|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Путешествие во времени Ольга Бузилова © 2010 Возможная смерть профессора Рейна — Так, так, так, так... Ну наконец-то починил!
Профессор Рейн ходил вокруг своего изобретения и потирал от удовольствия руки. Почти год он потратил на восстановление машины времени, после того как бердыш стрельца поразил его удивительное творение.
«Как раз и Буншу выпустили из лечебницы после интенсивной терапии. Предложить ему возобновить прогулки во времени? — усмехнулся профессор. — Но прошлое изучено достаточно, а вот будущее...Прекрасный простор для мысли».
Рассуждая таким образом, Александр присел в кресло и достал из кармана слегка замызганный платок. Снял очки, подул на стёкла, посмотрел на просвет, протёр, снова подул, снова протёр и одел удовлетворённо вздохнув. Он терпеть не мог пыльных очков, зрение и без того было слабым.
Дотянулся до рукоятки телевизора, повернул. Чёрно-белые полосы дёрнулись влево, но постепенно выровнялись, и, на экране, появилась небольшая студия, украшенная яркими плакатами, в стиле соцреализма, призванными изображать победу советской науки. Двое в студии беседовали.
— Скажите, Кирилл Владимирович, — задал вопрос ведущий, — какими опасными последствиями могут обернуться перемещения из настоящего в будущее? С прошлым вопрос ясен, вмешательство в ход истории ведёт к изменению настоящего, то с будущим — всё как-то размыто и неясно. Ведь может случиться и такое, что перемены, совершённые перенесённым человеком или группой лиц, уже заложены в будущем. И всё так и должно было случиться, и если этого не сделать, то будущее примет совершенно иные формы. Может быть наши потомки только и ждут руки помощи из прошлого, что бы та предотвратила неминуемую катастрофу. А мы не думая об этом, следуя установившимся стереотипам невмешательства, нарочно не влияем на ход их истории.
— Понимаете, Виктор Степанович, сейчас мы рассуждаем чисто гипотетически. Машины времени ещё никто не изобрёл и даже близко не подобрался к решению вопроса перемещения в пространстве, то есть телепортации, а уж во времени и подавно. Но всё-таки, существует группа учёных, цель которых — не только создание прибора позволяющего перемещаться в пространстве и времени, но и разработка норм и правил, которые будут обязательны, для перемещающихся.
— С точки зрения этих учёных, возможно ли вмешательство в ход событий будущего?
— На этот вопрос они отвечают — «Да», но с очень многими оговорками для каждой конкретной ситуации, и только после утверждения изменения специальным советом.
— А вы сами, что думаете по поводу такого «Кодекса разумного вмешательства в будущее»?
— Вы почти угадали с названием. Но для меня, есть только один ответ — «Нет». Никакое вмешательство в ход времени невозможно и, я думаю, очень опасно.
«Согласен, — подумал Рейн и выключил телевизор». Изображение свернулось в маленькую точку и, с тихим хлопком, погасло. На Александра, по обыкновению, нашла задумчивость, пока чёрный кот, прыгнувший к нему на колени, не прогнал мысль.
Зина нашла это животное, в подъезде, оно было облезлым и тщедушным котёнком, и принесла домой. Рейн не любил животных, зато очень любил жену. За два года Коперник вырос в здорового котяру и, к удивлению профессора, оказался вполне социальным существом — понапрасну глотку не драл, мебель не портил, в ботинки не ссал.
Поглаживая бархатистую шкуру кота, Рейн снова задумался. Он представил себя на краю безжизненной планеты. Причём именно на краю. За спиной, до самого горизонта, тянулась унылая глиняно-жёлтая поверхность, подсвеченная бледным шаром луны. А впереди, в чёрной глубине космоса, светились колючие звёзды.
Подобные образы безжизненной равнины Рейн представлял тем чаще, чем ближе было завершение ремонта машины времени. Его всегда манило, именно недосягаемое, для простых смертных, далёкое будущее. Он хотел увидеть его, то необыкновенное счастье, которое обещали с самого детства. И если бы не роковой день, когда все обстоятельства сложились против него, когда он впервые воспользовался машиной и дал установку на прошлое...
