|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Путешествие во времени Диана Тага © 2010 Медленная Звезда ВСТУПЛЕНИЕ
Путешествия во времени и пространствах без помощи машин. Возможно, это называется телепортация энергетической сущности человека — его души. А может быть, названия этому типу путешествий пока нет.
КОЛЬЦО ВРЕМЁН
Эпиграф
Один Бог знает, что это — игра ума или запись реальных событий, которая сохранилась непонятным пока образом на таком зыбком и нестабильном носителе, как человеческая душа. Мне всегда нравилось верить, что душа бессмертна, похоже, она способна нести значительно больше информации, чем мы привыкли осознавать.
1
Есть где-то странный Город, покрывающий множеством мелких строений несколько крупных холмов, их волнистая гряда тянется вдоль длинного и ровного Побережья. Этот Город — причудливая смесь архаики и технарских суперштучек. Помню около десятка его посещений в разные времена, но из современности. И ещё знаю, что когда-то давно жила там, была в плену, Заложницей-Подмастерьем. У меня было два прозвища — Горянка и Архара, имя исчезло. Память о той жизни начала просыпаться после пережитого аллергического шока. Он произошёл вроде как на ровном месте и был скорее похож на попытку убийства, тем более что недели за три плотно пошли предвестники, сны-предупреждения о грозящей опасности. А накануне я снова увидела, как прилетел Чёрный Беркут, своим первым появлением пробудивший поначалу лишь смутные воспоминания и чувство неясной тревоги.
После шока я вспомнила, вернее, вновь пережила многие события, происходившие в этом Городе, а до этого весьма впечатляющего происшествия виделись и запоминались только отдельные его посещения, тяжело давшееся обследование, изучение. Помню, как однажды я очнулась, осознала себя блуждающей по очень странному незнакомому поселению. Сильно пересечённая местность, холмы и впадины. Два огромных храма, метров 150-200, очень красивых, но мрачных, крапчатый зернистый камень по фактуре напоминал гранит, неполированный, цвета кофе и кофе с молоком, будто мокрые под сумрачным небом. Узкий шатровый верх, один храм более массивный, другой поуже, оба с высокими и плоскими, плавно заострёнными вверху ступенчатыми приделами по четырём сторонам. Очень элегантные и надменные, впечатление абсолютного совершенства.
Храм Вознесения в Коломенском несколько напоминает их по типу, но он как бы недовыросший, будто часть его в земле, часть в строительных лесах, и весь он как-то значительно проще. Наверно, архитектор видел какой-то из этих храмов в тот момент, когда их развитие ещё не было закончено. Воплотил, как смог, по мере разумения, подобно многим из нас, тем, кто бывает где-то. Видит, слышит, старается запомнить... Как ни странно, но, похоже, это так.
Снова спрашивала себя — какой это век? В смысле — где я во времени? Этим вопросом мне приходилось озадачиваться не однажды, осознавая тот не совсем понятный для меня реальной странный факт, что Кольцо Времени разомкнулось где-то не там, где ожидалось, что я вроде как сюда не собиралась.
Тёмная одежда прохожих, некрасивые лица. Я пыталась добраться до третьего храма, узкого и высокого, рядом с ним была станция перемещения.
Тяжёлое выматывающее блуждание, я осознаю, что люди говорят по-русски, но чужие. Отличие небольшое, взгляд, интонации, но очень сильное ощущение чужести. В основном — женщины. Много платков серовато-кирпичного цвета, все с покрытой головой. Помнила во сне, что это наверняка сон и читала молитву. Проходы и пространственные ловушки, постоянное чувство опасности, потерянности.
Тётки на улице понимали меня, но всегда показывали неправильное направление. Помню фразу — ошалелые выскакивають!.. Вид отчуждения и недовольства при попытке заговорить.
В Городе никакой техники, ни лошадей, никаких повозок, все пешие. Тёмный булыжник везде, кроме дороги, ведущей к храму, на ней странное покрытие, шероховатое и упругое, светлое, коричневато-серое. Мой неработающий аппарат вроде мобильника, чёрный, несколько, кажется — две, кнопки были красные. Потом, когда я выбралась к своим, мне сказали, что тётки принимали меня за наркоманку.
