинсов. Если сейчас сменить одежду на более подходящую эпохе, то буду вылитый местный. Какой-нибудь конюх... или коваль, не помню, чем они отличаются.
Из карманов я вытащил серебряную монету с профилем полной некрасивой женщины и маленький свинцовый шарик. Маяки.
Монета по расчетам должна выкинуть меня в Петербурге XVIII века. Конец десяти лет правления Анны Иоанновны. Есть чем разжиться. Свинцовый шарик — это пуля, маяк в мой XXI век. Вывалюсь на окраине Москвы, ночью, за несколько часов до отправления сюда.
Выбираться из этого средневековья определенно надо, тут мне уже ничего не светит. И стало опасно. Возвращаться с пустыми карманами не хочется, поэтому...
Пуля отправилась обратно в карман. Монету сжал двумя пальцами. Ритуал приведения маяка в действие довольно прост. В сотни раз легче, чем превратить древнюю побрякушку в портал.
От монеты пошел ровный свет, воздух вокруг вздрогнул. Я сощурился, свет нарастал и через несколько секунд стал нестерпимым. Процесс перемещения не особо приятен. Руку начало втягивать в место, где только что была монета, а сейчас уже струилось кварцевое сияние. Ладонь растворилась, будто никогда и не было. Еще миг, и свет поглотил меня целиком, я превратился в мысль. Исчезло тело, я перестал видеть, слышать, чувствовать.
Из XV века полетел в XVIII. Три столетия — небольшой отрезок, поэтому в этом состоянии мне быть минут двадцать. Конечно, часов тут нет. Это я так, прикидывал на глазок.
Маяк — это предмет из прошлого, который превращен мной в своеобразный портал. Или скорее телепорт. Можно, конечно, назвать это магией, но давно уже существует другое название — алхимия.
Не всякий предмет подходит для такой роли, нужен специальный, обладающий так называемым историческим потенциалом, или просто следом.
Вот допустим чека от гранаты. Если она от учебной, которая к тому же весь век пролежала на складе, то исторический потенциал — нулевой. Если этой гранатой во время войны убило пару солдат, то за предметом начинает тянуться след. Есть шанс такую чеку превратить в маяк. Но такой след недостаточно четкий, поэтому выкинуть вас может за день до взрыва, за неделю или через неделю — как повезет. Так же и с местом: скорее всего окажетесь в нескольких сотнях метров от эпицентра.
Ну а уж если эта граната разнесла на кусочки какого-нибудь важного маршала, то очень велик шанс попасть прямо в этот момент. И разделить маршальскую судьбу.
Поэтому подобные предметы «со следом» я тщательно выискиваю, пытаюсь досконально узнать их историю. Например, монета, что несет меня сейчас в блистательный Петербург, была пожалована императрицей офицеру Преображенского полка. Офицер поставил ее в карточной игре, выиграл, поставил еще, снова выиграл, разбогател. И стал основателем купеческого рода. След должен быть довольно четким.
Но вот уже в пустоте начинают проявляться очертания тела, секунда за секундой возвращается чувствительность. Легкий ветерок начинает ласкать щеки, все усиливаясь и усиливаясь. Сейчас будет самая неприятная часть путешествия.
Скорость ветра поднялась до урагана, через несколько мгновений плотная оболочка небытия с хлопком взорвалась, и я шлепнулся на траву.
На звездном небе застыл месяц, слышится безудержное стрекотание сверчков. Первая мысль, что надо бы оглядеться, куда меня вынесло. Осторожно приподнялся. Невдалеке аллея, освещенная фонарями. Значит, я в Петербурге, а не в окрестностях. Чуть повернул голову, и — мама моя — Летний Дворец. Вот это мне повезло!
Со стороны ворот послышалось цоканье копыт. Я уже было начал выбираться из кустов, но поспешно спрятался обратно. В дальнем конце аллеи появился человек. Высокий, в парике с косичкой, он быстрым шагом миновал мое убежище.
