|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Другие Сергей Игнатов © 2009 Всех спасти и всё потерять Здесь, на каменистом Раббле большой транспорт был редким гостем, что и неудивительно — на всей планете единственный город при двух НИИ и военной базе. Огромный корабль коснулся колпака атмосферного поля над космопортом. Едва заметная, почти прозрачная гигантская сфера недовольно подёрнулась рябью, впуская в себя неуклюжую тушу транспортника, и не выпуская при этом ни атома драгоценного воздуха.
Настя переступала с ноги на ногу в ожидании, когда крохотный челнок, прицепившийся, словно рыба-прилипала к акуле, наконец, отлепится от тела межзвёздного транспорта и спустит её любимого. Руки снова и снова оправляли светлую блузку, чтобы хоть как-то скрасить затянувшееся ожидание. Внимательный взгляд голубых глаз следил за крохотной точкой, зависшей под полевым куполом космопорта.
Запах палёного пластика и пыли резко ударил в нос. Настя звонко чихнула, роскошные чёрные кудри посыпались на лицо и плечи. Ещё несколько секунд... ну же. Челнок слегка покачнулся, четыре тонких луча, выходящих из днища, последний раз лизнули площадку и исчезли. Посадочные ножки чуть согнулись, амортизируя едва заметный удар. Наконец-то распахнулся выход и выехал трап!
Первым в открывшемся проёме показался худой, чуть выше среднего роста мужчина. Серый с широким воротником свитер, потёртые на вид джинсы. Этот человек явно не любил выделяться из толпы, раз оформил столь невзрачно костюм-скафандр, который мог принимать любой вид и сохранять жизнь своего владельца в самых экстремальных условиях.
Трап мгновенно спустил Олега, взгляд пробежал по толпе встречающих в поисках знакомого лица. Левая рука, пригладив непокорный ёжик русых волос, взметнулась в приветственном жесте. Уголки губ поползли вверх, щёки, покрытые лёгкой щетиной, чуть поднялись, заставив собраться под глазами крохотные морщинки. В зрачках карих глаз отразилось светящееся счастьем лицо бегущей навстречу невысокой девушки.
Настя, подавив радостный крик, несолидно для жены зам директора института программирования полей, бросилась на шею любимому.
Оторвавшись от губ жены, Олег игриво клацнул зубами, словно пытался укусить за нос. Левая рука сползла с её плеч на талию. Он повёл Настю к транспортной кабинке.
— И как здешние братья по разуму, совсем зелёные?
— Вот так всегда, — Настя делано надула губки, — нет бы спросить, как поживает любимая жёнушка на чужой планете? Хорошо, хоть не о работе.
— О ней я тоже спрошу, но позже.
Если бы Настя знала мужа чуть хуже, она могла бы подумать, что совсем ему не интересна, или он нашел другую. Но она знала его как никто другой, и давно смирилась с его инженерным складом ума. Привыкла, что даже месяц не видевшись, муж начнёт разговор о работе, инновациях и тому подобном. А похвастаться модными туфельками удастся, только если очень повезёт.
— Ты же в курсе, фиолетовые они.
— Конечно, а новое что-нибудь о них есть?
— Есть. Спросишь у шефа, он на самто немножко двинутый. Ему бы институт исследования внеземных возглавлять, а не наш.
Олег прикинул нерадостную перспективу труда под руководством начальника, повёрнутого совсем в другой области. Сам он, как и большинство профессионалов высочайшего класса, жил работой и директором хотел бы видеть специалиста уровнем выше.
— Да успокойся ты, — увидев насупленные брови мужа, поспешила добавить Настя, — он спец, да, средний спец, не такой как ты. Главное — не блатной дурак, который думает, что поле — это там, где рожь сеют.
Полупрозрачная стенка транспортной кабинки растворилась, впуская супружескую пару внутрь. Олег по привычке отметил, что конструкция безнадёжно устарела: металлический каркас, обтянутый полевой оболочкой, каждый изгиб, каждый угол ограничены металлом или пластиком, когда поля сложной формы уже давно не новинка.
Он не мог не узнать свой несколько модернизированный дипломный проект десятилетней давности. Очень хотелось обругать эту тмутаракань, где ничего не меняется, и куда новинки цивилизации доходят ох как не быстро. Но он промолчал, чтобы не быть обозванным «старым ворчуном».
Олег привык видеть свои уже не новые проекты, и почти смирился, что менять давно устаревшие модели, а на своих заметно, как нигде лучше, никто не спешит. Он мог похвастаться себе да жене — другие не оценят, что так или иначе приложил руку к доброй половине разработок в области программирования полей, и это не считая тех наработок, которые у него стянули...
Стенка кабинки исчезла, тихий «дзинк» возвестил о прибытии на место.
Настя, проработавшая в институте программирования полей уже месяц, взяла на себя роль провожатой, задав транспортной системе института цель. Пол под ногами быстро понёс их к месту. Она перевела взгляд на мужа, как и ожидала — нахмуренные брови почти сошлись, выражая всё презрение программиста полей к стремительно устаревающим нанотехнологиям.
