|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Добрая фантастика Марина Тишанская © 2010 Несчастная и одинокая Рабочий день в Отделе временных флюктуаций подходил к концу.
Вера, пытаясь восстановить поникшую за день прическу, рассказывала Наде, где она достала сногсшибательную кофточку. Надя выкладывала из холодильника купленные в обеденный перерыв продукты. Лев Васильевич с Мишей Кузнецовым суетились у приборов, стараясь закончить эксперимент до конца рабочего дня.
— Друзья мои, — обратился к коллегам вошедший в комнату заместитель начальника отдела Филинов, — предлагаю всем задержаться и провести небольшое производственное совещание.
Надя вздрогнула. Не иначе, опять разговор пойдет о коте. В конце концов, он никому не причиняет вреда. Даже наоборот — можно не опасаться, что мыши повредят аппаратуру.
— Юрь Сергеич, вы что, обалдели? — возмутилась Вера. — Я не могу жертвовать своей личной жизнью ради какого-то совещания!
— Верочка, душа моя, вам незачем устраивать личную жизнь на стороне, когда в отделе есть молодые и страстные мужчины.
— Эти мужчины, во-первых, женатые, а во-вторых, получают три копейки в месяц.
— Нельзя быть такой меркантильной! А как же чувства?!
Верочка презрительно фыркнула.
— Впрочем, дорогие коллеги, я отнимаю у вас время по вполне серьезному поводу. Как вы знаете, грядет пятидесятилетие шефа. Наш родной Институт выделит деньги на букет гвоздик и почетную грамоту. Устройство банкета и покупка подарка ляжет на наши с вами плечи.
— Ну, банкет-то обычно именинник организует, — возразила Надя.
— Надюша, вы, вероятно, переработали сегодня. Забыли, что начальник у нас — человек сложный. Боюсь, организацию торжества он поручит своим сотрудникам.
— Да, вы правы... Жаль, что Галка в декрет ушла. Она бы мигом все организовала.
— Ничего. Мы «и сами с усами».
— Конечно, девочки, это пустяки, — поддержал Филинова Лев Васильевич, — моя Зайка, то есть, извините, супруга, прекрасно готовит. Закуску она организует. А спиртное в наше время купить несложно.
— Хорошо, а подарок? — спросила Вера.
— Действительно, что можно подарить человеку в пятьдесят лет, когда у него уже все есть? — задумчиво произнесла Надя.
— Милые дамы, не беспокойтесь, подарок я тоже возьму на себя. Рядом с моим домом открылся «Магазин уникальных товаров». Что-нибудь подберу, — мужественно пообещал Лев Васильевич.
— Замечательно! Тогда скидываемся по пятьсот рэ и домой, — подытожил Миша.
— Не жирно ему будет по пятьсот? — недовольно спросила Вера.
— Что вы, Верочка, еще и не хватит. Джентльменам предлагаю сдать по тысяче. Не будет же шеф пить на своем юбилее какую-нибудь «паленую» водку! — предложил Филинов.
— Юр, может ты, действительно, поговоришь с Кривоносовым. Пусть хоть на спиртное деньги даст.
— Михаил, я — не самоубийца. Если у кого есть желание поговорить с Владимиром Николаевичем на эту тему, буду рад.
Такого желания никто не высказал. Поэтому, скрепя сердце, коллеги сдали Филинову деньги и разошлись по домам.
***
Следующее утро выдалось по-настоящему летним, солнечным, чистоту голубого неба не нарушало ни одно сколько-нибудь значительное облачко. Свежевымытые окна Института проблем времени сверкали, словно сделанные из драгоценных камней.
Первым на службу, как всегда, явился Филинов. Минут через пятнадцать примчался Миша и сразу открыл окно. Еще чуть позже — дамы — Вера и Надя. Лев Васильевич, всегда такой пунктуальный, опаздывал. Но к половине десятого пришел и он. Лицо его сияло гордой улыбкой, а в руках он держал продолговатую коробку, перевязанную красным бантиком.
— Это что, конфеты? — поинтересовалась Вера.
— Нет, друзья мои, это подарок шефу.
