|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Россия 2050 Вячеслав Ледовский © 2009 Холодное лето 53-го «Я верю, друзья, караваны ракет
Помчат нас вперед, от звезды до звезды...»
(Песня советских времен)
За тридцатилетнюю зиму наст уплотнился до состояния спекшейся глины, плотной корки, на которой можно было играть в футбол, танцевать, даже разъезжать на коньках или автомобиле.
Но «Пазик» все же решили в тяжелый путь не брать, хоть он серьезно бы ускорил движение. Дома эта машина нужнее. Цена переоборудованного под паровой двигатель автобуса для общины была куда выше, нежели чем жизни четырех мужчин.
Все топливо в деревне и вокруг за десятилетия выбрано напрочь, и теперь за ним приходилось ездить за километры. Потеряешь единственный транспорт — лишишься тепла и не менее необходимого света. Значит, неминуемо погибнут парники — на печках да раскручиваемых мускульной силой электрогенераторах долго не продержишься.
А гибель посевов означает смерть поселения.
После этого останется только собирать пожитки да откочевывать в поисках места, где еще можно выжить. Где есть шансы добраться до неразоренных складов или чудом неразграбленных продовольственных магазинов. А еще лучше — до заметенной выше крыши фермы с погрызенной мышами да хорями, но все же съедобной мёрзлой птицей или тушами животных. Таких оазисов, где хоть еще малое время, но все же можно продержаться, в заваленной десятиметровым слоем снега Сибири не так много осталось. И за каждый придется повоевать со столь же несчастными людьми, бьющимися за жизни свою да близких...
— Слышь, Старый, — выплюнул вместе с накопившейся слюной долговязый парень, — а что, раньше такое было, чтобы вот так, зараз всю жизнь на Земле вымораживало?
Догнавший металлические нарты седобородый крепыш со снайперской винтовкой за левым плечом оперся на гибрид лыжной палки и копья с дециметровым лезвием. Тяжело дыша, пояснил:
— При жизни людей — нет. Но историки говорили, иногда вымирали почти все живые виды. То есть, вообще, на суше почти все весом более десятка килограмм. Было такое, Витя, да.
— И почему это именно нам так не подфартило? — с неподдельной горечью выдохнул долговязый, оглядывая белую равнину, которая тянулась до горизонта, где сливалась с низкими, словно висящими над самой головой облаками. Что треть века назад скрыли так до сих пор и не показывающееся над землей солнце. — Ну, хотя бы еще сотню лет тот астероид бы подождал! Чтобы на мою долю нормальной жизни, этого зелёного века выпало...
— Сотни лет человечеству бы хватило, — выдохнул снайпер, — даже еще пару годков, наладили бы планетарную противометеоритную защиту и сшибли бы его за миллионы километров. Совсем бы еще чуть-чуть, и отбились. Со временем немного не уложились. Просто не повезло. Слишком поздно спохватились.
— Меньше бы воевали да это ... кина всякие снимали, дворцы строили да по курортам ездили! — взбеленился Виктор. — Вот и ... доотвлекались на сторонние причуды. Вместо самого главного, чем заняться бы положено!
Неожиданно пожалел отвернувшегося в сторону, явно не желающего спорить седобородого.
Бывшего в те времена еще подростком, потому и неподсудного за огрехи предков.
— Ладно, чего уж там. Что выросло, то выросло. Двигаем?
Невысокий Димон с укороченным калашом поперек живота скользнул вперед на маленьких алюминиевых лыжах, сразу оторвался от группы на сотню метров. Вслед за ним потянули сани с палаткой, инструментами, едой, боеприпасами и личным оружием Витек и коренастый, раза в полтора в плечах пошире, но такой же высокий Рашид.
Последним, с солидным отставанием, тронулся с места Андрей, прозванный соратниками Старым. Лишь на подъемах он догонял нарты, помогал затаскивать груз на взгорки. На вершинах задерживался, зоркими глазами сканировал местность, прикрывая молодых партнеров, выглядывал то, что они упускали.
Лесок по левую сторону он тоже усмотрел первым. Остановился. Внимательно,будто собираясь расстреливать торчащие над снегом верхушки сосен, оглядел его через оптический прицел. Хриплым голосом окликнул ребят, так и не заметивших хорошего места для привала и наладившихся переть дальше в сгущающееся сумрачное серое безмолвие. Махнул рукой, показывая направление.
Подождал несколько минут, сторожко изучая окрестности. И тоже двинулся к заметенному многолетней зимой, терпеливо ждущему все не приходящую весну бору.
***
Банда несколько дней присматривалась к ферме. Не приближаясь, с солидного расстояния изучала еле выглядывающую из-под снега верхушку башни, людей, что изредка суетились вокруг неё.
Только убедившись, что серьезного сопротивления не будет, осмелели, подобрались к завьюженным кирпичным стенам, затаились под ними. Напряглись, услышав внутри шорохи, приближающиеся шаги.
Дождались, когда Иван вытолкнул сани и, не чуя опасности, вышел за железную дверь. Навалились вдвоем, выкручивая руки, суматошно наносили удары длинными ножами в крутящееся под ними тело, целили в шею, прикрытую высоким воротником тулупа. Страхующая супруга Ирина схватила стоящее у порога самодельное копье, роняя наброшенную на плечи шаль, бросилась вперед, замахиваясь в покрытые грязными волосатыми шубейками спины налетчиков.
Не успела. Сзади грохнул выстрел, пробивший стройную фигурку насквозь. От этого ли удара, или пытаясь последним усилием все же помочь мужу, женщина сделала еще шаг, наклонилась, падая выставленным вперед острием на врага. В неё выстрелили ещё. И ещё.