— Не будь таким букой, — Губы Насти изогнулись в игривой улыбке.
Олег скривился ещё сильнее:
— Нанопол в институте программирования полей. Хорошо хоть не на паровой тяге, да...
Супруги остановились перед дверью.
— Начни разговор о самто, ему это понравится, может и твою злую морду не заметит.
Защитное поле входа в начальственную обитель растворилось, впуская гостей. Директор, как ему и полагается, сидел за стилизованным под дерево столом, окруженный десятком экранов. Крепкий, в меру упитанный мужчина за шестьдесят. Задорный блеск в глазах наглядно демонстрировал, что прожив долгую жизнь, интерес к ней не потерял.
Местное солнце прокралось сквозь прозрачную стену. Хозяин кабинета, чуть сощурившись, сменил степень прозрачности, изгнав яркий луч со стола.
— Здравствуйте Павел Борисович! Знакомьтесь, Олег, мой муж.
Начальник критически осмотрел нового подчинённого, молча вытянул руку. Олег неохотно коснулся ладони, сетуя на древний ритуал, но тут же спохватился — чем он лучше? Ещё пару минут назад вёл жену, держа за талию, демонстрируя тем самым право на эту женщину.
— Настя сказала, вы большой любитель местной фауны...
— Он так шутит, — поспешно вставила девушка, опасаясь если не за жизнь, то, по крайней мере, за должность мужа.
— Фауна здесь весьма высокоразвита, — уголки губ Павла Борисовича чуть поднялись, но через секунду лицо снова стало непроницаемо серьёзным, — бытует мнение, что в духовном плане посильнее нас будут.
— А в научном?
— Всё бы вам молодым в научном... — задумчиво протянул директор, — и технологически они — будь здоров. Туннели их мы до сих пор просветить не можем, что там творится — чёрт его знает!
— И что же там у них в духовном плане? Я так понял, это и есть новость дня. Вести отсюда до Земли, сами знаете, неделю летят... — Олег заметил, как при упоминании Земли по лицу директора пробежала едва заметная тень, — По последним данным, ничего про их культуру известно не было.
Павел Борисович расцвёл, разговор о самто был ему явно по душе.
— Выяснилось, что у них есть некие старейшины, и самое интересное, что их все любят. Именно любят и уважают безмерно, будто эти старейшины ежечасно всем и каждому оказывают неоценимую личную услугу.
— За что ж любят?
— Если б знать, — задумчиво пробормотал хозяин кабинета, — но то, что любят, выяснили почти стопроцентно, уж не знаю как, но я проверял по самым верхам института внеземных.
Заканчивая фразу, Павел Борисович заговорщицки подмигнул. И тут же, спохватившись, даже слегка засуетился:
— Что ж это я.. присаживайтесь!
Два полевых кресла выросли напротив стола, Олег не без удовольствия отметил, что здесь безо всяких металлических конструкций, сплошное поле, сложной формы переменной жёсткости — одна из последних разработок.
— Теперь о деле, — продолжил директор, — поздравляю, Олег Дмитриевич, со вступлением в должность ведущего специалиста и моего зама. В вашем распоряжении все людские и вычислительные ресурсы. Отчитываетесь только передо мной. Задача — разработать систему диалога с сатрис-полем.
Олег был почти уверен, что ему поручат именно это, хотя официально при отбытии так ничего и не сказали.
— Думаете, оно разумно?
— Всё может быть. Мы должны проверить, прежде чем попытаемся его программировать. К тому же, от диалога до программирования — один шаг. Сатрис-поле — зародыш бога, так многие его называют. Теоретически оно может менять фундаментальные законы физики... К нему нельзя допускать кого попало. — Павел Борисович, пересылая данные, сощурился как щурятся при пересылке файлов все, кто будучи уже взрослым переходил на встроенный в мозг интерфейс, — договор о неразглашении, подпишите.
— Разработка системы диалога с богом, — Олег улыбнулся, — можно назвать работой всей жизни.
***
За интересной работой неделя пролетела как один день. Система передачи мыслей и желаний человека сатрис-полю была сдана два дня назад. И теперь Олега всё больше беспокоило то, что Павел Борисович нисколько не торопится с разработкой системы расшифровки ответных сообщений на случай, если вдруг таковые будут. Также смущала молчаливость и закрытость трёх ведущих специалистов, которые вроде бы и находились у него в подчинении, но шеф просил их не загружать, у них де свой исследовательский проект.
Если никто не говорит, что происходит, остаётся только самому узнать. Олег принялся за методичное исследование институтской сети. Закрытый раздел сети нашелся очень быстро. Защита слабая — странно. Видимо, расчет сделан на то, что никто не станет рисковать местом ради получения столь плохо скрываемой на первый взгляд информации.
Поиск уязвимости не занял много времени. Олег уткнулся в ранее скрытые от него документы и отчёты. Чем дольше он читал, тем выше поднимались брови, а затем и вовсе глаза на лоб полезли.