Я усиленно рылся в памяти, но ни на один из видимых мной портретов того времени этот похож не был. Значит не важная историческая фигура. Я стал пробираться по кустам вдоль аллеи вслед за ночным визитером. Может удастся попасть во дворец.
Человек в мундире остановился около караульных преображенцев и что-то негромко начал им объяснять. Говорил он с легким немецким акцентом. У солдат лица были сосредоточенные и решительные. Что же тут интересно происходит? Что-то очень похожее, кажется, в школе проходили. Вполне возможно, что это неудачная попытка свергнуть Бирона. Тогда это значит какой-то немецкий подполковник — адъютант фельдмаршала Миниха, главы заговорщиков. Так, сейчас тут начнется стрельба.
Я пошарил ладонью по земле, пальцы наткнулись на камень. Осторожно выглянул и швырнул булыжник в кусты. Ветки затрещали, но трое аборигенов этого не заметили. Я швырнул второй — с тем же успехом. А разговор у лестницы становился все более напряженным, преображенцы хмурились, подполковник махал руками и шипел немецкие ругательства. Рука одного солдата потянулась к кинжалу, и тут уже ждать было нельзя. Я закричал не своим голосом:
— Братки, поможите кто могет!
И быстро скрылся за деревом.
Все трое, как один, повернулись. Преображенцы решительно перехватили мушкеты и быстрым шагом двинулись в мою сторону. Немец тоже было пошел за ними, но через два шага поотстал, развернулся и бросился во дворец. Ладно, с этим потом разберемся, а пока...
Оглушенных и связанных солдат оставил в тени. Прикончить было бы проще, но в прошлом лучше ничего не менять, а то мало ли.
Преображенский мундир оказался немного маловат, но ничего. И кроссовки оставил, а то в ботфорты точно бы не влез. Кто ночью вглядываться будет? Свою одежду смотал в узел и взял подмышку.
По аллее ко дворцу спорым шагом двигались несколько десятков солдат. А это очень кстати. Пригибаясь, прячась за деревьями, я подобрался к дороге и вышел чуть позади отряда, быстро нагнал.
Организованной толпой мы вломились во дворец. Меня озадачило, что все это происходило в полной тишине. Офицеры если и отдавали приказы, то шепотом.
Я незаметно нырнул в ближайшую залу и подождал, пока шаги отдалятся. Все, цель достигнута. Коридоры тут не освещены, охраны не было. Скорее всего на верхних этажах схватка. Что ж, тут мне во всем везет в отличие от Парижа. По дороге я прихватил холщовый мешок и сгребал в него все блестящее. Блюда, подсвечники, забытые табакерки и бокалы. Наверняка все это из золота или серебра. Мешок быстро тяжелел. Ни одной живой души я так и не встретил.
Ну вот, теперь можно еще пару месяцев безбедно прожить. Я размотал клубок своей одежды и достал пулю.
Мое время встретило меня ночной летней прохладой. Я набрал полную грудь воздуха и улыбка сама растянулась на лице. Выкинуло меня в трущобах. Многоэтажные дома похожи на серые коробки, даже не знал, что в Москве есть такое убожество. Теперь надо сориентироваться. Ах да, переодеться тоже. Я скинул мундир и облачился в нормальную человеческую одежду. Не смотря на то, что оказался я немного не в том месте, все равно не могло кинуть дальше, чем за пару километров от Императорских садов. Добраться бы до них, а там — на подземный поезд.
Но трущобы не кончались. И занесло же меня. Тяжелый мешок уже натер спину, а эти унылые кирпичные коробки все тянулись. Плотно жались друг к другу, заставляя петлять по узким проулкам. Везде грязь.
Впереди показались огни, а скоро из-за домов выступила дорога. Ну наконец-то — улица. Я окинул взглядом дома, поискал вывеску. «Ул. Космонавтов». Кого?
