|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
И даже вечность когда-то начиналась вячеслав ледовский © 2010 Один плюс... «Пошли мне, Господь, второго,
Чтоб не был так одинок...»
(А. Вознесенский)
Когда из гипера вываливаешься в нормаль, первое время, пока не вспомнятся и не навалятся непосильным грузом житейские проблемы да невзгоды, радуешься как ребенок. Серый мутный кисель за иллюминаторами сменяется черной бездной со светящими в её глубине бело-голубыми искорками, складывающимися в шаровые скопления, спирали галактик, а то и знакомые рисунки созвездий. Уши перестает терзать противный скрежещущий звук, он словно рождается внутри тела и стремится прорваться наружу — это преследующая всех неминуемая плата за прорыв сквозь подпространство, от которой так и не нашлось панацеи. С запахами бороться научились — выяснилось, что плотный пихтовый аромат способен забивать все обонятельные иллюзии, а они у народа были разные. Хорошо, если это атмосфера шашлычной, морского пляжа или, бывало и такое, космопорта в секунды старта сразу нескольких звездолетов, когда различными и очень неприятными оттенками сжигаемого топлива пропитывается каждый атом воздуха. А то ведь случалось, что люди теряли сознание, а потом даже не могли объяснить, какой запах довел их до обморочного состояния.
Конечно, теперь любого подпространствовика спустя и долгое время после приземления легко узнать по пропитавшему их волосы и кожу хвойному аромату. Но, с другой стороны, это вполне может оказаться и никогда не бывавший далее орбиты своей планеты домосед — поклонник серии спреев «Галактика» и дезодорантов «Вселенная».
Плотный коротыш, сидевший у высокой стойки и настойчиво надирающийся коньяком, благоухал пихтой так, что даже у привычного ко всему бармена Мака защипало в носу. Впрочем, едва не соскользнувший с губ совет сначала принять вакуумный душ, а только потом заявляться на публику Мак благоразумно успел проглотить — уж очень выгодным оказался этот клиент, в полчаса уполовинивший не востребованную с год никем литровую бутылку элитного и очень дорогущего «Гамзатова». В деньгах он явно не нуждался, в чем бармен убедился, успев бросить взгляд на состояние счета в секунду списания за очередные полсотни грамм. А значит — добро пожаловать!
Вот партнеры коротыша Мака разочаровали. Бюджетная парочка из тощего доходяги с мосластыми руками и такой же блеклой, вдобавок высохшей, как копченая селедка, хотя и молодой девахи. Подслушать, о чем они говорили с любителем коньяка, так и не удалось — тот прикрыл компанию плотной защитной сферой, даже артикуляции губ не было видно.
— Ну и не важно, — решил бармен. — Какие-то пешки на подхвате у разбрасывающегося бабками нувориша или вернувшегося из сверхдальнего похода капитана, вряд ли у них меж собой могут быть любопытные дела.
Мак ошибался. Обсуждаемая тема «светила» минимум по пять каторги каждому, вдобавок с конфискацией имущества, что зачастую гораздо больнее, чем простая отсидка...
***
К Денебу можно было лететь только после выхода на вахту находящейся в доле смены таможенников, потому «Сирена» пока болталась подальше от патрулей и просто любопытных — далеко за границами облака Оорта. Вторые сутки супруги не могли определиться, правильно ли они сделали, согласившись на предложение наркодельца.
— Две штуки! Это едва окупает полет сюда! А дальше что делать? — Ирина, мученически сморщив белесые, едва заметные брови и подбоченившись, наступала на мужа, — Оттуда как мы выберемся? И куда?
— Ну, по крайней мере, на неделю денег нам хватит, все равно ничего другого не оставалось. Даже стоянку сами оплатить не могли, — отбивался тот, — опять же, смотри, здесь транспортный узел на порядок крупнее, чем у Бетельгейзе. Больше шансов подобрать какой фрахт.
— Ты уж подберешь, — фыркнула жена, — надо было с этим барыгой хотя бы поторговаться, а ты как всегда ни бе, ни ме.
Хлестко пригвоздила:
— Неудачник! Предупреждала же меня мама!
— А ты сама чего с ним соглашалась? — пошел в контратаку и плачущим голосом вопросил Олег, — ну не нравится тебе, как я дела веду, чего сама молчишь? Пожалуйста, кто мешает! Так нет же, все на меня, а потом я и виноват! Я же спрашивал, чего везти надо, а ты сказала — ладно, не наше дело, если платят. А теперь думай, то ли в тюрьму попадешь, то ли с расплатой кинут.
