|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Добрая фантастика Феликс Вечный © 2010 Зимняя сказка Повсюду, докуда хватает взора, снег. Он падает сплошной стеной, создавая туман. Все небо покрыли плотные тучи, свет едва пробивается.
С приходом зимы жизнь людей круто изменилась, те детские проблемы что казались важными уступили место ежедневной борьбе за жизнь. Люди грызлись между собой за пропитание, за жилища, больше похожими на медвежьи норы, за право жить. Природа щедро одарила мир снегом, от жуткого холода не спасало ничего, дул вездебытный ветер.
Города занесло, растительный мир погрузился в пучину снега, погибли все животные. Люди питались за счет старых запасов, откопанных магазинов. Потому везде виднелись норы, туннели и туннельчики, вокруг них копошились люди, переходили от одного к другому.
В одном из проходов показалась устало шла укутанная в шубу женщина, за пазухой бугрится. Руки бережно поддерживают ношу, она вышла на свет, показалось исхудалое лицо, щеки впали, скулы заострены. Глаза блекло, безжизненно осмотрели окрестности, она побрела, с трудом продавливая ноги сквозь толщу снега.
Вскоре дошла до узкой норы, вокруг трубы, обломки досок. Женщина оглянулась, руки плотнее запахнули шубу. Низко нагнувшись она вошла в проход, который вскоре кончился, открыв маленькую комнатку. Окна и двери заколочены, в углу кипа шкур.
На засыпанном снегом полу сидела девочка лет шести в блеклом пуховичке, теплых штанишках, валенках. В ладошках комки снега, замерзшие пальчики усердно вылепляли фигурки животных, людей. Вылепив фигурку, девочка отбрасывала ее, принималась лепить новую.
Женщина со вздохом выпрямилась. Девочка обернулась, глаза зажглись радостью. Руки женщины дернулись в порыве обнять малышку, но сил не хватило, они безжизненно повисли вдоль тела. На пол посыпались овощи, упала палка колбасы. Тяжело дыша, женщина слабо опустилась на пол, легла, подбородок уткнулся в колени, веки опустились.
Девочка подбежала к еде, взяла морковку, раздался хруст, она сладко зажмурилась.
Доев, повернулась к маме:
— Мам, а ты чего не кушаешь? Покушай, ты вон какая худенькая.
— Я не хочу, Асенька, — открыв глаза улыбнулась мама, она нашла в себе силы подняться, обнять дочь, по щеке покатилась слеза. — Ты... Кушай. А я пойду... Я флажок поставлю, дядя придет, а ты за ним иди...
— Ты не придешь больше, мамочка? — спросила Ассоль. — Я знаю, что значит флажок. Мне папа тайком рассказывал. Когда над норой флажок — значит там маленький ребенок один, и кто может этого ребенка забирает. Так ведь, мама?
— Так, солнышко... Устала я, не могу больше. Пойду к папе, отдыхать.
— На небо? — девочка поволокла маму на шкуры, улеглась у нее на коленях. Просительно произнесла: — Мам, подожди, не уходи. Расскажи сказку и иди, ладно?
— Ладно. Слушай, — женщина усадила дочь напротив, откинула капюшон. — Когда ты была маленькой, еще у меня в животике, решили бог солнышка Ярило и бог зимы Марен силой потягаться. Ярило говорит: «Я сильней, смотри как я могу!» — и заставил солнышко светить сильно-сильно. Люди увидели это и сказали — хорошо.
Но все сильнее жарило солнце, не останавливался Ярило. Испугались люди, стали прятаться, водичка стала на небо улетать...
— Испаряться! — гордо вставила Ася.
— Точно, — ласково сказала женщина. — Слушай дальше. Реки пересохли, стали высыхать озера и моря. Люди воду стали запасать, от жары как могли прятались, спасались. А Ярило не успокаивался, успокоился только когда все океаны высушил, все реки и озера выпарил, небо тучами застлал.
— А Марен?
— А Марен сказал: «А теперь смотри, как я могу!», — и сгустил тучи, совсем солнышко закрыл, власть Ярила над землей прекратил. Потемнело, спала жара, везде прохладно стало.
Люди увидели это, вышли из домов. Решили, что кончилась битва. А Марен нагнал ветров северных, земля замерзла, за ней и растения засохли, звери погибли. Зима пришла. Из тучек полился дождь, потом пошел снег. Испугались люди, оделись тепло, приготовились зиму пережидать. А Марен все пуще ярился — нагонял метели и вьюги, все сильнее шел снег, всю холоднее становился ветер. Вот уже снег стеной и ветер сплошной и сугробы с дом размером.