По дороге, с какой-то невероятной скоростью, пролетел автомобиль. Нет-нет, что-то тут не то...
Из прострации меня вывел голос.
— Эй, брат! Закурить будет, да?
Я обернулся. Сзади стоял невысокий крепкий горец. Откуда он в Москве? Я машинально ответил.
— Не курю.
Но горца ответ явно не удовлетворил.
— Эй, зачим абижаешь? — он скорчил какую-то рожу, больше всего похожую на оскал, и решительно схватил меня за плечо.
От такой наглости я оторопел. Скинул ладонь и оттолкнул ненормального. Тот, казалось, тоже удивился такой реакции. В руке блеснул нож.
— Аллах видит, я по-братски хотел.
Он издал гортанный звук и кинулся на меня. Я размахнулся и со всей дури двинул мешком по голове. Горец как бежал, так и рухнул.
— Черт, — только и вырвалось у меня. — Черт-черт-черт!!!
Это не мое время! Но я же ни во что не вмешивался! Даже не убил никого! И тут, как молнией в голову ударило — неудавшийся мятеж против Бирона! Похоже, что из-за меня он удался.
Надо как можно быстрее вернуться и все исправить. Голова лихорадочно заработала. Раз изменилось время, то и ничего связанного со мной тут нет. Квартира и лаборатория пропали. Друзей и знакомых нет. Может даже страна уже не та. Но почему же тогда есть я? Ведь моих родителей тут тоже никогда не было.
На земле застонал пришедший в себя горец. Я со злостью пнул под ребра, потом еще раз, и еще, пока он снова не затих. Немного полегчало.
Далее: денег у меня тоже нет, зато есть мешок с серебром и золотом, прямо как в сказке. Я покрутил головой, через дорогу стояло здание, ничем не отличающееся от окружающих — серое и унылое, но на крыше красовалась надпись «Гостиница».
Заспанный портье встретил меня настороженно, спросил паспорт. Это усложнило задачу, но... я порылся в мешке и добродушно улыбнулся пареньку, когда перед ним возникло блюдо из чистого золота с драгоценными камнями по краям.
Портье сглотнул и осипшим голосом сказал:
— Запишу вас как Бориса Иванова.
Я с сомнением покосился на него.
— Что ж не Радиком Рабиновичем? И то менее заметно было бы.
Портье похоже юмора не понял, настороженно покосился на меня. И я махнул рукой: Иванов, так Иванов. Может тут это и правда незаметное имя.
Номер оказался просторным, хоть и с невысокими потолками. В углу стояла широкая кровать, в другом углу — стол. За дверью в стене находилась уборная. Сойдет на время.
Я скинул мешок и растянулся на кровати. Для обратного путешествия потребуется предмет со следом. Монета уже не годится, каждый маяк — одноразовый. А, кроме того — философское золото. А для этого нужна ртуть. Превращение этого жидкого металла в нужный мне порошок довольно сложный и не безопасный процесс. Ртуть нужно накалить, пока не превратится в «красного льва». Затем дигерировать его в песке с добавлением спирта. Дальше — выпарить, растолочь, опять накалить, ректифицировать и тому подобное.
И в финале натереть получившимся порошком нужный предмет.
Все это трудоемкий, но не сложный процесс. Ртуть возьму из градусников. Надеюсь, они есть в этом времени. Но сначала нужно наменять местных денег. Или переодеться по здешней моде. Или... ох, и тяжелый будет день. Так что, нужно выспаться.
Одежда тут мало отличалась от моего времени. Те же джинсы, футболки, рубашки. Разве что несколько других фасонов. Непривычнее всего были огромные потоки людей на улице. Многие говорили что-то в маленькие черные коробочки, очень похожие на телефоны, но без проводов. Еще смущало повсеместное отсутствие букв «i» и «Ъ» на вывесках.