Крутые холмы, покрытые какими-то древними, тусклыми, в основной массе дощатыми хибарами, и храмы крапчатого камня на вершинах холмов. Мощные, стильные, совершенные. Абсолютно инородные среди всего этого. Будто выросшие, самосозданные. Как проростки из другого мира. Помню располированную поверхность меньшего Храма, до которого я с огромным трудом всё же дотащилась, гладкое не всё, но золотые вкрапления растёрты по поверхности, создают общую тончайшую сверкающую плёнку, почти прозрачную, но очень заметную. От неё как бы дымка, золотое сияние, струение света от падающего солнца.
Тёмные громады храмов золотились на солнце, а когда была тень, они выглядели мокрыми и мрачными, меньший Храм всё время будто слегка светился. Большие храмы казались старыми, давяще-огромными на вершинах холмов, они были видны отовсюду и находились приблизительно посередине обширного поселения, поодаль друг от друга. Сияющий Храм стоял в стороне, почти на окраине, и поначалу был не виден. Я не раз близко рассматривала его крапчатую поверхность, как бы спрессованную из почти одинаковых зёрен золота и камня цвета растворимого кофе.
С одной стороны неширокой храмовой площади начиналась обширная зона тёмно-зелёного пригорода, она закрывала идущую от этого Храма цепочку небольших площадей-террас, по центру которых располагались совершенно разнородные строения. По соседству с Храмом, безукоризненным в своём изумляющем и строгом совершенстве, расположившись к нему торцом, над полированной фиолетово-чёрной плоскостью из небольших каменных плит возвышалось, этажей на пять-шесть, неприятное и мрачное здание, напоминающее какую-то древнюю тюрьму. Обшарпанное, с корявыми оббитыми стенами, толстые слои штукатурки местами были неровно и грубо сколоты до массивных тёмных кирпичей. Вокруг него пролегала полоса старой каменной отмостки, похоже, была сохранена какая-то историческая часть.
Это угрюмое и невзрачное сооружение неожиданно оказалось тем местом, где произошли важнейшие эпизоды в цепи событий, связавших настоящее с далёким прошлым и будущим. Насколько далеко это будущее, сказать не берусь, кое-что выглядит невероятным. А иногда это события ближние, с узнаваемым антуражем и знакомыми людьми, чья грядущая жизнь на мгновение становилась видимой для меня.
Разумеется, что подобные моменты интересны, как нечто непонятное, но я не могу сказать, что уж очень необычное — подобное бывало, вещие сны — не новость. Шокирующей новостью оказался для меня тот факт, что незнакомый человек, чью жизнь я периодически наблюдала во сне на протяжении трёх лет, оказался реально существующей личностью, и его судьба помимо моей воли оказалась на пересечении моих путей. С холодком в сердце я вдруг осознала, что синьор Кастанеда кое в чём точно не врёт, и наш привычный мир значительно сложнее, чем принято считать.
Но обо всём по порядку, и я перевожу взгляд с неряшливо потёртых сколов толстого слоя цементной штукатурки старого и неуместного всем своим обшарпанным видом сооружения дальше. А дальше за ним виднелось ещё одно суперсовременное здание, широкое, распластанное, как будто из тёмного коричневатого металла и дымчатого стекла, окружённое точно такой же площадкой из полированных небольших плит фиолетово-чёрного камня. По этой площади вокруг здания тянулось что-то вроде сплошного турникета, какая-то заковыристая штука из зеркально-блестящих трубок, по виду похожих на хромированную сталь, как система лабиринтиков, сверху она своими очертаниями напоминала древнегреческий орнамент, прямоугольные загогулины-волны. С двух сторон к тёмной плоскости площадки примыкал большой сад, в удалённой части которого была видна широкая нежно-зелёная лужайка с небольшим продолговатым озерцом в её понижении. По части периметра, обращённой к пригороду, его обрамляло высокое ограждение из старых и гладких разнокалиберных досок.
Я знала, что в подземном уровне — станция перемещения. Как ориентир и был этот третий храм, он был меньше и уже двух других, стройный, без приделов, на их месте только узкие высокие лопатки, что-то вроде. В первое посещение к нему почти уже доползала, практически на четвереньках из последних сил карабкалась вверх по пыльной, шероховатой и упругой, как бы каучуковой дороге, она слегка выдавалась широким ребром над откосами, поросшими мелкой и жёсткой сероватой травой. Слева от дороги был ряд крытых тёсом хибар, возле одной за дощатым столом сидели мужики вроде урок, бросали кости. Они начали было хихикать при виде меня, вид у них был похабный, ощущение как от скотины. Помню, что я пристально на них посмотрела. Умолкли и отвернулись.
