|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Россия 2050 Сергей Игнатов © 2009 Эффект наблюдателя Т-90 радостно бегут по Красной площади. Длинные дула победно приподняты, бравые танкисты замерли, высунувшись из люков и отдавая честь.
Саша стоит, положив рыжую головку на плечо любимого. В уши вливается бодрый марш вперемешку с грохотом техники, а она нежится в ласковых лучах весеннего солнышка. Ей так хочется поспать ещё чуть-чуть, хотя бы и вот так, на плече, но назойливый оркестр не даёт задремать. Она крепче прижимается к Толе, думая, что он тоже вряд ли следит за парадом. Наверняка что-то рассчитывает, прикидывает и анализирует, он всегда что-то рассчитывает... И стоило ли сюда приходить, если обоим неинтересно? Похоже, привычка.
Сверху возник пронзительный свистящий звук, девушка пригнулась так резко, словно уклонялась от удара меча. Над толпой пронеслось звено не то космических кораблей, не то летающих тарелок. Саша испуганно вцепилась в Толика, то есть, она думала, что в Толика. Ей ничего не оставалось, кроме как смущенно извиниться и начать проталкиваться подальше от этого места. В голове кружились злые неприятные мысли. Угораздило же схватиться за незнакомого мужчину. Хорошо, что Москва большой город, и, увидев человека однажды, вряд ли встретишь снова.
Куда же делся Толя? И что за странные люди вокруг? Одежда на них непривычная — постоянно меняет рисунки или показывает видео. Взгляд невольно остановился на площади — тяжелая техника медленно летит в полуметре над брусчаткой. Громадные корпуса танков, наверное, это танки, сплошь облеплены устройствами неясного назначения, отчего напоминают платы старых приборов. Где я, в конце концов!?
Липкое тесто толпы неохотно пропускало озирающуюся по сторонам девушку. Буквально раздвинув последних зевак, Саша, наконец, выбралась. Изменившийся до неузнаваемости город развернулся во всей красе. Ей казалось, что она попала внутрь гигантского механизма: двигается всё вокруг, не только машины, но и части ярких, разноцветных домов, отполированные до блеска трубы и мосты. Полупрозрачные дороги, стелятся не только вдоль земли, но и взбираются тонкими почти невидимыми лентами к вершинам небоскрёбов, пересекаясь под всевозможными углами. Огромное механическое существо города живёт своей загадочной жизнью.
Длинный острый ноготок впился в ладонь — больно-то как! Значит, не сон, лучше бы сон... Здравый смысл услужливо подсказал два оставшихся варианта: сошла с ума или это действительно будущее.
Если верен первый вариант, то тронулась весьма неудачно. Плохо, ой как плохо оказаться одной в незнакомом городе. Уж лучше сидеть в палате с наполеоном, чем блуждать в таком неуютном мире. Саша не раз слышала, что люди из глубинки в столице чувствуют себя не в своей тарелке — все куда-то спешат, всё едет, бежит, летит, ну или стоит в пробках... Они никак не могут понять, к чему такая спешка. Сейчас она впервые почувствовала себя провинциалкой.
С каким недоумением, должно быть, смотрят прохожие на неё, испуганно озирающуюся по сторонам и шарахающуюся в сторону при каждом резком звуке. Она робко оглянулась — такой кремль может быть только в одном городе. Значит, всё-таки Москва, но это другая Москва, чужая, странная и даже страшная. Совсем-совсем не та, в которой она родилась. Неужели правда будущее? И почему Толик сюда не попал? Или всё-таки попал и его надо только найти...
— Девушка... — обернувшись, Саша увидела мужика, в которого случайно вцепилась в толпе.
— Простите, рядом стоял мой парень, но он пропал... потому так получилось.. простите...
— О чём ты? Я первый раз тебя вижу, я хотел...
— А я не хотела, — обрубила Саша и пошла прочь.
— Постой, я, правда, тебя не помню!
Она осмотрелась по сторонам. Человек в форме — вот кто должен помочь. В тёмном переулке как знать кто страшнее — бандит или мент, а вот днём, да на оживлённой улице, милиция обязана граждан оберегать.
— Извините, за мной гонится странный тип!
Служитель правопорядка сделал ей жест остановиться, а сам подошел к мужику. После непродолжительной беседы тот побрёл своей дорогой, а служивый вернулся к девушке:
— Ваши документы. Подождите ... — человек в форме коснулся мочки уха и, отойдя на пару шагов, негромко заговорил. Он повернулся к ней через минуту и в ответ на вопросительный взгляд протараторил:
— Сержант Колуев, вы что-то хотели?
— Нет-нет, ничего. Уже всё в порядке, — Саша попыталась изобразить самую очаровательную улыбку, брусчатка быстро замелькала под ногами — главное, не сорваться на бег.
Они что, издеваются или действительно забыли о её существовании, едва потеряв из виду? И что за фигня? Кажется, мир сошел с ума, или она... Второй вариант выглядит куда как правдоподобнее. Ноготь ещё раз вонзился в ладонь, но кошмар не исчез.
Из моря панических мыслей всплыла одна рассудительная: если это всё ж таки будущее — надо перво-наперво выяснить дату. На глаза попалась яркая вывеска, гласящая, что здесь есть интернет, для тех, у кого сломались или потерялись импланты доступа. Она прошмыгнула в полуподвальное помещение, наморщив нос и отвернувшись от двух целующихся в дверях парней.
