|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
И даже вечность когда-то начиналась Сергей Астахов © 2010 Сказка, поросшая былью, или быль, поросшая сказкой На самом краю древнего заповедного леса у берега вечного моря в маленьком ветхом домике жил-был старый Сказочник. Он дружил с феями и троллями, делал ставки на забег кентавров и единорогов, длинными зимними вечерами пил чай с бородатыми гномами и играл в карты с жуликоватыми гоблинами, а в теплое время года Сказочник купался в море с красавицами русалками или играл в мяч на зеленых лугах с огромными орками. Любил Сказочник пострелять из лука вместе с вечно молодыми эльфами, и, конечно же, очень нравилось Сказочнику бывать на застольных увеселениях магов, колдунов и волшебников всех мастей, которые только и говорили, что о том, что колдун, маг и волшебник — абсолютно разные вещи, однако, сходились во мнении, что слово «чародей» объединяет их всех. Чем они, волшебники, колдуны и маги отличаются друг от друга, никто из них не знал, тем не менее, каждый из них имел свое мнение по этому, невероятно важному, вопросу. Сказочник очень любил участвовать в дискуссиях чародеев, может, потому, что и сам был немного волшебником. Или магом. Или колдуном. Он не знал. Но больше всего в жизни Сказочник любил сказки. Ему нравилось придумывать новые миры, множество персонажей, каждый из которых живет своей собственной, неповторимой жизнью, со своими убеждениями, целями и причудами, со своими проблемами и своим, подходящим только ему, счастьем. Чужие земли манили его, загадочные, небывалые существа снились Сказочнику по ночам. Он грезил чужими звездами и далекими морями. У Сказочника была мечта. Он мечтал написать Сказку, действительно великую Сказку, Сказку с большой буквы. Сказку, которая будет жить. По вечерам он до самых звезд сидел на берегу моря, придумывая новую сказку, а русалки пели ему песни. Однако Сказка не рождалась. Так шли годы.
Однажды, поздним вечером, когда Сказочник собирался уже отойти ко сну и даже успел одеться по этому случаю в пижаму, в гости к нему залетела тонкая, словно стрекоза, малютка-фея — полакомиться цветочным нектаром, который Сказочник собирал с луговых цветов специально для такого случая.
— Здравствуй, старичок, — пропищала фея, летая над головой старого мастера.
— Здравствуй, малышка, — улыбнулся в длинную, до пояса, седую бороду Сказочник. — Давненько тебя не видать.
— Всё дела, дела... — нараспев ответила фея тонким голоском. — Вот пролетала мимо, увидала свет в оконце, дай, думаю, загляну на огонек.
— Угощайся. — Старый мастер достал банку с самым лучшим нектаром и поставил ее на стол. Конечно, он нисколько не сердился на малютку за то, что та нарушила его покой. Сказочник любил гостей, даже таких непоседливых, как малышка-фея. Фея сделала еще несколько витков под потолком, затем плавно опустилась и села на край стола, свесив ножки-спички вниз.
— Благодарю, — облизнувшись, молвила ночная гостья, и зачерпнула прямо из банки крохотной ладошкой.
— Я рад, что ты заглянула, не забываешь, значит, старика. — Сказочник подвинул табурет к столу и присел. — Как дела нынче в цветочном королевстве?
— Как, как... Да как обычно, — фея облизнула крошечные пальчики и нежно посмотрела на банку с нектаром. — Все заняты непонятно чем. Одна я всё летаю, тружусь. Нектар собираю, слухи разношу... А парни нынче... Ну что за сброд! Трутни! — Кроха взмахнула руками в праведном гневе. — Нектаром не накормят, на жабий концерт не пригласят! Даже юбчонку новую никто не подарит! — Фея поправила складки своей нежно-сиреневой и отнюдь еще не ветхой короткой юбочки величиной с небольшой наперсток.
— Да-а... — Старый сказочник задумчиво погладил бороду, и его ярко-васильковые глаза засветились лукавством. — Тяжко нынче приходится такой малышке...
— Меня зовут Карина, — возмущенно засопев, сказала маленькая «труженица».
— Карина, — в знак того, что нисколько не хотел обидеть фею, повторил Сказочник, но глаза его обрамились мелкими лучиками морщинок, выдавая улыбку, невидимую под густой бородой.