Рассердились другие боги, стали ругать Марена с Ярилом. Сказал Род :
— Как теперь люди жить будут, что есть, что пить? Как в мире жить, когда вокруг только снег и ветер?
Марен подумал и ответил:
— А вот и посмотрим, смогут люди вместе быть, зиму переждать, вражду давнюю забыть или опять будут убивать друг друга и только о себе думать.
Развеселились боги, стали снова на людей смотреть и спорить — продержатся ли, смогут ли дружными остаться. А Род решил: продержатся люди — остановит Марен зиму, разгонит тучи, Ярило снег растопит, жизнь природе даст. А не смогут — оставят все как есть, и будь что будет.
Девочка вздохнула мечтательно, улеглась, ручки натянули теплую шкуру.
— Спи, Соля, спи, — прошептала женщина, гладя ее по голове. — Спи, а я пойду. Устала я, не могу больше ждать. Разуверилась я в людях.
— А я верю, — сквозь сон пробормотала малышка.
Женщина устало встала, торчащий в стене черный флаг перекочевал ей в руки. В последний раз оглянулась, по щеке покатились горькие жгучие слезы. Спина привычно согнулась, туннель поглотил ее, навсегда отрезая путь обратно.
По глубоким сугробам идет мужчина, в корне отличающийся от остального люда: спина ровная, взгляд прямой и уверенный, ботинки с высоким голенищем, толстой куртка с глубоким капюшоном. Он идет от одной норы к другой, глаза, настолько светлые, что с трудом отличишь от снега, ощупывают входы в поисках черного флажка.
Над одной норой зардело черным, он подошел ближе, зло ругнулся. Кусок шины, торчащий из сугроба, вовсе не флажок. Натянул капюшон, зло и быстро пошел дальше.
В тумане вырисовался силуэт человека, он медленно приближался к мужчине. Постепенно из силуэта обрисовалась женщина, капюшон глубоко натянут, она медленно бредет по снегу, заметно, с каким трудом ей дается каждый шаг.
В десяти шагах от мужчины она упала, безуспешно пыталась подняться. Мужчина бросился к ней, бережно поднял, ему открылись красные от слез глаза, худое, больше похожее на череп лицо. Он прижал женщину к груди, она в его объятьях зарыдала. Он утешал ее, что-то шептал, она резко отстранилась, во взоре чувствовалась мольба вперемешку с надеждой.
— Там, сзади... Нора, — указав рукой за спину хрипло проговорила она. — Там моя дочь... Забери ее, пожалуйста...
— А ты? — спросил он.
— А я пойду. Слабая я, сдаюсь.
Мужчина кивнул, руки отпустили женщину, она пошла дальше. Ноги понесли его в направлении, что указала женщина, вскоре он перешел на бег, проваливался по пояс, но упорство не давало остановиться.
Впереди замаячило черным, он побежал еще быстрее. Узкая нора, вокруг трубы, доски, мусор. На вершине гордо развевается черный флаг. Мужчина снял его, хрустнуло, обломки полетели прочь.
Спина согнулась, лицо почти уткнулось в колени. Кое-как перебирая конечностями пополз внутрь.
Туннель оказался коротким, внутри, видать, очень холодно — даже слабый ветер пробирался в нору, вытягивал тепло.
В норе выпрямился, оглядел нору в поисках ребенка. Взгляд наткнулся на ворох шкур, мужчина подошел, руки аккуратно откинули верхнюю шкуру. Под ней лежала спящая малютка, вот проснулась, глазки сонно посмотрели на него:
— Ты за мной? Как тебя зовут?
— Олег, — ответил мужчина. — А тебя?
— Ассоль, — пробурчала девочка, растирая личико и потягиваясь. — Мама звала Солей, папа звал Асей.
— Очень красивое имя, — губы Олега впервые за долгие годы улыбнулись, в глазах появилась теплая нежность. — Давай выйдем отсюда, а потом я тебя понесу, ты сможешь досмотреть сон, ладно?
— Конечно, идем, — девочка встала, оглянулась. Спросила с недоумением, — А где Зайчик?
— Какой зайчик?
— Ну, Зайчик. Я без него не пойду. Ты подожди, я сейчас, — Соля резво вскочила, ручки откидывали шубы, пока не показался плюшевый тигр. — Вот ты где! Замерз? — она ласково взяла игрушку, губы утонули в потрепанном плюше.
