|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Путешествие во времени Александр Александров © 2010 Время осталось там… Вечность — дитя, играющее в кости...
Гераклит Эфесский, VI-V вв. до н. э.
По залу, заполненному до предела, прошла волна эмоций, восклицаний и возмущений. Одни аплодировали, встав с мест, другие, в основной массе новички, негодовали на откровенное прожектёрство и пустое фантазирование.
— Скажите, глубокоуважаемый коллега, как Вы собираетесь попасть в это самое будущее? Может, у вас, действительно припрятана «машина времени», как рояль в кустах, или это, извините, ваши детские мечты, которыми вы решили поделиться с нами?
Пожилой английский джентльмен, с красным от возмущения лицом, даже развёл руками в конце своей пламенной речи, чтобы призвать к поддержке своих сторонников.
— Если я не ошибаюсь, вы очень крупный специалист, по крупномасштабной структуре Вселенной? — С иронией в голосе воскликнул розовощёкий, бородатый толстяк.
— Не угадали, коллега. Как вы можете видеть, я слишком худосочен, чтобы меня можно было назвать крупным специалистом. Что же касается масштаба, то с ним вы попали в точку, — невозмутимо, и с улыбкой отпарировал Чернов, вызвав смех среди тех, кто выступил на его стороне, заинтригованные предложенной им темой.
— Как я понимаю, вы намекаете на мою комплекцию? — возмутился раскрасневшийся от негодования бородач.
— Что вы, исключительно на ваш профессионализм? Впрочем, может, я ошибаюсь, и вы не считаете себя крупным специалистом в области ваших научных интересов? Однако, я вновь не прав. Судя по тому, что вы присутствуете на Конгрессе, вы очень крупный учёный.
— Извините за мою бестактность, коллега.
— И вы меня, коллега. Однако перейдём от любезностей к делу. Вы хотели задать вопрос, если я не ошибаюсь?
— Да, вы правы. Мне не совсем понятно, каким образом структура крупномасштабной Вселенной связана с возможностью попасть в будущее? Впрочем, я могу ошибаться, и эти две темы никак не связаны друг с другом?
— Нет, уважаемый коллега, вы не ошиблись.
Бородач сел на своё место. Странно, но сразу же после этого, недовольные возгласы стихли, и слушатели вновь вернулись в рабочее состояние, чем незамедлительно воспользовался академик Чернов. Он многозначительно поднял со столика трибуны внушительной толщины папку с докладом, словно взвешивая её на руках, и грозно водрузил её на край трибуны, чтобы её было хорошо видно всем сидящим в зале.
Увиденное произвело на потенциальных слушателей неизгладимое впечатление, отозвавшееся тяжким стоном, уставших от громоздких и скучных докладов, людей. Тем временем, докладчик аккуратно развязал белые завязки на папке, не без усилия, достал из неё внушительную стопку листов и звонко постучал ими по столику кафедры, выравнивая в аккуратную стопку. Всё это время, в зале стояла гробовая тишина.
Не обращая внимания на магические взгляды слушателей, обращённые на кипу листов, Чернов поочерёдно сложил все клапаны папки и крепко завязал лямочки в аккуратный бантик. Осмотрев, серьёзным взглядом, огромное скопление людей, он переместил очки на лоб и с простодушной улыбкой переложил огромную папку с трибуны на пол, рядом с ней, чем вверг всех в полное недоумение.
— Извините, друзья, это нам сегодня не потребуется. Я перепутал папки.
Взорвавшийся хохотом зал, вновь стал одним целым, избавившись от неприятных последствий споров, распрей и взаимных обид. Хорошо известно, ничто так не объединяет людей, как общее безделье и окончание работы.
Незаметно для всех, свет в зале стал более приглушённым, вновь опустился знакомый экран, на котором возникла очередная схематическая зарисовка.
— Предлагаю вашему вниманию следующую схему, вновь, извиняясь за её качество. Уверен, что она достаточно проста для восприятия, однако, я вынужден буду отнять ваше время, дав краткие пояснения. Как вы можете видеть, мировая линия Земли показывает естественный ход времени. Предположим, что наш звездолёт, каким-то техническим способом или обыкновенным чудом, достиг интересующей нас зоны Нульпространства.
С этого момента, включается естественная «машина времени», созданная Миром и Антимиром. Как вы помните, эти противоположные миры проносятся мимо друг друга с суммарной скоростью, примерно, в полтора раза превышающей скорость света. Следуя формуле Лоренца, которую скромно позаимствовал господин Эйнштейн, мы неизбежно приходим к результату, в котором координата времени входит в состояние неопределённости.
Откровенно говоря, я не могу представить время, как отрицательную величину. Думаю, что вы согласитесь с очевидными доводами. Достаточно допустить подобное, и мы вынуждены будем признать возможность воскрешения мёртвых, их неизбежное омоложение и, как конечный результат, исчезновение в утробе матери, которая сама стремится туда же.
— Извините, господин Чернов, но что в этом удивительного? Вы сами сослались на формулы Лоренца, которые однозначно указывают на возможность отрицательных значений времени, а Библия довольно подробно описывает процесс воскрешения мёртвых в конце времён.