— Из уникальных товаров? Наверно, какой-нибудь вибромассажер? — спросил Филинов.
— Не угадали, дорогой коллега. Этот предмет имеет непосредственное отношение к дачному сезону.
— Лампа на батарейках, чтобы включать, когда на даче света нет? — предположила Надя, — или герметический фонарь, который в воде работает?
— Нет, нет и нет! Это, милые дамы, электромухобойка!
У сотрудников лаборатории вытянулись лица.
— Что-то вы, Лев Васильевич, уж слишком оригинальничаете, — укоризненно произнес Филинов, — кому она нужна?
— Всем, разумеется. Ведь на дачах полно мух, — уверенно возразил тот, — вот тут я в спичечном коробке муху принес. Надо проверить.
— Что проверить? — удивился Миша.
— Мухобойку, конечно. Сейчас, я только форточку закрою.
— Не надо, у вас же колено, — заволновалась Надя.
— А зачем ее проверять? Это же — для Кривоносова. Сойдет и так, — Вера непроизвольно зевнула.
— Верочка! Правду говорят, что все красивые женщины бессердечны, — поддержал Льва Васильевича Филинов, — так нельзя. Разумеется, надо проверить. Михаил, закрывай окно.
— Ну и проверяйте, если вам делать нечего.
Через две минуты окно было закрыто, а огромная муха, по размерам больше похожая на стрекозу, громко жужжа, заметалась по комнате.
— Ну, Лев Васильевич, вы даете. Как вам только удалось такого монстра раздобыть? — спросил Филинов.
— Чистое везенье, друг мой. Однако не будем отвлекаться, дорогие коллеги. Верочка, будьте добры...
В этот момент муха через открытую дверь лаборатории вылетела в коридор.
— Ну вот, как же ее теперь поймать? — воскликнул Лев Васильевич, — что же вы, Верочка, дверь не закрыли?
— А почему я должна об этом думать? — огрызнулась Вера. — Пока вы свои «будьте добры» да «позвольте вас побеспокоить» выговорите, отсюда и слон вылетит.
— Коллеги, вы выясняете отношения, а между тем, муха может улететь в дирекцию, — напомнил Филинов.
— Ну и что? Там тоже форточки открывают в такую жару, так что какой-то мухе никто не удивится.
— Как это «форточки»? Где же я эдакое насекомое еще раз раздобуду? Первый раз в жизни уникальный экземпляр попался. Я ее случайно поймал в сквере около Института. Там у скамеечки пиво было разлито...
— Фу, какая гадость, — не удержалась Надя, вытаскивая из сумочки пахнущую духами салфетку.
— Это — не «гадость», Надюша, а подопытный материал.
— Да, конечно, извините.
— Эй, идите сюда! — раздался голос Михаила с лестницы, — она тут по потолку ползает.
Коллеги дружно выбежали на лестничную площадку. Испуганная муха взлетела и, жужжа изо всех сил, направилась в сторону второго этажа, где располагалась дирекция Института.
— Что за суматоха? — раздался из коридора голос начальника отдела Кривоносова, — почему все не работают, а скачут по лестнице?!
— Видете ли, шеф... Тут такое дело. Я как раз собирался Вам доложить свои соображения... — Филинов «прикрыл грудью амбразуру».
— Подожди, Юрий. Я хочу знать, что тут происходит.
— Да ничего особенного. Производственная гимнастика. Засиделись, знаете ли. Коллеги, пожалуй, на сегодня хватит. Так вот, Владимир Николаевич, — не переставая болтать, Юрий Сергеевич незаметно уводил шефа к его кабинету, подальше от возникшей кутерьмы.
Кривоносов оглянулся пару раз, но подчинился напору своего заместителя.
— Молодец Филинов, — восторженно произнес Кузнецов и, разбежавшись, прыгнул к самому потолку, куда, будто слушая начальство, ненадолго вернулась муха.
Приземление Михаила было не столь удачным.
— Ой, ... (биип) — крикнул Кузнецов.
— Что случилось? Тебе больно? — всполошилась Надя.
— Нога... — простонал Михаил.