Олег смотрел на нее с умилением, она сразу очаровала его, он точно знал, что больше девочке не будет одиноко.
— Я готова! — сказала девочка. Капюшон укрывал девочку до носа, у подбородка торчала мордашка Зайчика. — Идем?
— Идем, — сказал Олег, спина было согнулась, но вспомнился путь внутрь, он опустился на четвереньки.
— Ты такой высокий. И такой смешной! — беззлобно засмеялась Ассоль.
— Зато умный, — серьезно ответил Олег. Постоял в задумчивости, добавил с улыбкой: — и красивый.
Проснулась Ася от тепла, разлившегося по всему телу. Вечно холодные ручки наконец отогрелись, спина, привыкшая лежать на твердом, чувствовала под собой мягкое. Ассоль еще нежилась, но мысль об Олеге заставила сесть, открыть глаза.
Остатки сна ушли, оглянулась. Она лежала на матрасе, укрытом шубами, одеялами, с множеством подушек. Вокруг в полумраке угадывались стены норы, в них торчали фонарики, дающие слабый свет. Рядом со шкурами возвышалась гора хлама из сломанных столов, обломков досок, стульев, полузасыпанная снегом.
Ассоль встала, руки поплотнее запахнули пуховичок, она пошла вдоль стен, с интересом осматривая все вокруг. Обогнула хлам, за ним оказалась гора чуть поменьше, уже из книг, разбухших от долгого пребывания в снегу. Ася присела рядом, в глаза сразу бросилась книга с девочкой, на обложке, безумно похожей на нее. Девочка стояла среди зеленых просторов в легкой майке и коротких шортах, улыбалась. Сверху голубое небо, рядом лежит, высунув от жары язык, пес.
Книга улеглась в руке девочки, Ася с еще большим интересом пошла дальше, но кроме стола с горкой батареек и двери ничего не нашла. В дверь войти побоялась, батарейки остались без внимания, взгляд снова приковался к странному миру на обложке, совсем без снега, где живут животные, растут деревья, где все просто и беззаботно.
Так, глядя на обложку, она вернулась к постели. Та еще не успела остыть, Соля подставила под спину подушку, одеяло укрыло ноги, мир сладких грез поглотил малышку.
Читать ее научил папа по одной-единственной книжке — старенькому букварю, еще времен его детства. Вскоре папа ушел, как ушла потом мама, а букварь расклеился, затерялся. Теперь Ася вспоминала уроки отца, читая сначала по буквам, потом по слогам, вот уже разом охватывает фразы, читать получается все быстрее и быстрее.
За спиной скрипнуло, послышались шаги. Девочка с трудом оторвалась от книги, вся еще в том мире посмотрела на пришедшего Олега.
— Уже проснулась — улыбнулся он. В руках держал замерзший хлеб, палку колбасы. — А я тут покушать принес. Держи, ты, наверное, проголодалась.
— Спасибо! — обрадованно вскрикнула девочка, зубки вгрызлись в мясо. С набитым ртом проговорила: — а я книги нашла. Это ты их сюда принес?
— Да, я. Специально выбирал для тебя, — ответил Олег. — Интересно?
— Очень! А где ты был? — не отвлекаясь от еды спросила Ася.
— Мы с тобой сейчас в большом торговом центре...
— Правда? — удивленно перебила девочка.
— Ага. Только он весь снегом завален, приходится понемногу откапывать. Вот и откапываю. Если есть что-то интересное — приношу сюда, — с усмешкой ответил Олег. — Я пока откопал только книжный и продуктовый отделы, там холодно и скучно. Так что посиди тут, а я пойду дальше откапывать, ладно?
— Ага, — сказала Ася. — Я пока почитаю, — колбаса уместилась на коленках, в руки девочка взяла книгу.
— Читай, читай, — ласково сказал Олег, потрепал Асю по голове.
Уже там, в мире книги, девочка краем мысли заметила как хлопнула дверь, скрип от шагов отдалился и затих.
Полузаваленный снегом продуктовый магазин, на полках замерзшие продукты, в бутылках вместо напитков лед. Ни одного человека, кроме маленькой, лет двенадцати, девочки. Она уверенно ходила между рядами, руки брали продукты, клали в корзинку.
Там уже покоился хлеб, раздутая пачка молока, мясо. Она взяла напоследок овощи, ноги понесли к выходу.