Поднималась по дороге круто вверх, пришлось помогать себе руками. Темнело. Дорога на ощупь как запылённый каучук, податливая и упругая. На площади, куда я с большим трудом добралась, было что-то вроде исследовательского института. Тёмная стеклянная стена, длинная. Любезная женщина лет тридцати что-то мне объясняла. Запомнилось только, что мне следует обходить...? И есть более правильный маршрут.
Помню вид с высокого холма в сумерках, подножие тёмного Храма. Острое ощущение собственной крохотности рядом с ним, стояла у стены, ощущая её тепло, прикасалась ладонью к гладкой, первозданно-чистой поверхности. В нескольких шагах высился огромный рельефный ребристый портал, ступеньками уходящий внутрь, к гладкой плоскости створа. Поблизости два больших дерева, на краю узкой и длинной, гладкой и ровной, безупречно полированой площадки перед храмом, она тремя ступенями переходит в нижнюю более широкую площадь, вымощенную гладким тёмным булыжником, камень похож на базальт. Подобный видела не раз. У деревьев ровная оливковая кора и широкая тёмная крона, плотная, листья очень мелкие, почти как у самшита. По сравнению с Храмом эти здоровенные деревья выглядят совсем маленькими, снизу казалось, что это какие-то небольшие округлые кусты. Стояла, рассматривала, прикидывала соотношение своего роста и этих деревьев, их высоту и приблизительную высоту Храма... Получалось много.
Уже не было ощущения потерянности и блуждания, я знала, где я и куда мне нужно, я уже осознавала, что это Транзитная Зона, хотя и не понимала отчётливо, почему и зачем я туда выпадаю, что меня с этим неприютным местом связывает.
Смутные воспоминания начали появляться во время следующих посещений, память как бы прорастала, постепенно возвращая из небытия эпизоды какой-то удивительной прошлой жизни. Потом внезапно появились пересечения с современной реальностью. Я поняла, что всё не случайно. Существует поверье о том, что душа возвращается к месту гибели человека, туда, где она была насильно разлучена с телом. Возможно, это правда. Похоже на то.
История всплывала из времени и пространства, всё более проясняясь и наполняясь деталями, но и до сего времени многое в ней остаётся для меня тайной. Похоже, некоторые из главных персонажей пожелали остаться под маской, хотя мне весьма любопытно всё же докопаться до их истинного происхождения. Но это не просто. Может быть, даже невозможно — если не захотят они сами. А пока я по давно укоренившейся привычке большей частью просто фиксирую выпадающие кусочки этой странной и невероятной истории, и внимательно слежу за тем, чтобы каждый лёг на своё место.
Было одно посещение Города, в качестве «я» сегодняшней, похожее на особый визит по приглашению, «экскурсия» по дворцу-Лабиринту, я расскажу о ней, она с одним из тех персонажей, которые остаются Непонятными, мне пока не удалось разгадать, Кто это, хотя видела не раз и пересекалась достаточно близко. Чёрный Беркут, который воплощался в человека, но остался тайной. Тигр, большой красивый зверь, который иногда выглядит пухлявым подростком, умеет разговаривать и быть приветливым... Возможно, когда-нибудь они пожелают снять свои «маски», однако, когда имеешь дело с теми, кто может превращаться, никогда нельзя быть уверенным, что видишь истинное лицо.
20 ноября. Снова древний дворец. Высокие стены. Опять тот же махагони, красное дерево, во сне я знаю про него, ощущаю запах. Помню! Как и то, что во сне я помнила этот дворец, он мне хорошо знаком. Масса небольших залов с двойными высокими дверями, полутёмные комнаты во всех плоскостях, и в горизонтальном, и в вертикальном направлении, полу и четверть этажи, ступеньки, галереи. За мной ходил тигр, я от него. Спокойное преследование, будто выгонял куда-то. Я не очень его боялась, но и близко подпускать не рисковала. Шла, прикрывала двери, из того же красно-коричневого дерева, двойные тяжёлые створки плотно смыкались, но они были без замков, и он легко их продавливал лбом.