— Это вряд ли, — нервный срыв мужа словно успокоил Ирину, — смотри, пока они не пробашляют, мы ведь ничего не отдадим. А жаловаться в портовую службу они точно не будут. Там ведь наверняка «винтаж», оно им надо, привлекать к такому грузу внимание? Скорее, наоборот. Нам эта таможня еще какой выгодный груз подкинет, лишь бы побыстрее улетели и не засветили канал.
— Контрабанду таскать? — с горечью спросил Олег. — Или опять наркоту?
— Вот это в первый и последний раз, — строго ответила Ира, и на секунду сама себе поверила. Сморщила носик, — Кстати, а контрабанда по надежным трассам, почему нет? Жить же нам на что-то надо, а это верный и постоянный доход. Сам смотри — до осени у нас техосмотр, это минимум три штуки. А скоро и капремонт нужен, это уже десять.
— А вообще, конечно, — мечтательно подняла блеснувшие на секунду глаза к потолку, — вот мне бы тысяч тридцать, и больше ничего не надо.
— Тогда уж лучше классически, миллион, — ухмыльнулся Олег, про себя отметив это «мне бы», а не «нам».
— Хорошо, миллион и тридцать тысяч, — охотно согласилась супруга.
— И еще шесть сотен, тогда я смогу угостить тебя королевским ужином в палаццо «Княжий двор». С первого нашего знакомства об этом мечтаю.
— Договорились, — грустно улыбнулась Ирина. Подошла к сидящему в пилотском ложементе мужу, обняла, жидкие пегие волосы закрыли обзор для Олега, стали щекотать щеки, нос. Он оглушительно чихнул, затем уставился на экран. Несколько раз моргнул, прищурился. Расплылся в улыбке:
— Смотри! Спасательный саркофаг! Подсвечен зелененьким, там человек! Триста световых секунд, летит в открытый космос... Надо вытаскивать!
Ирина недовольно глянула на дисплей. Действительно, тот сигнализировал о редкой находке. Но делать такой крюк — это полсотни килолитров, совсем ненужный расход топлива. Опять же, а куда деваться? Космос бесконечен, сейчас не вытащишь, и будет этот несчастный кувыркаться в своей криозаморозке еще миллиард лет, а может, и вечность — до конца Вселенной. Не стоит гневить Господа и поступать с людьми так, как не хочешь, чтобы они поступали с тобой.
— Вдобавок летит перпендикулярно к границам системы, — буркнула Ира. — Ладно, делать нечего. Заводи нашу старушку, пойдем выуживать этого бедолагу. Дай Бог, чтобы он оказался миллионером. Ну, или смог нас хоть чем-то отблагодарить.
— Полтысячи от правительства за спасение мы по любому получим, — успокоил жену Олег.
— И правда! — успокоилась она, — Похоже, нам начинает везти! Вперед, мой капитан!
***
Относительно везения они поторопились. Во-первых, судя по конструкции, саркофаг оказался очень древним. Таких не выпускали уже несколько веков. То есть, все родственники спасёныша уже, скорее всего, умерли естественной смертью, а праправнукам вряд ли будет интересен их пращур, наследство которого уже наверняка поделено. Во-вторых, на переднюю панель был вынесен стилизованный знак креста. Это означало, что обитатель неуязвимого для внешних воздействий пристанища выбрал вечный сон добровольно и уведомлял всех окружающих о том, что будить его не стоит.
— И что ты теперь будешь делать? — уныло спросила Ира, по привычке перекладывая вину за неудачу на мужа.
— А что тут сделаешь! — Тот с сердцем двинул ногой похожий на гроб ящик. Взвыл, схватившись за ступню. Со стоном выдавил из себя:
— За борт его выпнуть, и пусть летит куда хочет, сволочь такая!
— Куда пнуть? А деньги за спасение?
— Какие деньги? За таких ничего не дают! А если оживить, еще на иск от этого ублюдка нарвемся! За нарушение воли и права на уединение. И любой суд на его сторону станет. Надо же, семь веков по космосу болтается, и именно нам попался. Вдобавок когда мы на мели ... Мразь. Полсотни килолитров ради чего сожгли, а?
Олег взялся за гравиприхват, повернул кокон пространственно замкнутого на себя саркофага к шлюзу.
— Подожди, — прихватила его руку жена, — а вот скажи, если мы его здесь разбудим и поговорим, кто-нибудь об этом узнает?