— Вера, беги в медпункт, он ногу сломал.
— Неохота. Лучше ты беги, а я с ним побуду.
— Девочки, как можно?! Человеку же больно. Я сам пойду, — Возмутился Лев Васильевич.
— Сами вы ничего не сможете добиться. Ладно, я с вами пойду, — предложила Вера.
— Хорошо, Верочка, пойдемте.
Они ушли, а Надя присела около Михаила на корточки, и подложила ему под колено свою сумочку, пытаясь снять нагрузку с больной ноги.
Потом машинально взглянула на муху.
С той происходило что-то непонятное. Муха перелетела на пол и начала раскладываться, стремительно увеличиваясь в размерах, как игрушка «робот — трансформер».
— Миша, смотри, — прошептала Надя.
Муха достигла размеров сантиметров сорока в высоту и двадцати в диаметре. Теперь она уже не была похожа на муху. Больше всего она сейчас напоминала инопланетянина из детского мультфильма — голова, тело, руки и ноги из металла и пластика. Глаза стеклянные, штук десять, со всех сторон, каждый поднят вверх, как перископ у подводной лодки.
— Бедненький, — жалостливо проскрипела «муха», — больно тебе. Ну, ничего. Ты потерпи.
— Миша, а бывают галлюцинации одновременно и зрительные, и слуховые? — прошептала осевшая на пол Надя.
— Не знаю... Но я же тоже это вижу и слышу.
— Мое имя вовсе не Галлюцинация. Меня зовут Нио.
— Странное имя, — опять почему-то шепотом заметила Надя.
— Отстань от меня, кыш, зверюга, — крикнул забывший про боль в ноге Кузнецов, наблюдая за трансформациями Нио, из которой выдвигались какие-то палочки и ящички.
— Я не зверюга, деточка. Я — совершенное устройство для помощи больным и недужным. Сейчас я тебе помогу. Не волнуйся, у меня очень точные блоки определения температуры и давления. Еще экспресс-анализ крови быстренько возьму. У тебя от волнения мог повыситься уровень сахара в крови.
— Нет! Не дам я тебе меня колоть! Еще чего не хватало, — Миша с воплем схватил бывшую муху за металлическую руку.
— Какая молодежь нервная пошла, — спокойно возразило устройство, выпустило дополнительный манипулятор и приклеило к Мишиной ноге липкую синюю полоску. — Анна Поликарповна куда спокойнее.
Полоска вспучилась и всосалась в кожу. Не успевший увернуться Кузнецов рассматривал маркировку на «руке» Нио.
— Смотри, Надежда, тут у нее какие-то странные символы. Вроде как по-старославянски написано.
— Покажи, где? — заинтересовалась Надя. — Действительно, непонятно. То ли рисунки, то ли литеры. Но не латинские, это точно. Надо бы Льву Васильевичу показать. Дай-ка, я срисую в блокнот.
— Кузнецов, жив еще? Я привела врача. Тебя на носилках нести или сам допрыгаешь? — раздался громкий голос Веры.
За Верой, еле поспевая, шагал Лев Васильевич, а за ним фельдшер из медпункта.
Нио быстренько сложилась в муху и улетела на потолок. Миша и Надя, не сговариваясь, молча проводили ее взглядами. Они решили ничего пока не рассказывать сослуживцам. Поэтому удивленный покорностью Кузнецова фельдшер с помощью Льва Васильевича и Веры уложили Мишу на носилки и унесли в медпункт. А Надя задумчиво побрела дорабатывать оставшееся до конца рабочего дня время.
***
Следующий день начался, как и любой другой. На этот раз Лев Васильевич с сумками провизии, заботливо приготовленной и уложенной его «Зайкой», пришел первым. Через пять минут из коридора послышался звонкий хохот девушек. Войдя в комнату, они успокоились, положили на стол сумочки и принялись поправлять макияж.
— Лев Васильевич, — вспомнила Надя, — я же с вашей супермухи маркировку списала. Вот, посмотрите, — она вынула из ящика стола небольшой блокнот.
— Наденька, какая маркировка?! Это же просто навозная муха.