Оказывается, диалог с сатрис-полем был давно проведён. Программа диалога явно была написана криворуким недоучкой, но все же давала чёткий ответ — сатрис-поле либо неразумно, либо не желает общаться. Едва ли его отточенная, почти идеальная разработка даст принципиально другой результат.
Но, дальше больше! Его с таким трудом созданная программа диалога была переписана под систему слияния с сатрис-полем. Термин «слияние» в последнее время прочно утвердился в научных кругах за попытками переселить личность в поле. При этом все чувства и мысли человека должны быть оцифрованы и последовательно переданы полю с одновременным затиранием их у человека. Теоретически, при условии постоянного контакта и строгой последовательности личность должна быть сохранена, а не воссоздана в поле заново.
Но как!? Как можно экспериментировать с единственным неэкранируемым полем, пронизывающим всю изученную область вселенной, которому приписывают все мыслимые и немыслимые возможности?!
Олег отправил всё, что нашел, на Землю. Пусть правительство решает, что с этим делать. Плохо то, что хотя скорость света уже давно не предел — мгновенной связи с дальними планетами как не было, так и нет.
***
Со дня прибытия нового зама кабинет начальника несколько изменился. Теперь на экранах рядом с графиками и таблицами бродили местные обитатели — самто. Взгляд Олега остановился на одном из них. Раздвоенные от локтя руки выписывали непонятные жесты. Опоясывающий шарообразную голову глаз, казалось, видел всё вокруг.
— Вызывали, Пав..?
— Вызывал, — оборвал шеф, — Я надеюсь мне не надо объяснять, за что ты уволен?
— Надо, Павел Борисович, я весь внимание!
— Взлом...
— Какой взлом? Считай, открыл посмотреть, я думал, это от аспирантов местных запаролено...
— Доступ закрыт! Значит, нельзя! Ты же взло-ма-л.
— Ладно, я взломал. Взломал и просмотрел. Почему система диалога переписана под систему слияния? До сих пор все эксперименты в этой области дали отрицательный результат. Я уже доложил...
Директор НИИ встал, прошелся от стены к стене:
— Знаю. Это уже не важно. Тебе интересно, почему ты втёмную делал систему слияния?
— Я писал диалог.
— От диалога до слияния один шаг, сам понимаешь. Так вот, я знал твою реакцию, знал, что доложишь. Но мне нужна была качественная система слияния, а лучше тебя никто не справился бы с этой работой. За пару часов до твоего прибытия на Раббл мне пришел приказ сворачивать всё и готовить эвакуацию, без шума и пыли, как говорится.
— Значит...
— Верно мыслишь, это значит, самто уничтожат. Рванут здешнюю звезду к такой-то матери и всё. Завтра начнётся эвакуация людей с планеты.
— Зачем? Тридцать лет с тех пор, как их открыли, живём в мире.
— Они одновременно с нами провели пробный диалог с сатрис-полем, а я, с дуру доложил. — Директор сокрушенно взмахнул руками.
— Всё равно не понимаю, зачем создавать систему слияния тайно?
— Олег, люди, все мы сгнили на корню. Человечество так страшится за свою шкурку, что готово уничтожить кого угодно просто на всякий случай. Просто потому, что самто могут раньше нас получить контроль над сатрис-полем. Насчёт изменения фундаментальных законов не поручусь, но тот, кто контролирует сатрис, может легко стереть тот или иной вид с лица вселенной. Все, все мы конченые эгоисты. За последние два десятка лет не создано ни одного произведения о самопожертвовании. Достигнув относительного бессмертия, люди стали абсолютными трусами! Сейчас, когда болезни и старость не страшны — все, а особенно, правительство, боятся любой потенциальной угрозы.
— Павел Борисович, я так и не пойму, к чему весь этот театр про гнилое человечество?
— К тому, Олежка, что любой самто готов отдать всего себя во имя остальных, а мы сгнобим кого угодно, лишь бы себе пальчик не прищемить. Раз вопрос встал: мы или они, я выбираю их!
— То есть... — ужасная догадка промелькнула в дальнем уголке сознания, но только что уволенный зам директора не хотел, а может, просто боялся её поймать и додумать, — мы или они... Пал Борисович, вы же не хотите человечество с помощью сатрис-поля того...
— Это единственный выход. Иначе люди уничтожат самто.
Глаза директора НИИ лихорадочно блестели, казалось, даже в них отражаются самто. Определённо, в словах шефа есть доля здравого смысла, но вот способ решения проблемы больше походит на бегство от неё. Олег решил, что спорить с директором бесполезно. Физические причины сумасшествия давно искоренены, но человек по-прежнему может «двинуться» на той или иной идее.
Решение пришло само собой. Пусть за последние полтора десятка лет не было ни одного убийства. Пусть закон осудит. Но так уж сложилось, что судьба человечества оказалась в руках чокнутого старикана. Древний инстинкт защиты вида, рода, своей женщины, в конце концов, поднялся из глубины подсознания. Кулаки сжались, в глазах однозначно читалось «убью».