— Спорить со святой инквизицией я не стану, но в тайне, как еретик, сохраню своё мнение, подобно отрекшемуся Галилею.
— Простите, коллега, но мне не до шуток... — не унимался седовласый польский профессор философии.
— Нам тоже.
— Я понимаю. И всё же. Из ваших слов следует, что вы отрицаете возможность попасть в прошлое?
— Я предлагаю дослушать моё выступление, после чего мы продолжим наш диалог, если в этом будет необходимость.
Собеседник сделал жест рукой, означающий его согласие на подобное предложение. Однако сам академик решил расставить все точки над «i».
— Впрочем, вы абсолютно правы, лучше разобраться с этим сейчас, чтобы эта очередная заковырка не мешала нам в будущем. Начну с отрицательных решений уравнений Лоренца, никак не доказывающих существование отрицательного времени. Причина в том, что сами отрицательные числа — суть теоретические, точнее, аксиоматические введения математиков, создавших теорию чисел и арифметических действий над ними. Вспомните начальную школу, когда на вопрос: «Сколько будет, если от двух отнять пять?», — мы твёрдо отвечали: «Решений нет!». Прошло время, и нас научили смело приписывать чёрточку перед ответом, обозначая отрицательное число, физический смысл которого так и остался тайной.
Попытайтесь представить, например, хотя бы, отрицательное яблоко? Если «отрицательное» означает, что его нет в реальном мире, то кто решил, что нет именно этого яблока, а не арбуза или груши. Если же доказательством его «отрицательности» становится то обстоятельство, что оно было съедено, то мы вынуждены признать, что оно не исчезло, а преобразовалось, чтобы переродиться в нечто иное. Весьма интересно, если мы примем данный вариант, как переход от положительного яблока к яблоку отрицательному, то это приведёт нас к удивительному результату — весь наш мир переполнен подобными «антителами». — Зал взорвался от хохота. — Точно так же невозможно представить отрицательное время. Согласитесь, легко произнести фразу «минус один час». Однако, как это выглядит на практике? Как показать в реальности этот отрицательный час?
Даже если мы просмотрим видеозапись событий, произошедших за час, до ухода нашей секции на обед, то, просмотрев её вновь, мы увидим только то, что происходило в данный час в этом прекрасном зале, но не во Вселенной во времени «минус один час». Более того, сама видеозапись не станет примером «минус один час на секции астрофизики», так как отрицательное время должно течь вспять, а запись сохранит привычное направление хода часов. Как вы сами понимаете, вариант обратного просмотра мы так же вынуждены отбросить, так как в основе этого фокуса будет видеозапись, сделанная в реальном, положительном времени.
— Извините, Геннадий Петрович, — прервал Чернова его оппонент. — Не стоит далее терять драгоценное время. Я согласен с тем, что над отрицательными решениями уравнений Лоренца надо ещё думать и думать. Будем считать, что этот вопрос снят с повестки дня.
— Благодарю, коллега. Если честно, когда я говорил об очередной заковырке, то имел в виду не формулы Лоренца, а совершенно иное...
Зал, словно провалился в тишину. Неожиданно для всех, Чернов, как-то странно осунулся и медленно вышел из-за трибуны, встав рядом, и опершись на неё рукой.
— Геннадий Петрович, как Вы себя чувствуете? Может, нужен врач? — Поспешил поинтересоваться ответственный секретарь секции.
— Спасибо, дружище. Врач не потребуется, но мне нехорошо.
Немного постояв возле трибуны, он вернулся на прежнее место, обращаясь к сидящим, как своим давнишним знакомым.
— Слушайте, друзья, чего мы всё время собачимся, язвим друг другу, как старые девы, делящие состарившихся женихов? Чёрт знает что?! За сегодняшний день, я неоднократно был спровоцирован на конфликт, и сам, с огромным удовольствием, поддавался на предложенные провокации. Вдумайтесь, как глубоко и прочно вошли в нас политические распри. Я думаю, нет, я просто убеждён, что если бы на моём месте стоял с докладом европеец, американец или любой другой человек, но не россиянин, которых всех считают русскими, а ведь у нас в России насчитывается более двух сотен национальностей, этих конфликтов не возникло бы.
Да чего греха таить! Я и сам чувствую себя, как на политическом диспуте, в тот момент, когда меня цепляют иностранные коллеги. Удивительно, но, даже сейчас, весь мир борется с русскими и «красной заразой». И это в условиях, когда Советский Союз давно исчез с мировых карт, а Россия, простите за выражение, «торчит очередной затычкой в прогнившей лодке рыночной экономики», продав, или сдав в аренду, добрую половину своих территорий, за которые, в былые времена, была обильно пролита кровь наших предков.
Я стараюсь, по мере своих сил, не влезать в политику, у меня огромное число друзей по всему миру, но всякий раз, когда мы встречаемся по работе, на научных конференциях, а особенно, за дружеским столом, политические обиды и взаимные претензии начинают брать верх над нашими дружескими чувствами и привязанностями. Кто знает, может в этом кроется основная, многовековая причина сегодняшнего глобального кризиса. Ведь Россия давно раздражает всех своих соседей своей непохожестью, непонятностью и даже абсурдностью, а это всё пугает и настораживает...