— Нет, Лев Васильевич, не просто. Был бы здоров Михаил, он бы подтвердил, что муха — искусно изготовленный прибор. И на нем есть маркировка.
Лев Васильевич неуверенно взял блокнот. В комнату, осторожно ступая на левую ногу и прихрамывая, вошел Кузнецов.
— Ой, Миша, у тебя же нога сломана! Тебе лежать надо, — удивилась Надя.
— Понимаете, ребята, кость уже срослась. Хотите верьте, хотите нет.
— Как это? За один день?! — недоверчиво спросила Вера.
— Если не веришь, сходи к фельдшеру. Он меня вчера в травмопункт таскал рентген делать.
— Ну, и что там с рентгеном?
— А то. Врач сказал, что был перелом несколько лет назад, но сейчас все хорошо. Все давно срослось.
— А что, у тебя раньше перелом был?
— Да не было ничего, девчонки. Честное слово.
— Миша, я, кажется, знаю, в чем дело, — таинственным шепотом произнесла Надя, — это муха. Она тебя вылечила. Лев Васильевич, теперь вы мне верите?
— Чудеса какие-то, — ответил тот. — Миша, посмотрите, какие интересные символы в блокноте.
— Я уже вчера видел. Там, похоже, какая-то смесь рисунков и старославянских букв.
— Конечно, прямо как клинопись. Только вот периоды не совсем совпадают, — задумчиво согласился Лев Васильевич, — и все же я полагаю, что буквы русского алфавита были рассчитаны на ассоциативное восприятие. Это очевидно. Буква Д прописная, несомненно, напоминает дом. Г, вероятно, гусак. А вы знаете, как звучало слово «круглый»? Обло! Буква О. «Чудище обло, стозевно и лаяй...»
— Здравствуйте, Лев Васильевич. Привет, Мишаня. Ну зачем же вы так о начальнике? Владимир Николаевич еще ничего. Бывает гораздо, гораздо хуже.
— Юрий, ты хоть бы выслушал, о чем говорят, а потом вставлял свои умные замечания, — подавив смешок, ответил Михаил.
— Мы, Юрий Сергеевич, пробуем расшифровать маркировку на мухе, — пояснил Лев Васильевич.
— Маркировку на мухе? А вы хорошо себя чувствуете?
— Юрий Сергеевич, что вы, в самом деле?! Все здоровы. Просто моя муха оказалась не совсем обычной.
— Долго объяснять, Юрий, посмотри лучше на эти знаки, — поддержал Льва Васильевича Кузнецов.
— Покажите-ка. Действительно, интересно. Кстати, у меня есть знакомый лингвист. Давайте, я покажу ему эти загогулины. Может, вашу муху какой-нибудь институт зоологии «окольцевал».
— Светлая у тебя голова. Вдруг эта муха экспериментальная?
— Это верно, — без лишней скромности подтвердил Филинов, — но пока оставим научные открытия в покое. Девочки, пора готовиться к банкету. У нас дел невпроворот, надо до вечера все успеть.
***
Надежда любила праздничные сборища на работе. Столы, застеленные использованной бумагой, пластиковые тарелки, непременная селедка с луком в литровой банке, соленые грибочки и пирожки с капустой, которые передавала для общества хозяйственная супруга руководителя группы Льва Васильевича — все это поднимало ей настроение. После первой рюмки сослуживцы становились милыми и обаятельными, конфликты на время отступали, и даже сама лаборатория становилась по-домашнему уютной. Грозные плакаты по технике безопасности укоризненно взирали со стен на кощунственное использование дорогой импортной техники, из-за тесноты сплошь заставленной тарелками с праздничной снедью.
Все нравилось Надежде, кроме финала таких сборищ. Подвыпившие сотрудники по одному покидали застолье. В самом конце наиболее стойкие коллеги подхватывали под руки кого-нибудь из не рассчитавших своих сил начальников и вели заталкивать в такси, а ей оставались заваленные объедками сдвинутые столы и перспектива одинокого возвращения домой поздним вечером в полной темноте.