— Ты думаешь, он в космопорту молчать будет? — удивился женской тупости Олег.
— Причем тут космопорт, — как ребенку, стала втолковывать Ирина, — если он дальше желает анабиоза, положим его обратно, пусть летает. Если передумал, и хочет жить, запротоколируем это признание, и полтысячи штук за спасение — наши. А то объясним нашу ситуацию, может, сам поможет чем. Вдруг у него какой тайный счет есть. За семь веков там столько процентов может набежать? Что ему нам не помочь, ему то деньги уже ни к чему, верно?
Олег присел на саркофаг. Почесал намечающуюся плешь. Криво улыбнулся:
— А вообще, все правильно. Ты у меня всё же умница, что я без тебя бы делал! Коли мы его уже вытащили, то это лучшее, что можно придумать...
... Олег провожал взглядом зеленоватую отметину на дисплее. Спросил словно сам себя:
— Хорошо мы его разогнали. Только вот зачем?
Сидящая в соседнем ложементе Ира накручивала локон на палец. Волосы стали будто гуще и пушистее. Это было приятно. Но зато в памяти образовалась солидная дыра. От момента, когда она активировала программу разгерметизации саркофага ... и до вот этой секунды. А за это время «Сирена» успела пролететь несколько миллионов миль, неизвестно для чего сжигая дефицитное топливо.
— Что ты помнишь? — спросила она непривычно спокойным тоном.
— Ну, открываем найденыша ... и сразу же здесь, рядом с тобой, смотрю, как он от нас уплывает.
— То же самое, — кивнула Ирина. Задумчиво добавила, — гипнотизер какой нам попался, что ли? Тогда хорошо, что хоть так разошлись.
На дисплее запульсировал сигнал вызова.
— А вот и наши таможенники. Ладно, тут уже ничего не исправишь. Поворачиваем к Денебу?
— А что еще делать?
Олег молча вывел «Сирену» к траектории возращения в звездную систему. Сквозь силу растянул губы в улыбке:
— Знаешь, конечно, попали мы с этой находкой. Но только почему-то меня это не сильно беспокоит. Ведь не пропали. Только все же интересно, кто там был? Или что?
— Догонять не будем, — быстро сказала Ира.
— Сам не хочу. Смотри-ка, а это откуда?
Пилот протянул руку, взял с пульта застрявший между угловыми тумблерами серебристый стерженек.
— Аккредитив Галактобанка? Ничего себе...
Приложил палец к кнопке идентификатора.
— Выписан на нас. А счет ... Мама!
Стерженек выпал из задрожавших пальцев Олега. Ирина метнулась, будто кошка за птицей, успела поймать аккредитив у самого пола, вгляделась в стереоизображение.
Выдохнула:
— О господи... Лишь бы не подделка...
— Нет, — глухо ответил пилот, — такое подделать невозможно. Чертовщина, не знаю, кто это был, но пусть он благословенен и счастлив в своих снах. Во веки веков, аминь...
О том, что «винтаж» оказался совсем не традиционным, не тем, который загружали на Бетельгейзе, супруги так и не узнали. В принципе, он соответствовал всем внешним признакам высококлассной наркоты, но только ею не являлся, а напротив, формировал у людей устойчивое неприятие к алкоидам. После долгих исследований все же удалось разобраться в нюансах химического строения псевдовинтажа, и Денеб на долгие годы стал галактическим центром по излечению наркоманов и алкоголиков.
Ира и Олег с толком потратили полученные миллион тридцать тысяч шестьсот галактов, в том числе и проведя изумительный вечер в «Княжьем дворе». Жили они долго и счастливо, родили трех детей, дождались внуков и правнуков и умерли во сне в одну и ту же ночь.
Древний же саркофаг продолжал лететь через пространства, пока через много-много лет у самого края освоенного космоса не был выловлен флагманским корветом «Здец всему» эскадры Мина Непобедимого...
К этому времени единая ветвь человечества разделилась на сотни разнообразных и совсем не схожих между собой отростков. Люди, одновременно мечтавшие и боявшиеся найти галактических братьев по разуму, со временем убедились в тщете своих поисков и потому будто решили восполнить все пробелы за счет самих себя. Случайные и направленные мутации, кибер и нанообработка, клонирование, мультиплицирование и биоформирование тел привели к тому, что вселенную заполонили существа, словно сошедшие со страниц и экранов сразу всех фантастических произведений. Исчезло то, что связывало древние расы Земли, будь то негры или азиаты, европейцы или полинезийцы — любовь, основанная на единстве плоти и возможности продолжения рода.