Чернов водрузил очки на нос и продолжил, давая понять интонацией голоса, что намерен закрыть, начатую им тему отступления от доклада.
— И вообще... Я знаю, почему весь мир злится на нас, на русских, а правильнее, россиян. Весь мир завидует нашему умению жить в бардаке, шаляй-валяй работая, получая гроши и скромно живя, но при этом, хлебосольно и щедро встречая друзей, пропивая и проедая с ними последнюю рубаху. Да. Вам всем — это слабо сделать, с многовековыми традициями «накопления первичного капитала», как сказал бы ваш соотечественник, но наш сторонник, Карл Маркс.
Странно, но из трёх основоположников идей социализма, один только Энгельс и работал, тогда как ни Маркс, ни Ленин не обременяли себя заботой о хлебе насущном. И если первого, вместе со всей его многодетной семьёй, кормил и содержал Энгельс, то со вторым — ещё интересней. До революции семнадцатого года, о безбедном существовании Ленина заботились многие. Сначала, царская Россия, исправно выплачивая ему пенсию умершего отца. Затем, английские и немецкие спецслужбы, которые, по заказу своих правительств, спонсировали ту самую социалистическую революцию в России, за которую потом её же и обвиняли.
После победы революции, заботу о своём великом вожде, а заодно и обо всей его партийной братии, взяла на себя Советская Россия, которая для того и создавалась, чтобы кормить партийную «верхушку» с их многочисленными родственниками, друзьями, приятелями и т.д. и т.п. Когда же партийных тунеядцев набралось, как говорится, «по пять человек на одного работающего» — Советский Союз рухнул, под этой непомерной ношей из, сосущих доходы граждан, трутней. Вот и получается, что Маркс и Ленин не просто мечтали о победе коммунизма во всём мире или в отдельно взятой стране, России, они уже жили как в коммунизме — ничего не делая, но всё получая. Может и нам всем поискать тех, кто нас будет кормить, а мы — будем жить в коммунизме.
Смех в зале подсказал, что слушатели уже получили передышку и можно продолжить основной доклад.
— Давайте, слетаем на край Вселенной и найдём заботливых братьев по разуму, которые станут нашим «коммунистическим базисом». А ещё лучше, проще и надёжней — сиганём в будущее, к нашим потомкам. Пусть они нас кормят, за то, что мы их народили, простите, породили...
Зал отозвался бурными аплодисментами, а докладчик завершил свою фразу.
— Если у нас, конечно, будут эти самые потомки, и мы не спалим всю Землю в термоядерной бойне за политические идеалы. Однако, за всей этой болтовнёй, я совершенно забыл о приближающемся ужине, а, поэтому, буду краток. — В ответ на это замечание зал разразился хохотом. — Спасибо, за понимание, однако, вернёмся ко второму рисунку или схеме выхода в разные времена, точнее, в прошлое и будущее. Предположим, звездолёт землян смог преодолеть огромные просторы нашего Мира, разделённого, как вы помните, на две части условной зоной, которую мы обозначили, как Нульпространство.
Для тех слушателей, что присоединились к нам после обеда, пропустив утреннее заседание секции, повторю, что наша Солнечная система находится непосредственно в зоне раздела Мира на две части, как вы можете видеть из рисунка. Подобное расслоение отражается в общеизвестном эффекте «красного смещения» в спектрах практически всех видимых нами звёзд и галактик. Можно предположить, что они в ужасе разлетаются от нас, боясь заразиться нашей «рыночной язвой», способностью ненавидеть и убивать себе подобных, создавая для этого, новые и всё более разрушительные виды оружия против человека. Согласитесь, нам грех на них обижаться за это — мы сами виноваты в том, что с нами никто не желает контактировать...
Последние слова академика вызвали тишину, которую можно было назвать мёртвой. Казалось, что присутствующие перестали дышать, неожиданно осознав всю чудовищность положения, и, стыдясь, за собственную, молчаливую, пассивную причастность к происходящему на планете.
— Впрочем, не всё ещё потеряно, если нам стыдно за человечество, а наше присутствие на этом Конгрессе вселяет оптимизм, что у нас есть шанс излечиться от животной, хищнической страсти убивать природу, животных, человека. Страшно подумать, что ради личной наживы владельцы крупных добывающих компаний готовы превратить нашу планету, да и всю Солнечную систему, в помойку, изуродовав и уничтожив природу карьерами, шахтами, скважинами, с миллиардами тонн отвалов, нефтяных разливов и газовых факелов.
Впрочем, и самые нищие земляне не стоят в стороне в деле убийства природы. Мне довелось наблюдать, как, в умирающей, экономически и социально, российской деревушке, местное население буквально вычерпывает рыбу сетями, нерётами и жаками из умирающих и зарастающих прудов, озёр и речек. Они совершенно искренне готовы всплакнуть о гибнущих водоёмах, но никто из них не станет бороться с их зарастанием, и никто не откажется от хищнического уничтожения рыбы, которую они скармливают свиньям или щедро угощают ею городских гостей, гордясь своим умением «ловить рыбу».