Павел Борисович едва заметно сощурился. Дверь растворилась, между директором и его бывшим замом «материализовался» человек в форме.
— Вон.
Охранное поле мягко, но навязчиво вытолкало Олега из института. Как же противно быть вытолкнутым собственноручно разработанным полем! И пытаться отключить смысла нет — против вооруженного солдата он был бессилен. Двери института закрылись за спиной.
Вшитый в череп и подключённый к мозгу микрокомпьютер обеспечивал почти мгновенную связь в пределах звёздной системы, а также давал возможность говорить тет-а-тет в любой толпе. Олег перешел на доступный только ему с женой канал:
«Настён, бросай всё, бегом к выходу!»
Двери распахнулись, из них выметнулась невысокая девушка. Чёрные обтягивающие брюки почти касались земли, кудри смешались с оборками светлой блузки. В голубых, как озёра далёкой Земли, глазах читалось недоумение.
Прозрачное до сих пор защитное поле института стало матовым — полностью отрезав его от внешнего мира.
— Что случилось?
— Если коротко — наш директор хочет уничтожить человечество, чтобы спасти самто.
— Как?
— Сатрис-поле, — пояснил Олег, — теоретически оно может взорвать нашу вселенную и создать новую, с другими законами физики. Стереть людей, обладая таким оружием — раз плюнуть.
— К губернатору планеты? В гарнизон? — Настя вертелась, пытаясь решить, что делать. Мысль искала выход, подсознание — нору, в которой бы можно было спрятаться и отсидеться.
— В институте военные, думаю, там всё схвачено. Да и иначе Борисыч не позволил бы мне уйти.
— Хочешь сказать, двинулся не только он?
— Уверен на все сто.
— Только не говори: давай проведём оставшееся время вдвоём и благополучно помрём вместе со всем человечеством.
— Ни в ком разе, я думаю...
Программист полей побрёл вдоль улицы. Взгляд устремился вдаль, словно проходя сквозь стены и защитные оболочки колпачного городка. Жена хвостиком засеменила следом.
Ничего дельного на ум не приходило. Разве что ворваться в институт с победным «Ура» и героически погибнуть за пару часов до конца человечества. Да, можно выключить защитное поле института, даже перепрограммировать его. Но гражданская защита института даже рядом не стоит с личным армейским оружием. Сражаться с военными не имея аналогичного — всё равно, что сбивать космический корабль булыжником.
— Ты уже полчаса витаешь в облаках, а время против нас!
— Что? — Олег, оторванный от решения задачи по спасению человечества, ошарашено завертел головой.
Взгляд остановился на самто. Они редко появлялись на поверхности, и увидеть единственное кроме человека разумное существо было большой удачей. Раздваивающиеся от «колена» ноги лениво несли поджарое тело. Руки тоже делились от «локтя» на две части, каждая из которых двигалась независимо от другой и, как казалось людям, с совершенно неясными целями. Голову — почти идеальный шар, делил посередине чёрный обруч единственного глаза. В целом, неспешно топающий по пластиковой мостовой самто, напоминал гигантского богомола.
— Приветствую, — слово через нейроэлектронный интерфейс мгновенно попало в микрокомпьютер. Программа переводчик, учитывая ранг собеседника, ситуацию, время суток и прочие мелочи, незамедлительно преобразовала её в аналогичное «слово» самто. Переводчиком Олег не поленился обзавестись ещё на пути к этой планете, на всякий случай.
Кто знает, как говорили местные жители раньше. Быть может, стрекотали, лаяли, а может, пускали пузыри. Достоверно известно, что на цифровой способ общения они перешли задолго до обнаружения планеты людьми. А программисты быстро нашли общий язык.
— Здравствуйте, — ответил самто
— Мне нужно срочно поговорить с вашим лидером!
— У нас их несколько, — задумчиво ответило существо, — и кто из них главней, вряд ли решится в ближайшие десятилетия. С кем именно вы хотите поговорить?
— Мне с тем, что крутой для тебя.
— Почему вы доверяете...
— Это самый быстрый путь, — перебил Олег, — Мне нужно срочно поговорить с лицом, обладающим властью, и если этого не сделать — нам всем будет очень плохо.
Самто поверил. Квадрат улицы три на три метра на миг окрасился красным по периметру. Дальняя сторона провалилась, образовав весьма резкий спуск. Это был явно предназначенный для экстренных случаев способ входа в тоннели.
— Идём.
Круглый, метров пять в диаметре тоннель освещали тусклые источники света, природу которых Олег на глаз установить так и не смог. Они были рассеяны, казалось, случайным образом, равномерно покрывая всю окружность тоннеля. Если чуть присмотреться, на стенах можно увидеть расположенные по спирали рисунки, надписи, «черты и резы», как назвал их для себя Олег. Древние произведения искусства украшали не только стены и потолок, но и пол. Видимо поэтому их защищала некая прозрачная субстанция. Казалось, древняя живопись запечатана слоем абсолютно прозрачного стекла.