Крохотное помещение напоминает интернет-кафе. Вдоль стен стоят столы, отделенные друг от друга перегородками. Между ними должны бы быть мониторы, но их нет.
Посетителей не видно, никто не запрещает, не прогоняет и не требует денег. Саша, облегченно вздохнув, упала в ближайшее кресло. Руки машинально пощупали пустоту под столом в поисках выдвижной полочки для клавиатуры. Нету! То, что монитора нет, заметила сразу, она ожидала увидеть на стене электронную бумагу — её тоже не оказалось. Кулачок поднялся вверх, чтобы стукнуть по столу, но вовремя остановился. Пальцы легонько коснулись гладкой поверхности.
Быстро-быстро почти незаметно пробежала полоска загрузки. На розовом фоне улыбнулась симпатичная рожица-смайлик. Виндоус? Не похоже, плохо. Курсор послушно побежал по экрану, повторяя движения пальца по столу. Почти сразу девушка заметила, что он начинает ползти чуть раньше, чем она касается сенсора. На миг задумавшись, Саша подняла руки и представила, как курсор нажимает «вот на эту иконку». Так и произошло! Класс! Компьютером можно управлять силой мысли! А сенсорный стол, видимо, для стариков, которые этому так и не научились.
Курсор коснулся часов в правом нижнем углу светящегося квадрата. Уголки губ чуть приподнялись — хоть что-то не меняется. Окошко с календарём развернулось мгновенно.
Две тысячи пятидесятый. Саша вздрогнула, нервно закусив губку, затем крепко зажмурилась, словно от силы сжатия век зависит возможность перенестись назад, в прошлое. Так-с, теперь надо три раза моргнуть и снова проверить дату. Опять двадцать пять, вернее, две тысячи пятьдесят. На глаза навернулись крохотные бусинки слёз.
Интерфейс нынешнего аналога интернета оказался вполне интуитивно понятным. Браузер обнаружился почти сразу. Кое-как отыскалась история последних посещённых сайтов, а в ней «методом тыка» поисковик. Найти человека, зная имя, фамилию и дату рождения, удалось даже проще, чем тогда, в две тысячи девятом, когда искала одноклассницу... Теперь главное написать ему, назвав его так, как называла только она. Он обязательно вспомнит!
***
Асфальт? Нет, это не асфальт, а кокой-то пластик под ногами. Неприятный звук резанул по ушам, требуя сойти с замигавшего красным прямоугольника, который исчез, как только Саша ступила на обычную серую поверхность. На его месте из-под земли выскочил небольшой фиолетовый, почти круглый автомобиль. Женщина в шляпе за рулём, насупив брови, посмотрела презрительным взглядом, словно бы укоряя, чего мол, так долго? Неужели трудно было сразу шагнуть в сторону? Дождавшись небольшого просвета в прорве машин, автомобиль подпрыгнул на полметра вверх и, оставаясь на той же высоте, вылетел на дорогу, влившись в бесконечный поток причудливых собратьев.
Как же жутко оказаться одной в чужом городе. Всё вокруг так изменилось, что кажется, будто это не будущее, а вообще другая планета, другой мир. Хочется убежать, спрятаться, засунуть голову в песок. Страшно, когда рядом нет ни родных, ни друзей, ни даже просто знакомых. Письмо отправлено, скоро Толя его прочтёт, и... всё наладится!
Длинный, как трамвай, чёрный лимузин, лихо перестраиваясь из ряда в ряд, пронёсся по противоположной стороне улицы. Ловко развернувшись, вылетел навстречу, и, как ни странно, не вызвал ни одного ДТП. Интересно, сколько же современных правил он нарушил? Похоже, положение власть имущих так и не изменилось — лимузин с мигалкой, судя по всему, имеет больше прав, чем милицейская машина или даже скорая. Автомобиль остановился и завис над дорогой прямо напротив Саши. То, что у нынешнего транспорта нет колёс, её уже не удивляло, почти.
Дверца шикарной машины распахнулась, выпуская представительного мужчину. На вид ему можно дать шестьдесят с хвостиком. В прямых и властных чертах лица мерещилось что-то знакомое. Не хватает очков, и причёска не та, не та... И эта родинка над верхней губой... Неужели!? Не может быть!
Да, это точно Толик! Чуть располневший и постар.. нет! Повзрослевший, но это он! Саша прыгнула ему на шею. Пыльные кроссовки сомкнулись замком на дорогущих лоснящихся брюках. Курносый носик уткнулся в воротник рубашки и тут она заревела. Просто по детски, навзрыд, вытирая слёзы о галстук.
Анатолий с вцепившейся как клещ девушкой вернулся к машине. Аккуратно опустив её в кресло он, едва ли не бегом примчался к противоположной двери и сел рядом. Палец коснулся кнопки связи с водителем. Отделённый толстым стеклом шофёр услышал непривычный дрожащий голос шефа:
— Поехали.
— Куда?
— Куда хочешь. — Анатолий Борисович стукнул кулаком по кнопке, прерывая связь. Лимузин мягко тронулся и понёсся по улицам утренней Москвы.
Они молчали, почему-то боясь заговорить. Наконец, Анатолий решился прервать неловкую паузу и начал разговор первым, ведь мужчина всегда должен быть первым, по крайней мере, так было в далёком две тысячи десятом.
— Как ты здесь оказалась?
— Толь, Анато... можно Толей?