Вот и на этот раз, когда Миша Кузнецов с Верой осторожно вывели из комнаты требовавшего продолжения банкета Кривоносова, Надежда вздохнула и принялась стряхивать в корзину остатки угощения. Свернув бумажную скатерть, она вынесла ее в дамский туалет, подмела пол и собралась запереть комнату до понедельника. Накинув пальто и взяв сумку, Надя щелкнула выключателем и тут заметила, что на преобразователе темпорального поля мерно мигают разноцветные лампочки.
Так и есть, Лев Васильевич снова не выключил установку. Что теперь делать? Оставил он ее специально, чтобы не прерывать процесс, или просто забыл? Можно, конечно, позвонить ему домой, но он наверняка еще в дороге, а его мобильный сиротливо лежал на столе возле пластикового стакана с карандашами. Поколебавшись немного, Надежда вошла в темную комнату и решительно нажала на кнопку. Все. Столы мужчины расставят в понедельник утром, а сейчас пора уходить.
Мерное гудение преобразователя стало стихать, лампочки гасли одна за другой, но вдруг яркая вспышка молнией озарила лабораторию. Призрачная волна голубоватого света прокатилась от установки к окну, расплескалась по полу и растаяла, посеяв в сердце Надежды невыразимый ужас.
Она выскочила за дверь, повернула ключ в замке и дернула за ручку рубильника, обесточив разом все помещение. От хлопка двери в лаборатории что-то упало, покатилось, и Надежда поняла, что это рухнули незамеченные ею пустые бутылки. Если в понедельник уборщица обнаружит их на полу, будет большой скандал. Но пересилить себя и войти в комнату она уже не могла. Вытащив из шкафа в коридоре табличку с надписью: «Не входить. Идет эксперимент», она повесила ее на ручку двери и почти бегом бросилась к лестнице.
Пожилой охранник, смотревший по телевизору футбол, еле кивнул ей, бросил ключи в ящик стола и снова углубился в перипетии спортивной борьбы.
На улице было темно, накрапывал дождь. Но Надежда ничего не замечала. Она дошла уже почти до метро, когда страшная мысль заставила ее остановиться. А что, если в лаборатории начнется пожар? Ведь два дня впереди! Что там сияло синим светом? Погибнет дорогая аппаратура, может сгореть здание института, а виновата будет она, ее глупая трусость. С сильно бьющимся сердцем она повернула назад.
Охранник оторвался от телевизора и с удивлением взглянул на припозднившуюся сотрудницу.
— Я зонтик забыла, а там дождь, — на ходу кинула она, схватила у него из рук ключи и, не давая себе времени на раздумья, бросилась назад по лестнице.
Кругом было тихо. Ни один сотрудник в этот вечер, как назло, не остался поработать сверхурочно, чтобы никто не отвлекал от эксперимента.
Надежда глубоко вздохнула и решительно открыла дверь лаборатории.
От установки Льва Васильевича взлетали вверх и падали голубоватые искорки.
Не входя в комнату, Надежда включила свет и осмотрелась. Слава Богу! Никакой мистики. Просто холодильник «Юрюзань», купленный в те времена, когда Кривоносов еще учился в аспирантуре, от вибрации и неровности пола слегка передвигался, подпрыгивая. Работал он отлично, как и тридцать лет назад, а к его «гулянию» по комнате все привыкли. Но в этот раз холодильник припрыгал слишком близко к преобразователю и передавил провод, повредив изоляцию. Фейерверк исторгался как раз из-под ножки «Юрюзани».
Надежда опустила рубильник вниз, отключив тем самым прибор. Наконец можно было идти домой.
Она машинально повернулась к шкафу, на торце которого висело небольшое зеркало.
Непорядок! На полу около шкафа валялась та самая незамеченная ею пустая бутылка. Надо убрать.
В этот момент дверца шкафа приоткрылась, мелькнула какая-то тень, и бутылка исчезла.
«Ой, мамочки» — с ужасом закричала Надежда и бегом ринулась к выходу.
Смотревший трансляцию футбольного матча охранник не обратил на ее крик внимания.