— Надо же. Три пули пришлось истратить, — сплюнул главарь с покрытым коростами лицом. — Ладно, этого добить, и вниз, зачищаем площадку.
Под торопливыми ножевыми ударами Иван затих, царапая снег руками, пятная его алым.
Ирина умерла еще в движении. Смятой изломанной игрушкой раскидала руки рядом с мужем. Красные ручейки из их тел ползли друг к другу, сливались в лужицы на плотном насте.
Убийцы черпали в ладошки обагренные кровью комки, отправляли себе в рот. Слизывали с клинков стынущие на стали потеки. Боязливо поглядывали на темный зев входа. Но все же решились, нырнули в него. Заспешили вниз, надеясь на легкую добычу.
Сопротивления им не оказали. Что может сделать против поднаторевших в разбоях и убийствах мужиков старуха с малолетними внуками?
***
Верхушки сосен торчали над настом на три-четыре метра.
Хотя хвоя большей частью осыпалась, в глубине бора все же можно было спрятаться от нежелательных назойливых глаз.
Если ночной защитой являются только тонкие стенки из синтетики, такая осторожность совсем не лишняя.
Для привала привычно выбрали полянку, окруженную самой густой порослью.
Димон и Рашид отправились ломать сухостой, Старый с Витьком принялись обустраивать стоянку. Растянули белый маскирующий полог. Забросили внутрь высокой, в рост человека, палатки карематы, спальные мешки, рюкзаки, очистив полозья, втащили нарты, служившие одновременно поддоном для скрытого костерка.
Между полозьями ровным слоем наложили на синтетику принесенные дрова. Просушить на утро, оно не лишнее. Да и для безопасности не лишнее — к чему прожигать палатку?
На алюминиевом поддоне нарт расставили треногу. Забились вчетвером по углам палатки, в центре запалили аккуратный огонек. Дымок уходил вверх, исчезал в закопченной вентиляционной сетке.
Половину кипятка из первого котелка разлили по металлическим кружкам чаем на взварах. В остаток добавили пшенки, дефицитных и потому особенно вкусных макарон, дюжину прозванных «фрикадельками», заранее разделанных тушек мышей из взятого в дорогу запаса, соль, чуть зеленой хвои для витаминизации.
Похлебали супчик, особенно налегая на гущу, жижицу оставили на утро.
На остатках углей подогрели второй котелок. Набросали в него запариваться сушеных травок, той же хвои.
Улеглись по периметру, разглядывая гаснущую на поддоне нарт золу в центре своего временного жилища, вдыхая разлившийся по палатке сытный запах.
— Сейчас бы в баньку завалиться... — выдохнул парком в стынущий воздух, тоскливо пробормотал Рашид.
— Дойдем, вернемся, потом попаримся, — откликнулся Витек. — Много еще, как думаешь, Старый?
— С полсотни километров, — подумав, ответил тот. — Если не будет никаких происшествий, послезавтра будем там. Ну, еще неделю на обратную дорогу. Даже меньше, потому как назад под горку пойдем.
Рашид изогнулся, демонстративно понюхал свою подмышку. Но ничего говорить не стал.
***
— То есть, как больше у вас ничего нет? Это самое вы все это время и жрали? — бандит с обезображенной коростами физиономией плюнул в котелок с бледными округлыми грибами. Заключил:
— Плесень какая-то!
— Это шампиньоны, они вкусные и полезные, — угодливо заторопилась Ольга. Не за себя она боялась. Свое-то давно уже отжила. За детей было страшно, что ушли за дровами и не вернулись. Выстрелы она слышала, да. Но чем дело кончилось, не знала.
Да и за судьбу внуков опасалась. За семилетнего Сашу, и младших погодков Игоря и Веру, которых задвигала, прятала сухонькими руками за спину.
— Нет уж, сама это жри. Мы лучше мяском побалуемся, — хрипло засмеялся мелкий с острым лисьим лицом, ростом не выше горбящейся хозяйки. Покачивал обрезом в левой руке, наводя его на то на головы детей, то в живот женщины.
Стоящий слева толстячок, обзываемый подельниками Пузырем, оскалил гнилые зубы, подобрал замусоленным рукавом выступившую на обвисших губах слюну.
— Каким мясом? Нет его у нас! — зачастила Ольга.
Поняла, о чем говорят незваные гости. Осеклась. Побледнела.
— Да не дребезжи! — успокоил её коростлявый. — Нам вот этого надолго хватит!
Кивнул вверх, куда ушли и пропали сын и невестка.
— Прикопаем где под снегом, чтобы не испортилось, да не стащил кто, и все дела.
— Девку-то мы убивать не собирались, — пояснил даже вроде и сочувственно, — сама нарвалась. Если бы не упокоили, точно бы Пенька на лезвие поддела.
Мелкий ощерился, опустил ствол обреза. Пугая детей и получая от того искреннюю, неподдельную радость, снова вскинул его в сторону сбившейся в тесную кучку, прижавшейся друг к другу семьи.
— Нам баба ой как бы сгодилась, но свои жизни дороже, — подвел итог главарь. — А ты зря не вибрируй. Устарела уже для этого дела. А твоя мелочь еще не доросла.
Решил судьбу пленников:
— Значит, так. Тебя и твоих выкормышей мы трогать не будем. Пока. Живите уж. А мы переночуем да дальше обходом двинемся. Но если когда вернемся, а вас не будет, попробуете куда отсюда слинять... — он достал огромный, в полметра, нож с хищно выгнутым лезвием. Покрутил его перед лицом женщины. — Догоним и всех положим. Под снег, как запас на черный день. Поняла?