Только сейчас, когда радость и шок встречи начали потихоньку спадать, прижухшая в кресле Саша сообразила, что сидит рядом с импозантным мужчиной в костюме стоимостью с хорошую машину, да и лимузин явно не покататься взял. Это уже не тот Толик, с которым лазила по крышам в детстве, не тот, с кем целовалась в подъездах в юности, и не тот студент, что, запинаясь, делал ей предложение руки и сердца. Он совсем-совсем другой. Ей вдруг стало неловко называть этого, откровенно говоря, пожилого мужчину, который ей в деды годится, Толькой.
Анатолий достал из выдвижного ящичка странный прибор, напоминающий мобильник, поднёс к лицу девушки. Синяя полоска света пробежала от плечей до макушки. Мужчина поспешно прочёл высветившийся вердикт: «Следов пластической хирургии не обнаружено, следов изменения формы костей не обнаружено, следов генетического вмешательства не обнаружено, модификация/расширение памяти никогда не проводились».
— Прости за проверку... Теперь можешь, конечно можешь, — Анатолий смущённо улыбнулся, — ты совсем не изменилась... так как ты сюда попала?
— Толь, — Саша твёрдо решила представить, что это тот самый Толик, худой и в очках, так проще, — Толь, судя по всему, я пропала в день победы две тысячи десятого... Посмотри на меня внимательно, и мне не придётся ничего объяснять.
Мужчина взглянул с некоторой нерешительностью. Что он может увидеть? Конечно же, рыжие волосы почти до плеч, голубые, как снег в солнечный день глаза, только не озорные и жизнерадостные как обычно, а грустно-растерянные. Весёлый курносый носик украшен крошечной бусинкой пирсинга. Синяя джинсовая куртка застёгнута на все пуговицы, узкие джинсы плотно обтягивают стройные ножки. На левом кроссовке отпечатался след неуклюжего дедка, наступившего ей на ногу в день победы две тысячи десятого...
— Нет, всё равно не понимаю, — протянул Анатолий.
— Чего тут непонятного? Ты же видишь, что я одета как в тот день. Часа два назад мы стояли на площади, и я очутилась здесь...
— Хм...
— Не смотри на меня как на пришельца! Я сама в шоке, но раз я пропала тогда, значит, должна была появиться где-то, например, здесь, ведь так?
— Так, — пробормотал Анатолий, — да-да, всё так... Не хочешь спросить, как я тут без тебя?
Он попытался улыбнуться, но не смог.
— Потом... слишком много всего сегодня... надо переварить... — растеряно ответила Саша.
Лёгкий щелчок включил связь с водителем.
— Домой, на Минскую.
Краешком сознания Саша отметила, что раз есть дом на Минской, значит, есть и ещё где-то. Лимузин проехал по длинной зелёной аллее, кованые ворота моментально распахнулись перед ним, автомобиль скрылся в тёмном зеве подземного гаража.
— Подожди здесь пару минут, мне надо кое с кем поговорить, я скоро вернусь.
Анатолий не обманул, он вернулся действительно быстро.
— Пойдём-пойдём, — ласково позвал мужчина, ей показалось, что он успокаивает больше себя, чем её.
Лифт распахнул створки, выпуская их наружу. Из единственной на этаже квартиры вышла пухленькая женщина за сорок, чем-то напоминающая наседку. Она казалась настолько серой и невзрачной, что даже дорогущая одежда явно от именитых модельеров не могла сделать её привлекательной. Женщина, потупясь, прошла мимо. Анатолий открыл дверь, приглашая Сашу внутрь.
— Это кто? — Саша не смогла удержаться от вопроса, она не вправе предъявить претензии — сорок лет прошло, для него... и уйти некуда, если это...
— Жена. Я отходил, чтобы попросить её уйти... — увидев растерянный взгляд гостьи и опасаясь услышать что-то вроде «не хочу разбивать семью», он поспешно добавил, — Не беспокойся, она выходила за мои деньги. А для меня она то, чем был «роликс» или дорогой мобильник в двухтысячных — необходимый аксессуар... Бизнесменам по статусу полагается фотомодель или порнозвезда, а политик должен демонстрировать на людях вот такую. Он де примерный семьянин, за молоденькими да актрисками по саунам ни-ни.
— Понятно... — промямлила Саша.
Она очень не хотела думать о том, что у Толи дома, который не на Минской, а где-то ещё, могут быть помоложе и покрасивее, те, что полагаются по статусу бизнесмену. Ведь политик, как правило, ещё и бизнесмен. Тем более, если бы была пустая квартира, наверное, отвёз бы туда. Сознание категорически отказывалось понимать, что ЕЁ парень уже не совсем её и совсем не парень...
Анатолий провёл девушку длинным коридором, она отстранённо отмечала колонны и статуи, картины кисти известных мастеров, едва ли копии. Но мысли метались между далёким прошлым и настоящим, теперь это время настоящее... Вертелись вокруг Тольки и никак не хотели упорядочиваться. Между сейчас и сорок лет назад два часа, как такое может быть?! Знакомый голос заставил вернуться к реальности:
— Здесь туалет, ванная. Вон там кухня, а здесь ещё туалет... Комната, — он сделал паузу, видимо вспоминая, не оставила ли жена там чего-нибудь личного, — пожалуй тебе лучше будет в этой... Кушать хочешь?
