|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
И даже вечность когда-то начиналась Сергей Долгов © 2010 Мы Боги Мы Боги, Мы Боги — суть и смысл всего!
Мы Боги, Мы Боги, нас не видел никто!
Со Дня Творения все вы,
До Адама и Евы,
Миллиарды лет Богов искали след...
Unreal «Мы Боги»
Для Дарийского полуострова лето вышло на редкость знойным. Местные астрологи успокаивали, обещая в скором времени долгожданное похолодание, а сами собирали сундуки, покидая раскаленные добела каменные города и направляясь в более благоприятные страны. Хоть в заснеженную Руссию, лишь бы подальше от этого пекла.
Вот и провинциальный городок Карвест, расположенный в самой глубинке полуострова, не был исключением. Но сегодня на его улицах было на редкость многолюдно — большинство горожан покинули свои дома и, облачившись в самую легкую одежду (даже высокие манеры и мораль сгорали под лучами испепеляющего солнца), прогуливались по городу, останавливаясь около многочисленных лавок и в пол уха слушая уличных музыкантов. Все веселись, отмечая почитаемый во всем мире праздник — Возвышение. По преданию, когда-то давным-давно в этот день Боги покинули Землю, дабы создать лучший мир и вскоре вернуться за своими преданными последователями. Но многими истинный смысл праздника был давно позабыт, и они просто наслаждались весельем, стараясь не думать о насущных делах. Дети клянчили у родителей деньги на сладости, мужчины дегустировали многочисленные напитки, среди которых встречался любимый всеми английский сидр и руссийская огненная вода, а предоставленные сами себе женщины с интересом поглядывали на разные украшения, то и дело примеряя их и окидывая друг друга восхищенными взглядами. Единственными, кто продолжал трудиться были священники, что выступали на площадях с проповедями, моля людей вспомнить о величии этого дня.
На одной из таких площадей и был замечен одинокий старик, внимательно наблюдавший за толпой зевак. Несмотря на жару, он был облачен в старый латанный мешковатый балахон, смешно висевший на его худощавом теле, под которым с легкостью можно было спрятать висевший на поясе меч... Если бы у этого бедняги хватило денег его купить! Отсутствие деревянного креста, который монахи всегда носили на шее поверх одежды, говорило о том, что он не принадлежал к числу служителей церкви. Очередной бедный крестьянин, помышляющий лишь о хлебе насущном. И если бы не умный и цепкий взгляд, на него можно было бы не обращать внимания. А так...
Человек внимательно следил за снующими людьми, словно искал в толпе знакомое лицо. Вот его взгляд задержался на мальчугане лет десяти, что, растолкав зевак, вдруг кинулся наперерез идущей мимо немолодой пары. Ухватив высокородную даму за руку, он что-то затараторил, указывая на ведущего проповедь священника. Пара утвердительно закивала и намерилась уже присоединиться к слушателям, как вдруг паренек вновь требовательно ухватил высокородную за подол платья. Та вспыхнула, прошипев что-то своему ухажеру, и тот, немедля запустив руку в висящий на поясе кошель, вытащил медный дублон, кидая его попрошайке. И тут же кинулся следом за своей избранницей, не замечая, как на месте кошеля на поясе болтается лишь постыдный шнурок. А мальчишки и след простыл — юркнув в толпу, он, ловко расталкивая людей, быстро пробирался на другую сторону улицы. Но когда паренек как бы невзначай окинул старика изучающим взглядом, тот вытащил руку из-под балахона, и в лучах яркого солнца блеснул большой перстень. Воришка сомневался всего пару секунд.
— А вы служитель церкви, да? — детским наивным голосом спросил мальчуган, нахмурившись и поджимая губы, на глазах преображаясь в скромного любознательного ребенка.
— Да, сын мой. Я несу слова Богов в наш мир, — умиротворенным голосом произнес старик, поглаживая паренька по голове.
— А тот дядя, — паренек указал на ведущего проповедь священника, — отрицает существование Богов! Пойдемте, вы должны это услышать! — мальчишка вдруг ухватил старика за руку и потянул вперед.
В этом жесте не было ничего плохого, если бы его детская ручонка невзначай не скользнула по перстню. Но тот плотно покоился на пальце. Тогда воришка сильнее потянул кольцо, запоздало замечая, что священник остановился и с улыбкой взирает на него, даже не думая сопротивляться. План провалился. Сорванец, не собираясь больше испытывать судьбу, кинулся было бежать, но цепкая рука старика ухватила его за шиворот так, что затрещала рубаха.
— Пустите, — выдохнул малец, но сообразив, что это бесполезно, вдруг закричал на всю улицу: — Помогите! Насильничают!
Призыв о помощи возымел-таки результат — идущие по улице люди тут же остановились, обернувшись на крик. Пара мужчин, сжав пудовые кулаки, двинулась навстречу старику, не собираясь дожидаться стражи.
— Успокойтесь! — властно произнес «насильник», и даже самые храбрые остановились. — Я сам во всем разберусь. Именем Шести Ликов Богов и Истинной Церкви!
С этими словами старик дернул сокрытый под одеждой шнурок, демонстрируя висящий на груди медальон. Панагия — знак святой церкви, на которой были изображены сложенные в молитве ладони. А вокруг незатейливой гравировки были инкрустированы шесть камней — ни серые, ни желтые, а красные бриллианты, символизирующие собой кровь Богов.