Дождался испуганных многочисленных кивков.
— На эту ночь мы вас, конечно, запрем. Чтобы проблем не было. Ни для вас, ни для нас.
Закрыли их в котельной, которую семья переоборудовала под самую большую теплицу для грибов. Выбраться отсюда было можно — через систему воздуховодов, да прорытые в слежавшемся снегу, замаскированные на выходе норы.
Но что там, наверху, в ночной, почти арктической пустыне, делать?
Верная смерть если не от обморожения, так от голода. Здесь хотя бы какие-то шансы имелись. И было пусть сыровато, да тепло.
Главарь приладил извне к двери навесной замок. Ключ забрал с собой.
Ночью кто-то из подельников, судя по сопенью, одышливый и толстый, приходил, копался, пытался открыть. Ольга на ощупь подобрала увесистый деревянный комель, окутанный бархатными нитями грибницы. Затаилась перед порогом, примериваясь, куда ударить ослушавшегося атамана бандита.
Но Бог миловал, справиться с замком ублюдку не удалось.
А днем их выпустили.
— Значит, так, — рыгнул коростлявый. — Мы тут в одно местечко сбегаем. Через неделю или раньше вернемся. Если вас здесь не будет, или попытаетесь сдуру в осаде запереться ...
Он провел грязным пальцем по горлу:
— Всех положим. Вон девчонку только... — кивнул на пятилетнюю Веру, — для утех оставим, а остальным кранты. Поняла? Ну, смотри, старая ...
Вздохнул с сожалением:
— Эх. Была бы ты хоть на пару десятков лет моложе. Ладно.
Милостиво разрешил:
— Там хавчик вам оставили... Жрите.
... Из кастрюли Ольга выловила плечевую кость женщины, обглоданные кисти. Невестки Иры. Утащила адское варево наверх. Вылила в овраг, начинающийся неподалеку от башни. Отдраила снегом и песком всю посуду.
Сварила для притихших, жалобно смотрящих на неё детей привычный грибной супчик.
Пригорюнилась, сгорбилась на освещаемой печкой кухоньке, смотрела, как внуки хлебают привычное варево, поблескивая на неё глазенками.
Оставаться здесь было нельзя. Но и уходить было некуда.
***
— Слышь, Старый, — прошелестел в темноте голос Виктора, — а вот ты про море рассказывал. Может, к нему двинем? Или оно, тоже того, замёрзло?
— Вряд ли, — подумав, высунул нос из спальника Андрей, — хотя там сейчас с едой проблем наверняка нет. Холодные воды, они самые на то дело богатые. И за четверть века наверняка биомасса восстановилась. Рыбаль от души, лишь бы лодки да сети имелись. Только от нас до любого побережья — несколько тысяч километров. Не дойдем.
— Почему? Мы же вроде вполне так бодро двигаемся!
— И прошли всего полторы сотни кэмэ. А если дорога раз в двадцать длиннее? Без запасов еды? С женщинами и детьми? Мы еще на чужие территории тут не вторгались. На банды повезло не нарваться. А это все будет.
— А если к югу? — Не унимался Витек. — Там же, говорят, всегда теплее было? Вдруг там все уже растаяло?
— Ну, так с одной стороны, туда идти не меньше. Вдобавок, через горы. А с другой, мнится мне, что мы уже на самом юге.
— Это к-как? — Заикнулся ошарашенной неожиданной новостью парень.
— Понимаешь, я уверен, Земля, она вроде как повернулась. Ну, не сама она, а корка, на которой мы живем. Как шкурка по телу мыши, если её перекрутить. И мы теперь, скорее всего, оказались на экваторе. В самом жарком месте планеты. Я из того сужу, как солнце зенит проходит. То есть, мы его не видим, но все равно через облака понятно, что оно прямо над головой, верно?
— Чудишь ты что-то, Старый, — недовольно заворочался Рашид. — Я книги читал. Так понимаю, что зимы на экваторе быть не должно.
— Солнце в полдень над самой головой висит, — еще раз пояснил Андрей. — Вдобавок, что зимой, что летом температура одна и та же. Это самые верные приметы, что мы сейчас именно на нем.
Подумав, решил успокоить молодежь:
— Ладно, зато постоянно теплеет. Не так давно было минус десять-пятнадцать. Я помню времена, когда годами было пятьдесят и меньше. А сейчас ниже минус пяти днем не опускается. Значит, процесс идет. Уверен, здесь в первую очередь, всего лишь через дюжину лет, а то раньше, все таять начнет.
Жестко прервал превращающуюся в лекцию беседу:
— Хватит болтать, ребята, давайте спать. Надо завтра пораньше выйти, чтобы побольше пройти. Быстрее туда доберемся, скорее домой вернемся.
Распорядился:
— Первым ночь слушать Витьку, коли ему все равно не спиться. Через два часа разбудишь меня. Следующий — Димон. А Рашиду утренняя вахта и организация завтрака. Все. Спим.
Расслабился. Проваливаясь в дрему, услышал недовольное ворчание долговязого. Но дальше отвлекать от отдыха разговорами команду тот все же не стал.
И то, слава Богу, что пока слушаются...
***
Останки сына и невестки бандиты спрятали неподалеку. Присыпали снегом на полметра, но следы вокруг замести не догадались.
Ольга разрыла могилу руками. Схватилась за голову. Тоненько и страшно завыла, раскачиваясь.
От Иры осталось только туловище, обрубленное у плеч и бедер. Тело Ивана обезображивать не стали. Если бы не вспоротое горло, казалось, что он просто умаялся на морозе и уснул. Бледное его лицо было расслабленным и красивым, как у принца из старой сказки.