Не дожидаясь ответа, Анатолий повёл её дальше по коридору на кухню, усадил за стол. Хлопнув ладонью по серебристому аппарату, который на вид являлся чем-то средним между холодильником и микроволновкой, он принялся доставать из него блюдо за блюдом. Саше почему-то казалось, что еда там и создаётся. На столе появилась истекающая сладким соком курица, золотистая рыбка, икра... ни чёрная, ни красная, а изумрудная. Пока хозяин квартиры продолжал доставать из «волшебного ящика» всё новые яства гостья накинулась на зелёную икру. Та приятно рассыпалась на зубках, казалось, нет в мире ничего вкуснее. Но обнаруженные среди прочего изобилия красные круглые ягоды тут же опровергли это.
***
Саша лежала на широченной кровати. Она осторожно открыла один глаз, молясь всем богам разом, чтобы увидеть свою родную спальню. Нет! Это не её комната!
Почти не пропускавшее свет окно постепенно становилось всё прозрачнее. Видимо, отреагировало на пробуждение. По увитым плющом и цветами стенам побежали радостные солнечные лучи. Кажется, крохотные бутончики медленно распускаются. Непривычный к такому полусонный человек не сразу сообразит, что это лишь иллюзия и никакой растительности на стенах на самом деле нет. Даже блестящие шкафчики ухитрились вписаться в общую зелёную картину. Выделялась лишь странная кукла в углу, наверное, робот.
Комнату наполнил негромкий приятный голос, который шел, казалось, со всех сторон:
«Саш, я на работе. В доме всё на голосовом управлении. Чётко говори, что нужно, и автоматика это сделает. Если я срочно понадоблюсь — скажи «звонить Толе». Чувствуй себя как дома, до вечера».
— Брр... Ладно если много думать — морщины будут. Веди меня в душ, о великий всезнающий компьютер.
Дверь мигнула розовым светом. Девушка с улыбкой прокомментировала:
— Понятливый, однако.
В коридоре на стене появилась стрелка, указывая путь. Можно было бы и самой найти, но очень уж интересно опробовать новую технику. Кабинка открылась и закрылась за вошедшей Сашей.
Приятные тёплые струи воды полились сразу с нескольких сторон, приминая огненно рыжие волосы, побежали по спине. В затёкшую мышцу около лопатки ударили твёрдой барабанной дробью, массируя и разминая. Движущиеся дороги, летающие машины, мозговые импланты с интернетом — всё фигня, подумала Саша, а вот умный душ — настоящее чудо техники! Нежные струи ласково облизнули упругие груди, водяные «обручи» закружились на тонкой, как у гимнастки талии.
Как вода может литься со всех сторон, словно бы одевая тело в жидкий чулок? Если просто выливается из стенки, то не может же она проходить сквозь тело и поливать руку с внутренней стороны!? А ведь поливает! И почему вышла из душа сухой? Не было ж никакой сушилки!
Вчера слишком много всего свалилось, и любая информация вызывала почти физическую тошноту. Сегодня же наоборот — хочется узнать устройство не только душа, но и всего этого удивительного мира.
Саша, не одеваясь, прошлёпала в свою комнату. Усевшись по-турецки на кровати, произнесла заклинание:
— Сим-салабим, ахалай-махалай, телевизор включись!
Ничего не произошло. Ах да, сейчас же нет телевизора, и слова такого нет.
— Тогда... Новости, хочу смотреть новости!
Вспыхнувшая красочной картинкой стена её ничуть не удивила, она ждала чего-то подобного. По бескрайнему золотистому полю ползли огромные машины, похожие на те, что видела вчера на красной площади. Голос за кадром жизнерадостно комментировал происходящее:
— Российские танки в целях восстановления демократии...
Саша с силой шлёпнула себя по щеке, потом ещё раз и ещё. Как российские танки в целях?.. я брежу, всё бред, сейчас проснусь...
Когда она снова повернулась к экрану, картинка уже сменилась. Со стены на неё смотрел Толя, такой непривычно старый и без очков. Он говорил про кредиты странам Евросоюза, о курсе рубля и увеличении финансирования социальных проектов. В заключении ведущий назвал его министром финансов и деловито сообщил, что за один рубль нынче дают сорок восемь евро.
— Да это сказка! О великий компьютер, шампанского сюда!
Когда кукла у стены, действительно оказавшаяся роботом, сорвалась с места, Саша вдруг с ужасом подумала о Толе, он, он же старый... Вся, пусть не вся, но лучшая часть его жизни прошла без неё, по воле проклятого случая, какой-то временной хрени, или как говорят фантасты — аномалии.
— Нет, не надо шампанского.
Она уткнулась в подушку и заплакала. Сознание отказывалось верить в то, что Толик, тот самый Толик, с которым провела всю сознательную жизнь, за пару часов состарился на сорок лет. Казалось, он сейчас скинет морщинистую маску, отцепит прикладной живот и скажет, что всё это глупая шутка. Ум то конечно понимал, но она никак не могла принять, что сорок лет для неё прошли за миг, а он всё это время жил... Учился, работал, возможно любил, конечно же он кого-то любил, а может, и сейчас любит. Скорее всего, у него есть дети... Взрослые дети, старше неё.
Саша чуть не вскрикнула от этой мысли и в ужасе залезла с головой под одеяло, накрыв голову подушкой, но страшная мысль коварно проигнорировала обе «преграды» и продолжила стучать в черепе раскалённым молоточком. Дети, дети, дети, которым уже по тридцать-сорок лет, у которых могут быть дети, его внуки её возраста.... Жуть!!!