Мальчишка шумно выдохнул, побледнел и обмяк. Перед ним стоял самый настоящий епископ! Пусть и не митрополит, которых в мире можно было пересчитать по пальцам, но это ничего не меняло. Высший служитель церкви был наделен огромной властью и сам мог судить, тут же вынося приговор.
— Кошель! — требовательно произнес старик.
Паренек не стал спорить, дрожащей рукой достал из-за пазухи кожаный мешочек и безропотно отдал его, лишь тихо произнеся:
— Моя сестра больна лихорадкой. Ей нужны деньги.
— Проследите за воришкой. И пошлите за стражей! — приказал епископ, передавая затихшего сорванца стоящему поблизости мужчине, после чего направился в толпу, окружающую замолчавшего священника. Найти высокородную пару было не так уж сложно.
— Вот, — старик протянул кошель испуганному склонившемуся в поклоне мужчине.
Но не тут-то было — его спутница выхватила мешочек и взвизгнула, высыпая из него на ладонь горсть мелких камней:
— Вы издеваетесь! — и тут же прикусила язык, поняв своим недалеким умом, с кем говорит.
— Сколько было монет? — спокойно спросил епископ.
Мужчина начал было отрицательно кивать головой, но женщина вновь его опередила:
— Тридцать... пять! Золотых!
Старик не став спорить, осторожно достал из-под балахона ладонь и высыпал ее содержимое в жадно протянутые руки. После чего еле заметно кивнул и направился назад, минуя остальных зевак. Но и тут его ждало разочарование — мужчина, у которого на попечении остался воришка, лишь рассеянно улыбнулся, поглаживая ладонь, на которой красовался след детских зубов. Но вместо досады на лице епископа отразилась лишь усмешка. Осмотревшись по сторонам, он направился сквозь толпу, внимательно оглядывая товарные прилавки. Служитель церкви миновал их с десяток, не раз сворачивая на соседние улицы, руководствуясь только одному ему известной логикой. Наконец он замер, отыскав то, что искал — около дороги на фоне многочисленных прилавков отчетливо выделялся один. Стоящий за ним полный усатый мужчина в смешном колпаке, приветливо улыбаясь, продавал неровно разрезанные куски халвы — дорогого иноземного лакомства, которое местные обыватели очень любили независимо от времени года. А чуть в стороне расположилась кучка мальчишек, которые что-то шумно обсуждая, уплетали сласти. Но стоило епископу приблизиться, как разговор смолк, и все настороженно уставились на незнакомца. Включая недавнего воришку. Старик лишь непринужденно кивнул, и мальчишек как ветром сдуло, за исключением лишь его старого знакомого.
— Не спеши, парень. Что даст тебе побег, если любой укажет на твой дом?
Мальчик неуверенно кивнул, соглашаясь с веским доводом.
— Ты же говорил, у тебя болеет сестра?
— Не лихорадкой. Ей не столько монет надо. Но я верну! Честно верну!
— Нечто подобное уже было, — в глазах старика мелькнула искра задора. — И что мне с тобой делать? Во славу источника, я...
— Да не угаснет его магическая сила, — перебил старика мальчишка и тут же замолчал, испугавшись своей дерзости.
— Да будет так во веки веков, — одними губами прошептал епископ, меняясь в лице. — Откуда?! Кто научил тебя этим словам?
— Отец.
— Кто он?
— Алхимик. Он прочитал их в одной книге, доставшейся ему от прабабки. Рассказывал, что когда Боги...
— Замолчи! — старик одни огромным прыжком преодолел разделявшее их расстояние и закрыл ребенку рот. — Вот что, дружок, пойдем-ка ко мне домой. И не мычи, там для тебя намного безопаснее.
***
Дом епископа не поражал воображение, такой мог себе позволить каждый в меру преуспевающий торговец. Ни слуг, ни развешанных на стенах ковров и картин, даже священных образов и тех не было. Посуда и та сплошь деревянная, ни намека на благородную сталь.
— Вы здесь давно живете? — поинтересовался мальчик, сидя за столом и уплетая горячий суп.
— Давно, — отозвался старик, аккуратно отрезая кусок мяса от жареного поросенка и медленно его пережевывая.
— Вы едите мясо? Но сейчас же пост!
— И что мне с этого? Я атеист и не верю во все эту чушь про Богов.
— Но вы же епископ! — ребенок изменился в лице. Ему сейчас казалось, будто весь мир сошел с ума.
— Чудеса, правда? Эх, когда-то давно чудеса были обыденными вещами. Но речь сейчас не обо мне. Теперь, когда ты меня не боишься...
— Вы обещали!
— Да не отдам я тебя страже! Теперь ты можешь спокойно рассказать мне о книге.
— А чего рассказывать? Обычная старая книга. Ее очень тяжело читать. Язык костяной.
— Косноязычный.
— Ага. Отец говорил, в ней описывается какой-то источник.
— А он не упоминал каких-нибудь странных людей, именуемых магами?
— Не помню. Может быть.
— А эпиграф? У книги есть эпиграф?
— Что? — ребенок даже есть перестал, увлекшись разговором.
— Ну, четверостишье, написанное на первых страницах.
— Точно! Написанное рубанком!
— Рубьеном, мальчик мой, Неоритом Кри Рубьеном, — дрогнувшим голосом произнес старик и на его глазах выступили слезы.