Давайте попытаемся остановить всё это. А для этого, нам надо объединить наши усилия и желания, придав им реальные очертания и воплощения. Представьте, что конструкторские бюро наиболее развитых стран, работающие сегодня над созданием военной техники, спонсируемые всем мировым сообществом, объединят свои усилия и создадут звездолёт, способный достичь зоны Нульпространства...
Странно, но эти слова, произнесённые пожилым человеком, но, более напоминающие мечту подростка, не вызвали смеха или возмущения зала, как это было раньше. Неожиданно, пришло понимание, что надо что-то делать для спасения не только человечества, но и природы, планеты, Солнечной системы, да и всей Вселенной от хищнических повадок самого человека. В этой плотной, густой тишине зала Чернов продолжил свою мысль.
— Представим, чудо свершилось, и нас услышали сильные мира сего! — Громогласно провозгласил докладчик. — Звездолёт создан. Пройдя огромный путь, он приближается к зоне Нульпространства. По мере вхождения в это странное образование, где нет ни гравитации, ни времени, экипаж звездолёта замечает, что оставляемый позади звёздного корабля Мир и, показавшийся на экранах мониторов тор Антимира, постепенно превращаются в две сплошные стены света, несущиеся в противоположные стороны.
Настало время чудес — звездолёт достиг нужной точки, он в Нульпространстве, в естественной, вселенской «машине времени»! Чтобы переместиться во времени, ему достаточно изменить своё положение относительно того мира, который он покинул. Взгляните на схему. На мировой линии движения нашей планеты в пространстве Вселенной выделено три положения Земли: прошлое, настоящее и будущее. Покинув планету, звездолёт задал линию своего настоящего. Однако, находясь в Нульпространстве, ему достаточно продвинуться против направления вращения Мира, как он получит возможность выйти на линию возврата в прошлое нашей планеты. Как легко догадаться, стоит ему сменить направление движения, устремившись за вращением Мира, как он получает выход в будущее Земли. Совершенно естественно, что возможно движение в любую сторону. Заглянув в будущее, можно вновь вернуться в своё время, проделав в Нульпространстве обратный путь, к первичной точке входа, дающей возможность донести важную информацию о жизни наших потомков до нас, стоящих на пороге третьей Мировой войны.
Чернов устало снял очки и, положив их в нагрудный карман пиджака, и после короткой паузы добавил.
— Ну, что ж, уважаемые коллеги, как и обещал, я был предельно краток и готов ответить на ваши вопросы, если вы, конечно, не устали от меня за целый день.
Зал ответил дружными аплодисментами. Первым поднялся с места уже знакомый бородач.
— Господин Чернов...
— Извините, коллега, что перебиваю. Давайте без господ и прочей светской мишуры. Какой может быть этикет между своими? Тем более, это отвлекает от сути вопроса. Ещё раз извините, дружище.
— О’кей, дружище, — радостно отозвался толстяк. — А вы не рассматривали, как возможный вариант, что гравитационные помехи при движении звездолёта из Нульпространства в сторону будущего Земли будут столь велики, что к концу своего полёта он вернётся на свою мировую линию, снова совпав с планетой по времени?
Неожиданно для всех, вместо академика Чернова ответил Онри Бенно — активный участник утреннего заседания.
— Вы правы, такой вариант вполне реален. Однако, даже если это не так, то в любом случае нам необходимо думать о серьёзной экономии топлива, которое потребуется для возврата в Нульпространство и на обратный путь к Земле. Уверен, что эта проблема более серьёзная, ведь речь идёт о возврате экипажа и добытых им знаний о далёком будущем.
Удивительно, как людей влекут мечта и чудо? Нет ни звездолёта, ни подходящего топлива для него, ни решения относительно осуществления и финансирования самого проекта, а мечты уже унесли учёных чудаков к центру Вселенной, в гравитационную пустоту Нульпространства, в далёкое будущее Земли и человечества.
Однако эти философские тонкости никого не волновали, люди мечтали и верили в реальность своих грёз. Их волновали конкретные детали будущей экспедиции, и пугала любая трудность, встающая на пути их мечты.
Если бы Чернов знал, что он подарил этим людям веру в мечту, что он, подобно мойре Атропос, приблизил к ним будущее, и, подобно римской богине Фортуны, предоставил шанс, случай изменить свою жизнь и окружающий мир к лучшему, то, вероятнее всего, он мог бы поверить в одну простую и очевидную истину — он не зря прожил свою жизнь. Впрочем, сейчас он наблюдал за тем, как его идея проникала в умы и души других людей, становясь их собственными мыслями, идеями, переживаниями.
Зал, к этому времени, заметно оживился. Местами начали бурно обсуждать новую космологическую теорию строения Вселенной. В других точках зала возникали горячие споры, а где-то потирали ладони, предвкушая возможные открытия, связанные с большим космическим путешествием.
Удивительно, но никто из присутствующих не засомневался в реальности столь фантастического проекта. Создавалось впечатление, что для них было совершенно привычным, даже обыденным делом отправлять звездолёты в будущее, через центр Вселенной, за миллиарды световых лет от Земли.
Охватившую всех эйфорию, нарушил сам докладчик, довольно громко выложив на край трибуны свою внушительную папку с листами, как он сам признался, «другого» доклада. Совершив этот показательный акт, Чернов принялся тщательно протирать свои очки платком, периодически оценивая чистоту их линз. Взятая таким образом пауза, давала присутствующим время для обсуждения.