Аптека нашлась быстро. За поворотом я заметил еще одну. Чуть в отдалении, на другой стороне улицы, виднелась третья такая же вывеска. Такое ощущение, что люди здесь только и делают, что болеют.
Аптекарша, полная тетка с брезгливым выражением лица, даже не подняла голову, когда у окошка возникла моя физиономия.
— Сударыня, будьте добры градусники.
— Сколько, — прогнусавила она, так и не посмотрев.
Я замялся.
— Ну... штук пятьдесят.
Тетка наконец смерила меня неприязненным взглядом. Я быстро нашелся:
— Для гимназии закупаю, — надеюсь, здесь есть такие заведения.
Видимо есть — тетка тяжело вздохнула и скрылась в соседнем помещении.
Ну здесь и обслуживание!
Тем временем аптекарша вернулась и стала выкладывать на прилавок пластиковые футляры.
— Раз, два, три... — громко начала она.
— Стоп-стоп, — вмешался я. — Это что такое?
— Градусники, — невозмутимо ответила тетка. — Вы меня сбили! Теперь заново считать!
— А они ртутные?
— Нет, на батарейках, безопасные.
Что такое батарейки выяснять не было желания.
— Простите, а ртутные есть? — и, увидев замешательство продавщицы, быстро добавил, — эти же дорогие, наверное, а нам бы что попроще.
— Сразу говорить надо что хотите, — недовольно процедила она, но огромной рукой сгребла градусники и вновь скрылась в комнате.
— И спирт! — вдогонку прокричал я.
Ближе к полуночи я сидел в номере, погруженный в изучение толстого путеводителя по московским музеям. На кровати валялась еще такой же увесистый том — «История России».
Дверь в уборную прикрыта, дышать парами ртути мне не улыбалось. Жидкий металл нагревался в одном из золотых блюд. Ничего лучше не нашлось.
Читал я уже около двух часов. Эпоха Анны Иоанновны оказалась довольно скудно представлена в местных музеях. Большей частью наряды.
Из Истории я узнал, как много изменилось из-за меня. Россия пережила еще три дворцовых переворота, четыре революции. Страна сохранила почти все свои восточные земли, но потеряла Польшу, Финляндию, Прибалтику. Теперь они независимые страны! Подумать только! И вообще Европа оказалась наводнена маленькими государствами просто до смешного.
Я захлопнул справочник, бросил на пол. Снова взял «Историю». Она оказалась так увлекательна, что я не заметил, как уснул.
Проснулся среди ночи от неясного шебуршения в номере. Что-то давило на нос и лоб: оказалось, уснул с книгой на лице. Машинально смахнул ее, привстал на локтях. Что-то громко стукнулось об пол.
Я сладко зевнул, открыл глаза и увидел летящий в лицо кулак.
Сознание вернулось головной болью. Я застонал и разлепил веки. В глазах закололо. С трудом заставил себя приподняться.
Мешок со всем содержимым исчез. Дверь в уборную распахнута. Я сполз с кровати и на четвереньках добрел до порога — все разворочено, осколки градусников рассыпаны по полу, пузырек из-под спирта пуст, спиртовка вдребезги.
Я обессилено привалился к косяку. Грабитель не тронул блюдо, в котором выпаривалась ртуть, так что еще на одну порцию градусников деньги найдутся. Но кто это был? Я прикрыл глаза, шум в голове несколько поутих.
Если это грабитель, то зачем ему разламывать мою конструкцию в ванной. Вряд ли тут так принято. Вывод — кто-то пытается мне помешать. Получается абсурд. Меня здесь не знает ни одна живая душа. Но сегодняшняя ночь указывает на обратное.
Как бы то ни было, оставаться тут нельзя. Валить как можно скорее.
Я вскочил, комната поплыла перед глазами, а по вискам будто треснули молотками. Так, все надо медленней. Уже не торопясь оделся, прихватил единственное золотое блюдо и маленькими шажками посеменил к выходу.