***
«Первородный Источник. Существует ли он? Несомненно. Но также не вызывает сомнений то, что на самом деле это всего лишь красивая метафора, за которой мы прячем его истинную сущность. Но вопрос даже не в этом. Насколько он силен? Кажется, я уже готов дать ответ. Боюсь, страшусь этого, но могу. Он бездонен, как морская пучина, у которой не видно дна. Он единственная брешь в нашем мире, которая не смогла затянуться после ран, нанесенных Перворождением. Он наш дар. Наше проклятье. Он всесилен, а это значит, что все люди могут стать нами — теми, кто присягает на верность Источнику. И, наверное, это прекрасно. Но не сейчас. Не сегодня. В данную минуту, я, Неорит Кри Рубьен, хранитель печати, не могу поручиться даже за то поколение, что вот-вот сменит нас. Время еще не пришло...»
Немолодой мужчина с аристократичными чертами лица и пепельно-серыми умными глазами, в которых порой словно зарождалась и гасла мимолетная искра, усмехнулся и, отложив перо, подошел к открытому окну. Выглянув на улицу, он взял с подоконника бутылку вина, да так и замер с ней в руках. Вечерний ветерок проникал под рубаху и приятно холодил тело, заставляя вздрогнуть и поежиться. Человек долго наблюдал за небом, его взгляд был отсутствующим и задумчивым, он был целиком погружен в свои мысли. В памяти то и дело всплывали картины недавнего прошлого.
— Во славу Источника.
— Да не угаснет его магическая сила.
— Да будет так во веки веков.
— Мы Хранители и с нами его сила.
— Мы сильны пока он не покинул нас.
— Он переполняет нас.
— Сейчас мы видим будущее.
— И мы готовы.
— Наравне с ними.
— Время пришло.
— Я согласен. И да свершится предначертанное.
— Я согласен. И да переполнит Его наша сила.
— Я согласен. Мы возвращаем свой дар Источнику.
— Я согласен. Чтобы он вновь переродился в Хранителях.
— Я согласен. Которые сохранят его тайну.
— Я не согласен! И да вернется все на круги своя!
Мужчина встряхнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Его ладони на секунду разжались — послышался звон стекла, капли вина забрызгали дорогой ковер. Лицо человека исказила ненависть, он потянул на себя створки, с грохотом захлопывая их.
За спиной раздался треск, заставляющий вздрогнуть и резко обернуться. Источником звуков был почерневший от времени деревянный посох, приставленный к письменному столу. Его навершие украшал большой просвечивающийся шар, в котором иногда можно было заметить мелкую рябь, будто внутри него то и дело перемещались маленькие еле заметные человеческому глазу песчинки. Этот самый шар и источал сейчас неестественно яркий искусственный свет, что освещал всю комнату.
Вдруг в доме раздался крик, прерывающийся звонким мужским смехом. Накинув висевший на стуле плащ и взяв посох, человек поспешно распахнул дверь, направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж.
— Малик? Малик, ты здесь? — прокричал мужчина, спускаясь вниз и миновав огромный зал, направился к одной из дверей в бесконечно длинном коридоре. — Что про...
Человек замер на пороге комнаты, не сводя глаз со своего испуганного сына — молодого, высокого и атлетически сложенного самонадеянного мальчишки, с умными хитрыми глазами и слегка надменным выражением лица, — который в свою очередь со страхом смотрел на отца. Пару секунд потребовалось парню, чтобы взять себя в руки и, преградив дорогу, с вызовом произнести:
— Я занят! Но... я не видел, как ты вернулся.
— Чтобы попасть в дом, не обязательно пользоваться парадным входом, — мужчина бесцеремонно оттолкнул сына и, пройдя на середину комнаты, высоко поднял над головой посох, свет которого многократно усилился, заполняя помещение. Из-за спины донесся тяжелый вздох. — Во имя Мерлина, что здесь происходит? — хозяин дома замер в нерешительности, какое-то время буравя взглядом молодую девушку, которая тихо ойкнув, сидя на кровати, подобрала одеяло, поспешно прикрывая им обнаженное тело. Но надо отдать ей должное, она не попыталась поспешно вскочить и выбежать из комнаты, не закричала и даже не покраснела — лишь высокомерно вскинула подбородок.
— Госпожа Афелия, — мужчина закашлялся, тем самым скрывая свое замешательство. — Рад приветствовать вас в своем доме. Я не знал, что вы прибыли, иначе...
— Не стоит, Рубьен. Я надеюсь, никто не узнает о произошедшем? Включая ту служанку, которая невзначай ворвалась к нам.
— Не стоит об этом переживать.
— Если необходимо — примените свою магию, — юная леди заискивающе улыбнулась.
— Я сейчас пришлю слуг, чтобы они помогли вам собраться.
— Не стоит. Малик приказал им покинуть дом, чтобы сохранить мое пребывание в тайне. Я справлюсь сама.
— Тогда позвольте нам покинуть вас, — кивнув, Рубьен поспешно направился к выходу, не забыв на пороге ухватить за шиворот сына и вытащить его следом. Когда дверь захлопнулась, мужчина одними губами прошептал что-то неразборчивое, и во всем доме загорелись развешанные на стенах лампы.
— Отпусти меня, — произнес Малик, выворачиваясь из отцовской хватки и поправляя халат, накинутый поверх голого тела. — Ты что?
— Заткнись, щенок! Не думай, что я не понял, чем вы там занимались! Как тебе вообще такое пришло в голову? Афелия принцесса!
— Она бастард! Незаконнорожденный ублюдок без права на трон!