— Извините, друзья, если я побеспокою вас на пике страстей, но мне кажется, что пора нам разойтись на ужин и ночной сон, чтобы набраться сил для завтрашнего слушания очередного докладчика. Насколько я понимаю, в отличие от меня, у вас нет проблемы, как достичь того самого Нульпространства?
Зал мгновенно замер в тишине, как если бы к слушателям вернулся здравый рассудок, охладивший пыл мечтаний, фантазий и страстей...
— Судя по вашей реакции, проблема достижения зоны Нульпространства всё же существует. Это хороший знак, если мы хотим сделать проект полёта в будущее Земли реальным, а не фантастическим. Однако, об этом — поговорим завтра. Сегодня, нас ждут ужин и сон, так необходимые для полноценного отдыха и переключения наших уставших мозгов на новую, не менее важную тему, которую озвучит мой соотечественник, хорошо знакомый вам по сегодняшнему заседанию. Серёжа, покажитесь друзьям ещё раз.
С места поднялся Щербаков, однако, его намерение вернуться на мягкое сидение, было остановлено общим требованием, выйти на трибуну и озвучить анонс своего завтрашнего выступления.
Тем временем, прихватив свою толстенную папку, Чернов покинул трибуну без аплодисментов и эмоций зала, который, как загипнотизированный наблюдал за мягкой, кошачьей поступью русского физика, идущего к трибуне. Для многих было очевидным, что все их жаркие споры и самые убедительные доводы ничего не стоят, если чисто технически проект полёта в будущее окажется неосуществимым.
В этой тишине, пропитанной безнадёжностью, как в зале суда, ожидающем оправдательного или безапелляционного приговора, академик Чернов спокойно шёл к одному из выходов, подтверждая своё намерение отправиться на ужин и отдых. Одновременно с ним, по другому проходу, к трибуне приблизился Щербаков.
— Думаю, надо поблагодарить Геннадия Петровича за его выступление, дающее нам надежду на встречу с будущим.
Зал, впавший в оцепенение от безнадёжности ситуации, запоздало и весьма вяло, местами, зааплодировал, в тот самый момент, когда Чернов, усталой походкой, уже достиг двери и скрылся за ней, покинув аудиторию.
— Нехорошо вышло, братцы. Если я не ошибаюсь, ещё утром мы все дружно спали на скучных докладах, а сейчас...
— А сейчас, мы все в скверном настроении. Мы как дети, которых подразнили конфеткой, а она оказалась пустой, лишь сложенным фантиком! — Возмущённо выкрикнул бородатый толстяк.
— Вас пожалеть, маленьких? — завёлся Щербаков, задетый за живое обидной речью англичанина. — Хорошо! Завтра утром я положу в этот фантик конфетку, чтобы вы не плакали.
— Извините, молодой человек, вы хотите сказать, что знаете, как преодолеть миллиарды парсек не за миллионы лет полёта!? Вероятно, это будет очередная красивая сказка, если даже свету требуется несколько миллионов... Чёрт! Несколько миллиардов лет для прохождения этого пути? Каким образом звездолёт, имеющий огромную массу и ограниченные запасы топлива, сможет преодолеть такие дали?!.. — Бородач бросил гневный, даже враждебный взгляд на Щербакова и презрительно добавил. — Хватит болтать попусту...
— Осталось добавить: «Русская свинья», — резко оборвал его физик и продолжил, не давая бородачу шанса на ответный ход. — После чего мы набьём, друг другу учёные лица, и разъедемся по своим царствам-государствам точить «термоядерные мечи», готовясь к третьей мировой войне или крестовому походу.
Вы против «товарищей», ну а мы против «господ», коих и у нас в России развелось, как клопов в старом изодранном матрасе бомжа, на который сильно смахивает моя, когда-то великая Родина, вставшая на путь «рыночной дерьмократии». Простите, оговорился, на путь «купли-продажи», где всё продаётся и подкупается. — Зал окаменел от прямоты и резкости слов Щербакова. — Ну что, господа, протрезвели? Не будем трогать «наш бронепоезд», что стоит на «зап&225;сном пути», а вернёмся лучше к проблеме полёта в будущее, зарыв топор вражды. — Обращаясь к бородачу, Сергей добавил, извинившись. — Простите, коллега, что не предлагаю раскурить с вами «трубку мира», я не так давно отказался от столь вредной привычки...
Зал ответил вялыми улыбками, к которым поспешил присоединиться и бородач, чувствуя себя не лучшим образом.
— Ещё раз представлюсь: Сергей Щербаков, русский, физик-теоретик и практик, живу и работаю в Дубне. Тема моего завтрашнего доклада звучит следующим образом: «Аппарат «Нультон». Нуль-тоннельные переходы и возможность совершения сверхдальних скачков в космическом пространстве без затрат времени».
Не дав сидящим в зале вновь включить свои эмоции, Щербаков спокойно добавил, опередив желающих задать вопросы.
— Уважаемые коллеги, завтра, сразу после завтрака, вы узнаете, как попасть в будущее и успеть вернуться обратно — к обеду.