А затем начались безжалостные межклановые битвы за власть над Вселенной. Достаточно быстро определился фаворит этих свирепых соревнований. Непобедимым Мин стал не столько благодаря своему уму, бесстрашию, жестокости и бессмертию — как следствию постоянной смены тел, сколько из-за флагманского корвета. Его броня состояла из крайне редкого минерала вигтаниума, способного противостоять даже атакам антиматерии или аннигиляционному шторму. «Здец всему» без проблем проходил насквозь звезды и крушил оказавшиеся на его пути планеты. Только попадание за горизонт событий черной дыры могло избавить вселенную от рвущегося к власти над ней адмирала. Но Мин на всякий случай обходил сингулярности за парсек.
Единственным способом выжить при встрече с Непобедимым было бегство или немедленная капитуляция. Объединенный флот Республики пытался использовать последний шанс. Чтобы остановить властолюбивого мятежника, крейсеры атаковали «Здец» небольшими искусственными черными дырами. Но они испарились при контакте с вигтаниумом, а на месте смельчаков теперь догорало полдесятка искрящихся расплавляемыми переборками костров.
Корвет же начал сбор спасательных капсул. С пленниками у Мина разговор был короткий — или вступаешь в его армаду и делом доказываешь преданность и полезность, или тебя разбирают на биозапчасти для лазарета, а остальное идет на камбуз...
— Смотри, а это что за хрень? — передвигающийся на гусеничном ходу огромный скорпион почесал клешней затылок, — ни хрена себе хреновина! Ничего хреновее никогда не видел. Пусть начальство над этим хреновеет!
Так древний саркофаг попал на многофасеточные буркалы шефа трофейной команды. Порывшись во всенете, тот верно определил, что найден артефакт из тех библейских времен, когда человечество главным образом обитало на Земле, а с виду было непреодолимо и однообразно скучным.
— Как от бойца, от примитивной начинки мало толку, — пришел к выводу трофейщик, — но, может быть, найденыш на некоторое время развлечет нашего Мина. Или у этих консервов экологически чистое и вдобавок вкусное мясо и они послужат главным блюдом на торжественном обеде по случаю нашей победы. Или то и другое одновременно...
Вскрывали саркофаг на флагманском корвете. Понятное дело, в специальном зале, способном выдержать взрыв любой силы, а сам Мин с приближенными наблюдал за происходящим по визору.
Впрочем, ничего интересного камеры не запечатлели. То есть, все было скучно и понятно до того момента, когда робот активировал процесс открытия убежища. Потом картинка погасла, запись прервалась, и экипаж не только «Здеца», но всей эскадры из сотни кораблей на некоторое время отключился.
А затем все так же одновременно пришли в себя. Корвет по непонятной причине находился за краем освоенной вселенной, а саркофаг уже успел исчезнуть в пустынном далека. Впрочем, даже если бы он и наблюдался на экранах, желания еще раз подбирать настолько сомнительную находку ни у кого не возникло.
Примечательно, что после этого происшествия и сам Мин, и его команда стали ярыми сторонниками гуманизма, доброго отношения не только ко всему разумному, но и живому, поборниками справедливости и равноправия, вегетарианцами и правдолюбцами.
«Здец всему» был переименован в «Обитель света», объявил себя летающим монастырем воинствующих пастырей и подвижников и стал так бороться за добро, что все зло предпочло немедленно перековаться или хотя бы скрыться с глаз бывшего адмирала. Собственного говоря, именно в этот период и во многом благодаря усилиям Непобедимого галактичество вновь стало единым целым и начало свой путь к слиянию со вселенной. А саркофаг исчез в глубинах космоса на долгие триллионы лет...