— Заткнись, или я вырву твой поганый язык! Черт, она ведь нас слышит! — Рубьен в сердцах стукнул посохом об пол, в его бешеных глазах отразились вырвавшиеся из шара красные искры. Вокруг тут же повисла гробовая тишина. — Афелия из высокородных, и этого достаточно! Она нередко появляется при дворце и способна навсегда испортить нам жизнь!
— Ты сам во всем виноват, отец! Не появись ты в моей спальне, то она бы осталась довольна, — Малик довольно хрюкнул и расплылся в широкой улыбке.
— Да ты пьян!
— Кроме того, — как ни в чем не бывало продолжил сын, — что может мне сделать эта грязнокровка? Смешай вино с выгребными помоями и... — молодой человек развел руками. — Если бы не это обстоятельство, я бы на ней женился. Но где это видано, чтобы титулованный маг...
— Ты беззубый щенок, а не маг, — ехидно усмехнулся Рубьен, с плохо скрываемым удовольствием замечая, как меняется в лице его собеседник.
— Что ты имеешь ввиду?!
— Ты смешон. Для начал приведи себя в порядок. Сейчас, — мужчина дотронулся до лба парня и взмахнул ладонью, словно стряхивая с пальцев капли воды.
— Нет, — запоздало запротестовал Малик, но его возглас потонул в глухом стоне, который он издал через секунду, со всех ног кинувшись вперед по коридору, скрывшись за одной из дверей.
Улыбающийся отец, проводив сына взглядом, не спеша направился следом. Когда он подошел к двери, тот уже вышел, вытирая с белого как мел лица выступивший пот и пытаясь унять предательскую дрожь во всем теле.
— Никогда не смей делать со мной подобного, — простонал парень, обхватив голову руками.
— Зато ты протрезвел. Я пообещаю воздержаться от подобных манипуляций, лишь когда ты перестанешь пить.
— Ты не понимаешь. Истина в вине!
— Снискавший истину должен быть ее достоин.
Малик поднял голову и внимательно посмотрел на отца. Они оба прекрасно понимали, что затянувшийся разговор не что иное, как преамбула, затишье перед настоящей бурей.
— Отец, мы достойны, — тихо произнес парень, продолжая с тоской смотреть в глаза самому близкому человеку в мире. — Неужели Совет снова...
— Это абсурд, — холодно произнес Рубьен, выдерживая взгляд сына. — Другого и быть не могло.
— Какие еще доказательства тебе нужны?
— С чего ты решил, что дело во мне?
— Потому что все было решено заранее.
Мужчина ничего не ответил, размышляя над услышанным, пытаясь найти хоть какой-то скрытый смысл сказанных сыном слов, кроме самого очевидного. Не получилось.
— Вы... вы... — Рубьен с такой силой сжал посох, что побелели костяшки пальцев.
— Ты один противишься приходу наследников. Но мы уже давно не дети, а вам пора на покой. — Малик вскинул ладонь и заговорил быстрее, не давая отцу перебить себя: — Вы станете наставниками, мы — Хранителями. Совет понимает это. Точнее пять его членов из шести. Ты же... — парень обессилено развел руками.
— Я вправе стоять на своем, как и любой из нас! Еще не время, и дело тут совсем не в том, что твой отец жаден до власти. Вы не понимаете.
— Это ты так ничего и не понял! Члены совета уже приняли решение. С твоим согласием или без него, они передали силу своим детям!
На лице мага не дрогнул ни один мускул, он лишь странным спокойным шелестящим голосом спросил:
— Когда?
— Сегодня, сразу после собрания.
— Значит, ты все знал. Знал и не сказал мне ни слова. Что ж, спасибо, сынок, — последнее слово прозвучало словно плевок в лицо. — Но это все равно ничего не меняет. Твои друзья не могут использовать новоприобретенную силу, пока круг не замкнется. Пока я не признаю в тебе своего приемника.
— Но и ты не сможешь исполнять обязанности Хранителя в одиночку!
— Что ж, это не мой выбор. И я с честью попытаюсь исполнить свой долг. Возможно, мои бывшие товарищи одумаются и вернут все на круги своя. У них еще осталось такое право.
— Какой же ты упертый. Ты... — Малик не договорил, прислонившись к стене, он обессилено сполз вниз, усевшись на корточки. — Ты сам во всем виноват.
Маг засмеялся, но так, что его сын вздрогнул и резко вскинул голову, не сводя с отца глаз. Только сейчас, когда мужчина залился безумным истерическим смехом, стало вдруг заметно, насколько он стар. И пускай совсем не было видно седины и морщин, пускай тело еще было полно сил, а голос уверенности и молодого задора, но глаза... в них будто стал отчетливо виден отпечаток прожитых лет, тот груз, что с каждым годом все усиливался, давя на совсем не стариковские плечи.
— Когда и чем ты намеривался это сделать? — наконец спросил Рубьен, смахивая с ресниц выступившие слезы.
— Вино, что служанка каждый вечер оставляет на твоем подоконнике. Я подмешал в него яд Рихта, это должно было...
— Лишить меня на время магической силы, — закончил мужчина. — Что ж, вы не поскупились, это очень дорогой яд. И поступили очень разумно — если бы решение Совета было в вашу пользу, то я бы никогда не догадался о заговоре. Сила бы и так покинула меня. Но как видишь, это вам не помогло, — Рубьен кивнул на магический посох. — Ты сам должен был закончить начатое?