Вчера я нашел, что искал в путеводителе.
Я поселился в маленькой гостинице в нескольких кварталах от прежней. Совершил очередной рейд по аптекам, но теперь постоянно петлял и оглядывался. Ночной гость вряд ли так просто оставит меня в покое, так что в бытовой лавке прикупил кухонный нож. Но не только для обороны.
К вечеру порошок был готов. Я пересыпал его в крохотный пластиковый пакет. А теперь надо прогуляться.
Блуждал недолго, через несколько дворов увидел, что искал. В свете единственного фонаря мелькнула человеческая фигура. Я бросился следом, на ходу доставая нож.
Человек даже не успел вскрикнуть.
Я остановился лишь на секунду. Тело еще не успело коснуться земли, а звук моих шагов превратился здесь в еле слышное эхо.
В соседнем дворе плюхнулся на лавку. Из кармана появился пакетик с философским золотом. Тонкая линия порошка легла на лезвие. Я быстро растер его по поверхности. Теперь у меня есть Маяк.
Вторая часть завтра утром.
Вот уже несколько минут в Оружейной Палате я хожу вокруг витрины с одним из блистательных и дорогих нарядов Анны Иоанновны.
Кроме платья, ленточек и еще всяких безымянных рюшек есть там интересующая меня вещь — скипетр. Подаренный императрице то ли турецким султаном, то ли просто каким-то знатным османом. Вряд ли он обладает достаточно сильным следом, но уверен, что маяк сделать можно. К тому же в этом времени мне находиться опасно. Тот, кто помешал мне первый раз, решит помешать и сейчас.
Глубоко вздохнул, незаметно сжал в кармане нож и со всей силы ударил по витрине. Стекло покрылось паутиной трещин. Завыла сирена. Я судорожно посмотрел по сторонам, посетители шарахнулись от меня, как от зачусленного. Из соседнего зала выскочил мужик в черном костюме — видимо караульный. Черт, крепкая зараза! Вновь размахнулся. Осколки полетели во все стороны, несколько впились в руку. После третьего удара витрина не выдержала и хрустальными брызгами рухнула к ногам. Я схватил скипетр и еле успел увернуться от удара мужика. Отпрыгнул и для острастки двинул ему экспонатом между ног. Нож в руке уже светился голубоватым светом. Выскочивший в зал второй караульный успел увидеть лишь яркую вспышку.
Под единственным слабым фонарем прошел человек. Его нагнала темная фигура, послышался тихий всхлип и быстро удаляющиеся шаги.
Я отряхнулся. Закусив губу, стал вытаскивать осколки из ладони.
— Отдай.
Голос раздался за спиной, я подпрыгнул от неожиданности и резко повернулся. Из темноты выступила фигура. На две головы выше меня, широкий, как... одним словом — амбал.
— Скипетр, — не повышая голос, сказал он.
— Кто ты? — сказал я первое, что пришло в голову.
Ни один мускул не дрогнул на лице гиганта. Он протянул руку и повторил:
— Отдай скипетр.
Тут наконец нервы у меня сдали.
— Нет! — заорал я и бросился бежать.
Я пронесся под фонарем, перепрыгнул лежащее тело, и уже было достиг арки в соседний двор, но неведомая сила толкнула меня. Ноги потеряли опору, я пролетел несколько метров и больно грохнулся оземь. Попытался встать, но меня грубо перевернули на спину. Сверху возник амбал. Вырвал скипетр, чуть не сломав мне пальцы. Я чуть не заплакал.
— Да что тебе от меня надо?!
Он уже обшаривал мои карманы, извлек пакет с порошком, переложил к себе. Нож откинул в темноту.
Раздалось дребезжание, будто звонил телефон. Амбал оставил меня, приложил к уху маленькую коробочку. Теперь я уже понимал, что это что-то вроде портативной рации.