— Срочное сообщение, — новостная система квартиры, судя по всему, была настроена оповещать об определённых событиях при любых обстоятельствах, — Ещё один террорист смертник в США. В Штате Флорида был подорван автомобиль с российскими миротворцами. Подробности пока не известны. Официальные источники в штабе группировки российских войск в серверной Америке подтвердили только факт взрыва машины с нашими солдатами. Мы все скорбим о наших бравых ребятах. Количество погибших и их имена будут сообщены, как только поступит достоверная информация.
Звук оборвался.
Тут уж Саша не могла усидеть. Любопытство оказалось сильнее тоски и отчаяния.
— Компьютер! Подай мне интернет! Или как это сейчас называется?
Девушка снова уселась по-турецки. В метре перед ней в воздухе появился экран.
— Поисковик запусти!
Приказ моментально исполнился.
— Та-аккс, приступим. Россия, новейшая история.
2011й — ничего интересного, 12й, 13й... ничего.
2019й — первое сообщение о том, что некий план экономической экспансии дал первые плоды.
2022й — большинство стран СНГ должны Росси больше, чем сами стоят и, по сути, управляются из Москвы.
2025й — ВВП России превысил штатовский.
2030й — в США грянул очередной кризис, перекинулся на Европу. Китай и остальной дальний восток не то, чтобы пострадали, но забуксовали на месте, а Россия набирала обороты.
2035й — окончание мирового кризиса. Большинство стран Европы должны нам весьма круглые суммы. Штаты из кризиса не вышли, по мнению ряда авторитетных аналитиков, они не смогли договориться о финансировании из России.
2040й — публикация в открытом доступе информации о плане экономического завоевания мира, который начала осуществлять Россия с конца 2010го.
2040-2049 — афганский, суданский, латвийский и ряд других «военных конфликтов», в которых принимали участие российские миротворцы.
2050 — ввод российских миротворческих сил на территорию США с целью установления «настоящей демократии».
2050 — Теховенков получает нобелевскую премию за выдающиеся достижения в области исследования времени. Вот к кому надо идти, вот кто сможет помочь попасть назад! Но взгляд неумолимо бежал дальше, читая следующие строчки: в частности за доказательство постулатов Ботничева о невозможности межвременных перемещений...
Получасовая «медитация» сидя на кровати ни к чему не привела. Информация не желала укладываться в голове. Может прогулка поможет?
— Компьютер, одежду. И адрес назови, где я сейчас.
— Россия, Москва, Минская семнадцать, квартира восемь.
Улица встретила непривычной тишиной. Поначалу понятно — раннее утро, парк, но потом, когда она вышла на оживлённые дорожные разъезды, тишина по-настоящему поразила. Соловьиная трель, слышная едва ли не через два квартала, казалась настоящим чудом.
Взгляд зацепился за паренька переводящего старушку через дорогу. Саша слегка улыбнулась — всё изменилось к лучшему, даже люди, кажется, стали добрее, не помнила она такой картины в двухтысячных. В детстве слышала, что раньше это было в порядке вещей. Оказавшись на другой стороне улицы, юноша и старушенция принялись оживлённо спорить. В конце концов та сказала как отрезала:
— Сто рублей и точка.
Бабка несколько раз что-то нажала на крохотном, чуть больше наручных часов устройстве и пошкандыляла дальше. Вполне довольный парень отправился в другую сторону.
Вот тебе и к лучшему, вот и ищи в людях хорошее после такого-то. Ноги бесцельно несли дальше. Бесшумный транспорт всё ещё кажется чем-то невообразимо чудесным. Выросшие вокруг дивные разноцветные небоскрёбы соединяются постоянно движущимися прозрачными и полупрозрачными трубами-мостами, внутри которых идут люди, мелькают автомобили.
Вытянувшийся из одного из зданий, трёхмерный молоток с легковушку ударяет по виртуальному столу. Бегущая строка предлагает посетить судебная заседание.
Саша почти машинально заходит в дом. Длинные отделанные деревом коридоры приводят в зал. Тощая, как удочка, судья в чёрной мантии зачитывает приговор:
— ..подсудимого Кривзенко признать виновным в убийстве трёх человек, по предварительному сговору, из корыстных побуждений.
Народ в зале зашумел, засвистел, заулюлюкал. Когда гомон чуть спал, девушка услышала продолжение обвинительного заключения:
— ...но, в связи со смягчающими обстоятельствами, в виде жены и несовершеннолетней дочери, находящимися на иждивении подсудимого, — странно, что не судят «смягчающие обстоятельства», живущие на кровавые деньги, отметила Саша про себя, — а также, учитывая активное раскаяние, заключавшееся в помощи в раскрытии тридцати пяти тяжких и особо тяжких преступлений, суд постановил: освободить подсудимого в зале суда.
Пухленький, лоснящийся довольством адвокат душевно обнял Кривзенко, и не слишком громко, но вполне разборчиво произнёс:
— Я же говорил, что о тех десяти эпизодах лучше пока молчать. В случае чего ещё от одного жмура отмажешься!
Освобождённый бандит хищно улыбнулся, словно присматриваясь к следующей жертве, синяя от татуировок рука почесала бритый затылок. Кревзенко направился к выходу слегка приблатнённой походкой победителя.
Из зала суда Саша вышла совсем подавленной. Неужели всё это плата за силу, за ту мощь, которую обрела Россия? После бандита, довольно быстро осудили и приговорили к пожизненному парня, который убил «с особой жестокостью» двух отморозков, изнасиловавших и порезавших на части его любимую. Ему некого было сдать, для сделки с правосудием. У него не было смягчающих и хорошего адвоката, не было даже доказательств изнасилования, чтобы доказать аффект или опровергнуть корыстные мотивы. Не пришьёшь к делу их пьяные выкрики о том, как расположены родинки на её правой ягодице. Не пришьёшь их ухмыляющиеся наглые рожи, по которым и так всё видно, за которые уже можно сажать, а то и стрелять. Парень выговорился, его выслушали так же внимательно, как сухое дерево соловьиную трель, и посадили. Навсегда.