Хохот прокатился по всему зал, а Щербаков, тем временем, покинул трибуну, направившись вслед, за Черновым, на ужин. Ответственный секретарь, оценив положительные стороны момента, поспешил объявить об окончании вечернего заседания, стремясь предупредить возможный взрыв эмоций, особенно вспыльчивых противников озвученной русским физиком темы.
Утреннее заседание секции началось при заметно опустевшем зале. Дополнительные стулья на этот раз не потребовались. Повсюду, виднелись достаточно большие «проплешины» свободных мест. Впрочем, все, желающие послушать очередного русского, собрались весьма дружно, определённо давая понять ответственному секретарю, что пора объявлять первого и долгожданного докладчика.
Стоит заметить, что, даже, при численном дефиците слушателей, аудитория вновь оказалась разношёрстной, собрав представителей практически всех секций Конгресса. Впрочем, было одно, бросающееся в глаза отличие. Практически всё пространство вблизи трибуны заполнили видеокамеры и журналисты с микрофонами. Обладающие особым «нюхом» на сенсации, они решили не упускать возможности сделать хорошие репортажи, поверив сторонникам проекта и отбросив доводы пессимистов.
Ответственный секретарь решил удовлетворить тайное желание пришедших на утреннее заседание — поскорее начать работу секции. Дождавшись момента, когда в зале установится относительная тишина, он объявил долгожданного докладчика.
— Уважаемые коллеги, прошу внимания! На трибуну приглашается Сергей Щербаков, Россия, физик-теоретик, тема доклада: «Аппарат «Нультон». Нуль-тоннельные переходы и возможность совершения сверхдальних скачков в космическом пространстве без затрат времени».
К трибуне направился уже знакомый многим молодой человек. Его удивительно открытое, детское лицо, с приподнятыми, словно в удивлении бровями, придавало ему вид очень мягкого и даже неуверенного в себе человека.
Впрочем, мягкая, словно кошачья походка говорила о хорошей физической подготовке, что в сочетании со вчерашним, весьма жёстким выступлением на вечернем заседании, выдавали в нём настоящего бойца, умеющего постоять за себя и отстаивать свои взгляды. Эти противоречия: между его мягкой, детской, совершенно безобидной внешностью, с одной стороны, и бунтарским, твёрдым характером, с другой, вызывали чувства некоторого недоумения, сомнения и даже недоверия.
Если судить по заявленной им теме, речь шла о возможности совершения настоящей технической революции. Случись подобное открытие, оно могло бы повлечь за собой изменение образа жизни всей человеческой цивилизации, давая ей возможность выйти за пределы не только Земного тяготения, но и всей Солнечной системы, прокладывая всему человечеству дорогу в глубины Вселенной, к возможности встречи и прямого контакта с представителями иных миров.
Пока, сидящие в зале, анализировали потенциальные возможности русского физика, Щербаков занял своё место за трибуной и мягким, но уверенным в своей правоте голосе начал своё выступление.
— Чтобы не отнимать вашего времени на предварительные объяснения, сразу перейду к сути стоящей перед нами проблемы и возможностям её разрешения. Я имею в виду те сроки и расстояния, которые были обозначены во вчерашнем докладе Геннадия Петровича Чернова. А задачи эти весьма не шуточные. Представьте, что нам необходимо преодолеть несколько десятков миллиардов световых лет за достаточно короткое время. Как я понимаю, в нашем распоряжении от одного года до трёх лет, максимум, если, вдруг, в полёте звездолёта возникнут непредвиденные трудности...
— Это авантюрист! — оборвал выступление Щербакова первый возмущённый голос.
— Прожектёр!
— Они все там, в этой России, чокнутые мечтатели!
По залу прошла настоящая волна протестующих выкриков, свиста и топота ног в знак недоверия и возмущения. Надо отдать должное ответственному секретарю, который нашёл компромиссное решение, потребовав тишины и пообещав возмущённым слушателям, что сам прекратит выступление в случае недостаточной серьёзности доклада.
Для большей убедительности, пришлось пригрозить докладчику возможными негативными последствиями, вплоть до выдвижения против него требования лишения учёной степени, если Щербаков нарушит озвученные администратором требования. К огромному удивлению секретаря, его уловка сработала. Не исключено, что решающую роль в этом сыграл сам «обвиняемый», активно поддержавший находчивого организатора в его начинании.
— Всецело принимаю ваше предложение, уважаемый коллега, — обратился он к ответственному секретарю. — Однако, при одном условии, что мне будут гарантированны пятнадцать, максимум, двадцать минут тишины и внимания. После чего — хоть к инквизиторам!
По залу прокатилась волна дружного хохота, снявшая опасное напряжение, грозившее сорвать едва начавшееся выступление.
— Как я понимаю, наша сделка заключена, что даёт мне право продолжить своё прерванное выступление. Крайняя ограниченность выделенного мне времени, вынуждает меня отбросить все излишества и тонкости.
Может показаться странным, но для преодоления столь огромных расстояний нет необходимости в том, чтобы звездолёт достиг, и уж тем более, превысил скорость света, с помощью сверхмощных двигателей. Всем хорошо известно, что каждая последующая тысяча километров в секунду, при приближении к световому барьеру, обойдётся гораздо большими затратами топлива, чем предыдущая — вспомните преобразования Лоренца.