— А я всё тружусь... — продолжила фея, успокаиваясь. — Говорят, — Карина мотнула головой, отчего ее ухоженные светлые волосы пошли красивой волной, — будто мы, феи, глупые и пустоголовые. — Она, изящно изогнув маленькую ручку, внимательно осмотрела крошечные ногти. — А это не так! — Она зачерпнула из банки. — Ничего мы не глупые. Все просто нам завидуют. — После этих слов наступила короткая пауза, вызванная тем, что фея была занята нектаром — облизывала крохотную ладошку.
— Конечно, не глупые! — Сказочник всем своим видом показывал, что целиком и полностью согласен с малюткой, однако лучики в уголках его глаз растянулись еще сильнее, доставая теперь до серебряных висков.
— Вот и я говорю. — Фея Карина облизнулась. — А еще в наших краях объявился дракон! Представляете?! — Конечно же, Сказочник представлял. — Настоящий! — Фея, расправив тонкие прозрачные крылышки, переливающиеся всеми цветами радуги, взлетела. — Большой! Зеленый! — тоненький, как звон хрустальных колокольчиков, голосок феи звенел возбуждением. — Настоящий дракон! И завтра, — Карина мечтательно закатила глазки, — я полечу на него посмотреть! А одна моя подруга, Эльвира, — фея засмеялась звонким заливистым смехом, — вот умора-то! Она не верит. Думает, что нет никакого дракона. Вы сами подумайте...
Сказать, о чем должен подумать Сказочник, Карине помешал беззастенчиво громкий, несмотря на поздний час, стук в дверь. Затем, не дождавшись, видимо, когда хозяин соизволит открыть, в комнату ввалился молодой, светло-зеленый еще, орк. Выглядел незваный гость, прямо скажем, неважно. Запыхавшийся, отчего слюна длинными сосульками свисала до самого пола, весь в пыли, он производил впечатление не слишком хорошее. Еще большее сомнение вызывали добрые намерения гостя, вламывающегося в дом среди ночи. Орк неуверенно перетаптывался с ноги на ногу, не зная с чего начать.
— Меня... Э-э-э... — Радушный хозяин терпеливо ждал, когда гость переведет дыхание и продолжит. — Прислал меня... — Орк вздохнул, из-за чего ветхий домик Сказочника вздрогнул и заходил ходуном, а часы, висящие на стене, начали куковать без видимой на то причины. — Меня прислал маг, — гулкий раскатистый бас молодого орка, словно гром, отдавался эхом.
— Какой еще маг? — взвилась Карина.
— Замолкни, трещотка пустоголовая. — Отмахнулся от нее орк.
— Я же вам говорила, — завопила разъяренным голосом, если конечно перезвон хрустальных колокольчиков можно считать разъяренными воплями, малютка-фея, уворачиваясь от огромной лапищи. Хозяин дома подмигнул ей в ответ, мол, я с тобой согласен, но давай дадим не слишком вежливому гостю высказаться.
— Меня прислал маг, — орк сердито проследил глазами полет Карины, которая, не находя себе места от возмущения, летала из угла в угол, — Фарзан. Сказал, дело срочное. Пойдем, Сказочник, — гудел гигант, — на поляну нам надобно. На ту, за рекой. — Орк отмахнулся рукой от назойливой феи, которая, улучив момент, исхитрилась дернуть гонца за ухо. — Отстань. Прибью, — лаконично оповестил он маленькую шалунью о возможном, неблагоприятном для феи, исходе дела. На что Карина показала язык и умчалась в другой конец комнаты. Сказочник же нисколько не сомневался в том, что орк действительно прибьет фею, а посему поспешил вмешаться.
— На поляну? На Поляну Ландышей?
— Ага, — пробасил орк. — Срочно, сказал. Дело, сказал, срочное. Я это... за дверью подожду. — Он недобро посмотрел на фею и протопал к выходу.
— Я же говорила, — снова взвилась Карина, как только за орком, скрипнув, закрылась дверь, — все говорят... а он... прибью...
Сказочник, не вслушиваясь в щебетание феи, удалился в опочивальню, чтобы переодеться перед походом. Он знал, что Фарзан не стал бы просто так тревожить покой старого приятеля, а значит... Значит, что-то происходит.