— Нам бы побыстрее...
Самто кивнул, кивнул как-то неуклюже, вероятно, решив имитировать человеческий жест.
— Чего ждём то?
Только тут Олег сообразил, что они мчатся с довольно-таки приличной скоростью. Об этом говорили кружащиеся по спирали «черты и резы». Но движение не ощущалось! Не врал Павел Борисович, не врал, и правда, есть у них технологии...
Скоро тоннель привёл к обширному, напоминающему пустую сферу, залу. Древняя живопись по-прежнему присутствовала.
Главного Олег узнал сразу. Начиная с колен ног и заканчивая локтями рук, этот самто покрыт ровным слоем почти одинаковых волосков, язык не поворачивался обозвать их шерстью. Интуиция подсказывала, что они нечто большее, чем защита от холода или признак статуса. По бокам лидера стояли двое крепких самто, которых он решил именовать для себя «гриднями» при «князе».
— Рад видеть вас уважаемый, — он забыл дождаться ответного приветствия, все мысли были только о том, как бы уговорить, уверить, убедить, — нам всем угрожает опасность. Группа людей хочет уничтожить человечество ради вас. Глупо звучит, наверное, но если в ближайшие несколько часов ничего не предпринять мы все, все разумные существа, умрём.
— То есть они уничтожат вас, людей?
— Нет. Они хотят использовать сатрис-поле. Единственно возможный вариант управления им — слияние. Я тут кое-что прихватил, — Олег передал самто файл, — это предварительная оцифровка личности человека, который хочет слиться с полем. И вот, что я в ней нашел — формализация понятия человек: «разумное существо, обладающее способностью абстрактно мыслить и испытывать эмоции...». Может, мне только кажется, но вы также подходите под это определение.
— Но почему в нём нет физиологических данных, — старейшина самто описал круги всеми четырьмя руками, — родной планеты?
— Понятия не имею, может Павел — это он планирует слиться, такой дурак. Может, тот, кто правил... код, — Олег проглотил слово «мой», — допустил ошибку. Могу только предположить, что в определении нет «вид, изначально зародившийся на Земле», так как учёные до сих пор не могут дать стопроцентной гарантии, что люди появились именно на Земле. Физиологических характеристик нет потому, что по данным недельной давности уже около двухсот пятидесяти человек оцифрованы и живут во всемирной сети, тысячи киборгов, многие из которых почти полностью отказались от человеческого тела...
Олег позволил себе остановиться и перевести дух после тяжелых и путаных объяснений. Спустя пару секунд он продолжил:
— Не знаю, насколько предварительная оцифровка совпадёт с реальной при слиянии с сатрис-полем. Лично я не допустил бы этого, даже если бы шанс исчезновения моего вида был один на миллион.
— Почему ты уверен, что я просто не сообщу им об ошибке?
Олег подумал: «Я почти уверен, что сообщишь. Вот только институт закрыт, связи с ним нет и внутрь друг без друга мы едва ли сможем попасть...», но вслух ответил иначе:
— У меня нет выбора. В одиночку предотвратить слияние мне не удастся. А так есть небольшой шанс уцелеть и вам и нам.
Старейшина задумался.
— Время, — Настя не находила себе места и не выдержав решила поторопить
Глава самто молчал ещё около минуты.
— Я помогу. Слияние будет проходить в институте, и вам нужен тоннель, потому что войти через дверь — поднять на уши всех военных? — После кивка гостя, старейшина продолжил, — проход начали прокладывать сразу, как вы изложили суть проблемы. Он ещё не готов.
Вот мудрый лидер — восхитился про себя Олег — ещё ни о чём не просили, а он сразу отдал приказ, до принятия решения, на всякий случай. Остановить тоннель и выгнать незваных гостей никогда не поздно.
— Можно ли задать вам вопрос? — Настя решилась нарушить неловкую паузу ожидания, — Почему вы решили нам помочь?
Старый самто коснулся стены всеми четырьмя руками, на миг заглядевшись на рисунок ищущих что-то сородичей.
— Мы слишком хорошо знаем боль утраты многих...
Олег не мог не поинтересоваться, он смущённо потупился в пол и начал:
— Спрашивать такое не слишком-то хорошо, но всё же... Что заставило вас строить эти тоннели? Что заставило вас «отрастить» ещё одни руки, вдвое ускоряющие перекладывание мелких камней, из которых состоит почти весь верхний слой планеты? И эта фраза про утрату, она тоже как-то связана...
— Ты так любопытен, что даже на пороге гибели интересуешься нами?
— Пока не вырыт тоннель, действовать мы не можем. Не о погоде ж нам говорить?
— Тоннель почти закончен, пожалуй, по пути расскажу.
Сфера комнаты повернулась, поднеся Олега, Настю и старого самто с охраной к одному из ответвлений. Тоннель аккуратно втянул их , настенные рисунки замелькали с бешеной скоростью.
— Ты хотел знать, что произошло — смотри, вот реконструкция, пришлось несколько адаптировать для вашего линейного обзора.