Теперь — никаких глупостей, никаких случайных свидетелей. Только он и будущее. От этого делалось немного жутко, и мурашки бежали по спине. Но тысяча лет вперёд — это всё-таки много. Случись что, кто будет заботиться о Зине? Она совершенно не понимает житейского быта, она вся в искусстве.
Поэтому пробный прыжок будет — в завтра. Тем более что Зина — в командировке. Утвердившись в своём решении, Александр пошёл на кухню подкрепиться и потянуть время. Всё-таки пусть не большой шаг, но в будущее. Стакан молока и сдобная булка с сахаром укрепили в нём решимость. Он одел белый, лабораторный халат и завертел ручками, защёлкал тумблерами, и замигал лампочками своего прибора. Часы показывали тринадцать сорок.
Как и год назад, противоположная от прибора стена стала таять, и пространство за ней приобрело неясные очертания. Он выдохнул и шагнул. И, ожидаемо, оказался в своей комнате. Прошёл сквозь стену и растерялся. Перед собой он увидел спинку кресла, в котором сидел Александр будущего. Из-за спинки были видны только его руки, свисающие с подлокотников. «Ну да, конечно, немного такта не проявить, хоть бы в булочную вышел что ли», — разозлился на самого себя Рейн. Решительным шагом обогнул кресло и встал перед собой.
Дальнейшие события ни как не вязались, ни с его взглядами, ни с его принципами, но судьба, очень часто, макает нас лицом туда, куда мы не хотим, да так, что всё наносное, привнесённое цивилизацией, воспитанием и культурой, очень быстро слезает слоями пред лицом всего одной опасности — смерти.
То, что увидел профессор, привело его в полуобморочное состояние, он с трудом удерживался на ногах. У Александра, в кресле, торчал из груди нож. «Он мёртв. Потому, что именно так выглядят мёртвые люди», — подумал Рейн. Орудие убийства, до карикатурного сходства, было похоже на то, каким киношные и книжные злодеи, расправляются со своими жертвами. И именно так оставляют его в теле, скрывшись с места преступления. Он долго смотрел на рукоять — коричневую, отполированную, как ему казалось, мозолистыми, большими, с грязными ногтями — руками убийцы.
Справившись со слабостью, он посмотрел в своё, такое узнаваемое, такое по детски-наивное, лицо. Смертельная бледность залила его, в уголке рта запеклась кровь, глаза закрылись, и голова со всклоченными волосами склонилась к плечу. Очки перекосились и еле держались на лице. Трясущимися руками он снял их и аккуратно положил на столик. Машинально посмотрел на часы, было тринадцать сорок пять.
«Пять минут уже как я в будущем, и что же?». Известный вопрос — «Хотите ли вы знать своё будущее?», встал перед профессором со всей своей пугающей откровенностью. Перспектива увидеть через тысячу лет безжизненную планету с мириадами колючих звёзд, показалась приятной альтернативой. Таймер на его руке пикнул, предупреждая о том, что время пребывания подходит к концу.
В настоящем, усталый профессор сидел на табуретке, на кресло, без отвращения, он смотреть не мог.
Имея субтильную внешность, Рейн мямлей и хлюпиком не был. Взяв себе, ещё в юности, на вооружение принцип, всегда опираться на твёрдую логику и расчёт, старался его придерживаться.
Его ситуация не позволяла посвящать посторонних людей в тайну своего открытия, что лишало его оснований для обращения в советские правоохранительные органы. И надеяться приходилось только на себя.
Никаких ценностей в доме не было, интерес представляло только изобретение профессора. Нельзя конечно упускать из виду и убийство на бытовой почве, но Рейну это представлялось маловероятным.
О машине времени знали несколько человек. Во-первых — это жена Зина, которая, как известно, была в командировке, да и вообще, будучи человеком романтичным и возвышенным, к убийству быть причастна не могла. Но и рассчитывать на её помощь не приходилось.
Во-вторых — полубезумный Бунша, от такого человека можно вообще ожидать чего угодно. Но являясь, при всей своей неадекватности, человеком нелепым и нескладным, навряд ли мог нанести точно рассчитанный удар, только если бы споткнулся и нечаянно упал с ножом в руке.
В-третьих — мошенник и вор Милославский, которого, вот уже год как, разыскивает милиция. Но уж очень артистичная натура, не похож на убийцу. А с другой стороны, личность всё же криминальная. Да и как с него спросишь, где найдёшь?