— Каков нахал, — не унималась фея за дверью, — да что он себе позволяет! Тоже мне...
Сказочник, одетый в походный серый плащ, вышел из спальни и пошел в чулан за лампой, а Карина летела следом, ни на секунду не умолкая. Каких только бед она не сыпала на голову несчастного орка.
— ...и вообще... — фея остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Ты со мной, Карина? — спросил малютку Сказочник.
— Конечно! — ответила крошка-фея. А как еще она могла ответить, ведь она была невероятна любопытна.
— Тогда пойдем. — Старый мастер погасил свет в комнате и вышел на крыльцо, где мялся и сопел недовольный ожиданием орк.
— Наконец-то, — пробасил он, увидев Сказочника и его крохотную спутницу. — А эта? Чего? Она с нами, что ль?
— Не волнуйся, она будет вести себя хорошо, — Сказочник посмотрел на фею. — Ведь так, Карина?
— Я... — начала было фея, но наткнувшись на мягкий, но строгий взгляд старого мастера, а затем и на злобно поблескивающие глаза орка, произнесла, — буду вести себя хорошо.
— Что ж, идем, — сказал Сказочник орку, который явно уже начал скучать от долгого стояния на одном месте и даже вытер от скуки сопли.
— Ага... — пробубнил басовито орк, и они пошли.
В лесу в этот поздний час было невероятно тихо. Настолько, что можно было услышать, как ветер играет с упавшим листком, гоняя его из стороны в сторону по небольшой прогалине, сначала опускает его к самой траве, а потом поднимает вверх, всё выше и выше, до самых верхушек вековых деревьев. Настолько, что слышно было, как где-то далеко на западе понемногу точит вечные, как само время, камни ручеек, как он изгибается, петляет, бережно обходя бобровые плотины. Настолько, что сразу становилось понятно: где-то что-то происходит. Три путника двигались в почти полной тишине, слышно было лишь тихое, хотя не такое, впрочем, и тихое, сопение орка да жужжание крылышек феи. Изредка под ногами похрустывали сухие ветки, отчего Сказочник вздрагивал.
— А для чего нас вызывает Фарзан? — осторожно поинтересовался Сказочник у орка, который, как и подобает самому большому и сильному, шел первым.
— Не знаю, — пробасил орк. — Просил позвать тебя и кентавра Ерофима. На поляну. Срочно, сказал. Ну, я это... к Ерофиму подругу этой вот трещотки, — орк указал огромным, толстым, как черенок лопаты, пальцем на фею, неустанно нарезающую круги, — отправил... чтобы позвала, значит... на поляну...
Тут раздался ужасный треск, и, ломая кусты, к ногам путников выкатились два существа. Что это были за создания, с первого взгляда сказать трудно. Одно — маленькое, но широкое, поросшее густой шерстью, невнятно завывало. Второе — наоборот, длинное, тонкое, можно было бы сказать даже, что изящное, если бы существо, грязное с ног до головы, не бранилось во весь голос. Сказочник поднял лампу повыше, и в неверном свете живого огня путники увидели, что создания на самом деле обыкновенные эльф и гном.
— Что случилось? — спросил у странной парочки Сказочник, после того как орк оттащил дерущихся друг от друга, взяв эльфа за длинное заостренное ухо, а гнома за его шикарную бороду. — Из-за чего вы деретесь? — Пытливый взгляд старого мастера прыгал с одного драчуна на другого.
— Да этот... — эльф стукнул орка по огромной ручище, которой тот продолжал держать его за ухо. — Отпусти, а? — Гигант отпустил эльфа, отчего тот упал на землю. — Этот изверг, — отдышавшись, продолжил эльф, указывая на гнома, — музыку играть не дает! Я свободе-е-ен, словно птица в небесах... — фальцетом пропел эльф, гордо вскинув голову.
— Да ты на часы смотрел? — взревел гном. — Всех перебудил, небось, своим бренчанием! Свободный он! Сейчас как дам пинка, так как птица полетишь! В небеса!
— Тебе-то что? — Эльф небрежно поправил черную кожаную куртку, один из рукавов которой был утрачен в бою. — Тоже мне, страж порядка нашелся... Иди... Бди...