Олег мельком взглянул на голову самто — чёрный блестящий обруч единственного глаза. Мда.. они то видят всё вокруг, значит и съёмки и голограммы делаются соответственно.
Взору открылись события давно минувших дней. Планета была совсем другой. Сплошные горные пики и кряжи, не то, что сейчас — ровная как стол, усыпана мелким камнем, словно морское побережье. Горные цепи вздрогнули и начали рушиться, заваливая миллионы самто, живущих в низинах.
— Мы так и не выяснили, был ли то природный катаклизм или вмешательство более развитой цивилизации, — прокомментировал старейшина, — те, что спаслись, потеряли почти всех близких.
И снова картины самто, беспомощно ползающих по камням, силящихся двумя нераздвоенными тогда ещё руками сдвинуть тяжелые камни.
— И тогда вы решили отыскать всех, кого засыпало, так?
— Да, не все погибли, многих даже тогда без технологий можно было вернуть к жизни, лишь вынеся на солнечный свет... Следующим поколениям свет уже был не нужен, но они вытаскивали засыпанных наверх одного за другим...
Олег слегка наклонил голову в бок:
— Мне кажется, вы чего-то не договариваете.
Старейшина скорчился, словно от резкой боли. «Гридни» подскочили, спеша его поддержать.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Настя.
— Со мной уже всё в порядке, вы хотели узнать, что я не договариваю и что сейчас произошло, что ж, слушайте.
Олег и Настя переглянулись — если бы не приступ боли их провожатого, его рассказ мог показаться вымыслом.
— Мы на месте, дальше защитное поле института.
— Сейчас взломаю. Готово!
— Олег, так быстро, как? — удивилась Настя, восхищенно глядя на мужа.
— Чтоб сделать защитную систему и не оставить лазейку для себя, это ж кем надо быть?
Округлый конец тоннеля засветился ярким светом, столь непривычным для коммуникаций самто.
Олег что-то протараторил старейшине на закрытом канале, двое «гридней» метнулись в яркую пелену света.
— Вам было нужно это? — один из них вернулся. Олег принял из рук в руки серебристый браслет.
— Именно!
Олег выпрыгнул из тоннеля в приемный зал института как чёрт из табакерки. Человек в камуфляже ждал явно не его. Удар полевым импульсом только что отданного браслета отбросил его к дальней стене. Краем глаза программист отметил стоящего в отдалении «гридня».
— Что, Настюш? Почему на закрытом канале? Да я просто попросил нашего уважаемого провожатого отнять у охранника браслет под предлогом визита главы самто. Оружие де нельзя...
Двери в зал распахнулись, ещё одни военный застыл напротив Олега — защитные поля, накрывавшие обоих, не позволяли приблизиться друг к другу.
Мощный боевой импульс обогнул защиту программиста и вдарил по мирно стоящему «гридню». Несчастного самто смяло в комок, безжизненное тело почти расплющило беззвучным ударом о стену.
Настя, не успевшая вылезти из тоннеля, с ужасом увидела корчащегося от боли старейшину. Уцелевший «гридень» суетливо пытался помочь.
— Это то... — её голос невольно дрогнул, — о чём вы говорили... —
— Да... Мой друг погиб, его близкие скорбят, я должен помочь...
Прошло несколько минут, прежде чем лидер самто решился выглянуть из тоннеля:
— Что происходит?
— Дуэль, однако, он сканирует моё защитное поле на предмет мёртвой зоны, я его. Всё автоматически. — Олег надел браслет на запястье, — это военная разработка, к которой я в отличие от поля института никакого отношения не имею. Так что наши шансы равны...
Невольно вспомнился старый фильм, где в далёком будущем герои дрались лазерными, а то и просто металлическими, но из о-о-ч-чень прочного сплава мечами. Раздавая при этом друг другу пинки и зуботычины.
Мы тоже думаем, что будущее за управляемыми полями, как раньше считали, что оно за новыми сплавами, лазером или нанотехнологиями, а оно будет за чем-то ещё, что ещё не открыли или не исследовали. Хотя в наши дни, как и во все века, главным оружием остаётся острый человеческий ум.
— Настюш, не знаешь, когда последний военный транспорт приходил?
— В прошлом году, в июне, кажется. А что?
Солдат грохнулся на пол как подкошенный.
— Готов, голубчик. Да в мае того года был большой скандал, чуть оборонный завод на Земле не закрыли. В одной партии стакс-браслетов, которую, судя по всему, тот транспорт доставил, защитное поле по умолчанию генерировалось по незамысловатому алгоритму от даты и времени производства. Алгоритм мне известен, а перебрать все подходящие даты — дело техники.. Результат ты видишь, — он ловко перепрыгнул через лежащего в отключке бойца.
Настя едва поспевала за стремглав несущимся по коридорам Олегом. Самто, в том числе и старый лидер, не подавали признаков усталости и какого-либо напряжения от бега. Третий, четвёртый, пятый охранники отправились в глубокий нокаут.