— Как же так? Как же ты так мог ... неосторожно? Оставил меня ... одну, с детьми ... Лучше бы мы все тогда вместе от угара умерли, чем вот так ... — причитала мать над сыном, который уже освободился от всех тревог жизни.
И ждал её там, в неведомом далеко, где всем тепло и всегда есть еда...
Время словно остановилась. Пришла в себя женщина только оттого, что холод стал ощутимо сковывать тело. Заныли пальцы рук. Затем ноги. Губы стали непослушными, с трудом выпускали из горла превратившийся в скулеж вой по убитому сыну.
Ольга с трудом оторвала себя от тела своего единственного ребенка. В муках рожденного. В боли и лишениях выращенного. Поднятого на ноги в тяжелейшие годы уже после Катастрофы.
Вернулась к дому. Заглянула к бледным, испуганным внукам. Предупредила, чтобы сидели тихо, и на улицу не выходили. Прихватила лопату. По очереди, отдыхая каждую минуту, перетащила трупы к оврагу, начинающемуся в сотне метрах от башни.
Скатила вниз. Супруги упали рядом. Иван словно заботливо обнял Иру, запоздало прикрывая её от всех горестей мира.
Стала заваливать, забрасывать пластами снега. Со стальной совковой лопатой было тяжеловато управляться. Но другого способа похоронить родных не было.
Отстраненно подумала: «Надо будет накормить детей чем-нибудь таким, чтоб умерли тихо и спокойно. Во сне. Истаяли, как три лучиночки».
Лучше так, чем оставлять забавой и пищевым запасом для людоедов.
А потом подожгу башню. Переборки сухие, займутся сразу...
Долго она боролась за жизнь семьи. Треть века. Вдохновляла мужа, потом сына.
Поддерживала невестку, исхудавшим полутрупиком найденную в вымершей деревне. Но теперь все они мертвы. И даже тени надежды на лучшую долю, спасение, не осталось.
Больше всего женщина боялась, что бандиты передумают и вернутся раньше, чем она успеет совершить задуманное.
Но чего боишься, то часто и случается.
Похоже, накликала беду. Потому что за спиной явственно скрипнул снег.
— И что мы это тут делаем? — Поинтересовался хриплый мужской голос.
***
Мглистым утром позавтракали остатками вчерашнего ужина. Пока молодежь собирала палатку и снаряжала нарты, Андрей раскрутил ручку генератора. Приемник, заранее настроенный на нужную волну, захрипел, выплевывая огрызки слов: ... родилось пять телят ... поздравляем ... несомненная удача ... другие новости ...
Полгода назад он собрал это чудо техники. Даже не надеясь на удачу, просканировал эфир. И почти сразу нарвался на передачу радиостанции, расположенной всего в двух сотнях километров, в раскинувшемся на плоскогорье Черненко, городке угольщиков и энергетиков.
Судя по всему, этим счастливчикам удалось удержаться на высоком технологическом уровне. Разрез поставлял уголь. ТЭЦ вырабатывала энергию и тепло. Агропромышленный комбинат в теплицах, устроенных на заброшенных заводах, выращивал зерно, овощи и даже фрукты. Отходами кормили скот, кроликов, куриц. Защиту и пополнение запасов обеспечивала воинская часть, охранявшая расположенные рядом же склады Сибирского военного округа.
Три месяца все вместе слушали передачи и обсуждали, ловушка ли это, или подобное возможно.
В конце концов, решили направить к Черненко экспедицию. Чтобы подобраться поближе и посмотреть, существует ли реально этот немыслимый оазис былой цивилизации.
Осторожность понятная. Последние встречи с «чужими» обернулись кровавыми стычками, в которых селение потеряло полдесятка человек. Благо, оба раза удалось «положить» всех нападающих, и тем самым предотвратить расползание информации об общине.
Трупы налетчиков, вкупе со всем, что при них находилось, включая копченную человечину, отбивали всякое желание выходить на контакты, с кем-либо там ни было.
— Че, продолжают подманивать? — вздохнул подсевший рядом Рашид. Мечтательно добавил: — А так, хорошо бы было в тех условиях пожить. Прямо как в кино. Дома в пять этажей. Ванны с теплой водой. Много еды. Незнакомые люди, что на тебя не бросаются. Танцы. Фильмов уже полгода никаких не видел. Настоящее мясо...
Больше всего татарин мучался оттого, что после гибели выродившихся от инбридинга кроликов приходилось разводить и есть мышей.
Ладно еще, что численность общины стабилизировалась на сотне членов и дальше не росла. Сколько умирало да гибло в стычках, столько же и нарождалось.
Но ресурсы таяли. Лампочки теперь использовали только для освещения парников. Кино прекратили крутить еще в прошлом году, чтобы зря не расходовать энергию. Соседнее заброшенное поселение уже практически на дрова разобрали, а откапывать следующее — это какие силы придется тратить? Не говоря уже о том, что оно дальше на десяток километров и настолько же ближе к Транссибу, вдоль которого шуровали такие банды, коим община — словно мышонок для кота.
— А вот завтра с утра к ним подберемся и посмотрим, — пообещал Андрей. Пояснил:
— Если ТЭЦ у них действительно работает, дым из её трубы издалека будет видно. Ну что, бойцы, вперед? Отработанным ордером, впереди Димон. А ты с Витьком, как всегда, ездовыми оленями.
— Сам ты олень! — привычно оскорбился никогда не видевший этих животных долговязый. Задумчиво произнес:
— Одно радует, обратно в основном под горку, да и сани легче будут!