— Да я тебя... — Гном двинулся было к эльфу, но, запутавшись в непомерно длинной бороде, растянулся во весь свой небольшой рост не земле. Это выглядело настолько забавно, что Карина залилась звонким смехом, эльф вторил ей своим бархатным баритоном, и даже Сказочник, в глубине души согласный с низеньким бородачом, улыбнулся и погладил бороду.
— Ничего смешного, — гном с помощью орка поднялся на ноги. — Со всеми бывает.
— Со мной вот почему-то не бывает, — снова начал подначивать несостоявшегося карателя эльф, но Сказочник прервал его, понимая, что, если их не остановить, они до самого утра будут браниться и драться.
— Я думаю, — молвил старый мастер, — что раз уж вы не спите, то можете прогуляться с нами. Вместе-то веселее.
— Это куда это? — недоверчиво спросил эльф. Он уже полностью оправился от схватки, и теперь, несмотря на отсутствующий рукав, выглядел гордым победителем.
— На Поляну Ландышей! — выпалила фея, которая — какой ужас! — молчала уже целых две минуты. — Правда, мы сами еще не знаем зачем.
Гном задумчиво осмотрел путников одного за другим, затем, приняв невероятно важное, судя по напыщенному виду, решение, произнес:
— Я иду с вами. — Он заправил бороду за пояс, чтобы не мешала, и добавил, — а то мало ли что.
— Я тоже, — тут же сказал эльф.
— Ты спать лучше иди, музыкант. — Гном грозно посмотрел на нарушителя ночного покоя. — И больше мне не попадайся.
— А то что? — запальчиво спросил эльф. — К дереву привяжешь?
— Молодежь... — устало отмахнулся гном. — Вечно молодой — вечно глупый!
— От меня, по крайней мере, не шарахаются и не прячутся по углам, — незамедлительно парировал эльф, всем своим видом показывая, что разговор закончен, и в споре победил именно он. — Меня, кстати, Славой зовут, — сказал бунтарь, обращаясь к путникам.
— Меня Грин, — гном недобро посматривал на эльфа, которого это нисколько не смущало.
— А... — начал было Сказочник, но неугомонная фея перебила его на полуслове.
— Я Карина, — представилась она, поправляя прическу, — это Сказочник, а это... это — большое чучело! — презрительно вздернув носик, Карина указала на гиганта орка.
— Я... Э-э-э... Дрок. — Молодой орк посмотрел на фею столь злобно, что та поспешила спрятаться за спиной у Сказочника, которому стало неловко и даже немного совестно за то, что он за всё время пути так и не удосужился узнать имени попутчика.
— Что ж, раз уж теперь мы знакомы, можем двигаться дальше, — произнес Сказочник.
Заповедный лес по мере продвижения путников постепенно наполнялся звуками. Где-то вдалеке что-то гремело, грохотало, трещало и визжало. Сомнений в том, что что-то происходит, не оставалось. И вот, сопровождаемые длинными изогнутыми тенями, спутники с облегчением выбрались из чащи леса на Поляну Ландышей. Поляну обрамляли высокие, словно подпирающие небосвод, деревья, верхушки которых тревожно раскачивались на ветру. В бледном лунном свете обильно залитая цветными пятнами полевых цветов Поляна Ландышей была великолепна.
— Красота... — выдохнула Карина, любуясь лунной тропинкой, что вела через небольшую мелководную речушку. Речка несла свои воды к морю вдоль края поляны.
— Здравствуйте, — сказал Фарзан, выходя на свет из-под деревьев, в тени которых он был совершенно невидим. Следом за ним появились кентавр Ерофим и еще одна кроха фея.
— Здравствуйте, — подпрыгнул от неожиданности эльф.
— Приве-е-ет! — радостно запищала Карина, увидев подругу, которую не видела целую вечность, ну уж никак не меньше трех часов...
— Привет! — зазвенел тонкий, такой же хрустальный, как и у Карины, голос второй феи.
— Это Эльвира, — представила своим спутникам подругу Карина, и феи, начав наперебой щебетать, что кто-то с кем-то где-то кого-то что-то... — представляешь?! — улетели к реке.
— Вас больше, чем я ожидал увидеть, — молвил Фарзан, обводя путников задумчивым взглядом, — но это даже и к лучшему.