В коридоре оглянулась, пошла направо, вскоре оказалась в таком же пустом и заваленным снегом книжном. Походила у полок с толстыми разбухшими книгами, несколько из них потеснили продукты в корзинке. Удовлетворенная, вышла из книжного, ошарашенно застыла.
Взор приковался к проходу, которого еще совсем недавно не было. Корзинка опустилась на снег, вместо испуга и удивления во взоре девочки проскользнул интерес, она уверенно пошла исследовать новое место.
Мрак коридора прорезал слабый свет от фонариков, что торчали из стен, под ногами снег проседал, девочка оставляла за собой глубокие следы.
Коридор оказался недлинным, с пустым дверным проемом в конце. Выломанная дверь стояла рядом, опершись о стенку, за стеной виднелась лестница, там было еще темнее — стены из кирпича, фонарик не воткнешь, потому они лежали на полу, почти ничего не освещая.
Девочка подошла к лестнице, стала осторожно спускаться. Отсыревшие ступеньки крошились и ломались под ее ножками, два раза девочка оступилась, но не устояла, благополучно спустилась. Снизу была еще одна дверь, висела на одной петле.
Она вела в большую комнату, под потолком свисали лампы, лишь немногие не работали, у дальней стены стояла железная махина, от нее веяло теплом, доносилось потрескивание, шипение. Сверху из агрегата выходило множество труб, некоторые скрывались в потолке, другие уходили в стену.
Напротив лежали пакеты с углем, сломанные косяки, полки, стулья.
Рядом в стене железная дверь, со скрипом открылась, оттуда вышел Олег. Уставшие глаза наткнулись на девочку, губы сложились в улыбку.
— Привет, Ася, — произнес он. — Нашла уже, непоседа, мой подарок?
— Какой подарок? — удивленно спросила девочка.
— Пойдем, покажу, — взял ее за руку Олег.
Они прошли через дверь в комнату еще больше, пол в ней был земляной, рыхлый. Из стены напротив торчала труба, оттуда струей выливалась вода, ее подхватывали вырытые в полу канавки, земля жадно впитывала, оставляя из реки вначале слабенькие ручейки в конце, остатки выливались в зарешеченный слив.
— А что это? — Ася вопросительно взглянула на Олега.
— Видишь, земля вскопана? — спросил Олег. — Туда я посадил семена, скоро они вырастут в кусты, деревья, и тут будет сад.
— А цветочки не замерзнут? Тут холодно, — озабоченно спросила Ася.
— Нет, под землей проходят трубы, видела котельную в прошлой комнате? Вот оттуда они бегут под землю, несут горячую воду, потом возвращаются обратно. Там вода нагревается, снова бежит согреть землю, так что скоро тут будет тепло, — объяснил Олег.
— Здорово! А можно я буду ухаживать за садом? Я буду очень стараться, ну пожа-алуйста! — заглядывая Олегу в глаза жалобно протянула Ася.
— Можно, конечно можно! — смеясь, разрешил Олег.
— Только... ты научишь? А то я не умею, — виновато сказала Ася.
— Хорошо, слушай...
Яркий свет падает на изумрудно-зеленые листья, спелые яблоки отражают яркий свет ламп зайчиками, те прыгают радостно, забираются в самые укромные уголки, сверкают. Один прыгнул на лицо девушке, собирающей высохшие и больные листья с деревьев, она засмеялась.
Откинула длинные золотые волосы назад, открылось прекрасное лицо. Чистейшая, без изъяна кожа, тонкие выразительные брови, пухлые, жаждущие поцелуев губы. Синие глаза, огромные и глубокие, словно озера, утонченный подбородок, курносый носик. Пухлые детские щеки с ямочками, но скулы словно вырезаны из твердого дерева умелым скульптором.
В девушке прекрасно не только лицо, в талии не шире ствола стройной березки, бедра широкие, изящные, ноги длинные, ровные, руки утонченные, полная девичья грудь натянула кофту. Она казалась дочерью богини красоты, да и сама богиня не могла встать с ней рядом ни по красоте, ни по изяществу в чертах.
Девушка положила сорванные листья в корзину, пошла к другому дереву. В глазах мечтательное выражение, она совсем недавно закончила читать романтическую повесть, теперь ее не покидали мечты о своем суженом, яркие и такие прекрасные. Она что-то тихо напевала себе под нос, руки сами ухаживали за садом, а мыслями она была там, с ним, единственным, прекрасным, лучшим.