В-четвёртых — сам Иоанн Васильевич Грозный. Такому человека казнить, что комара прихлопнуть. Да вот беда, временной барьер. Кроме того, с Грозным у Рейна сложились очень хорошие отношения, и, из всей выше перечисленной компании, Иван Васильевич был единственным человеком с которым стоило поговорить о создавшейся ситуации. Вот и получалось, для того чтобы раскрыть загадку будущего, нужно отправляться в прошлое.
Рейн подошёл к прибору, и завертелось, замигало, защёлкало. Но, неожиданно, в дверь позвонили. Открыть стоило, сейчас важна была каждая мелочь. За дверью стоял Жоржик Милославский. Он быстро скользнул в квартиру и захлопнул дверь.
— Какая встреча профессор!
— Что вы тут делаете Милославский? — спросил с волнением Рейн.
— Навещал своего любимого друга Семён Семёныча Шпака, но того, по обыкновению, не оказалось дома. Шутка! Просто шёл мимо, дай думаю зайду к профессору, — говорил Жоржик, стоя у окна, и глядя вниз, через приоткрытую занавеску.
На улице суетились люди в милицейской форме, выставлялось оцепление. Жоржик вернул занавесочку на место.
— Честно вам признаюсь, профессор, путешествие во времени, совершённое с помощью вашего изобретения, было для меня незабываемо. Я вижу, ваш прибор включён, собираетесь куда? Настоятельно рекомендую взять меня с собой, мой опыт может пригодиться.
— Да, я собираюсь и даже возьму вас с собой, и опыт ваш здесь, совершенно не причём, тут другие обстоятельства...
В дверь снова позвонили.
— Не открывайте! — воскликнул Милославский.
— Что вы опять натворили? Успокойтесь, я спрошу через дверь кто это.
— Профессор Рейн откройте, я знаю что вы дома, я подслушивал под дверью.
— Впустите его Александр, а то, этот гад, весь дом на уши поставит.
Вошёл Бунша, на голове его красовалась женская шляпка с розовыми цветами.
— Бунша, что у вас на голове?
— Тише профессор, а не то Ульяна Андреевна нас услышит. Видите, я одел её шляпку и провёл собрание домкома, а теперь скрываюсь.
— Ну и что? Вам к лицу.
— Ульяна Андреевна клиникой грозит. А меня только позавчера выписали, и, заметтье, был признан совершенно здоровым. Так что оставьте эти ваши шуточки, Милославский. Помниться вас милиция с собакой разыскивала, что нашла уже?
— Нет, нет. Вы что-то путаете, я — артист больших и малых оперных театров.
— Да, да. Я помню. У посла — медальон, у Шпака — магнитофон.
— Бунша, хватит нелепых воспоминаний, скажите лучше, как вы отнесётесь к лёгкой прогулке со мной и профессором?
— Если Ульяна Андреевна не найдёт...
— С этим проблем не будет, — подмигнул Жоржик Рейну.
И тот нажал на кнопку.
— Что это профессор, куда опять стенка делась? — засуетился Бунша.
Но Жоржик, крепко держа Буншу за локоток, вслед за профессором, скрылся по ту сторону стены.
В тронном зале ничего не изменилось, как будто время не коснулось ни людей, ни предметов. Дьячок всё так же сидел в углу и под диктовку Иоанна Васильевича писал указ. Неудобно было нарушать государственные занятия, но, всё-таки профессор деловито покашлял. Дьячок поднял глаза: «Демоны! Демоны, в царских палатах!», — завопил он и бросился прочь.
— Вот неугомонный, — съязвил Милославский.
— Здрав буде Князь! — сказал Грозный и поднялся навстречу. — В гости пожаловал. Вот уважил царя. Подойди, дай обниму тебя. А этих, двоих, зачем притащил? На кол посажу, обещал же!
— Не гневайся государь. Дело к тебе великое есть, и эти двое, возможно пригодятся.
— Ну что ж, пущай живут пока. Только чёй-то, у блаженного этого на голове цветы, али бабой прикидывается, али просто помешанный?
— Помешанный Иван Васильевич, вы правы, — ответил Рейн.