Начну с того, что для использования нуль-тоннельных переходов и аппаратов «Нультон» достаточно скорости в половину скорости света плюс «одна акция» — шутка, с долей правды. Для создания гарантированного тоннельного эффекта будет достаточно, скажем, 151-153 тысячи километров в секунду, что при удвоении даёт нам скорость, превышающую скорость света.
Замечу, подобная скорость вполне доступна уже на сегодняшний день, с теми технологиями, которые известны человечеству. Думаю, наиболее эффективным можно считать прямоточный термоядерный двигатель, который легко преобразуется в фотонный, при использовании антивещества. Для тех, кто не знает, последнее, то есть антивещество, мы неоднократно, можно сказать, стабильно получали и получаем на нашем ускорителе в Дубне...
— Сергей, извините, что перебиваю, — неожиданно для всех и самого оратора, обратилась к докладчику Лия, запомнившаяся своей яркой внешностью и неординарностью мышления.
— Что? — Щербаков даже повернулся в её сторону одним ухом, показывая всем своим видом, что ничего не слышал.
— Я говорю, извините, Сергей... — растерянно повторила будущий астронавигатор.
— А я бы так слушал, и слушал, и слушал... ваш божественный голос.
Спустя минуту, Лия продолжила, просмеявшись вместе со всеми.
— Сергей, вы дошутитесь до упомянутых вами инквизиторов. Забыли, время — ваш враг?
— Уточню — наш общий враг, но об этом только после вашего дополнения, ведь я глубоко в душе очень даже джентльмен.
Девушка, в отличие от зала, решила игнорировать очередную выходку Щербакова, чтобы иметь чистую совесть, когда его подвергнут позорному отречению от науки за свою неуёмную болтовню.
— Серёжа, я хотела напомнить всем присутствующим, что при использовании прямоточного термоядерного двигателя, уходящий далеко вперёд по курсу звездолёта ионизированный луч, позволяет пополнять не только запасы водорода и дейтерия, но и антивещества, которое всегда имеется в космическом пространстве, правда, в весьма ограниченном количестве.
— Признаюсь, прекрасная звёздная фея, я и не подумал об этом замечательном факте, собираясь убеждать всех присутствующих, что мы успеем накопить, естественно, на всех, имеющихся у человечества ускорителях, такое количество антивещества, что его хватит на весь полёт.
— А вы ещё и врунишка?
— Да! Я вру, врал, простите, иногда вру, но не сейчас и не вам, прекрасная фея. — Он перевёл взгляд, со смущённой его обращением девушки на всех сидящих, и добавил, скорчив совершенно безобидную физиономию. — И не вам, мои милые гномики.
Смех стал слабой гарантией того, что через пятнадцать минут тело докладчика не будет с позором вынесено на задворки науки.
— Теперь и я верю в библейские откровения! — воскликнул Щербаков, подняв руки над головой. — Нет сомнения в том факте, что змей-искуситель вручил яблочко божественной мудрости именно Лие, извините, Еве. Впрочем, «Библия» скромно умолчала о том, что она одна съела этот запретный плод знаний и мудрости, решив не предлагать его Адаму, думающему о рыбалке и футболе...
На этот раз, даже ответственный секретарь не смог сдержаться от смеха, увлечённый общей реакцией на очередную шутку физика. У него не осталось сомнений, что Щербаков сможет проговорить хоть до ужина, и никто этого не заметит. Его удивила способность русских шутить, даже в критических и безнадёжных ситуациях. Вполне возможно — это защитная реакция людей на ту экономическую и политическую нестабильность, которые преследовали и преследуют Россию на протяжении всей её обозримой истории.
— Да... чрезмерная стабильность и обустроенный быт несут застой эмоций и отсутствие иммунитета к неожиданным трудностям, что приводит нас, европейцев, в состояние стресса или паралича воли, даже в самых безобидных ситуациях. Так произошло, когда Гитлер за полгода оккупировал всю Европу, парализованную неожиданным нарушением бытового комфорта... Я прав, утверждая в своей последней книге, что русские выиграли во Второй Мировой войне, именно из-за отсутствия у них нормальных бытовых условий жизни людей. Для русских солдат холодный блиндаж и сырой окоп не были самым страшным испытанием, если учесть, что они получали, при этом, полноценное, даже усиленное питание и фронтовые сто грамм водки... Плох тот солдат, который думает не о наступающем враге, а о собственных подштанниках, которые испачкал, да ещё и промочил в окопной грязи, да, вдобавок к этому, привык завтракать, обедать и ужинать в строго определённое время, уходя на «обеденный перерыв» в самый разгар атаки врага...
Ответственный секретарь, будучи бельгийцем и профессором социологии, исследующим проблему влияния бытовых условий жизни людей на их сознание, не заметил, как отключился от происходящего в зале. Он не слышал многих технических подробностей, которые излагал Щербаков. Впрочем, для него, гуманитария, они ровным счётом ни о чём не говорили. В этот самый момент его интересовали собственные мысли относительно твёрдости духа европейских солдат, изнеженных, с самого рождения, бытовым комфортом.