У выхода тонко звякнул колокольчик, корзинка выскользнула из руки девушки, она побежала из сада. Выбежала в просторное помещение, все в трубах, у одной стены огромная котельная, у другой бочки с водой, топливо, стройматериалы. У двери на толстом железном крюке висит пушистая шуба, девушка накинула ее, спешно поправила волосы, укрыла голову капюшоном.
Бегом поднялась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, коридор промелькнул, остался позади. Она вбежала в прихожую, дальше только выход наружу, девушка, тяжело дыша, остановилась, перевела дыхание.
В комнату вошел Олег, рядом, опершись на его плечо, медленно шла женщина, исхудалая, высокая, с запавшими глазами, острыми скулами. За ними шел, угрюмо озираясь, парень, от одного взгляда на которого у девушки кольнуло в груди, закружилась голова. Взгляд парня скользнул по ней, вернулся. Парень застыл, лицо вытянулось в удивлении, озлобленность исчезла, уступив место восторгу. Он смотрел на ее прекрасное лицо, по телу разливалось тепло, чувства голода, холода отходили на задний план, он видел только ее, думал только о ней.
— Привет, Соля, познакомься, — повел рукой в сторону гостей Олег, — Это Настя. А это Игорь, ее сын. Вы проходите, я вас накормлю, отогрею. Теперь у нас жить будете.
Олег повел Настю, Игорь поплелся за ними, украдкой поглядывая на прекрасную девушку, что так и стояла, глядя на то место, где только что был он.
Ася стояла и на ее глаза наворачивались слезы счастья. Теперь она знала, кто ее принц и от одной этой мысли хотелось прыгать и визжать.
В саду натянут гамак, в нем лежит повзрослевшая Ася, гладит вздувшийся живот. Рядом, опершись на дерево, сидит Игорь. Ася нежно смотрела ему в глаза, он отвечал ей еще более нежным взглядом, вокруг воздух сгущался, пьянил исходящей от них любовью.
Вошел Олег, остановился перед гамаком, взглянул на молодую пару с отеческой любовью, кинул взгляд на живот Аси:
— Как думаешь, он увидит солнце?
— Обязательно, — уверенно но тихо сказала Ася. — Ведь люди уже не такие злые, они дружными становятся. Вы ведь не одни такие?
— Наверно, не одни, — улыбнулся Олег.
— Значит, сказка кончается, и скоро солнышко выйдет и растопит снег, — уверенно произнесла она.
— Какая сказка? — удивленно спросил Игорь.
— Да, что за сказка? — не менее удивленно спросил Олег.
— Зимняя. Мне мама ее рассказывала, — Ася села, гамак закачался, руки поддерживали животик, словно приглашая ребенка тоже послушать. — Слушайте. Когда я была совсем маленькой, еще у мамы в животике...
В саду, окрепшем и разросшемся на всю немаленькую комнату, бродят девушки, ухаживают, собирают плоды. Некоторые играют, некоторые спят. Среди них гордой лебедем ходит Ассоль, статная, стройная, волосы серебристым шелком растеклись по спине, кончаются ниже пояса. Она постарела, но не растеряла красоту, теперь это была та старческая красота, что заставляет сердце испытывать нежность, любовь отрока к родителю. Она показывает девушкам, как правильно ухаживать за садом, те внимают, в саду слышатся песни и смех, витает атмосфера уюта.
Нарушая гармонию, в сад вбежал парень, запыхавшийся, красный и мокрый от быстрого бега, с ходу прокричал:
— Там! Там... солнце! Светит! Тучи расходятся! Снег тает! Скорее, бежим!
Девушки завизжали, бросились к выходу, одна Ася с улыбкой стояла посреди сада, в глазах появилась влага. Парень побежал было к выходу, но обернулся, ноги вернули его, он обнял мать.
— Ты чего плачешь, мама? — с виноватой ноткой в голосе спросил он.
— От счастья, Ярик, от счастья, — улыбаясь, ответила она. — Кончились мучения, дождалась я солнышка.
— Давай я тебя отведу, посмотришь, порадуешься? — подхватил ее под руку Ярослав.
— Давай, — согласилась Ася.
Они неторопливо пошли к выходу, Ася все плакала, сын утешал ее, гладил. Ася улыбалась сквозь слезы, счастливо шептала:
— Дождалась... наконец-то, дождалась... Кончилась сказка.
Феликс Вечный © 2010
Обсудить на форуме |
|