— Не позволю о себе такие сплетни распускать! Меня вылечили, и даже справка имеется, — взвизгнул Бунша. И ощутил острый удар под рёбра.
— Заткнись, — прошипел Милославский. — Опять мне с тобой маяться, идиот.
Присмиревший Бунша стал рассеянным взглядом шарить по палате.
— Гостей негоже так встречать. За трапезой князь и поговорим.
— Иван Васильевич, уважаемый, время не терпит.
— По-моему мнению, профессор, не стоит отказываться от обеда. Ульяна Андреевна не кормили ещё меня сегодня, как впрочем и вчера, — пролепетал Бунша, посмотрев на Рейна жалостливым взглядом.
— Хорошо, Иван Васильевич, — сказал Рейн.
В трапезной, на Буншу, напало нервное волнение. Он хихикал, нюхал блюда и потирал руки от нетерпения. После первой рюмки, погладив бороду, Иван Васильевич предложил отведать яств. Бунша, расценив это как команду, ринулся в неравный бой со стерлядками, расстегаями, солениями и похлёбками.
— Бунша, вы бы потише жрали, — обратился к нему Милославский, — неудобно же за вас, царский стол как-никак, а вы вон — насвинячили уже вокруг себя.
— Вы, Милославский, вор и жулик, молчали бы уже. Ложечку серебряную стыбрили и в карман положили, — огрызнулся Бунша.
— Дурак ты Бунша, это же болезнь у меня такая, английские учёные выяснили — клептомания.
— Да, а я знаю, как она лечиться, — гнусно захихикал Бунша, — в лесу, с топором, на свежем воздухе.
На другом конце стола у Рейна и Ивана Васильевича шёл свой разговор, где Рейн кратко изложил, то, что с ним произойдёт завтра, если ни чего не предпринять сегодня.
— А оставайся у меня Князь, и до рокового дня ты точно не доживёшь, — захохотал Иван Васильевич.
— Иван Васильевич, не могу, у меня в ХХ веке жена. Боже, бедная Зина, она же приедет только на похороны!
— Опять с Якиным загуляла?
— Нет, нет! С Якиным кончено. Зина в командировке.
— Так ты, Князь, хочешь сказать, что эти две собаки, — и он указал на Буншу с Милославским, — могут быть убийцами? Чего гадать, давай на кол их. Молодец, что с собой привёз, у вас-то чай никто про это не прознает.
— Да, полно вам, Иван Васильевич, всё кол, да кол. Нет, тут всё гораздо запутаннее. Придётся рассказать, этим, об убийстве.
— Как знаешь Князь. Царь трапезничать закончил! — объявил Грозный и встал из-за стола.
Тут же появились слуги и проворно начали убирать стол.
— Куда мой пирог тащите! — кричал Бунша, вцепившись руками в блюдо. — Я ещё не доел.
Но Милославский уже привычным движением двинул ему под рёбра. И Бунша поплёлся за всеми в тронный зал. Там, по-семейному, уселись на боярские лавки.
— У меня, для вас, будут некоторые новости, — начал Рейн.
Грозный внимательно следил за реакцией слушавших.
— Так вот, я узнал, что завтра меня убьют.
— Что? — дрожащим голосом скрипнул Бунша. — Как?
— Очень просто, ножом в сердце, — буднично проговорил Рейн.
— Да кому это нужно делать? — рассердился Милославский, — у вас же ничего ценного нет.
— А машина времени? — всполошился Бунша, — редкое изобретение, возможно единственное в мире. Может быть, это даже происки иностранных врагов.
— Или жильцов вашего дома, — добавил Милославский.
— Может и жильцов. Профессор вон сколько раз пробки жёг, глядишь, у кого нервишки и не выдержали, бац, и ножом в грудь.
— Однако, вы кровожадны Бунша. С другой стороны, вы вспомнили о соседях, и я подумал о Шпаке...
— Шпак, Шпак! — закричал дурным голосом Бунша и влез с ногами на трон.
— Кыш! Бесово отродье! — замахал руками Иван Васильевич.
— Не слезу, — ответил Бунша. — Это точно Шпак. Во-первых он враг, во-вторых — стоматолог, а значит садист. Насмотрелся я на врачей в лечебнице, дай только душу свою поганую отвести, честных людей помучить. Вас зарезал, сам завладел машиной, и ну по прошлому мотаться, золотые зубы вставлять. Мгновенно состояние сколотить можно.