— Что-то случилось? — с тревогой спросил старого приятеля Сказочник.
— Случилось, — ответствовал Фарзан, — следуйте за мной, по дороге я всё расскажу. — Он развернулся и уверенно зашагал вперед. Все остальные, знакомясь на ходу, пошли за ним.
— Два молодых чародея, — голос пожилого мага звучал настолько властно,
несмотря на то, что Фарзан говорил негромко, что малютки-феи, нагнавшие отряд, сразу же замолчали, — что-то не поделили. Не знаю, что именно, но дело дошло до драки. — Фарзан недовольно покосился на Дрока, который слишком громко пыхтел и трещал сучьями, продираясь через лес. — Тот шум, который вы слышите впереди, — а шум действительно стал заметно громче, — это шум боя. Я позвал вас для того, — продолжил маг, — чтобы вы помогли мне урегулировать конфликт, на случай, если дуэлянты меня не послушают, что вряд ли. Тем не менее, я хотел бы заручиться вашей поддержкой. — Он поправил мантию с той важностью и изяществом, которые присущи исключительно лицам, наделенным властью. — Знать бы еще, из-за чего возникла конфронтация... Наверняка, как обычно кто-то кому-то что-то не то сказал...
— Чародеи... — Ерофим задумчиво смотрел в землю под копытами. — Феи, эльфы... Когда же вы поймете, что каждое слово, каждое! — Глаза кентавра сверкали во тьме, словно раскаленные уголья. — Каждое ваше слово, даже невысказанное, обладает силой. Великой силой, силой, способной творить и разрушать, любить и ненавидеть, дарить жизнь и даже сеять смерть. Слово — начало начал и конец концов, слово — это венец всего сущего! А вы разбрасываетесь словами, не понимая их значения и не представляя себе последствий. Спорите и деретесь, привлекая силу слов, которые калечат вас и разрывают на части, которые несут раздор и разложение. Всем вам в равной степени дан дар, дар слова. Но вы не умеете им пользоваться. От этого все ваши беды! — Кентавр сокрушенно покачал головой, — вы не понимаете, что всё со временем увядает, а слова — слова остаются в вечности! И вы будете пожинать плоды неумелого обращения со словом до тех пор, пока не поймете... — Ерофим замолчал, а его спутники стояли разинув рот. Они были до крайности ошеломлены его пламенной речью, и даже Сказочник, который знал о силе слова, почувствовал себя несмышленым ребенком пред лицом мудрого кентавра.
— Пойдемте, мы должны торопиться, — первым очнулся Фарзан, который не нашел ничего лучшего, чем «не заметить», сказанного кентавром, и его уверенный властный голос вывел из оцепенения всех остальных.
— О-бал-деть, — по слогам выговорил эльф, ошалелым взглядом посмотрев на кентавра.
Отряд в гробовом молчании продолжил путь, следуя за магом, а Ерофим снова покачал головой.
Шум тем временем нарастал. Он стал настолько сильным, что в нем потонули и сопение орка, и стрекот парочки фей, которые снова начали болтать, и тихая, но непрерывная перебранка гнома с эльфом. В нем смешались рев водопада, грохот грома, треск падающих деревьев, визг, крики, стоны, удары и хлюпанье... Путники явно приближались к месту баталии. Тут лес озарила ослепляющая красная вспышка, и раздался грохот, в сравнении с которым предыдущие звуки были жалким писком. Земля дрожала, как будто сотня орков разом подпрыгнула. Осторожно раздвинув кусты, Фарзан, а следом за ним и остальные, вышел на луг, избранный молодыми чародеями для дуэли. Место побоища выглядело ужасающе. Тут и там на выжженной земле, где раньше росла изумрудно-зеленая трава и алели маки, лежали вырванные с корнем деревья. Повсюду трещали и извивались, как змеи, молнии, носились взад и вперед огненные шары, выбрасывали во все стороны языки всполохи разноцветного пламени, в воздухе витал пепел. А посреди луга высилась непонятно откуда взявшаяся в весеннем лесу огромная глыба бледно-голубого льда.