Бывший зам директора резко остановился. Перед ним стоял молодой широкоплечий парень в форме и судорожно вытягивал руку с браслетом, словно поле — щит и его надо держать впереди. Тупой молокосос, и чего тебя в армию потянуло, хотя, пожалуй, здесь таким, как ты, самое место. То, что надо сменить частоту поля, ты сообразил, но вряд ли успел найти в настройках генератор случайных чисел. Что же ты поставил? Дату рождения, а потом одну цифру скорее всего? На вид не старше двадцати двух, стоит перебрать даты от восемнадцати до двадцати пяти. Не выходит. Плохо. А если дважды дата, потом одно число. Трижды.. Ура!
Программист полей отступил и прижался к стене, пропуская катящееся вниз тело вырубленного бойца.
Олег влетел в зал слияния вслед за вышибленной импульсом стакс-браслета дверью. Семеро оглушенных учёных повалились на пол. Павел Борисович Струков остался на ногах, его защищало поле стоящего рядом генерала.
Девять офицеров как по команде окружили вломившегося программиста.
Один против девяти, у меня почти нет шансов. Невозможно последовательно вскрыть девять защитных полей быстрее, чем они взломают моё, сканируя его каждый в своём диапазоне...
« Прощай люби...»
Браслет Олега разлетелся на мелкие кусочки — даже толком испугаться не успел. Зычный голос генерала далеко раскатывался по полупустым залам института.
— Уважаемые самто могут войти, девушка тоже. Рад приветствовать вас всех, даже тебя, Олег.
Готовые к любым неожиданностям офицеры внимательно следили за вошедшими в зал двумя самто и девушкой.
Старейшина аборигенов планеты быстро оценил ситуацию: программист проиграл. Начинать вооруженное противостояние — глупо, вытеснить или перебить горстку людей на планете несложно. Уничтожить вид, заселяющий лишь одну планету — тоже не проблема и самто это прекрасно понимал. Он выступил вперёд:
— Приветствую. Так уж получилось, что мне стало известно о том, что вы хотите уничтожить человечество ради нас.
Павел Борисович резко сделал шаг навстречу, верно стремясь быть похожим на собеседника:
— Если сегодня не уничтожить человечество — завтра уничтожат самто. Но, как видите, не все люди хотят этого. Некоторые, — директор НИИ обвёл взглядом собравшихся, — считают вас более достойными...
Хотя и опоясывающий голову глаз старого самто смотрел во все стороны одновременно, Олегу мерещилась в нём укоризна. Он виновато опустил взгляд «что я, мол, дурак говорить, что помимо людей желающих вас спасти, есть те, что хотят убить».
Размашистый пас четырёх рук Самто, заставил офицеров вздрогнуть, но тот невозмутимо продолжил:
— А вы спросили, хотим ли мы жить ценой исчезновения другого разумного вида?!
Только тут старейшина понял, что зря это сказал, Павел Борисович аж надулся от важности произносимой речи.
— Вот! Вот поэтому вы и достойны, а мы нет! Вы не хотите жить ценой других, а мы всегда так жили!
— Вижу, мне не удастся заставить вас изменить решение. Но то, что делаете вы сейчас, приведёт к уничтожению и вас и нас.
— Как так!? — Павел побагровел, в глазах промелькнул безумный блеск. На шее проступили жилы.
— Это вам объяснит вот этот молодой человек. — Самто указал на Олега.
В ответ на вопрошающий взгляд директора НИИ его бывший зам сухо бросил:
— Расшифровку предварительной оцифровки себя любимого смотри, бог будущий. Особенно смотри в определение человека.
— Не нравится мне, Олег Дмитриевич, твоё спокойствие перед концом света. Мы давно всё решили, а ты как будто что-то замыслил.
— Если я буду бегать и кричать «мы все умрём!», вряд ли что-то изменится..
Насте играть не приходилось, она не находила себе места, не знала плакать или кричать. Муж строго-настрого запретил его отвлекать.
— Погоди, — Струков пригляделся к насупившейся физиономии Олега, — ты что-то скрываешь?
«Попался!» Олег ликовал в душе, но нахмурился сильнее и начал даже отворачиваться. Времени у них в обрез, исправлять ошибку — долго, к тому же, есть риск напортачить где-нибудь ещё. Проверить готовую программу проще простого, по крайней мере, Борисыч так должен думать.
— Говори! — Павел Борисович нервно искал глазами что-то, чем можно воздействовать на обречённого умереть вместе со всем человечеством программиста, — а то могу женушку с пристрастием спросить!
— Чего уж там, хотел пожить ещё часок, пока ты ошибку поправишь, ну да перед смертью не надышишься... — пробормотал Олег, — у меня есть верная программа слияния, я — не твои криворукие помощники, там всё правильно работает. Вот прога, ты проверь, проверь. Она самто вместо людей не уничтожит, но ты всё равно проверь, а мы с Настёной попрощаемся пока.
Муж и жена перешли на закрытый канал.