— Бунша, ну что вы мелете? Успокойтесь, слезайте с трона, а то Иван Васильевич вас зашибёт. Ваше поведение начинает меня настораживать.
— На колу, он быстро бы присмирел.
— Иван Васильевич, вы же видите, он болен, не пугайте его.
— Помниться в прошлом году, этот больной желал занять моё место, вот и сейчас на трон взлез, аспид окаянный. Но не об нём сейчас речь. Моё решение таково — затаиться у Князя дома и дождаться злодея.
— Думал я над этим, Иван Васильевич, но уж больно крайняя мера.
— И это, при условии, что убийца не среди нас, — добавил Милославский, косясь в сторону Бунши.
— Иван Васильевич, как же вы царство без присмотра оставите, да и предприятие это возможно опасное.
— Объявлю народу, что иду думу думать в монастырь, в Александровскую слободу.
— Ох, не советовал бы я вам, — сказал в сторону Милославский.
В маленькой квартире пыльной многоэтажки сгущались сумерки. Иван Васильевич стоял возле окна, и как зачарованный смотрел на блиставшие вдалеке звёзды московского Кремля.
— Вот так украсили царские хоромы! Лепота!
Рейн ходил по комнате из угла в угол, ему не сиделось на месте, хотелось действовать.
— Вот что, товарищи и вы, Иван Васильевич. Хотел бы просить вас остаться не надолго одним, а я, тем временем, перемещусь в будущее. Возможно, это эгоистично с моей стороны, но если из нашей засады ничего не выйдет, я хотел бы увидеть на прощение будущее.
В комнате повисла пауза. Гости профессора, возможно первый раз за день, ощутили всю серьёзность создавшейся ситуации, до этого Рейн не показывал своё волнение, и, казалось, что всё это — лишь необычное приключение, случайными участниками которого они стали. Но слова, сказанные Рейном, со всей искренней мечтательностью — затронули закоулки их чёрствых душ.
— Александр, вы ведь можете, несколько раз возвращаясь в прошлое, выигрывать время.
— Жорж. Господи! Ну что у вас за имя?
— Георгий я, Георгий Михайлович.
— Так вот Георгий, это бы имело смысл, имей я хоть какие-то зацепки, а всё получается на оборот. Боюсь, мы поймём что происходит, только в самые последние минуты. Я пойду один.
Перед ним была бархатная чернота космоса, пронзаемая колючими звёздами. Обернувшись, он увидел большой стол и за ним человека.
— Это панорамное окно, — сказал хозяин кабинета.
— Я никогда так близко не видел звёзд.
— Каждой технологии своё время, но, данная, появиться довольно скоро и у вас. А вот ваше изобретение очень сильно опередило своё время.
— Вы много знаете обо мне? Знаете ли вы, что завтра меня не станет?
— Мы знаем о вас всё профессор.
— Это так странно, что я попал именно к вам.
— Ничего странного — сработала ловушка времени. Наша организация отслеживает нелегальных путешественников. Вы конечно — особый случай, с вас начались путешествия. Поэтому предугадаю ваш вопрос. Нет, это не мы хотим вас убить. Но и мешать этому мы не можем. Наша главная забота именно в том и состоит, в невмешательстве в прошлое. Видите ли, профессор, мы построили для себя почти идеальное общество и дали ему название — «Блаженство», поэтому, любые изменения в прошлом, могут отрицательно сказаться на нашем настоящем, а мы, категорически против. Даже вам — вынуждены сделать замечание. Зачем вы таскаете туда-сюда Ивана Грозного? Сейчас, в связи с данным событием как со свершившимся, мы не можем выделить факторы повлиявшие на опричнину. Возможно, если бы не вы, её совсем бы не было. Или бы она была не так кровава, либо наоборот, знакомство с вами смягчило нрав царя. Далее, вы практически свели с ума вашего соседа Буншу. Укрываете преступника Милославского. И это ещё не всё. Вы практически не скрываете, что ведёте работы по созданию машины времени. КГБ давно следит за вами, и представьте, что будет, если машина попадёт к ним в руки. Вы являете собой, на данный момент, главную угрозу миру на планете. Поэтому ваше убийство решает множество проблем, кроме одной, если вас убьют, то Иван Грозный не сможет вернуться в своё время, что как вы понимаете чревато самозванцами и смутой. А Минин с Пожарским ещё под стол пешком ходят. Так что дорогой профессор Рейн, возвращайтесь-ка вы домой и отправьте Грозного обратно, а потом уж занимайтесь своими делами.