Тихий безлюдный дворец, только лёгкие звуки шагов и жалобный сиплый шорох открываемых дверей. Видно, что дворец старый, кое-где наверху коричневатые резные панели перекосились и отошли от стен, деформировались от времени некоторые высокие дверные створы, в залах тишина и пустота.
Я вышла в очередную комнату и увидела, что это галерея, а дальше, внизу, большой мраморный зал с непонятными светильниками или проёмами в верхней четверти стен — там были наклонные ниши, из которых струился ровный свет. Гладкий, будто чуть розоватый полированный пол с двумя округлыми зубчатыми розетками-печатями, они не в центре, а несколько смещены в ближнюю ко мне часть зала. На них танцевали очень чётко и плавно, и в то же время отрывисто двигаясь, несколько, кажется — шесть, пар. Высокие и стройные очень красивые фигуры, они показались мне весьма крупными. Женщины в тёмных закрытых прилегающих вверху платьях до пола и с длинными рукавами, похоже на атлас, переливалось коричнево-фиолетово-зелёным металлическим цветом, мужские фигуры были в чём-то бархатистом, матовом, тёмно-шоколадного цвета, по стилю наряды отдалённо были схожи с чем-то из европейского средневековья, всё без каких-либо броских деталей. Мужчины были почти неподвижны, только движения рук, держащих партнёршу, женщины перемещались больше, поворачиваясь, откидываясь и переступая вокруг своих кавалеров.
Лёгкие сдержанные движения, характерное и часто повторявшееся, будто рефрен — удалившись на расстояние вытянутых рук, почти оторвавшись, женщины склоняли головы, приближались, делая шаг к мужчине, потом резко откидывали голову и отстранялись, глядя в лицо партнёру.
Сложный балет, временами они внезапно и ловко перестраивались, как изображение в калейдоскопе, всё движение было сфокусировано на и вокруг больших, с метр в диаметре, изображений печатей фиолетово-кирпичного цвета на светлом, почти белом, мелкоузорчатом полу. Временами между ними медленно проявлялась граница света и тени, разделяя печати, и весь зал как бы делился светом на две части, синевато-зелёную в тени и оранжевато-розовую на свету.
Я стояла наверху, ступеней, ведущих в нижний зал, не было, я смотрела на танцующих, иногда оглядываясь на тигра. Но он не сделал больше ни одного движения, так и стоял, приоткрыв головой створ последних дверей и остановившись на этом шаге. Помню, за ним был свет, как от двери, ведущей на улицу. Видимо, он просто хотел, чтобы я не пропустила красивое зрелище. Когда я оглянулась в последний раз, его уже не было. Кажется, всё происходило в молчании — кроме звука шагов, лёгкого щёлканья камня под каблуками, не помню больше ничего.
Как часто бывает, я не сразу поняла, что мне хотели сказать. Архара и её воплощение, парень песочного цвета, он же — Конь, жили во дворце многолюдном. Не припомню, чтоб там было весело, но шумно было практически всегда.
2
Похоже, эта древняя история, история Кассандры и её последующих воплощений, начиная с пленницы-Архары, начала пробуждаться накануне моего дня рождения в две тысячи седьмом году. Я вдруг увидела, что дорожка, по которой я шла, впереди исчезла, привычная небольшая «щель» возле малинника разошлась в высоту и в ширину, стала видна большая водная поверхность, которой раньше не было. Почему-то она казалась выше существующей поверхности земли, на метр или немного больше. Спокойная прозрачная вода с мелкой зыбью, сквозь неё просвечивала знакомая местность, участок между соседними посёлками, как бы смещённый ко мне, он казался значительно ближе, чем есть в реальности. Невдалеке был виден чёрный корабль, медленно уплывающий на Запад. Большой парусник, молочно-белые тепловатого оттенка паруса, чёрный смолёный корпус. Смотрела на него будто с уровня воды, сзади. Запомнились небольшие квадратные окна на корме и по борту.
Возникла непонятно откуда, подлетела и опустилась возле Крепышки, нашей самой большой яблони, огромная чёрная птица. Вроде беркута, но значительно больше, когда она села и сложила крылья, я увидела, что она как бы пушистая, на всём теле будто довольно густой стоячий мех, нечто вроде какого-то излучения тёмно-серого цвета. Во сне видела её уже дважды, а в тот момент появилось мучительно-смутное воспоминание. Чёрный Беркут? Откуда? И корабль, уплывающий на запад... Знакомый. Тот же, что видела, когда было Сражение, в эпизоде, когда мои «матрёшки» рассыпались по свету, восстанавливаться после тяжёлого удара.