— Вот поэтому, у нас не было и не могло быть Брестской крепости, которая одна держала осаду, в полном окружении, почти полтора месяца, а вся Франция, ставшая лидером по времени противостояния фашистам, — всего месяц...
Зал снова взорвался хохотом, что оборвало ход мыслей социолога...
— Теперь, вы понимаете, что основная задача состоит не столько в достижении около световых скоростей, а в том, чтобы пронзать пространство, не затрачивая на это время.
Сергей быстро отыскал, в огромном зале, взглядом Лию и, обращаясь непосредственно к ней, продолжил.
— Как весьма точно заметила правнучка Евы в энной степени — время наш враг! В этой связи, замечу, что аппарат «Нультон» даёт возможность делать гигантские прыжки в космосе вовсе без потери времени. Естественно, некоторые технические задержки неизбежны. Например, при разгоне звездолёта, его манёврах между звёзд или при необходимом изменении курса звёздного корабля. Именно из-за названных мною потерь времени, в результате всего полёта, они могут составить несколько месяцев или лет, при крайне негативных или непредвиденных обстоятельствах. Впрочем, даже в этом случае мы можем говорить о годах, а не о десятках лет.
— Извините, господин Щербаков, — неожиданно для всех, обратился к докладчику ответственный секретарь, который, к своему собственному удивлению, втянулся в техническую тему доклада. — Мне хотелось бы услышать от Вас точный, я бы сказал, однозначный ответ на вопрос, который волнует нас всех. Мы говорим о чистой теории или о практических результатах? Если меня не обманывает моя память, вы представились нам, как двуликий Янус, в двух ипостасях: физик-теоретик и практик. Хотелось бы знать, в которой из них вы сейчас?
Щербаков оценил тонкость юмора бельгийца и поспешил ответить, не пытаясь сдерживать своей улыбки.
— Сейчас, я в облике практика. Более пяти лет моя лаборатория работала над созданием уникального аппарата, позволяющего прокалывать пространство практически без затрат времени — мгновенно. Мы окрестили наше детище «Нультон», за его способность строить электронные нуль-тоннели, экранирующие звездолёт от гравитационных полей Вселенной. Обращаю ваше внимание на тот важный факт, что именно на их преодоление приходится основной расход топлива звездолёта. Проходя сквозь электронный тоннель, построенный с помощью нашего аппарата, космический корабль не только экономит свой энергетический запас, но и совершает мгновенный прыжок, без затрат времени, на огромное расстояние...
... Прошёл месяц с момента выхода звездолёта «Нить Ариадны» из зоны Нульпространства. До начала сеанса дальнего сканирования Земли оставались считанные минуты. Щербаков внимательно следил за работой шести «Нультонов», тянущих телескопический тоннель к Земле. Лия подтвердила минимальное искривление нуль-тоннеля и при активной помощи Онри завершила тонкую настройку оптического и радио — телескопов по центральной оси тоннеля.
— Ну что, мы готовы к встрече с будущим Земли?
— Да... — Лия нервно растёрла ладони.
— Лия, ты нервничаешь? Боишься, что техника подведёт... или...
— Или! А ты спокоен? Взгляни в зеркало — у тебя нос побелел.
Онри больно ущипнул себя за кончик носа.
— Предатель. — Тихо шепнул Бенно и добавил, обращаясь к Щербакову. — Корабль вышел в точку сеанса.
Шон Берк, руководитель звёздной экспедиции в будущее Земли, занял своё место у монитора, ожидая информации с оптического телескопа.
— Шон, нуль-тоннель построен. Начинаем трансляцию. Вывожу изображение на экран.
— Спасибо, Серёжа. Мы готовы к встрече с будущим, записывающие устройства включены.
Экран ослепило ярко-фиолетовым свечением нуль-тоннеля. Минуты тянулись, словно вечность. Когда экран погас, показалось, что его отключили.
— Что с экраном?! — Шон не сдержал крика.
Глаза адаптировались к темноте, и в центре монитора появилась яркая, светящаяся точка. Вокруг, ничего не было — только странная, мерцающая мягким светом пустота пространства. Да, именно пространства, а не космоса.
Изображение увеличилось, и на экране показалось изображение БОЖЕСТВЕННОГО МЛАДЕНЦА, КИДАЮЩЕГО ИГРАЛЬНЫЕ КОСТИ. Он парил в пустоте пространства-времени всего несколько секунд. Экран заполнила чернота, в которой не было ни звёзд, ни галактик, ни Земли... Шло время, но ничего не происходило...
— Вечность — дитя, играющее в кости... Гераклит был прав. Мы ошиблись — будущего нет, божественный младенец ещё не бросил кости... Есть только настоящее в этом стальном мирке «Нити Ариадны», и прошлое — наша память о Земле, со всеми её проблемами... — Шон отключил аппаратуру и устало снял очки. — Онри, Сергей, разворачивайте корабль, впереди времени нет, оно осталось там, на Земле — там наше прошлое, настоящее и будущее, которое нам придётся строить самим, без подсказки со стороны...
Александр Александров © 2010
Обсудить на форуме |
|