Впрягся в нарты. Сдернул их с места:
— Э-эх! Поперли!
***
— Зря мы это, там не остались, — продолжал нудеть торивший снежную целину Пузырь. — Хата есть, этих двух нам на месяц бы хватило. А потом старуху на кукан... ну, и выкормышами её, того, попользоваться. Во всех смыслах. Тоже не лишнее.
— А дальше что? — Насмешливо спросил главарь.
— Да что дальше, Серый? Месяц прожил, и то ладно.
— Знаешь, почему я главный, а не ты? — Осклабился коростлявый. — Потому что я думать умею вперед дольше, чем на месяц. Сколько у нас патронов осталось, знаешь? А этих деток мы сумеем на Транссибе обменять каждого не менее чем на сотню зарядов.
— С чего бы это? Там мяса-то в каждом ... а, ты имеешь в виду ... — догадался шагающий сзади мелкий.
— Вот именно. Желающие на такой товар обязательно найдутся.
Некоторое время шагали молча.
— А если нам самим ... попробовать? — Несмело предложил толстяк. — Там ведь кормежка каждый день. И безопасность. И бабы.
— Да какая тебе тамошняя баба даст, убогий? — Осклабился главарь. — Мы для них уроды. Дикари. Ну, жить будешь в тепле и сытости, это может быть. Только ведь и горбатиться придется. Каждый день. У них ведь, кто не работает, тот и не ест. Совок и совместная собственность. А у нас здесь свободный мир. Что хотим, то и делаем. Каждый получает ровно столько, сколько достоин и может защитить. Честная конкуренция, выживает сильнейший. Кроме того, а ну сдадут, что мы их мамашу с папаней положили? И бабку тоже? Ты ведь её в живых оставлять не собираешься?
— Да кто им поверит, мелочи! — Взбеленился толстяк. Остановился. Повернулся.
Его распаренное от усталости и переживаний лицо передернула гримаса изумления. Уставившись за плечо коростлявого, Пузырь стал бледнеть. Обвислые щеки затряслись.
— А-ва, е ... — звуки не хотели идти из неповинующегося горла.
Понимая, что происходит неладное, главарь извернулся, выдергивая револьвер. Не успел. В затылок ухнуло шаровой молнией, и мир с бандитом исчезли друг для друга.
Толстый округлыми от ужаса глазами уставился на убийцу. Упал на колени. Пополз к нему. Запричитал высоким визгливым голосом:
— Пенек, ты чего?
В запале вспомнилось имя:
— Петюня, мы же корефаны! Пожалей, все что скажешь, сделаю!
Грохнул второй выстрел. Пуля пробила заплывающий слезами глаз, вышла у основания черепа.
— Тоже мне, друг нашелся, — хмыкнул мелкий, убирая обрез за пазуху:
— Зато теперь, ребятки, меня никто из вас не сдаст. Руби хвосты, заметай следы и будешь с мясом, в тепле и с припасом! Теперь все мое, ребята. Джек-пот. И ни с кем я его делить не собираюсь.
Споро обыскал трупы. Забрал все мало-мальски ценное: ПМ с пятью последними патронами, ножи, искровик, запасы для растопки. С жалостью повертел в руках вываренные женские ноги, но все же выбросил в снег.
Пробормотал:
— Вот кому-то повезет на халявский хавчик, однако! Ладно, гуляйте, хлопцы, мне малышни хватит...
Развернулся и заспешил к башне. Через полсотни метров передумал. Вернулся, стащил все в кучу, забросал снегом. Не фиг благотворительностью заниматься. Да и запас, он лишним не бывает.
Вновь зашагал назад по своим следам.
***
— Не успела ... все снова ... опять... бедные дети, лучше бы они вообще не рождались ... или умерли на руках родителей ...
Пульс набатными ударами бился в виски, почти раскалывая голову.
Ольгины ноги подкосились от многолетнего недоедания, переживаний и усталости.
Она стала медленно оседать на снег.
Вот сейчас бы потерять сознание.
И умереть. Чтобы больше не возвращаться в этот подлый, жестокий, безумный мир.
— Эй, мать, что с тобой? — Женщину подхватили под руки.
Она медленно, как случается в кошмарных снах, повернула голову.
Удерживающий её долговязый парень с карабином за плечом испуганно заглядывал в глаза несчастной. Помимо верзилы, вполоборота к оврагу, сторожа взглядами окрестности, расположились бородач с винтовкой, украшенной огромным оптическим прицелом, крепыш с автоматом и раскосый азиат с помповым ружьем.
Снайпер неожиданно оказался рядом. Поднес к губам стальной стаканчик, пахнущий спиртом, травами, забытым летом. Принудил выпить.
Огненный комок прокатился по пищеводу, ухнул в желудок.
Заставил раскашляться.
— Ну, все, что вы? Все нормально, успокойтесь, — заспешил, заторопился несвязными фразами долговязый.
Эти слова, бережное отношение к ней, и главное, забыто человечные лица и глаза успокоили Ольгу.
Заставили подумать, что самое страшное позади, что чудеса все же случаются.
Уж очень сильно ей в это хотелось верить. Не столько ради себя, сколько из-за внуков.
Сил у женщины не осталось, потому до башни её довезли на нартах.
Она плыла, бездумно рассматривая нависающие, казалось, почти над самой головой тучи, мелькающие под ними чуть настороженно, но сочувственно рассматривающие лица, внимательные глаза.
— Может, это ангелы? Я умерла. И скоро увижу маму. Ивана. Схороненного пять лет назад Андрюшеньку... — Подумала Ольга.
А потом услышала гомон родных детских голосков. И потеряла сознание.