Не произошло больше ничего, я просто стояла и смотрела, пыталась вспомнить что-то, Птица тоже не двигалась, только озиралась, поводила желтыми глазами, оглядывая сад, за её спиной чёрный корабль удалялся к желтоватому закатному солнцу у горизонта, огибая выступающий из прозрачной воды кусочек суши.
Не знаю, нужно ли это объяснять, но по жизни, несмотря на все отмечаемые непонятности и странности бытия, я никогда не отождествляла себя ни с кем, кроме себя, любимой. Как-то в голову не приходило. Отдельные эпизоды в сновидениях, когда я видела себя кем-то другим или ощущала своё привычное «я» в другом теле, обычно не задерживались в сознании надолго. Это бывало забавно, иногда жутковато, я записывала кое-что, давно озадачившись появлением снов вещих, но они в жизни моей семьи всегда были делом обычным, и вполне естественно пытаться понять, что к чему и почему.
Разумеется, как человек, получивший некоторое образование, я имею какое-то представление об окружающем мире и его истории, но при всём при этом мне всегда казалось, что я — это я, и никто больше. И вдруг — внезапно и отчётливо, будто память о вчерашнем дне, пришли воспоминания о событиях, давность которых — не одна тысяча лет.
Итак, однажды в мою реальную жизнь пришла память о жизни давно прошедшей, и мифическая личность вдруг осозналась как моё собственное «Я»...
КАССАНДРА
Я смотрю, как медленно поднимается светлое ясное Солнце, заливая окружающий мир золотым сиянием, лёгкий тёплый воздух прозрачен и чист, позволяя видеть волшебные изумрудные дали, куда мне так хочется попасть. Я осознаю себя стоящей на своём любимом месте, это вершина довольно высокого конического холма. Я стою, глядя на прекрасный весенний мир, всем существом остро ощущая его лёгкое дыхание и собственную радость бытия. Весна, и всё вокруг свежее и чистое. Я юная и сильная, мне ничего не стоит каждый день взбегать на этот высокий холм.
Я знаю, что красивая, мимоходом рассматриваю платье, которое мне сегодня принесли, помню, как смотрела вниз, обратив внимание на новый мелкий рисунок сложного струйчатого плетения ткани в три цвета — насыщенный и яркий фиолетово-коричневый, нежно-розовый и цвета зелёных оливок. Я видела, что по низу подола и краям рукавов проходит ровная широкая полоса фиолетово-коричневого цвета, я знаю, что этот цвет очень удачно подчёркивает, какой красивый оттенок у моей светлой кожи и тёмных волос с рыже-золотым отливом, я помню, что сегодня они украшены диадемой из мелких золотых пластиночек, я сама выбрала, чем будет обвита моя голова.
Я ещё не подозревала, какой катастрофой закончится моя сегодняшняя такая обычная прогулка, стояние на высоком холме под нежным весенним солнцем. Ах, если бы... Но, увы. В моей красивой голове и гибком сильном теле ничего, кроме ощущения полноты жизни и радости бытия. Мне хорошо. Такое счастливое чувство гармонии собственного здорового существа и прекрасного и чистого окружающего мира.
Взглянув ниже, на зелёный каменистый склон, по которому обычно сбегала к дереву с широкими перистыми листьями, чтобы проверить, скоро ли расцветут любимые белые лилии, которые во множестве прорастали каждую весну на большой песчаной полосе у подножия холма, я вдруг увидела там совершенно голого подростка. Он был небольшого роста, мне бросился в глаза необычный цвет его кожи, даже издали было видно, что он нежно-жёлтый, светлее нефритовых чаш.
Этот голый жёлтый нахал взбирался ко мне по склону холма, размахивая руками так, будто уже держал меня в объятиях, его возбуждённый вид не оставлял никаких сомнений относительно его намерений. Моя собственная сексуальность в те времена ещё не была пробуждена ни в малейшей степени, и, к сожалению, я была не из тех, кто удирает при виде любой опасности, поэтому случилось то, что случилось. Я была девушка высокая и сильная, и когда этот наглый чужак приблизился ко мне, просто толкнула его в грудь изо всех своих сил. О чём впоследствии мне приходится сожалеть на протяжении... В общем, сожалеть пришлось долго. Изумительно идиотская любовная история, вернее, это было только самое начало идиотской любовной истории, где всё не так, как надо, причём, с обеих сторон.