Домой вернулась под вечер, настроение от прогулки упало ещё сильнее. Мысли о том, что полёт с восьмого этажа навстречу асфальту не такой уж плохой выход, возникали на периферии сознания и там же изгонялись в небытие.
Толик встретился на лестничной клетке перед квартирой.
— С-саша?
— Толь, ты чего!? У тебя вид, будто привидение увидел.
— Д-д-да, в общем-то, т-так и есть, — он с трудом перевёл дыхание и продолжил уже не заикаясь, — ты правда Саша Алфёрова?
— Конечно! Неужели меня не помнишь даже ты!? Мы же вчера встретились, и ты сам меня сюда привёл!
Анатолий коснулся мочки уха:
— Гош, поднимись-ка сюда, тут такое дело...
Из лифта как чёртик из табакерки выскочил накачанный бритый парень. Саша видела его мельком — он вел лимузин.
— Гош, мне что-то нездоровится, ты не помнишь, я вчера один приехал?
— Так точно, один, — по-армейски отчеканил Гоша.
— Тогда проводи даму отсюда на...на улицу, в общем.
Анатолий кивнул в сторону испуганной и окончательно сбитой с толку девушки. Громадный даже рядом с далеко не низким и не худым шефом, смахивающий на гориллу-переростка телохранитель, аккуратно, но крепко сцапал Сашу в охапку и повел к лифту.
— Толь! Нет! Не оставляй меня!! У меня же тут кроме тебя никого нет! Через сорок лет меня никто не вспомнит, кроме тебя! Видео, посмотри видео! Тут же везде камеры наблюдения! Посмотри записи! Толь!
Министр финансов жестом приказал водителю-телохранителю остановиться.
На светящейся стене подъезда возникла картинка, на которой Анатолий Борисович выходит из лифта. Один. Конец, подумала Саша. Мысль о сальто на асфальт отогнать не удалось. Но министр продолжал смотреть запись, на ней он открывает дверь, делает приглашающий жест, чего-то ждёт и только потом заходит. Уже внутри квартиры он говорит сам с собой, размахивает руками...
Оставшийся поблизости Гоша с удивлением наблюдал за изменениями на обычно абсолютно непроницаемом лице шефа, вытаращившегося в видеозапись. Сначала удивление, затем испуг, а под конец и вовсе животный страх. Телохранитель, видя широко распахнутые, наполненные ужасом глаза шефа, внимательно осмотрел лестничный пролёт. Глянул вверх вниз — ничего угрожающего жизни и физическому здоровью шефа нет. А за психологическое состояние он не отвечает.
— Эффект наблюдателя... другого объяснения быть не может, — пробормотал побледневший и осунувшийся Анатолий Борисович.
— Всё в норме, свободен.
Спускавшегося в лифте телохранитель подумал, что если бы сейчас министра застали и засняли журналисты — рубль подешевел бы вдвое. Что же могло ТАК напугать босса? Знакомые с финансами люди ухмыляясь, не поймёшь в серьёз ли, говаривали, что министр финансов, заняв свой пост, в первые же дни высказал всё, что думает о талантах западных финансистов в одном слове составленном из графиков курса доллара и евро. Что может вселить такой ужас в человека, который, не моргнув и глазом ради получения некоторой прибыли или при политической необходимости банкротил не только олигархов и мировые корпорации, но и страны среднего порядка?
Анатолий пригласил девушку войти и угрюмо сказал:
— Мне надо подумать, прости.
Саша видела, как глубоко он дышит, стараясь создать иллюзию спокойствия. Она молча вернулась в отведённую ей комнату. Огромный яркий экран зажегся командой «новости». Выпуск уже подошел к концу, ведущая быстро тараторила малозначительные известия, вроде спортивных побед в непопулярных видах спорта и родах кошки какой-то поп звезды. Последняя новость явно выбивалась из общего ряда:
— Как вы, наверное, знаете, полгода назад в международном конституционном суде Санкт-Петербурга было признано незаконным деление людей по уровню интеллекта. В связи с этим детские дома общего назначения, для одарённых детей и детей с отклонениями в психическом развитии были объединены. Сегодня произошел пятнадцатый в этом месяце инцидент, в результате которого погиб ребёнок, обладающий некоторыми способностями. По непроверенным данным он был убит детьми с некоторыми отклонениями. Создана правительственная комиссия, которая займётся расследованием произошедшего. Спешим уверить наших зрителей, что контроль будет усилен, а виновные наказаны. Кровь этого ребёнка зачтётся на алтаре свободы нашего демократического общества...
Саша чуть не подпрыгнула, она хотела бежать к компу, но вовремя вспомнила, что компьютер сам к ней «придёт». Поиск, поиск — ничего, и тут пусто... Вот оно, скупые строчки сухого текста замелькали перед глазами. Данные конечно не проверенные и не подтверждённые, да никто и не решится подтвердить, что убитый мальчик в десять лет делал открытия чуть-чуть недотягивающие до нобелевки. Если бы он остался жив — вне всяких сомнений разработал бы технологии, которые сейчас считаются фантастикой. Быть может, путешествия между мирами и измерениями, а может, что-то ещё, о чём мы не подозреваем, стало бы реальностью на десятки лет раньше. Никто и никогда не подтвердит, что убит тремя пьяными дебилами с кучей психических заболеваний, которые даже таблицу умножения никогда выучить не смогут...