— Нет! — Малик судорожно затряс головой. — Нет, отец! Мы бы не зашли так далеко! Тамир всего лишь хотел поговорить с тобой! Он боялся, что ты можешь применить против него магию!
— Какой же ты дурак! Ты разочаровал меня тем, что поверил этому жадному до власти ублюдку.
Маг не договорил — в соседней комнате раздался глухой удар, и оба мужчины, переглянувшись, кинулись туда. В полупустом помещении гостиной никого не было, и если бы только не распахнутые настежь оконные створки...
Рубьен на секунду закрыл глаза, беззвучно шевеля губами, после чего неожиданно дернулся, как от полученного удара.
— Мой барьер был направлен против людей, а не магических существ. Эх, если бы я только знал! Но высокой магией тут и не пахнет. Это не искусный шпион, скорее маленький порученец. Но не стоит расслабляться, у наших противников все еще есть преимущество.
— Противники? Преимущество? Отец, одумайся!
— Игры закончены, мой мальчик. Я очень хочу ошибаться, но теперь, когда Тамир знает, что со мной так просто не справиться, он вынужден будет пойти на крайние меры. Никому не хочется потерять то, к чему он так долго стремился, — с этими словами маг подошел к окну, направляя навершие посоха в ночное небо. Из шара вырвался сноп искр, и над городом расцвел завораживающий своей красотой гигантский алый цветок, озаряя улицы, заглядывая в окна домов, пугая мирно спящих хозяев и раззадоривая цепных псов.
— Что это было?
— Условный сигнал. Я предупредил бывших Хранителей об опасности. К сожалению, магические способы общения им теперь недоступны. Но нам стоит торопиться, скорее всего, это ничего не изменит.
— Ты ошибаешься, они не будут... Это не наши методы!
— Упрямый. Наивный, но упрямый. Хорошо, я докажу тебе. Воспользуюсь методами твоих друзей. Отойди! — приказал отец, вставая на середину комнаты и закрывая глаза.
Маг вдруг покачнулся и, держа на весу чуть приподнятый посох, резко опустил его вниз, опираясь, словно на заботливо подставленное плечо. Гулкий удар разнесся по всей комнате, вырываясь за ее пределы и эхом отзываясь во всем доме. Магический свет тут же потух. Малику вдруг стало как-то не по себе, захотелось бежать, но он не двинулся с места, лишь опустил в пол глаза, боясь смотреть по сторонам. А смотреть было на что. Ворвавшийся в помещение порыв леденящего ветра заполнил всю комнату, и в падающем из окна свете луны на полу стали различаться странные предметы. Они появлялись прямо из-под земли, просачиваясь сквозь податливое дерево и замирая, будто небольшие полуметровые фарфоровые фигурки.
А спустя мгновение в комнате вновь зажегся свет, позволяя внимательно разглядеть созванных Рубьеном гостей. Пять грозных костяных дракончиков неподвижно замерли вокруг своего создателя, почтительно склонив головы, продолжая при этом настороженно коситься в сторону парня своими пустыми глазницами. Все они были похожи друг на друга как две капли воды, и лишь один малыш отличался от других своим непропорционально большим черепом, отчего весь его воинствующий вид сходил на нет.
— В семье не без урода, — коротко заметил Рубьен осматривая «головастика». — Отсутствие силы пяти Хранителей сказывается на мне.
— Некромантия, отец, это...
— Это мой излюбленный раздел магии. Пойдем, у нас еще есть дела.
Маг направился к двери, и Малик не нашел ничего лучше, чем кинуться следом. Лишь у самого выхода он отважился спросить:
— А как же эти создания?
— Ты о ком? — вопросом на вопрос ответил отец, усмехаясь.
Парень обернулся, но не увидел в комнате никого постореннего. Лишь через открытое окно вдали можно было разглядеть маленькие силуэты, парящие над крышами домов.
***
Свод, возвышающийся над головами пещеры, почти невозможно было рассмотреть из-за тьмы, что сгущалась с каждым метром, становясь непроглядной и вязкой. Каждый, кто впервые попадал сюда и решался запрокинуть голову, невольно поеживался и отводил глаза, встречаясь взглядом с зияющей бездонной бесконечностью. Доподлинно никому не было известно, что послужило причиной возникновения подобной природной аномалии, но это никогда и не интересовало тех, кто время от времени появлялся в чертогах этого мало кому знакомого храма магии. И только избранные, нареченные Хранителями, могли попытаться заглянуть за пелену неизвестности и найти там ответы на свои извечные вопросы.
Посреди пещеры около одной из стен, украшенной витиеватой гравировкой, открылся портал, источающий светло-голубой свет. Из него вышли двое мужчин, один из которых, что нес в руках деревянный посох, задержался, оборачиваясь и смотря на «проход».
— Происходит что-то очень нехорошее, — произнес Рубьен, когда портал под его тяжелым взглядом с шипением закрылся. — Раньше... Нет, такого нет даже в писаниях.
— Отец, о чем ты? — спросил Малик, осматривая пещеру.
Собственно, ничего интересного тут не было, если не считать выгравированных на стенах фресок и огромного алтаря, расположенного точно в центре. Он выглядел несколько странно — вмурованный в пол шестигранник, сделанный из светлого прозрачного материала, внутри которого то и дело мерцали маленькие песчинки, словно звезды, отражающиеся в водной глади. Вокруг алтаря были расположены шесть неглубоких углублений, в пяти из которых покоились посохи. Их магические шары были на удивление блеклыми и почти не источали света.