Моё счастье явилось без предупреждения и осталось неопознанным.
Я не представила вам действующих лиц? Так вот, это Аполлон и Кассандра. Про себя знаю абсолютно точно, а был ли он собственной персоной или произвольным воплощением, спросить я тогда не догадалась. Бедняжка скатился с холма, справедливо трижды назвал меня дурой и всердцах пожелал мне побольше проницательности, чтоб знала всё наперёд, и чтоб никто мне не верил, как я не поверила ему. Когда раздался этот голос, почти мальчишеский, чистый, но как бы большой, отовсюду, и прозвучали роковые слова, я была потрясена, испугана. Увы. Увы мне. Это оказалось надолго. Однако при этом, похоже, пострадал и он сам, и пытался в последующих воплощениях исправить ситуацию, потому что золотая стрела попала и в его сердце.
Но я уже сказала, что это история идиотская, и всё не так как надо, с обеих сторон, мы снова и снова становились жертвами гордыни и недоверия. Научиться раскаиваться, понимать и верить оказалось непросто, и очень непросто научиться гасить заложенную извне инерцию неправильного движения.
3
Вернувшись в двадцать первый век, я нашла некоторые подробности из той трагической жизни, совпал ключевой момент — рассерженный бог по имени Аполлон наградил красавицу Кассандру даром прорицания, обесценив его неверием. Дальнейшая её судьба была весьма печальна. Недолгая жизнь закончилась в чужих краях, о последующих воплощениях бессмертной души История до сей поры молчала. Теперь я по мере сил восполняю этот пробел и попытаюсь связно рассказать то, что помню.
Видимо, все события, последовавшие за неудавшимся свиданием, изложены в мифах достаточно верно, поэтому нет надобности снова их вспоминать. Возможно, в жизни имеет значение лишь то, что имеет отношение к попытке двух сторон выстроить единственную правильную линию. Когда пути Судьбы из-за ошибок безнадёжно расходятся, шанс восстановить необходимое единство утрачивается, и дальнейшее не имеет значения, как полёт пули, прошедшей мимо цели.
АРХАРА
15марта 7г. Снова из прошлой жизни. Запечатлилось болезненно и чётко, как часто бывает с острыми моментами. Фрагмент — я сижу в чём-то вроде большой корзины, сплетённой из ремней, коричневых, на полу что-то вроде войлока. Я девочка лет 13, одежда тёмная, коричневых и кирпичных оттенков. Вокруг много людей, обступили эту «корзину», одежды тоже довольно тёмные, натуральных оттенков овечьей шерсти, покрой смутно знаком, длина до середины икр, без пуговиц, пола на талии прихвачена поясом и уходит подмышку. Вместо воротника полоса другого оттенка. Все мужчины. Приводят мою сестрёнку, тоже сажают в корзину. Ей лет 8-9. Как будто мама нас отдаёт в заложники. Слышен звук, напоминающий звук дудука, но в нём ещё какой-то скрипучий «привкус», как из голоса ласточки, будто наплаканный.
Немного поодаль на земле лежит ковёр, тоже неяркий, на нём мужчина с длинной блестящей саблей. Какой-то странный лежачий танец вроде брейка, только с саблей.
Все смотрят, но близко не подходят, не обступают.
Из противоположной от меня кучки людей вышел молодой слуга, бледное лицо как неподвижная маска страха. Волосы недлинные, светло-сероватые, вздыблены вверх. Подошёл довольно близко к танцующему, бьющемуся как змея, и замер, склонив голову. Тот небрежным резким движением сабли срезал ему сначала часть волос сверху, превратив «петушка» в «ёжика», потом ещё короче, Ещё взмах, и срез налысо, слуга стоял совершенно неподвижно, чуть наклонив голову, последний срез снял верхнюю часть кожи, показались мелкие капельки крови. На этом слуга поклонился и ушёл, подошёл другой, у него на лысом темени лежал кусок колбасы размером с короткий стакан. Лежащий танцующий — он ещё при этом продолжал свой причудливый и страшный танец, совершенно немыслимо сложные движения, это ошеломляло, взмахами сабли порезал лежавший на голове кусок на ровные тонкие ломтики, начиная сверху, причём эти кружочки оставались лежать на месте. Кажется, нервы слуги не выдержали, он дрогнул, и колбаса упала, или это саблей сбросили кусочки — я не поняла, но в конце этот саблей срезал ему два слоя кожи, и они лежали на голове ровные и чуть розовеющие.