— Да, — сказал он. Помолчал несколько долгих мгновений, потом произнес, — Хорошо.
Рация спряталась где-то в плаще. Гигант бесстрастно посмотрел на меня.
— Ситуация немного изменилась. Прогуляемся, — И, как прошлой ночью, мне в лоб прилетел кулак.
Сознание снова возвращалось мучительно медленно и мучительно больно. Я с трудом подавил стон, прислушался. Но, если не считать шума в голове, было тихо. Чуть приоткрыл один глаз. С низкого потолка свешивалась тусклая лампочка без абажура. Повернул голову и увидел, что лежу на полу в длинном подвале. У другой стены, метрах в сорока, находится стол со светящимся экраном.
Пошевелил руками, ногами — не связаны. Приподнялся на локтях, затем сел. Держа в памяти прошлый раз, старался не делать резких движений. Что все это значит? Амбал знает кто я, знает что я делаю. И даже знал, где меня искать. И до сих пор оставляет в живых — это наиболее странно. На этот раз ситуация похоже действительно безвыходна — противник не просто на шаг впереди, а уже на самом финише.
Я попробовал подняться, получилось. Ноги хоть и не крепко, но держали меня. Аккуратно, по стенке я пошел к светящемуся экрану.
За столом сидел маленький сгорбленный человек. Я замер.
— Доброе утро, Александр, — человек заговорил дребезжащим старческим голосом, с по-французски грассирующим «р».
Кажется, я даже перестал дышать.
— Думаете, я вас не вижу? — в голосе послышались ироничные нотки. — Не стесняйтесь, подходите ближе.
Я с неохотой оторвался от стены, сделал несколько шагов. И теперь смог рассмотреть старика получше. Он и правда сильно горбат, на крючковатом носу сидят толстые очки. Пальцы лениво поглаживают опрятную бороденку, на губах застыла улыбка — так дед смотрит на нашкодившего внука.
Я решил пока молчать, и посмотреть, что будет дальше. А старикашка продолжил:
— У вас наверное много вопросов? Но давайте сначала я представлюсь, а то я знаю ваше имя, а вы мое — нет. Невежливо. Николя Фламель.
Я поперхнулся.
— О, вижу вы обо мне слышали, — старик довольно зажмурился. — Да, не делайте такое страшное лицо. Тот самый.
Передо мной сидел один из изобретателей философского золота. Логично предположить, что он открыл способ путешествовать во времени, но он не мог попасть в будущее! Ведь нужен маяк!
Видимо, сейчас мои мысли можно было читать как открытую книгу. Фламель старчески засмеялся:
— Думаете, где я взял предмет для перемещения сюда? А я обязан этому именно вам. Напрягите память, — он подмигнул.
Я задумался, перед глазами пролетело путешествие в средневековую Францию. И... черт, какой я идиот! Сумка!
Фламель наверное заметил, как расширились мои глаза. Он довольно откинулся на спинку стула.
— Да, Александр, вижу, вы вспомнили, — он состроил благодушное лицо, какое делают старики, пускаясь в воспоминания о молодости. — Знаете, сколько пришлось извести ртути и золота на то, что бы превратить ее в Дверь?
— Маяк, — машинально поправил я.
Старик встрепенулся:
— О! Наконец-то вы заговорили. Значит, вы называете это маяк? Так вот, я долго готовился к этому путешествию. Пытался предугадать, нафантазировать этот век. Но когда наконец открыл Дверь понял, что фантазии были похожи на детские представления о взрослой жизни. Тогда же, кстати, состоялось мое первое знакомство с вами. Правда заочное, я увидел, как вы болтаетесь над пропастью, зацепившись ремнем сумки за уступ. Презабавное зрелище.