Отец не успел ответить сыну, как в пещере раздался глухой удар, и на каменный пол неуклюже приземлился костяной дракончик, виляя из стороны в сторону непропорционально большой головой.
— Отец, — крикнул Малик, но Рубьен уже кинулся к «пришельцу», обхватывая ладонями его череп, смотря прямо в пустые глазницы.
Зрительный контакт длился долю секунды, но магу этого было достаточно. На негнущихся ногах он отшатнулся от дракончика и, последовав прямо к кругу, изо всех сил вонзил посох в углубление.
— Папа, — тихо позвал молодой человек и его голос дрогнул. Впервые за последние несколько лет он назвал так своего отца. — Папа, что происходит? Я прошу тебя...
— Все кончено, — произнес маг. — Это конец всему. Они все мертвы. Тамира не остановила даже смерть собственного отца.
— Прости, — простонал парень, наконец, понимая, что происходит.
— Извинения оставим на потом. Что сделано, то сделано. Теперь отступать некуда. Мертвые Хранители не смогут вернуть себе силу, Тамир все рассчитал правильно, — кажется, секундное замешательство встряхнуло мага, теперь он говорил быстро и четко, приняв только одному ему ведомое решение. — Малик, помнишь, ты рассказывал о больном сыне ростовщика?
— Да, мальчишка подхватил оспу и спасти его...
— Речь не идет о спасении, — взгляд Рубьена упал на алтарь. — Нам нужна жертва. Тот, чья вынужденная смерть все исправит. Я открою портал, возвращайся назад и приведи мальчика.
— Ты обезумел! — парень отшатнулся от мага, на его лице читалось отвращение. — Ты не можешь!
— А вы могли за один день разрушить все то, что создавалось веками?! Могли пять Хранителей, обезумев, отдать власть в руки тех, кто готов замарать руки в крови своих благодетелей?! Отвечай! Что же ты молчишь, буравя меня осуждающим взглядом? Из грязной игры чистыми выходят лишь мертвые страдальцы-мученики! Думаешь, мне самому хочется убивать ни в чем неповинного мальчишку?
— Тогда почему именно он? Почему ребенок?!
— Все просто — мальчишка уже обречен. Его можно спасти лишь силами нескольких Хранителей. Но они мертвы. Или ты и вправду думаешь, что Тамир будет служить на благо людей? Ему нужна власть, нужен Источник! Жертва — это то меньшее зло, что я привнесу в этот мир, исправляя наши ошибки.
Рубьен замолчал, не сводя глаз со своего сына, что побледнел, но держался на удивление уверенно. Шло время, но никто из мужчин не отваживался нарушить повисшей гробовой тишины.
Наконец, Малик шагнул к алтарю и, медленно повернувшись к отцу, произнес:
— Я никуда не пойду. И тебе не позволю. Тебе нужна жертва? Она перед тобой.
— Сейчас не время... — Рубьен замолчал, наблюдая за парнем. Он улыбнулся и встряхнул головой, будто отгоняя навязчивые мысли, на самом же деле лишь незаметно вытирая слезы. — Упертый. И благородный, как истинный Хранитель. Ты ведь не изменишь своего решения? — Мужчина со всей силы вонзил посох в углубление в полу. Шар ярко сверкнул и тут же угас, потускнев, будто выгорев изнутри. — Сейчас ты получишь то, к чему стремился. Подойди, положи ладони на шар и закрой глаза.
Малик, не сомневаясь ни секунды, выполнил просьбу отца. Мир погрузился во тьму, парня охватило спокойствие и умиротворение, для него больше ничто не имело значения. Лишь легкое покалывание ладоней не давало провалиться в небытие, время от времени заставляя вздрагивать, когда оно вдруг усиливалось. А потом в лицо повеяло жаром, на лбу выступил пот, а перед глазами расцвел огненный цветок, заставляющий еще сильнее зажмуриться. По венам, словно бурная река, хлынул раскаленный металл, выжигая все изнутри и устремляясь куда-то вглубь, в самую душу. По коже пробежали мурашки, что было уже совсем несовместимо с царящим вокруг адом. Пересилив себя, Малик открыл глаза и осмотрелся.
На удивление, вокруг ничего не изменилось, все было как и прежде, если не считать отца — казалось, он состарился прямо на глазах. Теперь это был уже не сильный и властный мужчина, а умудренный годами осунувшийся старик, лицо которого было испещрено множеством морщин.
— Зачем все это? — спросил парень и сам поразился тому, как громко и уверенно прозвучал его голос. Сейчас каждой клеточкой своего тела он чувствовал, как его переполняет сила — такая таинственная, долгожданная, манящая, но от этого не менее пугающая и опасная.
— Источнику нужная жертва. Он должен осознать, что действующим Хранителям угрожает опасность. Я распоряжаюсь Печатью. Когда Источник вберет в себя обратно дарованную Хранителям силу, я запечатаю...
— Отец, нет! Ты обречешь на гибель весь мир! Без магии...
— Я знал, что ты не сможешь, — устало произнес бывший маг, сокрушенно качая головой, — не поймешь... не решишься. Извини, но, — старик недоговорил, скользнув рукой по поясу, выхватывая кинжал и нанося удар, целясь Малику в грудь.
Парень отстранился назад, блокируя выпад отца, пытаясь что-то прокричать. Белая вспышка резанула по глазам, и несостоявшегося убийцу откинуло назад, сильно приложив о каменную стену.