Каменистая коричневатая земля, гористый пейзаж, я проснулась, когда поднимали корзину. Помню, что танцующего на ковре считали злым богом. Имя его — Чёрный Беркут. В толпе из свиты Чёрного Беркута я увидела высокого молодого человека с лицом Э., или А?.. он стоял среди других, обернулся. Заметила на нём более светлый, чем у других, широкий кушак, узорчатый, с серебром.
У лежащего было узкое, острое, молодое и надменное, и как бы отсутствующее — тоже, злое лицо. Гибкое длинное тело. Яркий брюнет, не очень тёмный. Верхняя одежда не такая длинная, как у прочих, что-то неявственно-узорчатое серых, серебряных, коричневых цветов, дымчато-чёрные, бархатистые, как замша, штаны и тёмные, довольно высокие, под колени, сапоги без каблуков, тоже с чем-то серебристым и серым. Запомнился ещё один, тоже весьма эффектный элемент танца, когда Беркут как будто пытался подсечь саблей свою собственную руку, на которую он опирался за спиной, фантастическая скорость и согласованность движения, когда опора перебрасывалась с руки на пальцы ног, ускользая от сверкающего острого круга
Ковёр был тёмно-красно — чёрно — коричневый с каймой табачного цвета. Запомнилось, что он был матовый, как бы бархатный, будто с лёгким инеем, и узор ковра был очень необычный, он был похож на водоворот, сгущающаяся к середине почти прямоугольная спираль из узких штрихов и полосок. Всё происходило молча, только этот красивый и печальный Голос. Ощущение тоски, печали и обиды.
Широкий двор, тёмные массивные постройки. Я их видела во сне и раньше, и не раз, и даже недавно, с девушками-подростками, мы прыгали вниз, в овечью шерсть, с провисшего обломка балки под крышей башни, напоминающей большой и толстый гриб-боровик с крошечной шляпкой, помню мягкий крошащийся камень, охристо или кирпично-красно-серый, из больших, небрежно обтесанных блоков которого были сложены почти все строения.
Уходили в никуда. Подобное было известно — возникали ниоткуда другие люди, Боги. И весьма разнообразные страшные. При взгляде отсюда, с этой стороны, из современности, многих удаётся идентифицировать, но далеко не всех. Самое любопытное, на мой взгляд, когда удаётся рассмотреть и запомнить необычных существ, подобных которым видели и описывали разные люди — свидетельства находятся и в древних хрониках, вроде «Сказания о Гильгамеше», и у современных авторов.
Первое из оставшихся сильных впечатлений начавшейся новой жизни — это воспоминания о странном «коридоре», который мы с сестрой преодолевали большей частью в плетёной из кожаных ремней корзине, которую несли на длинных круглых шестах высокие молчаливые слуги Чёрного Беркута. Сначала как будто не было ничего особенного, помню лёгкие сиреневатые сумерки, я смотрела в печальное и заплаканное лицо моей сестрички, иногда мимолётно оглядывая медленно меняющиеся картины окрестностей. У меня было чувство непонятного головокружения, когда я пыталась смотреть по сторонам. Мне казалось, что вдоль нашего пути тихо вращаются какие-то гигантские прозрачные сферы, обитатели которых по мере удаления необычайно увеличивались в размерах.
Поначалу, когда я пыталась рассмотреть это явление на ходу, мне становилось дурно, и я почти уже не смотрела ни на что, кроме лица напротив. Но в какое-то мгновение я вдруг заметила, что на небе несколько лун, одна из них просто огромная, узкая и острая. Я быстро сказала сестре — посмотри, здесь пять лун! Голос за правым плечом отозвался — да это ничего, здесь их много! Я взглянула вокруг и увидела на небе ещё несколько подобных светил разного размера, голубоватых и желтоватых.
Был привал, необычайно густая и ровная трава под ногами, тёмно-зелёная и мягкая. Трава стояла сплошным бесконечным ковром выше щиколотки, по ней было очень приятно ходить. Нашу корзину положили под большим развесистым деревом, вокруг, поодаль друг от друга, росли деревца сравнительно невысокие, это были плодовые деревья, внешне вроде разновидностей сливы.