***
На полпути Петр стал сомневаться, правильно ли он поступил.
А если его не пустят в башню, что делать? Засовы там солидные, выстрелами через дверь не сорвешь. Окон нет. Лезть через покрытую металлочерепицей, а сверху еще и старым шифером крышу? А вдруг не удастся её разобрать?
Вот старую ведьму надо будет сразу убить, чтобы не попыталась первой прикончить внешне слабого противника. Причем, так, чтобы не увидели дети. Вдруг запомнят, да потом донесут...
Трое ребятишек. Его пропуск в новую, прекрасную жизнь.
Где не надо будет каждый миг бороться за выживание. Засыпать со срывающей руки и ноги в дрожь мыслью, что не проснешься. По той простой причине, что вечно голодные напарники вдруг задумают именно за твой счет на недельку-другую решить свои пищевые проблемы.
Дети — ключ ко всему. Серый правильно и первым об этом догадался. Только не додумал, что не стоит оставлять в живых свидетелей преступлений. Тем более, соучастников. А может быть, и это он просчитал, и вел их к Транссибу только за тем, чтобы поближе к хазам да «малинам» прикончить. Как в анекдоте, где мужик именно в этих целях бежал от медведя к заготконторе. Зачем тащить на закорках пищу, если она в состоянии сама проделать этот путь?
Но Петр оказался совсем не пеньком. Опередил всех. И потому стал победителем. Дольше улыбается тот, кто первым стреляет. И теперь именно ему жить в сказочном городе, непонятным образом сохранившимся с прежних времен.
***
— Черненко? — Перепросила Ольга, обнимая жмущихся к ней детей:
— Был такой город. До него километров двадцать, если через перевал. А объездная дорога только через Транссиб, там раз в десять длиннее. Но вдоль железки бандитов полно.
— А почему был? — Нервно спросил Витек.
— Ну, так они все, прежние города, были, — невесело улыбнулась женщина. — Сейчас, наверное, ни одного не осталось. Может, только в этой ... Финляндии. По предвоенным слухам, они больше всего еды перед катастрофой запасли. Лет на десять, говорили.
— Финляндия от нас далеко. А Черненко близко, — строго сказал старший из пришедших. Уточнил:
— То есть, ничего вы о нем не слышали? Никого оттуда не видели?
— Так, мы своей деревней жили. Потом вот, на ферму перебрались, грибы стали выращивать. От банд отбивались, пока патроны были. И везло. Да вот...
Плечи Ольги затряслись. Она заплакала навзрыд, уткнувшись в сухонькие кисти.
— Да ладно, что выросло, то выросло, — неуклюже попытался успокоить старший:
— Только вот что теперь с вами делать, непонятно. Брать с собой? Так мы сами не знаем, куда идем, и кто нас там встретит, а с вами дорога втрое растянется. Здесь оставлять тоже не дело, вдруг банда вернется?
Он обернулся к озаряемым огневыми сполохами из печки лицам соратников, словно прося у них совета.
Но проблема, похоже, решилась сама. Потому что в полудесятке метров наверху, с поверхности, в стальную дверь башни стали наваливать то ли кувалдой, то ли прикладом.
— Все наверх! — Скомандовал схватившим оружие бойцам Андрей. — И тихо!
Повернулся к Ольге:
— Вы, пожалуйста, поднимитесь с нами. Есть шанс, что, если это бандиты, они про нас не знают. И тогда, если вы нам поможете, мы этих тварей без проблем положим. Отомстим за вашу семью. Зверью не хрен пачкать землю своим присутствием.
***
— Открывай, сучка! — Ярился Пенек. — А то сейчас стрелять начну!
Вошел в раж:
— Или гранату через крышу кину!
Гранаты у него, конечно, не было. Но откуда об этом знать старухе?
Дверь отворилась. В коридоре мелькнула и пропала за поворотом белая тень.
— Зря прячешься, сучка, — глумливо ухмыльнулся бандит. — От меня не уйдешь!
Сделал шаг за порог. Второй.
Получил в зад такого пинка, что крестец обожгло острой болью. Второй удар, лишивший Петра сознания, пришелся в шею.
Потому он не увидел, как мячиком, в прыжке с переворотом, выкатился на снежный наст Димон с автоматом наперевес. Стоя на колене, осмотрел окрестности. Нагнулся к следам бандита. Удивленно повел плечами. Вернулся к проему, из которого наружу уже торчали три ствола.
— Похоже, он один пришел, — доложил, переводя дыхание. — Может, не из тех? И зря мы его так встретили?
— Из тех. Он. Что моего сына. И дочь убили. — Над приходящим в сознание Пеньком стояла, словно смерть на старых, из прошлого, картинках, Ольга с вилами наперевес. Смотрела на пытающегося отползти, вжаться в стену бандита сухими глазами.
— Подождите, я не виноват! Я никого не трогал! Я вам пригожусь! Мы договоримся, я много знаю, помогу... — Заспешил он, обращаясь не к женщине, а к четырем мрачно смотрящим на него мужчинам.
— Возможно, — ласково предположил седобородый. — Ну, колись. Пока мы тебя, действительно, Ольге не отдали.
***
— И что нам с тобой потом делать, не знаешь? — спросил Андрей Петра, бредущего со связанными сзади рукам между ним и нартами. — Нам ты, к примеру, без надобности. Черненковцам, очевидно, тоже. А если отпустить, так ты потом ведь разных недобрых дел еще наделаешь, верно? Вот и получается, что ты зря на этот свет родился, коли ты никому не нужен. И живешь ты, получается, по ошибке.