— Прости! Я... оно само, — выкрикнул Малик, испуганно разводя руками. Он будто и не заметил случившегося.
Старик ничего не ответил. Вместо этого замерший на полу костяной дракончик вдруг сорвался с места, устремляясь к молодому магу. Раздался глухой удар, неприятный хруст и тихий неразборчивый вскрик.
Рубьен приподнялся и, пересиливая боль во всем теле, подошел к медленно поднимающемуся с пола Малику. На секунду их взгляды пересеклись.
Кинжал вошел точно в грудь парню. Из его горла вырвался стон, сменяющийся предсмертными хрипом. Еще одним ударом, на этот раз нанесенным дрожащей рукой, отец прервал агонию сына. Все было кончено.
Какое-то время, просидев рядом с трупом, Рубьен, наконец, отважившись, осторожно коснулся лица Малика, опуская ему веки. После чего, поднеся ладонь к ране, подошел к алтарю, стряхивая на него кровь молодого мага. Кровь собственного сына. Она без преград минула грани шестигранного камня, устремляясь внутрь, растворяясь там без остатка.
Пещеру ощутимо тряхнуло. Свет, что источал алтарь, сначала сменился на кроваво-красный, а после и вовсе иссяк. Все вокруг погрузилось во тьму.
Рубьен кинулся к своему накренившемуся посоху, навершие которого все еще испускало тусклый свет. Уперев в пол ноги, он навалился на, казалось бы, хрупкое дерево и тут же захрипел, не в силах справиться с непосильным грузом.
А тем временем тьма вокруг на секунду рассеялась, и из нее, навстречу бывшему магу, шагнуло пять человеческих силуэтов, окутанных непроглядной дымкой. Они тянули к Рубьену свои руки, будто желая вцепиться и разорвать податливую плоть.
Под ногами старика раздался хруст — откуда-то из тьмы вынырнул костяной дракончик, неуклюже прижимающий к туловищу сломанное крыло, и, навалившись на посох, принялся помогать своему создателю.
Старик усмехнулся, глядя на усилия своего маленького помощника, вот только эта радость была схожа с улыбкой, что появляется на лице человека, когда он в последний раз видит солнце, стоя на эшафоте.
Пот градом стекал по лицу Рубьена, его руки слабели, а ноги подкашивались. В какой-то момент старик, закатив глаза, обессилено рухнув на каменный пол. И тут же к нему устремились нечеткие тени, будто падальщики, накинувшиеся на обессиленного хищника.
Костяной дракончик, совсем по-взрослому изогнув шею, начал агрессивно размахивать хвостом, приготовившись до последнего защищать своего хозяина. Но этого не потребовалось — неожиданно яркая вспышка света разорвала тьму, сминая все преграды и рассеивая силуэты врагов.
Над потерявшим сознание Рубьеном склонился странный человек — все его тело было прозрачным и источало ослепительно яркий свет, оно было словно соткано из тех самых песчинок, что когда-то покоились внутри алтаря. Коснувшись губами лба старика, странный спаситель улыбнулся, распадаясь на тысячи мелких искр, истлевающих прямо в воздухе.
***
— Так никаких Богов на самом деле нет? — спросил мальчик, осторожно спускаясь по скалистому берегу.
— Нет, Руберт. По крайне мере тех, о ком говориться в церковных писаниях. Все это лишь тщетная попытка объяснить неожиданное исчезновение магов.
— А что было дальше?
— Скоро узнаешь, — епископ загадочно улыбнулся, смотря вниз с отвесного обрыва, которым заканчивался берег. Он будто чего-то ждал. А в следующую секунду старик подхватил Руберта на руки и прыгнул вниз. Мальчик было закричал, но ладонь епископа тут же закрыла ему рот.
Падение с такой высоты в воду неминуемо бы обернулось гибелью для обоих, если бы откуда-то снизу, из-под скалистого берега, не вынырнуло огромное существо, подхватившее двух спутников и устремившееся в ночное небо. Оно изогнуло голову, демонстрируя мальчику огромный череп и удивительно ровный ряд зубов. Пустые глазницы чудовища скользнули по попутчикам, и тварь издала утробный рык — радостный или разъяренный, понять было сложно.
— Это костяной дракон! — завопил Руб, понимая, что епископ больше не закрывает ему рот, а вместо этого изо всех сил пытается удержать его на спине монстра.
Больше паренек не издал ни звука. И не только потому, что рев ветра закладывал уши и не позволял открыть рта. Руберт, уперев ноги в огромные ребра дракона, словно в стремена лошади, с широко открытыми глазами смотрел вниз, на раскинувшуюся под ними поразительную по своей красоте картину. Маленькие домики и обширные бескрайние поля, сменяющиеся столь же бесконечной водной гладью, наравне с острыми пугающими скалами и совсем уж крошечными островками земли, которые то приближались, то вновь удалялись, порой совсем растворяясь во всем этом световом великолепии. Пораженный до глубинный души мальчик готов был наблюдать за всем этим часами. Он даже не сразу заметил, как дракон вдруг резко начал снижаться к одному из самых неприступных скалистых островов. Еще секунда, и монстр нырнул под свод огромной пещеры, тут же останавливаясь и осторожно опускаясь на пол, вытягивая крыло, позволяя тем самым людям спокойно спуститься на землю.
— Где мы? — дрогнувшим голосом спросил Руб, затравленно вертя в темноте головой и не отпуская руки епископа.