***
На следующий день все, происшедшее вечером, показалось Надежде глупостью, не стоящей внимания. Сначала она хотела попенять Льву Васильевичу за невыключенную установку, но потом передумала. Зачем лишний раз напоминать человеку о возрасте?
Сразу после обеда в лабораторию зашел Кривоносов. Вид у него был суровый и торжественный, так что все оставили свои дела и приготовились к неприятностям.
— Прошу внимания! На этой неделе в институте начинает работать комиссия по пожарной безопасности. Комиссия сторонняя, не институтская. Так что попрошу привести помещение в порядок. Выкиньте лишние бумаги, уберите посуду. Чайник убрать.
— Владимир Николаевич, а как же...
— Убрать! Унесите домой, или придется выбросить. Здесь не столовая.
— Чайник-то чем виноват? У нас вон генератор Т-поля вообще на ладан дышит. Я его пластырем заизолировал. Что, его тоже выбросить?
— Не передергивайте, Кузнецов. Новый генератор в этом году все равно не получите. Отнесите пока в подсобку, скажем, что списанный.
— А работать как?
— Вы что, не поняли? Хотите, чтобы лабораторию опечатали? Кстати, почему в помещении животное? Сколько можно повторять: это научная лаборатория, имейте в виду, а не зоопарк.
— Кошки — домашние животные, — прошептала Надежда.
— В чем дело? — Но в это время за спиной Кривоносова появилось уже знакомое Надежде голубое свечение. Дверца шкафа приоткрылась, и оттуда выдвинулась палка со странным набалдашником на конце.
«Швабра», — почему-то подумала Надежда. Швабра описала несколько кругов на полу, задев при этом рукав Кривоносовского пиджака. Тот отдернул руку и обернулся.
К счастью, сзади уже ничего не было. Только костюм Кривоносова, до неприличия вытертый и с пятном от шариковой ручки (он провел две недели на Красном море и теперь старался показать сотрудникам, с каким трудом ему удалось скопить необходимую сумму) вдруг вспыхнул на мгновение, как бумага на ветру. Беззвучное холодное пламя распространилось по рукаву, перешло на пиджак, охватило всего Кривоносова и исчезло так быстро, что тот даже ничего не заметил. Изумленные сотрудники потеряли дар речи, а Надежда, неожиданно сменив гнев на милость, сказала:
— Хорошо, Владимир Николаевич, мы сейчас все уберем. И чайник, и фен я запру в сейф. Вы не беспокойтесь.
Кривоносов удивился такой резкой перемене, но развивать дискуссию не стал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Вера, однако, успела заметить, что одежда его нисколько не пострадала, напротив, костюм выглядел так, словно его только что доставили из какого-нибудь модного магазина.
— Друзья мои, мне показалось, или мы в самом деле наблюдали сейчас любопытное явление? — Лев Васильевич принял стойку охотничьего пса, почуявшего дичь.
— Какое там явление? — с деланным безразличием произнесла Надежда. — Опять замыкание. Лев Васильевич, я ведь говорила, что шкаф надо отодвинуть, а то мы кабель передавим. Давайте посмотрим.
— Конечно, конечно. Не могу больше отрывать вас от работы, дорогие коллеги.
Сотрудники разошлись по комнатам, а Надежда, решившись, подошла к Льву Васильевичу.
— Вы меня извините, пожалуйста. Я давно хотела вам сказать, но стыдно как-то... Такая чепуха! У нас в шкафу живет привидение.
— Надюша, мы же в двадцать первом веке живем. Привидений не бывает. А вот что-то непонятное с научной точки зрения явно происходит.
— Но я сама видела...
— Ну хорошо. Чтобы вы успокоились, давайте откроем шкаф и посмотрим.
— Не надо. Боюсь.
— Наденька, вы же со мной. Я не дам вас в обиду никакому привидению.
Лев Васильевич резко открыл шкаф, сверху на него посыпалась одноразовая посуда, старые чертежи и различные детали приборов, а сбоку все это прихлопнуло шваброй. Но смелого Надиного начальника все это нисколько не смутило. Он отряхнулся, взял швабру и поводил ею внутри шкафа. Там было все что угодно, кроме привидения.