— Не смейте командовать мной! Вы осуждаете мои поступки, заранее зная как сложиться моя судьба. Она для вас уже решена. А что, если меня не убьют, и это повлияет на развитие человечества в лучшую сторону? И назовут они свой мир «Радостью» или как-то ещё? Откуда вам знать, что их «Радость» будет хуже вашего «Блаженства»? — кипятился Рейн.
— Скажите, профессор, каким вы видите наш мир через тысячу лет? Не безлюдной ли пустыней летящей в космическом вакууме среди ледяных звёзд?
— Но ведь это всего лишь мысль.
— Нет, профессор — это сублимация. Ваше подсознание говорит о том, что в вашем будущем, нет места человечеству, и как следствие вам нет места в будущем человечества.
— Как вас зовут?
— Радаманов.
— Послушайте, Радаманов, вы играете на моих чувствах — ответственности, вины, стыда. Вы слишком много сил тратите на того, который через несколько часов умрёт. Зачем? Вернуть царя? Я так понимаю, вы умеете управлять временем и, в крайнем случае, сможете сделать это сами. Или есть какие-то недоступные для вас временные параметры? Мой таймер пищит. Мы не договорили Радаманов, и, если судьбе будет угодно, мы встретимся с вами ещё. Прощайте!
Иван Грозный, Милославский и Бунша сидели на полу и резались в карты. Бунша в азартном припадке теребил щёки и цокал языком, шляпка у него сползла на левое ухо. Рядом с Милославским лежала уже порядочная горка вещей.
— Профессор вернулся! Ну что, выяснили что-нибудь?
— Нет, Георгий, — глухо сказал Рейн. Вопросов становиться больше, а ответов на них — меньше. Правы вы были Бунша, когда говорили: «хорошенько подумайте профессор, прежде чем пронзать пространство».
В комнате горела только настольная лампа, да машина времени подмигивала разноцветными огоньками, создавая атмосферу уюта и покоя.
— Да, вы наверное проголодались? — вынырнул из раздумий Рейн.
На кухне их приветствовал весёлым урчанием пустой холодильник. Решили отправить в гастроном Милославского с Буншей. После того, как оцепление с дома сняли, Жорж почувствовал себя полноценным членом общества и был готов ходить по разным поручениям. Вернувшись, Милославский доложил, что контрразведка в виде соседа Шпака высовывала свою любопытную харю из-за двери, но при их приближении, засунула её обратно. Бунша проявил себя как истинный холостяк, хотя таковым не был, замечательно пожарил яйца с колбасой. Как он признался, сказался опыт нахождения в лечебнице, где приходилось доставать продукты за спиной санитаров и готовить их чуть ли не на батарее. За ужином выпили по рюмке, хрустя огурцами. Разговор не шёл. Милославский предложил называть Шпака Полевым и позвонить ему на добавочный. Но так, как вторая часть шутки была понятна только ему одному, то её не оценили. Выпили ещё по одной, похрустели.
— Предлагаю устраиваться на ночь, — сказал Рейн. — Убийство произойдёт только завтра, поэтому нет смысла бодрствовать всю ночь. А вы, Бунша, можете идти спать домой.
— Нет уж Князь. Такого как этот, нужно держать перед глазами. Мало ли что с ним за ночь случиться может?
— Я домой не пойду, меня Ульяна Андреевна со свету сживёт.
Грозному выделили отдельную спальню. Бунше с Милославским достался диван, а Рейн устроился на полу. Он долго не мог заснуть, то ли от того, что двое на диване отчаянно пихались, шипели и перетягивали одеяло, то ли нервное утомление сказывалось. Задремал он только под утро. Ему казалось, он только на миг закрыл глаза, как вдруг, кто-то снаружи, громко постучался к нему в голову. Он вскочил и понял, что стучат в дверь. Это был Шпак.