Забавное зрелище? У меня невольно сжались кулаки. А Фламель невозмутимо продолжал:
— Признаюсь, по началу было ужасно неуютно в вашем веке. Паровые машины, электричество, разговоры на расстоянии. Я чувствовал себя невежественным дикарем. Любой подросток знал больше меня. Но я быстро учусь, Александр. И этот мир стал нравиться все больше, как только его законы раскрылись передо мной. Я увидел свет знаний, свет прогресса. Через пару лет я уже смог устроится скромным профессором в один из университетов. И продолжил следить за вами.
Я не выдержал и с силой стукнул по столу.
— Сударь, я что, крыса для опытов?!
Улыбка на мгновение пропала с лица старика.
— Александр, потише, вы в гостях. Причем здесь какие-то опыты? Я же не вмешивался в вашу жизнь.
— Откуда мне знать? — взвился я. — И сейчас же вмешались!
— Сейчас другой случай. Но обо всем по порядку, имейте терпение в конце концов. Так вот. Чем больше я узнавал вас, тем меньше вы мне нравились. Я надеялся найти собрата, такого же жадного до знаний. А вы оказались простым авантюристом, движимым жаждой наживы. Вы беспринципны, вы убиваете людей, что бы из орудий убийства делать Двери.
Улыбка совсем исчезла с лица Фламеля, теперь он пребывал в глубокой задумчивости, и голос стал глухой, будто доносился из глубокой пещеры.
— Но однажды случилось нечто совершенно странное. Такое, что по сравнению с этим, вся моя предыдущая жизнь — игра в детские кубики. Я проснулся и не узнал мир. Изменилось все! Люди, мода, политический строй, архитектура. В одно мгновение! И меня тут уже никто не знал. Университет, в котором я преподавал, даже назывался по-другому. Но я остался прежний. Память не стерлась, не изменилась прошлая жизнь. Даже вещи сохранились. Не находите это странным? Впрочем, кому я это рассказываю! Вам интересны деньги. Ведь ради них вы нарушили ход истории? Знаете, что вы заставили пережить мир из-за прихоти? Сколько прошло войн, которых не было в истории, эпидемий, революций! Но...
Тут Фламель сделал паузу и задумчиво почесал бороду.
— Человечеству это пошло на пользу. Вы заметили? Паровые машины сменились бензиновыми, электричество стало новым богом, наука начала движение семимильными шагами! Я успел разглядеть это за пол дня, а вам не хватило бы и жизни. Теперь стало просто необходимым найти вас. Это не было большой проблемой, Сереженька прекрасно справился.
Ничего себе Сереженька! — подумал я.
— Как и предполагал, этот мир вам не понравился. А так как вы считаете, что все должны плясать под вашу дудку, то несомненно захотите вернуть все обратно. Я думал, что лишив средств и показав, что вы мешаете, заставлю отступиться. Но вы настырны. Более того, снова убили человека ради прихоти.
Конечно, он прав. Я не согласен жить в этом безумном мире, двух дней хватило по горло. И он еще пытается сделать из меня зверя? Я убиваю не по прихоти, и не по тому, что мне нравится убивать. Просто так мне надо.
По лицу Фламеля прочитал, что сейчас он предложит сделку. Что-нибудь в обмен на то, что бы я отступился. Ничего, приму. Главное выйти отсюда, а там найду способ избавится и от него, и от этого паршивого времени.
Старик наклонился над столом.
— Вам наплевать, что играете со всем человечеством. И вы никогда не остановитесь, поэтому... — Фламель необычайно быстро для своего возраста поднялся и крикнул в темноту. — Сереженька, будь добр.
От стены отделилась массивная фигура, в отблеске экрана что-то блеснуло, и ноги подкосились. Я охнул и медленно осел. Глаза заволокло туманом, а потом все погрузилось во тьму.
Последнее, что я услышал, были слова Фламеля:
— А этот мир так и не узнает, кому он обязан своим существованием.
Интересно, кого из нас он имеет в виду.
Владимир Близнецов © 2010
Обсудить на форуме |
|