***
В двенадцать часов сотрудники лаборатории отправлялись на обед. Официально перерыв длился сорок пять минут, но, учитывая зарплаты в институте, даже Кривоносов не решался требовать строгого соблюдения трудовой дисциплины. Так что до двух часов Надежда осталась одна. Ради экономии она приносила с собой бутерброды, кипятила чай в спрятанном за занавеской чайнике и усаживалась за стол с интересной книжкой. В сущности, это было единственное время, когда она могла посидеть спокойно и хоть немного передохнуть.
Надежда захватила из дома немного вишневого варенья, пирожки с яблоками и бутерброд с колбасой. В сочетании с «Заповедником гоблинов» Клиффорда Саймака обед получился королевским.
Василий почуял колбасу, лениво поднялся, потянулся всем своим полосатым телом и замер в ожидании.
Чайник закипел. Не обращая внимания на кота, Надежда налила себе чаю и откусила от пирожка...
В этот момент тишину нарушил скрип.
«Опять шкаф! Так и кажется, что там кто-то живет. Газету, что ли, в дверцу запихнуть», — с досадой подумала Надежда. Она встала, подошла к шкафу, заглянула внутрь и обомлела.
Между старых чертежей и пустых вешалок в странной скрюченной позе сидела немолодая женщина с огромными голубыми глазами и с интересом смотрела на надкушенный пирожок.
Надежда испугалась, но быстро взяла себя в руки. Уж больно несчастной выглядела гостья.
— Вам там удобно? — спросила Надежда.
— Не очень, моя дорогая. Боюсь, что подняться без посторонней помощи я не смогу.
— Обопритесь о мою руку. Ой! Что я говорю! Вы же привидение...
— Нет, милочка. Меня зовут Анна Поликарповна, и я, конечно, стара, но все же еще жива.
— Простите, пожалуйста. Я не хотела вас обидеть.
— Ничего-ничего. Дайте-ка вашу руку. Вот так. Если позволите, я присяду. Темпоральный переход в моем возрасте довольно утомителен. Я потеряла свою няньку и хотела бы получить ее обратно.
— Няньку?
— Ну да. Мы их так называем. Вообще-то это робот — компаньон, предназначенный для ухода за пожилыми людьми. Мне ведь уже сто шестьдесят.
— Неужели? А выглядите вы значительно моложе, — машинально сказала Надя. — Это вы, наверное, высовывали из шкафа швабру?
— Я думала, она здесь, рядом.
— Какая она, ваша нянька, то есть, я хотела сказать, робот? Может быть, я помогу вам его найти?
— Очень бы хорошо, моя дорогая. По-видимому, нянька проскользнула в тот же туннель, что и я. Это, между прочим, строго запрещено. Лучше найти ее поскорей и вернуться, пока никто не заметил.
— Туннель? Он проходит через нашу лабораторию? У вас в квартирах есть машины времени?
— Нет, милочка. Туннель случайно возник у меня в спальне, и нянька сунула в него свой любопытный нос. Ее уже довольно долго нет, я очень скучаю.
— Вы живете совсем одна? А дети? Или там, в вашем времени, все по-другому?
— Нет, дорогая. Все осталось по-старому. Дети так быстро вырастают.... Дочь преподает сенсорику в ЛГУ, сын — дизайнер по подводному ландшафту, живет с семьей в Австралии. А я сама редко у них бываю, не хочу мешать молодым.
— Так, может, вам перебраться в Питер? То есть, я хотела сказать, в Санкт-Петербург, к дочери?
— Деточка, ЛГУ — это Лунный государственный университет. В моем возрасте перемена силы тяжести опасна для мышц и сосудов.
— Неужели даже через столько времени не научатся лечить гипертонию и все такое? Надо же!
— Мне уже два раза выращивали новую кровеносную систему. Очень долго и неприятно. Давайте оставим эту тему. Что мы все о болезнях...
— Правда, извините. Я только хотела спросить, вы так и сидите целыми днями с роботом?