Я сидела рядом с корзиной, подобрав колени к подбородку и сцепив ладони у лодыжек, и пристально рассматривала нечто по другую сторону ровного зелёного луга, на котором мы остановились. Я не могла понять, что там, на краю неширокого длинного поля.
На этом поле кое-где росли небольшие деревья, у ближайшего ко мне, справа, стояла моя сестра и пробовала на вкус плод, издали похожий на крупный абрикос. Я знала, что за моей спиной, с другой стороны большого дерева, расположились мужчины из свиты Чёрного Беркута. Помню, что их было немного, всего человек тридцать или даже меньше.
Было совершенно тихо, ни ветра, никаких звуков. Всматриваясь в ровное спокойное марево, я пыталась понять, движется ли это параллельно нам стена прозрачнейшей воды или это просто горизонтальное струение дрожащих потоков воздуха. За ними угадывались холмы и река, и высокие деревья с размашистыми листьями, стоявшие в зелёной траве. Вдали воздух светился, этот мягко светящийся воздух скрывал, что там, но было заметно, что в сияющей полупрозрачной дымке бродят какие-то большие существа.
Наверно, я задремала сидя, положив подбородок на колени и утомившись всматриваться в неясные картины невиданного мира, но вдруг почувствовала чей-то взгляд, приоткрыла глаза и замерла. Прямо на меня надвигалось громадное страшное существо, как мне показалось — дракон, его приблизившаяся ко мне голова с чудовищными сомкнутыми зубами была раза в два длиннее коровьей, и гораздо массивнее, он был тёмно-серо-чёрный, отливающий глянцевой синевой, края покрывающих его морду пластинчатых чешуй были красноватые.
Не знаю, что это было, видение или реально существующее нечто. Я сидела, будто окаменевшая, мои веки остановились полуоткрытыми, а зрачки замерли на месте. Край страшной зубастой морды с короткими косыми ноздрями почти коснулся моих колен. У этой твари, которая приблизилась ко мне, запаха не было. Но она явно мной интересовалась, пыталась обнюхать, была в нескольких сантиметрах. Вообще в те мгновения она жила не отдельной мимоскользящей жизнью, а пыталась меня обнаружить!
Трудно сказать, что могло случиться со мной дальше — возможно, я просто умерла бы от остановки дыхания, но внезапно эта громадина резко отдёрнулась, сдала назад и в сторону, отвернувшись от меня, будто кто-то укусил её за хвост, и сделала несколько угрожающих выпадов разинутой пастью в сторону полоски тумана. Я увидела, что это существо двуногое, с массивной задней частью и толстым широким хвостом.
Аналогичное происходило ещё не раз, но уже в более позднее время, когда мы немного привыкли к своей новой жизни в коричневом дворце, и были более-менее освоены странные выходы за его пределы. Очень хорошо помню, что выйти можно было в совершенно неожиданное пространство, чьи обитатели иногда явно не прочь были пообедать. Я замирала в неподвижности, эти существа вроде как видели меня, принюхивались, но, похоже, между нами существовала какая-то незаметная и совсем тонкая преграда.
И снова шли, вспоминается Побережье и бесконечная гряда зелёных холмов, длинный подъём вверх, к подпорной стене с зубцами и медальонами, и странный многоуровневый дворец — лабиринт. Во всяком случае, нечто весьма сходное с лабиринтом. Система в расположении залов совершенно непонятна, неожиданные повороты, подъёмы и спуски помнились из «экскурсии» с Тигром, который спокойно ходил за мной, тогда мой торопливый шаг вывел меня на галерею над залом с печатями, на которых танцевали очень высокие и стройные пары, я уже рассказывала об этом эпизоде. Но там имелись выходы и на такие уровни, которые мне не под силу осмыслить, даже помня многое: антураж, детали, события и действия. Кое-что попробую просто рассказать. Но это будет уже другая история, другой фрагмент удивительной и яркой мозаичной картинки, оставшейся в памяти после возвращений души из этих невероятных путешествий — к месту прежней жизни и во времена её нескольких ранних воплощений, туда, где прошлое смыкается с будущим.
Диана Тага © 2010
Обсудить на форуме |
|