— Остановитесь! — Фарзан не осмелился подойти ближе к чародеям, но голос повысил. — Я сказал, остановитесь! — В сторону мага направилась небольшая пурпурная шаровая молния, и он поспешно спрятался за могучее тело орка, на что Дрок, промычав нечто неразборчивое, но, судя по интонации, угрожающее, подхватил мага под мышки и поставил перед собой, стараясь прикрыться от надвигающейся угрозы. Фарзан, несколько растерявшись от такой неслыханной наглости, даже не понял сначала, что пурпурный шар молнии, потрескивая разрядами, продолжает двигаться к нему. Затем, вспомнив, видимо, что он маг, Фарзан взмахнул палочкой, что-то пробормотал, и молния с легким хлопком исчезла. Фарзан с негодованием посмотрел на дуэлянтов, которые представляли собой жуткое зрелище. У одного были огромные крылья с белоснежно белым оперением, коими он яростно размахивал, отчего пепел с земли поднимался в воздух. Второй был украшен рогами в локоть длиной и хвостом. Они стояли друг против друга и кричали, взмахивая палочками, которые с громким шипением брызгали во все стороны разноцветными искрами. Это было жутко и красиво. Жутко красиво, но всё-таки жутко.
— Прекратите, — грозно велел Фарзан, и его голос, многократно усиленный какой-то одному ему ведомой магией, прогремел подобно грому. Конечно же, никто даже не обратил на это внимания. Спутники мага в полном оцепенении наблюдали жуткую красоту побоища, устроенного чародеями, и попросту не обратили внимания на попытки Фарзана вмешаться, а чародеям-дуэлянтам явно было не до того. Они были настолько поглощены битвой, что, казалось, не заметили даже, что на лугу они уже не одни. Вперед вышел Ерофим.
— Молодые люди, — кентавр говорил негромко, но дуэлянты его заметили, как увидели они и Фарзана, который переводил взгляд с кентавра на чародеев. — Почему вы деретесь? — спросил Ерофим в наступившей тишине, которую можно было бы назвать полной, если бы не треск молний, ветвящихся по лугу, да шелест, с которым пламя пожирало упавшие деревья.
— Он... — тот, что с крыльями, задыхался от злости. — Он сказал, что не желает больше пользоваться общим котлом для зелий. Сказал, — завывал молодой чародей, — что хочет свой собственный котел! А зачем ему это? Он, видимо, считает, что он лучше других и...
Тут его перебил рогатый:
— Как это зачем? Нет, ну вы сами посудите... — он отчаянно жестикулировал, и палочка в его руке выдала россыпь золотистых искр. — Никто за собой котлы не моет! А зачем? Если он общий, значит, он ничей, и мыть его за собой не надо. Мне надоело это ваше коллективное хозяйство! — Он направил свою палочку на крылатого, и тот очень вовремя отскочил, потому что палочка выстрелила ярко-оранжевую молнию.
— Хватит, — влез Фарзан. — Вы весь лес так сожжете.
— Ну не-ет... — Крылатый чародей взмахом палочки создал огромный камень и запустил его в противника, который, впрочем, испепелил камень на подлете и незамедлительно ответил, выпустив из палочки маленький вихрь. Вихрь, удаляясь от создателя, рос, прихватывая с земли ветки, камни, разнообразный мусор, втягивая в себя пепел, засасывая и раскручивая всё, что оказывалось на его пути. Маленькие феи, которых несильно, но настойчиво тянул к себе разрастающийся вихрь, завизжали в ужасе и вцепились в бороду гнома. Грин заворожено смотрел на драку чародеев и даже не заметил этого. Вихрь, медленно набирая мощь, кружил по лугу, приближаясь к крылатому чародею, которого, казалось, это нисколько не смущало. Он поднял палочку и, направив ее на вихрь, произнес заклинание. Вихрь тут же начал уменьшаться в размерах, а потом и вовсе исчез.
— Остановитесь, — сказал кентавр. — Прекратите. Неужели вы не можете просто договориться? Неужели обязательно нужно драться и устраивать разрушения? А подумали вы о том, что на этом лугу, который вы испоганили своей злостью, феи собирали нектар, а орки играли в футбол? — Чародеи стояли потупившись, пряча глаза от пламенного взгляда кентавра. Им было стыдно, и теперь, когда пыл боя несколько утих, они выглядели жалко.
— Простите... — промямлил крылатый, не поднимая глаз.