***
От былой фееричной мощи мироздания — спиральных, линзообразных, эллиптических галактик, квазаров и пульсаров, темной материи в виде струн, решеток и призм остались в основном массивные сингулярности, окруженные роем белых карликов и нейтронных звезд, черные дыры, разлагающиеся планетоиды и холодное излучение — словно искры, пепел и дым после яркого фейерверка. Тина перелетала от одного угасающего красного гиганта к другому, купалась в фотосферах, любовалась редкими жемчужинами последних планет, на которых иногда, для разнообразия, рассыпала искры примитивной жизни, и понемногу забралась в такую даль, где, возможно, еще не бывал никто и никогда. Удаляющийся объект непонятной природы Тина засекла за сотню парсеков. Выгнулась, захлестнула необычный предмет гравитационной петлей, подтянула к себе, попыталась проникнуть внутрь, но была отброшена свернутым на себя пространством. Подключилась к ментальному полю, накопленному человечеством и его потомками за триллионы триллионов лет, прошедших со времени первых наскальных рисунков, папирусов и берестяных грамот. Получила ответы на все вопросы про находку и возможную её начинку. Но открывать саркофаг не стала. Покоящийся там далекий предок — а Тина была потомком всех людей, — судя по стилизованному изображению креста на панели, не хотел возвращения в этот мир, и его волю стоило уважить. Потому последнее пристанище самого древнего из живых существ было дополнительно обернуто в несколько защитных слоев и отправлено в убежище для наиболее ценных артефактов. Там оно хранилось до того времени, когда во Вселенной стало так пустынно, что даже сингулярности начали испариться, потому как температура фонового излучения стала значимо ниже, чем поверхностей черных дыр.
В компоте из редких, пронизывающих вакуум элементарных частиц находился абсолютный и охватывающий все мироздание сверхразум. Эоны лет, балансируя на грани существования, он решал наиважнейшую для себя задачу. Как остановить энтропию? Есть ли способ предотвратить тепловую смерть Вселенной, а, следовательно, и свою?
Ответа не было. А позитроны и электроны продолжали бессмысленно разлетаться в непрерывно разряжающейся пустоте или изредка сталкивались и аннигилировали, заполняя пространство опять же разлетающимися в разные стороны фотонами. В те минуты, когда плотность падала к критической, сверхинтеллект вскрывал неприкосновенный запас — сохраняемые с давних лет сгустки свернутого на себя пространства. Освобожденная материя взрывалась, даря единственному не находящемуся в анабиозе обитателю мира энергию на новые триллионы лет, а разумы существ, спасавшихся в капсулах, вливались в единую ноосферу.
Ресурсы постепенно и безвозвратно истощались, выигрывая время, но не приближали обретшую интеллект Вселенную к спасительному ответу.
Наконец, были открыты все саркофаги, кроме самого старого. Сверхразум, сконцентрировавший в себе все знания мироздания, догадывался об его содержимом, и потому оттягивал знакомство с древним обитателем мира до последнего момента. Но пришло время воспользоваться и этим шансом. В любом случае, при дальнейшем снижении температуры к абсолютному нулю произошли бы не только замерзание и гибель осознавшей самую себя Вселенной, но автоматическая разгерметизация свернутого пространства.
Были совершены все необходимые манипуляции, и саркофаг выпустил дремавшее в нем существо. Оно имело облик древнего обитателя планеты, выходцы с которой некогда заполонили и освоили созданный для них мир. В отличие от прежних анабиозников, прибывший не распался на составляющие, а словно сиял в окружающей светящееся тело пустоте, не сливаясь с ней, что было объяснимо.
Демиург всегда отличен от своего создания...
... Творец оглядел останки мироздания и загрустил.
Причина печали была незамысловата. Он снова потерпел неудачу. Его творение — в который уже раз — не смогло пройти предназначенный путь, не сумело выполнить свое предназначение. Не спасло слившуюся со своим обитателем Вселенную. Уставший Бог грустно улыбнулся погруженному в глубокое раскаяние сверхразуму и, конечно, простил его. Как мог, стал утешать не сумевшего повторить его путь смертного.
В пустоте звучали слова-мысли:
— И этот путь все же был не напрасен! Ты еще дальше раздвинул пространство, в которое я вдохну новую энергию. Снова и в еще большем масштабе закрутится колесо миров и времен. И я все же верю, что там, на исходе нового сущего, когда-нибудь появится некто, который сумеет обойтись без меня. Сам продолжит бесконечный путь возрождения и наконец-то даст мне отдохнуть. Наверное, как и я, наделает массу ошибок, устанет от себя и созданного мира. Со временем уединится, чтобы дать возможность вселенной развиваться самой, без надзора и вмешательства. И я знаю, о чем преемник когда-нибудь возмечтает ...
А пока — все излучения и элементарные частицы устремились к одной ярко вспыхнувшей и озарившей сиянием точке. И прозвучало — в который уже раз:
— ДА БУДЕТ СВЕТ!
«Прости ему — он до гроба
Одиночеством окружен.
Пошли ему, бог, второго —
Такого, как я и как он...»
* Стихи А. Вознесенского
вячеслав ледовский © 2010
Обсудить на форуме |
|