Девушка сидела на кровати, обхватив колени руками. Анатолий тихонько постучал и, не дожидаясь ответа, зашел. На него было страшно смотреть. За какой-то час щёки впали, уголки губ спустились так низко, что едва ли не приросли к подбородку. Взгляд сверлил в полу дыры.
— Не хочу! Не хочу жить в таком мире! Не хочу, что бы всё вот так! — Саша обернулась спустя пару секунд, не сразу поняв, что в комнате она не одна, — Толь, что с тобой? Вчера ты, конечно, тоже был в шоке, но чтобы вот так... что с тобой?
— Не хочешь здесь жить? И не будешь, — он ласково улыбнулся, — для тебя это возможно. Саш, я должен многое тебе рассказать, ты главное не бойся. Просто слушай и ничего не говори. То, что тебя забывают сразу или почти сразу, как потеряют из виду, означает только одно — это эффект наблюдателя. Я столкнулся с ним сорок лет назад, когда испытывал одну вещь...
— Но ты ведь не забыл сейчас!
— Я думаю о тебе всё время, но если забуду хоть на миг — не вспомню, пока не увижу снова...
Руки Анатолия дрожали мелкой дрожью. Он присел на кровать рядом с Сашей и продолжил. Губы тряслись, а пальцы нервно сгибались. Путаясь и запинаясь, что так несвойственно большим политикам, он начал объяснять:
— Начну с начала. Во-первых, подсознание человека знает всё, что происходит вокруг. Возможно, это пресловутая ноосфера, возможно, что-то ещё. Во-вторых, мозг обладает вычислительными способностями, превосходящими все когда либо существовавшие вычислительные машины вместе взятые, начиная с момента их изобретения и до сегодняшнего дня. Сопоставь эти два предположения, и ты поймёшь, что будущее можно рассчитать!
— К чему ты это?
— Не перебивай, пожалуйста. Не знаю, сколько у нас времени, я должен успеть... так вот, ты, наверное, слышала, про Вангу, Мессинга и прочих ясновидящих. Они не могли толком контролировать момент, который рассчитают, видели спонтанные расчеты будущего. Это были не видения, посланные богом, высшей вселенской силой или инопланетянами, они просто подсознательно рассчитывали и наблюдали будущее. Так же или почти так, как ты наблюдаешь сейчас. Человек, который наблюдает за будущим, не должен влиять на модель, потому он не должен оставлять в расчете никаких следов, хотя это не совсем так... Он может поговорить с прохожим, что-то спросить у него, но как только тот перестанет думать о наблюдателе — тут же забудет его. Это и есть эффект наблюдателя. Саш, ты меня понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что я наблюдатель?
— Да, — тяжелый комок протиснулся по горлу Анатолия, — да, Сашуль...
— Значит весь мир вокруг...
— Это расчёт. Сложнейший расчёт, который провело твоё подсознание...
— А ты...
— А я модель Толика, которого ты любишь, в этом расчёте. Я тот, кем он станет через сорок лет, — из левого глаза министра финансов выкатилась крохотная слезинка, и, ненадолго запутавшись в сетке морщинок подглазного мешка, сползла вдоль носа на верхнюю губу. Анатолий мотнул головой, и солёная капля улетела прочь.
Саша решила принять всё, как есть, не вдумываясь, не разбираясь. Куча эмоций и впечатлений и так переполняют голову, грозясь перелиться через край, а это... это уже слишком.
— Не веришь?
— Я уже всему верю, — ответила девушка и безразлично добавила, — и не удивлюсь даже, если выяснится, что к нам прилетели марсиане торговать помидорами.
— Эх... ладно, просто слушай, а поймёшь всё потом. Этот мир создан твоим мозгом, да, мозг самый мощный компьютер из известных мне. Он верен не на девяносто девять процентов и даже не на девяносто девять и девять в периоде, он верен на все сто при одном условии: тот, кто увидел будущее, не предпримет никаких действий, чтобы его изменить. Знаешь, почему сбылись не все пророчества Ванги? Она о них рассказывала... Я проверил и перепроверил всё много раз, ещё тогда, в смысле до того, как... я должен сказать... до того, как... Ты умерла.
— Я...
— Чщщщ, всё хорошо, ты умерла лишь в расчёте, но этот расчёт произведён твоим мозгом, значит, ты ещё жива. Времени наверно уже мало. Ляг и лежи смирно. Повторяй за мной, ты главное помни, что всё будет хорошо, — голос Анатолия стал размеренно гипнотическим, он ещё раз медленно произнёс, — всё будет хо-ро-шо. Повторяй за мной: чтобы я не умерла, мне надо вколоть...
Она пробубнила вслед за ним длинное сложное название. Повторила эту фразу снова и снова. Гипнотический голос Анатолия диктовал, заставляя говорить дальше:
— Толь, я знаю, ты меня слышишь. Саша лишь передаёт тебе мои слова, а я... я — расчёт тебя через сорок лет, тебе то уж не надо объяснять, о чём речь. Коротко о том, ради чего ты хотел спрогнозировать будущее. Проект экономической экспансии сработает даже лучше, чем ты можешь предположить. Россия будет самой сильной и богатой, круче, чем штаты сейчас. Социальные последствия тебе не понравятся, ты даже не представляешь насколько. Сашка потом расскажет. Ты хотел узнать, как к ней попали пилюли, запускающие процесс прогноза будущего? Я выяснил — к нам... к вам зашла её мама, нашла у тебя целую химическую лабораторию и эти таблетки. Ей ничего не оставалось, кроме как проглотить одну и сказать: «видишь, ничего не произошло, он правда не наркоман». То, что безвредно для тебя, убьёт её, если не ухитришься вколоть то, что я сказал.