Бандит затравленно обернулся к снайперу. Прошептал:
— Слышь, старшой. Возьми меня в свою команду, а? Я тебе больше пригожусь, чем твои молокососы. Всю самую крутую братву по Транссибу на полсотни километров знаю, и они меня тоже. Места знаю, где спрятаться и пересидеть можно. Скупщиков, хазы. Всё в жизни видел. Всё, что прикажешь, буду делать.
— И положишь потом меня при случае, как своего прежнего старшого, верно? — Подмигнул Андрей. — Может, что интереснее можешь предложить?
— А вот еще вариант, — заспешил Петр, — в Город-то взрослых берут, только если с собой ребенка приводишь. Из расчета один к одному. Как пропуск. Это для них показатель, коли дите сберег, не бросил, значит, им подходишь. Ответственный, значит.
— И что? — поднял бровь Андрей, — это ты нам еще вчера рассказал.
— А то, что детей только трое. А нас, со старухой, аж шестеро. Трое лишних. Как раз твои щенки. Ты не заблуждайся насчет них. Я вижу, как они на тебя смотрят. За власть при случае, горло в миг перекусят, не сомневайся. А вот если мы трое, ты, старуха, да я, детей приведем, то всех нас и примут.
— А от тебя, мне какая польза? — Уже откровенно забавляясь, спросил Андрей.
Пенек иронии не понял. Обрадовано осклабился, считая, что своего добился, уговорил. — Ну, так ведь я этот вариант предложил. И как в Городе себя вести, знаю. Приходилось общаться с выгнанными да ... пленными. И если придется оттуда уходить, на Транссибе все у меня подвязано!
Приврал для большей важности:
— Одних нычек в разных местах с полсотни! У нас ведь дружина раньше мощная была. Так из-за дурости Серого пощипали нас хорошо. Как раз зондеркоманда этих самых горожан. С ними никому не справиться — у них броники, патронов без счета. А за Серым такие дела были, уй! Так что ты его не жалей. Я его абсолютно правильно положил. И теперь один остался, кто все захоронки знает. Там даже коньяк есть. Это такая вещь из прежних времен, даже лучше самогона. Пальчики оближешь и душу за него продашь!
— О чем воркуете? — от приблизившихся на подъеме нарт обернулся Витек, — давай, Старый, впрягайся.
Андрей уперся в алюминиевый поручень. Поябедничал:
— Вот, предлагает мне вас положить да с ним в город податься. Думаю, согласиться, или нет?
— Ах ты, сука! Куда?! — Заорал Рашид.
Андрей обернулся. Пенек катился, то вставая на ноги, то кувыркаясь, в уходящую влево почти отвесную пропасть. Вслед ему с белого склона сорвалась лавина. Догнала, скрутила, скрыла тело. За первой лавиной покатилась вторая, третья...
— Не выберется. Тем более, со связанными руками, — авторитетно заявил Витек.
— А нам его искать да откапывать некогда, — подвел итог Андрей. — Что делать, коли, он сам такую судьбу себе выбрал? Вперед!
***
Ограждение в виде натянутых между бетонными столбами стальных струн уходило в обе стороны от огромного, в десяток метров высотой, с узкими бойницами в стенах, здания.
Из откатившихся в сторону ворот выползла БМП. Развернула башенку с пушкой в сторону степи. Раскручивая огромные колеса, покатила по насту, скрылась за горизонтом.
— Контрольный объезд, — заключил Андрей. — Грамотно они тут устроились.
Группа расположилась на взгорке, в полукилометре от зоны.
Прячась за сугробы, по очереди через оптический прицел рассматривали заграждение, полосу отчуждения, за которой, вдалеке, виделись грязно-серые высокие дома. А еще дальше, за ними, поднималась до самых облаков и скрывалась в них труба ТЭЦ.
— Чего уж тут грамотного? — Удивился Витек. — Ну, нам броском до забора минуты хватит. Если подползти поближе. Он же смешной, кого задержать может? До зданий, еще минут пять. Танкетка четверть часа назад упылила, наверняка возвращаться ей столько же. Так что, если захотим прорваться, это же без проблем. Даже не заметят, если осторожно.
— Без особых проблем. Если захотим и осторожно, — смутился и поправился он под пристальным взглядом Старого.
Тот хмыкнул:
— Видишь те белые штучки, на которые натянута проволока?
— Ну.
— Ложки взглядом гну. Это, вообще, изоляторы. То есть, по проводам, скорее всего, идет ток. Так что, сунешься между ними, поджаришься или так вдарит, что мало не покажется. Осознал?
Виктор, вытаращив глаза, кивнул. Была в общине мальчишеская забава — раскручивать генераторы и предлагать непосвященным взять в руку проводок.
— Это, первое, — продолжил Андрей. — Второе, на столбах фиговины видишь? Это, вообще, телекамеры. Вертятся, значит, в рабочем состоянии. Я думаю, что они транслируют картинку на пост дежурного. Кроме того, на полосе отчуждения следы воронок. Не исключаю, что она у них пристрелена. Не говоря уже о том, что городские дома соединены сплошной стеной и там наверняка нас встретят. Потому...
Он оглядел молодежь, — на переговоры иду я. Если в течение часа не появлюсь, мерзнуть здесь смысла нет. Отходите к стоянке. Ждите меня до завтрашнего полудня. Если и тогда не вернусь, возвращайтесь домой. По дороге заберете Ольгу с детьми, грибницу, сколько увезти сможете.
— А ты что? — Переспросил Рашид.
— Понимаешь, если здесь народ нормальный, то они меня выпустят, а до общины тогда я и сам доберусь. Дорогу знаю. А если нет, то связываться с ними нельзя. Понятно?