Старик не ответил, уверенно двинувшись вперед, и эта решительность невольно передалась пареньку, успокаивая его.
Когда епископ зажег факел, они уже стояли в центре пещеры. Огонь приятно потрескивал, освещая большую и совсем непримечательную серую прямоугольную надгробную плиту, лежащую на полу неподалеку от загадочно поблескивающего алтаря, который, при ближайшем рассмотрении, оказался покрыт множеством мелких трещин-паутинок. Под огромным слоем пыли мальчику с трудом удалось рассмотреть собственное отражение, и то лишь благодаря странному свечению, исходящему из недр земли.
— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — раздался голос за спиной Руберта, и он поспешно обернулся, вскрикивая и еще сильнее прижимаясь к епископу. — Извини, я не хотел тебя напугать, — пояснил странный человек, стоящий на каменной плите. В царящем вокруг полумраке можно было подумать, что все это обман зрения, и у хозяина этих мест просто такой мертвенно-бледный цвет кожи, вот если бы только сквозь него не было видно силуэта дракона, что замер у входа пещеры.
— Вы п-п-призрак? — выдавил паренек, вглядываясь в странного человека.
— Отец, ты ничего ему не говорил? — не замечая вопроса, произнес незнакомец.
— Лишь в общих чертах. Я... рад тебя видеть, Малик, — произнес старик и его голос дрогнул.
— Взаимно, — устало и меланхолично отозвался сын. — Чей он? — легкий кивок на Руберта, — Кровь какого Хранителя в нем течет?
Рубьен ничего не ответил. Тогда Малик подошел к пареньку, внимательно разглядывая гостя и меняясь в лице. Ухватив мальчика за подбородок и жадно вглядываясь в черты его лица, он дрожащим голосом произнес:
— Это невозможно!
— Ваша встреча с Афелией... В ту роковую ночь. Она возымела-таки свои плоды. Точнее один плод, — улыбаясь, пояснил старик, отводя Руберта в сторону, вручая факел и легонько подталкивая в спину. — Иди, осмотрись здесь, пока мы поговорим.
Мальчик неуверенно отошел на несколько шагов и вновь обернулся, внимательно смотря на епископа. За сегодняшний день случилось слишком многое: сначала он злился на этого человека, потом боялся, а сейчас... еще не любил, но уже безоговорочно верил и доверял. Так искренне, как на это способны только дети. Он чувствовал, что сегодня судьба свела его с возможно самым важным человеком во всей его жизни. Руберт коротко кивнул и направился вдоль стен пещеры, рассматривая покрытые пылью и паутиной странные изображения.
— Отец, неужели это, наконец, свершилось? — спросил Малик, когда паренек отошел достаточно далеко. — Неужели этот кошмар для меня скоро закончится? Вот он, один из шести новых Хранителей! Теперь я верю! Я вижу результат твоих стараний! Значит, мое заточение здесь не было напрасным! В наш мир снова вернется магия! Священный Источник вновь восстановится и наполнит своей силой шестерых Хранителей!
Странный узник этих мест, ставший когда-то магом и тут же погибший от руки собственного отца, все говорил и говорил, не в силах остановиться. В его глазах словно зажглась та искра, что многие именуют надеждой. Он уже предвидел, как через несколько лет обретет долгожданный покой. Совсем скоро. Надо лишь чуть-чуть подождать. Ведь именно так всегда говорил отец.
А старый епископ не сводил глаз с сына, время от времени поглядывая на мальчишку, замершего около исполинского дракона. Рубьен осторожно дотронулся до перстня, украшающего указательный палец. Он прекрасно понимал, что магия этого мира слабеет, от ее былого величия остались лишь воспоминания и легенды. Сила уходит, а значит и его время не вечно. Он и так уже слишком задержался, благодаря тем крохам, что удалось сохранить. Когда-то этот самый камень, покоящийся в кольце, украшал навершие его посоха. Но ничто не вечно. А значит пришло время готовить себе замену. Но Хранителей не должно быть шесть, как было прежде. Слишком велик искус. Одного вполне будет достаточно. И он никогда не станет магом. Наоборот, новый Хранитель не должен будет позволить магии вернуться. Его цель беречь мир от того, что когда-то чуть его не погубило.
Но самое сложное...
Старик вновь посмотрел на Малика и осторожно положил ладонь на его плечо, привычно вздрогнув — он не почувствовал человеческой плоти, лишь странное покалывание и холод.
Он никогда не отважится сказать сыну правду, которая окончательно сведет его с ума. Призрачная надежда на спасение все еще поддерживала Малика, придавая его существованию хоть какой-то смысл.
Боги... жалкие людишки, некогда научившиеся пользоваться первородным грехом этого мира — Источником. Его сын стал последним из их числа. Могли ли догадываться люди, как обернулась жизнь тех, кому сейчас они обращают свои молитвы? После той ужасной ночи маги навсегда исчезли из этого мира, но истории о совершенных чудесах пережили их.
Рубьен запрокинул голову, устремляя взор в чернеющую пустоту свода пещеры. Согласно церкви, он всесильный Бог... Ему бы только частичку той силы, о которой говорится в священном писании. Хотя бы чуть-чуть, и все можно было бы исправить.
Но этот ужасный выбор был сделан давно, и тогда он не задумывался, как потом со всем этим жить. А главное, перед кем можно будет исповедаться, если сам когда-то создал «Богов». Сергей Долгов © 2010
Обсудить на форуме |
|