— Профессор, мы всё-таки соседи, нас отделяет такая хрупкая, как вы знаете, стеночка. Что вы опять тут устроили? Смею заверить, что я, вчера, видел у ваших дверей одну подозрительную личность. Вечером я побоялся прийти, а сейчас хочу получить ответ. Пустите меня.
— Не пущу.
— Отчего же? А может вы снова царя к себе притащили? Иоанна Грозного? Помниться, это отрицательно повлияло на психическое состояние нашего секретаря домкома — Бунши. Вот и вчера я его видел в женской шляпе. Вы специально его доводите? — спрашивал Шпак, вытягивая свою шею и заглядывая вглубь квартиры.
— Шпак, вы ведёте себя неприлично, вас в гости никто не звал, — сказал Рейн и захлопнул дверь.
— Выставили зубодёра? — поинтересовался Милославский из комнаты.
Ближе к полудню раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте профессор. Это из прокуратуры беспокоят. Поступил сигнал, что около вашей квартиры видели преступника Милославского. Следователь подъедет к вам, минут через двадцать, для беседы.
— Я сам никаких преступников не видел, но если так положено, то пусть подъезжает, — ответил Рейн и положил трубку. — Вот что товарищи, вам следует на время покинуть квартиру. Ко мне едет следователь, ищет Милославского, думаю царя ему видеть тоже не желательно.
— Предлагаю всем пересидеть у меня, — пригласил Бунша, — Ульяна Андреевна в это время всегда ходит по магазинам и нам ничего не угрожает.
— Но позвольте, профессор, ведь в это время может произойти убийство.
— Георгий, приедет следователь, опасаться его мне не стоит, а никому другому я двери открывать не буду. А как он уйдёт, я тут же вас позову.
В тринадцать часов в дверь позвонили, но это оказался не следователь, а вездесущий Шпак. «Вот кто наябедничал в прокуратуру», — подумал Рейн.
— Что вам опять угодно Шпак?
— Пустите меня.
— Войдите, и посмотрите, у меня никого нет. Зачем вы звонили в прокуратуру?
— Я не звонил.
— А кто же?
— Никто не звонил. От лица следователя разговаривал с вами я, закрывши платком телефонную трубку.
— Зачем?
— Вы развели здесь, профессор, притон. И этот дом ещё борется за звание дома высокой культуры и быта? А это — машина времени?
— Не трогайте руками Шпак, вы можете её поломать. Что вы там шепчете?
— С помощью вашего изобретения, профессор, я разбогатею. Миллионы людей в прошлом только и ждут моего появления с бормашинной. Я понесу им здоровье и счастье, моя миссия будет прославленна в веках. А они, за это, понесут мне золото, которое я вложу в ценные облигации сберегательного государственного займа.
— Э-э, Шпак, да у вас, как и у Бунши, крыша поехала.
— Не смейте сравнивать меня с этим ничтожеством, — взвизгнул Шпак, — только дурак мог жениться на Ульяне Андреевне. А вот ваша жена, профессор — хороша. Я буду утешать её на похоронах.
С этими словами Шпак вынул нож, именно «тот» нож, Рейн сразу его узнал.
— Чёрт, Шпак, неужели это правда? И затянувшаяся драма превращается в фарс? Это действительно из-за машины как я и думал, но такой убогий мотив?
— Не такой уж он и убогий, — наступал Шпак.
— Да вы не сможете ею пользоваться, это сложная конструкция, — говорил Рейн, пятясь к машине.
— Вы врёте, шкуру свою спасти хотите профессор. Не выйдет! Даже если она не работает, то живым я вас уже отпустить не могу, — и Шпак бросился вперёд, сшибая табуретку.
Рейн, в это момент, повернулся к машине, нажал на кнопку, быстро прошёл сквозь стену и очутился в своей комнате. Было без двух минут тринадцать. Раздался дверной звонок.
— Идите к чёрту Шпак, — сказал он, не открывая двери. Я знаю у вас в кармане нож с коричневой рукоятью.
В глазок он увидел, как перекосилось лицо Шпака, и тот поспешно скрылся в своей квартире. Взяв трубку, Рейн набрал Буншу. Надо было возвращать царя на место.
Ольга Бузилова © 2010
Обсудить на форуме |
|