— А я не виноват ни в чем! — сказал вдруг обладатель рогов, поднимая глаза на Ерофима. — Он первый начал.
— Это не важно, кто начал первый, — молвил кентавр, пристально глядя на рогатого, — важно другое. Важно, — Ерофим сделал паузу, — что он извинился за свое поведение, а ты нет.
— Попроси прощения! — Фарзану надоело быть не у дел, и он вновь встрял в разговор.
— Нет! — Рогатый чародей взмахнул палочкой и исчез. Растворился в воздухе, как будто его и не было вовсе.
— Ну вот... — с горечью сказал кентавр, глядя на Фарзана, — так всегда... Зачем влез?
— Я ж не думал, что он покинет поле брани столь скоро, — невозмутимо сказал Фарзан. — Ладно. Всё хорошо, что хорошо кончается. Теперь всем нам пора разойтись по домам и выспаться. — Эльф Слава, зажмурившись, сладко потянулся при этих словах.
— А ты, — продолжал Фарзан, обращаясь к юному чародею, который всё никак не мог избавиться от крыльев, — будешь до самого конца весны мыть котлы!
— Хорошо, — с грустью в голосе сказал крылатый.
Сказочник смотрел на поле боя и задумчиво гладил бороду. Он думал о чем-то своем, и не обратил внимания на то, что еще немного поговорив о будущей судьбе крылатого чародея, путники двинулись прочь от луга. Феи подлетели к нему, и, подергав за рукав, запищали наперебой о том, что все, мол, уходят, и что ему, Сказочнику тоже нужно идти, если он не хочет остаться один в этом ужасном месте. Сказочник улыбнулся малышкам и пошел следом за миротворческим отрядом, а феи, устроившись у него на плечах, весело болтали, обсуждая увиденное.
— Ба-бах! Взорвалась! — восхищенно пищала Карина.
— Я думаю, ну, всё, конец, сейчас затянет в этот ужасный вихрь, — вторила ей Эльвира.
— Э... мне пора.... Мне тут... Э-э-э... На тропинку, — Дрок попрощался с остальными и зашагал в сторону своего логова.
— Мы тоже свернем, пожалуй, здесь, — прозвучал голос Фарзана, когда путники подошли к Поляне Ландышей. — Спасибо за помощь, — маг пожал Сказочнику руку, и они с Ерофимом и молодым крылатым чародеем углубились в лес.
— Ой, подождите! Подождите меня! — опомнилась задремавшая на плече Сказочника Эльвира. Фея чмокнула на прощание подружку, помахала старому мастеру и умчалась.
— Мне сюда, — сказал Слава, когда они дошли до места, на котором Сказочник, Дрок и Карина повстречали эльфа с гномом.
— Я, пожалуй, прослежу, чтобы ты нормально добрался. — Гном сердито смотрел на эльфа, — а то, может, ты опять песни петь начнешь. — И они, не прекращая бесконечную перепалку, удалились.
— Мне тоже пора, — сладко зевнула Карина, когда они со Сказочником подошли к ветхому домику на опушке, — а то завтра дракона смотреть... — малышка-фея взлетела и, сделав на прощанье круг над головой старого мастера, полетела прочь.
Сказочник вошел в дом, переоделся в пижаму, из которой его недавно выдернули, и лег спать.
На следующий вечер Сказочник сидел на берегу глубокого синего моря на огромном мшистом камне, вросшем в землю, и думал. Сказочник поглаживал бороду и улыбался. Он чувствовал рождение великой Сказки, в которой были и феи, и орки, и гномы с эльфами, конечно, были там и кентавры, и уж ясное дело, не обошлось без магов, волшебников, и колдунов. Только все они были другими существами, более всего похожими на самого Сказочника. Сказочник дал им имя — «люди». А еще там, в придуманном мире новой Сказки, был молодой человек, который сидел под самой крышей могучей шестнадцатиэтажной башни и писал сказки про эльфов и гномов, кентавров, чародеев и драконов. Сказочник улыбался, чувствуя, что его мечта оживает. Он поднял взгляд к бархатно-синему небосклону, на котором только появилась первая, необычайно яркая звезда. Сказочник погладил бороду, затем взял перо, и написал: «В начале было Слово...».
Сергей Астахов © 2010
Обсудить на форуме |
|