Рисунок на стенах стал другим, комната изменила форму. Всё вокруг становилось более простым, дешевым, не элитным. Расчёт меняется?
— Знаешь, Толь — Она повторяла за ним каждую фразу, — жутко чувствовать себя моделью тебя в Сашкином мозгу. Страшно, до поросячьего визга страшно знать, что сейчас она очнётся, и я исчезну. Кроме тебя никто не слышит, да никто и не поверит, но знаешь, ведь я её спас! Значит... значит, я жил не зря! Именно жил! Я никогда не чувствовал себя расчетом. Модель, которая самостоятельно по собственной воле повлияла на реальный мир, занятно, не правда ли? Вот и всё... Толь, ты, главное, главное её береги!!!
Сашины мысли разбегались, как тараканы по кухне, где внезапно включили свет. Расчёт? Неужели это всё расчёт!? Модель в моём подсознании, которая сейчас исчезнет... Толик сейчас исчезнет!
— Нет! Не пропадай! Ты же можешь вернуться со мной! Ты же всё можешь! — Закричала она, подскочив с места.
Руки вцепились в шею Анатолия, губы почти впились в его губы, словно пытаясь удержать, не пустить, не отпустить. Белый туман защипал глаза, по щекам побежали солёные ручейки. Только сейчас этот мужчина окончательно стал для неё тем Толькой, которого она всегда любила, который всегда её оберегал и который должен сейчас кануть в небытие. И плевать, что он модель или расчёт! Она видит живого, счастливого в этот миг человека.
***
Робкий весенний лучик прокрался в больничную палату. Толстая линза очков усиливает свет, который больно бьёт в глаз задремавшего Толика. Он вскакивает, голова отчаянно вертится по сторонам, соображая, что к чему. Словно в тумане проплыл вчерашний день: шестьдесят пятый парад победы, обморок любимой, скорая, приговор докторов. Взгляд останавливается на лежащей под белой простынёй Саше. Веки плотно сомкнуты, но губы едва заметно шевелятся. Он подносит ухо к её устам:
— Чтобы я выжила мне нужно колоть...
Сашка никогда так не скажет, а вот он да... Толик выскочил из палаты как ошпаренный, громкий крик разнесся по коридорам:
— Врача!
Доктора он притащил едва ли не пинками.
— Нагнитесь и послушайте скорее!
Врач наклонился, затаил дыхание на несколько секунд. Сухой, не терпящий возражений, голос констатировал:
— Бредит.
— Я бы и сам, но препарат слишком долго искать... Простите, не хотел вот так, но придётся.
Скальпель мелькнул в воздухе и остановился точно под кадыком врача. Толик едва удерживал дрожь в руке. Вдох, выдох, вдох — острое лезвие слегка поднимается и опускается вдоль горла доктора.
— Ещё раз простите, я знаю, что делаю, вся ответственность на мне. Если с ней что-то случится — для всех судов колол я, и я это признаю. Считайте меня психом, пока она не поправится...
— Она же бредит!
Толик с трудом удерживался, чтобы не сказать врачу, что только он сам мог бы вложить такие слова в её уста, но врач не поймёт, не поверит. Судорожно сглотнув, он как можно более ровным тоном произнёс:
— Пусть так, будем считать, что я тоже брежу, но у меня нож. Вы же знаете, что ей осталось жить от силы сутки. Вколите — дадите ей шанс выжить. Нет — и я убью вас.
— Но тогда... — пробормотал врач, открывая чемоданчик.
— Просто колите... вот и отлично!
Толик, облегченно вздохнув, протянул доктору скальпель рукоятью вперёд.
— Простите ещё раз, посмотрите, как её личико порозовело, — парень нежно улыбнулся, — можете вызывать милицию. Главное, что с ней теперь всё будет хорошо.
Врач сунул руку со скальпелем в карман, от греха подальше. Его лоб сморщился, отражая тяжёлую дилемму:
— Если выживет и анализы покажут, что препарат не нанёс вреда здоровью — здесь ничего не было, а если...
— Спасибо! Я понял-понял! Спасибо вам огромное!
Медленно выдохнув, Толик плюхнулся на табуретку. Слух снова уловил слабый шёпот. Он заворожено слушал, слушал. Сашины пальчики слабо пошевелись в его ладонях. Парень вскочил, очки соскользнули и упали девушке на грудь. Вдруг заплакавшая и ловящая губами пустоту Саша так и не поняла, к чему он пробормотал:
— Сберегу, клянусь, сберегу!
А в голове Толика рядом с мыслями о том, как уберечь свою девушку, уже вертелся новый план экспансии мира — культурный, который надо бы просчитать... Ещё через миг он вздрогнул, представив вдруг, что он тоже расчет, какого-то другого Толика в чьей-то голове, и ради спасения любимой ему самому придётся исчезнуть, не оставив после себя не то что гениальных мыслей, но даже кучки костей... Брр!!!
Сергей Игнатов © 2009
Обсудить на форуме |
|