Дождался кивков. Сунул винтовку татарину.
— Держи, если что, твоя будет.
Достал из кармана полушубка трофейный «Макаров». Переложил его за пазуху. Двинулся назад, скрываясь холмом, чтобы идти не с той стороны, где залегли товарищи.
Через десяток минут проявился полукилометром левее. Зашагал к мрачному безмолвному зданию. Замер у ворот. Прокричал что-то непонятное. Слева открылась неприметная, сливающаяся со стеной дверь. Андрей двинулся к ней. Пропал в черном проеме...
Ждали его полтора часа, до тех пор, пока не начало темнеть и не закоченели ноги. Только поэтому отошли к охраняемой Димоном стоянке. Запалили внутри палатки костерок, сварили супчик из подаренных Ольгой шампиньонов.
Андрей не появился ни утром, ни в полдень. Пропал, будто никогда и не было. И тяготило чувство вины, будто его предали. Но пытаться выручить, совать голову в пасть непонятной и грозной опасности было бессмысленно. Если и они погибнут, от этого общине легче не станет. А Ольга с внуками точно умрут.
Потому собрались уходить. На прощание все же решили сделать еще одну вылазку к Городу.
— Слушай, — нервно спросил Рашид у Виктора, — вот ты больше всех со Старым общался. Чего он тебе рассказывал про катастрофу? Надо всем это запомнить, как вернемся, записать. Мало ли что.
— Ну, — пожал плечами Витек, — это вроде плотный астероидный рой из космоса во всем виноват. Возвращается к Земле каждые шесть тысяч лет. В этот раз был очень близко, потому так сильно и накрыло. Потом проснулись вулканы. Из-за них долгая зима. Примерно так.
— Негусто, — подвел итог татарин. — Ну ладно, лучше так, чем совсем ничего. Что ж я дурак, все это сам у Старого не выспросил? Ведь масса времени была!
Пригнулся. Заорал.
— Ложись!!!
Шум, который они принимали за отголоски дыхания далекого города и движение бронетранспортеров вдоль «колючки», накатился, превратился в рев. Налетел сбивающей с ног волной, взъюжил снег, накрыл оглушающим, невозможным грохотом. Над горкой, за которой пряталась стоянка, всплыли бешено молотящие воздух огромные лопасти. За ними появился, завис в воздухе округлый, величиной с дом, металлический короб.
Парни уткнулись в снег, спасая глаза от безжалостно рубящей лица снежной крупы, от винтов, что, казалось, вот-вот разрубят хрупкие тела. Только Димон извернулся, выхватил из-под себя автомат, развернул его в сторону грохочущей машины. Почти вслепую прицелился. Но в последний момент удержал палец на курке, потому что сквозь снежную пургу углядел спрыгнувшую с летучей, виденной только в кино машины знакомо одетую фигуру.
Пригибаясь. Андрей подбежал к ребятам. Перекрывая рев, заорал,
— Быстро грузим нарты и сами мигом в вертолет!
Вздергивал за воротники вжимающуюся в спасительную почву молодежь,
— Быстро, быстро! Я еле их уговорил хотя бы на один рейс, стариков и детей хотя бы вывезти! Керосина мало! А ну пошли, щенки ссыкливые!
Рассвирепел, стал пинать по ногам.
Первым вскочил Рашид. Подхватили с опомнившимся Димоном сани, потащили к вертолету.
Андрей за шиворот тянул туда же вихляющего на подгибающихся ногах Витька.
В вертолет его забрасывали безжизненным кулем, почти как сани.
После того, как прикрыли откатную дверь, стало полегче. По крайней мере, вихрь не сбивал с ног, и уже не стригли воздух, грозя прихватить головы, пугающие лопасти.
— Это Сергей Иваныч, доктор! — Кивнул Старый в сторону весело скалившегося брюнета.
— А это Миша, поисковик! — Увешанный оружием и подсумками почти квадратный боец с лицом, обезображенным шрамами, протянул в приветствии руку.
— А это ваш обед! — Андрей открыл пластмассовый ящик под ногами, вытащил оттуда три упаковки коричневой плотной бумаги. — Там бифштексы с яичницей, огурцами и луком! Еще теплые. Пробуйте, вы никогда такого не ели!
Рашид первым развернул подарок. Недоверчиво понюхал мясную лепешку на куске хлеба. Закрыл глаза от удовольствия. И стал крепкими зубами откусывать, с наслаждением жевать маленькими кусочками, не обращая внимания на зеленые ломтики и стручки на покрытом жареным яйцом втором ломте.
— Вы не представляете, что там у них есть! — орал в восторге Андрей. — Устойчиво удерживаемый уровень технологии двадцатого века! Полсотни тысяч населения в городе, столько же на зависимых территориях! Самостоятельное производство всего необходимого! Внутри города уже два года днем наблюдается плюсовая температура! Ученые рассчитали, минимум через пять лет на наших широтах гарантированно начнется всеобщая весна! Мы дожили, его мать, я все же дожил до этого!
Он дернул дверь, вывесился за нее, чуть не выпал, но Рашид и спрыгнувший со своего места Михаил схватили Старого за чумазую дубленку, удержали над бешено несущейся под вертолетом целиной.
Не обращая на них внимания, Андрей грозил скрывающемуся за облаками космосу:
— Нас так просто не взять, не думай, сука, даже не рассчитывай на это!
Пообещал срывающимся голосом:
— Мы еще до тебя доберемся! До Венеры, Бетельгейзе и всех Магеллановых облаков! И на Марсе будут!!! Яблони цвести!
Вячеслав Ледовский © 2009
Обсудить на форуме |
|