— Иногда я встречаюсь с друзьями, но они тоже пожилые люди, часто не получается. А дома с нянькой очень хорошо. Она синтезирует мои любимые блюда, всегда помнит про сеансы терапии, с ней можно поговорить. Просто не представляю, как жили старики в ваше время, когда не было роботов.
— Роботы уже есть, только они используются на производстве. А дома многие держат животных, кошек, например. С ними можно разговаривать, они почти все понимают.
— Кошек? Дома? Это же безумные деньги! Я видела кошек в национальном зоопарке. Красивые животные.
— Дорогие только породистые, а можно бесплатно подобрать на улице или купить рублей за десять на птичьем рынке. Да многие просто так рады отдать, чтобы не топить.
— Топить? Как это?
В это время кот Василий, утомленный ожиданием, распушив поднятый трубой хвост, подошел к Надежде и принялся тереться об ее ноги. Надежда наклонилась и потрепала его по загривку.
— Подожди, толстячок. Я дам тебе колбаски.
Анна Поликарповна застыла, не в силах отвести взгляд от животного.
— Это что?! Это ваш?
— Да. Подобрала зимой на улице. Был такой маленький, грязный. А теперь посмотрите, какие мы стали красивые!
— Вы не боитесь его трогать? Кошки ведь хищные животные.
— Что вы! Он такой ласковый! Васенька, иди сюда. — Надежда подхватила кота на руки, громкое мурлыканье было ей наградой.
— Но ведь кошка, наверное, не может готовить и подавать лекарства.
— Не может. Зато она теплая и ласковая.
— Вы позволите мне потрогать ваше животное? Никогда не делала ничего подобного.
— Пожалуйста. Он вообще очень дружелюбный, а сейчас еще рассчитывает на колбасу. Если хотите, возьмите его себе. Вдруг ваша нянька не найдется, пусть уж Василий составит вам компанию.
— Я не могу... Не умею с ними обращаться ... — Анна Поликарповна протянула руки и осторожно взяла мурлыкающего Василия. Ее пальцы погрузились в шелковистый густой мех, а возле груди билось маленькое живое сердце.
— А я? Неужели я тебе больше не нужна? — большая муха — трансформер, так и не ставшая жертвой Кривоносовской мухобойки, сидела на дверце шкафа и горестно взмахивала крылышками, отчего дверца скрипела и качалась.
— Откуда ты взялась, негодница? Бросила меня на произвол судьбы. Вот и приходится искать тебе замену.
— Зачем тебе это глупое животное? Разве оно будет о тебе заботиться так, как я?
— Нет. Но кот будет меня любить. А что касается тебя... Стоит, пожалуй, подумать о более современной модели. Вечно я на себе экономлю.
— Ах, нет! Я еще не выработала свой ресурс. И ведь кто-то должен ухаживать за тобой, пока ты не приобрела новую няньку. Да и кота надо кормить. Это же живое существо.
— Так и быть, оставайся. Пожалуй, я сначала куплю сенсовизор. Кстати, милочка, будьте добры, покажите мне, что надо сделать, чтобы он замурлыкал?
— Вы его погладьте по головке и по спинке.
— А если он уйдет? Как я его верну?
— Просто скажите: «кис — кис».
— И все? Ну, хорошо. Нам пора. Я в самом деле могу забрать Василия с собой?
— Да, да. Только подождите минуточку. Ваша нянька сказала, что ее зовут Нио. Что это значит?
— Это аббревиатура. Несчастная и одинокая. Робот предназначен для ухода за стариками, я вам уже говорила. И если ему не о ком заботиться, он чувствует себя очень несчастным. И одиноким.
Анна Поликарповна поднялась, кряхтя от напряжения, втиснулась в шкаф и исчезла. Со стороны двери послышалось легкое покашливание. Надежда обернулась и увидела Льва Васильевича.
— Надюша, вы отправили в будущее современного кота?! А вы подумали о последствиях?
— Не волнуйтесь, Лев Васильевич. Это прошлое изменять нельзя, а будущее очень даже можно. Пусть у людей и через пять веков будут маленькие радости. Марина Тишанская © 2010
Обсудить на форуме |
|