— Ты же нарочно её отдал?
— Конечно. Что я зря всю дорогу свою программу диалога переписывал в слияние?
— И где ты спрятал код, который подвесит всю систему слияния?
— Нигде. Там действительно всё верно работает...
— Мне кажется, тебя волнует совсем не судьба человечества! Олег, в чём дело?
— Да не волнуйся, с тобой, с человечеством всё будет в порядке... Дело в программе слияния. Есть одна проблема. Точнее необходимое условие — при слиянии игнорируются все чувства и мысли, приоритетнее цели слияния. Грубо говоря, если основной целью слияния является уничтожение человечества, а человек, к примеру, любит пирожки с мясом больше всего на свете — пирожки с мясом отметаются. И личность, образованная после слияния, пирожками с мясом не интересуется. Сама понимаешь, без этого могут возникнуть проблемы типа: вместе с исчезновением человека исчезнут пирожки с мясом. Я, конечно, всё упрощаю, но суть ты поняла...
Настя балансировала на узкой грани между истерикой и обмороком:
— Почему ты так уверен, что ничего страшного не случится, если программа работает?
— Сегодня Струков, завтра ещё какой-нибудь Вася Стопкин, послезавтра, глядишь, и у самто идеалы сменятся. Человечество надо защитить...
— Хочешь сказать, ты...
— Да, я! Моя программа заменит личность, сливающуюся с полем. Струков будет искать подпрограмму выключения или уничтожения самто, любую диверсию... Но замену объекта заметить не должен. Я почти уверен — он не найдёт.
— Оставь всё как есть! Ведь можно же остановить всё это по-другому?! Не надо! Умоляю, не надо! Пусть правительство найдёт человека... другого, не тебя! Пусть кто-то другой, не ты!
— Если я с тобой соглашусь — значит, они во всём правы. Если я переложу это на кого-то другого — тогда стоит и правда запрограммировать поле на уничтожение таких людей, которые всё для себя... Ведь иначе, иначе тысячи, миллионы, а может, вообще все-все переложат на кого-то ещё, и я должен буду признать, что вполне логично и верно уничтожить нас, как хочет Павел Борисович. Я должен защитить людей, защитить тебя. Тем более, я не исчезну совсем, а может, даже совсем не исчезну, — Олег ласково улыбнулся, пытаясь вложить в улыбку всю любовь и нежность, все слова, которые не сказал, когда было время, — Я люблю тебя.
Струков начал длинную речь, про то, как он героически исчезнет, ибо его оцифровка будет далеко не им, так как полю будут заданы лишь некоторые его мысли. Он говорил о долге перед вселенским разумом и необходимости самопожертвования.
А Олег вспоминал ответ старого самто на вопрос, о том, что же они скрывают:
«Эк у вас у людей всё просто, умереть за всех, пожертвовать жизнью ради того, ради сего... Любой так сможет. Жить за всех куда труднее... Я чувствую боль и горе всех и каждого самто моего клана. Я беру их невзгоды. Каждый волосок на моём теле связывает меня с одним из самто. Вот и ответ на вопрос, почему я такой лохматый, ты, верно, очень хотел, да не решался спросить. Но я чувствую радость за то, что могу оградить их от ненужных страданий, и эта радость даёт мне силы жить дальше... Ты видел, что было в древности, ужас и горе пронизывали всех, лишая способности действовать, лишая воли к жизни. И тогда самые стойкие решили жить ради всех, кто уцелел и тех, кого ещё можно спасти. Жить и терпеть боль ради всех...»
Павел Борисович закончил речь и запустил программу слияния.
По Олегу пробежала волна чистого первозданного света, и... он исчез.
Генерал отборно материл Струкова, офицеры мялись в стороне, не зная виноваты они или нет, несколько учёных пришли в себя. Настя ещё не успела разрыдаться, как образ Олега материализовался посреди зала.
— Рад видеть всех в добром здравии. Спешу всех успокоить, сливаясь с сатрис, я поставил главной целью сохранение людей, а цель уровнем ниже — сохранение любой другой разумной жизни. Так что самто никто не сможет уничтожить, пока они не угрожают человечеству.
— У тебя получилось! Олежка! Это же ты, правда, ты? Дай я тебя поцелую! — Настя готова была прыгать от счастья.
— Едва ли поле, пронизывающее всю вселенную, может быть твоим мужем, Настя. Часть меня изучает образование уникальной сверхновой, другая говорит с тобой, третья... Да и время в таком состоянии течёт совсем по-другому: для вас миг, для меня вечность. И всю эту вечность меня не оставляет ощущение, что я что-то упустил или потерял, но не могу понять что.
Жуткие сомнения терзали ее душу, вспомнились слова любимого: «при слиянии игнорируются все чувства и мысли, приоритетнее заданных...».
— Олег, — робко спросила она, больше всего на свете страшась услышать ответ на свой вопрос, — Олег, что ты чувствуешь ко мне?!
— Ничего.
Сергей Игнатов © 2009
Обсудить на форуме |
|
