|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Другие Светлана Кузнецова © 2009 Выдать Гилла — Анютка!...
— Ась?
— К тебе, говорят, племяш из города приехал?
— А, что?
Григорий вздохнул и перевернулся на бок. Вставать не хотелось. Окно с ночи было занавешено заботливой рукой тети Ани, дабы дать отдохнуть позднему гостю. Солнце, палившее снаружи, в комнату не проникало, а вот настойчивое желание односельчан поспрашивать об его житье и делах ничто не останавливало.
— Племяш говорю.
— И что?
Залеталово располагалось далеко от больших городов. В пятидесяти километрах пролегала одна из федеральных трасс. В трех расположилось несколько деревень и маленький городок с военной частью и незамысловатым названием Выдер.
Жили в селе, а не доживали, крепкие румяные старики: пестовали приехавших на лето внуков, вели хозяйство. Постепенно обустраивались уставшие от городского стресса и бесконечных гонок по карьерной лестнице три семьи — пока еще городские, но уверенные в желании не просто отдохнуть и поднабраться сил, а остаться надолго, завести хозяйство и спокойно, на всем натуральном растить детей. Скрывался от загребущих рук налоговиков олигарх Савраскин и гулял по бывшему колхозному полю одинокий трактор.
Новостями местные жители интересовались слабо, наверное, поэтому не догадывались, что вымирают, а остальная Россия стонет под игом очередного экономического кризиса. Но любили вызнавать как жизнь у родственников соседей, особенно у тех, кто решил попытать счастье вдалеке от родной стороны.
— Да, узнать хочу. Он у тебя чай симпатичный?
Григорий вздохнул и открыл глаза.
— Можно подумать, ты его не помнишь.
— Да, я его сто лет не видела.
— Ну, и иди себе в сельмаг. Тебе, поди, пятый десяток в окно стучится, а туда ж: на молодых заглядываешься.
— Так я для сменщицы Маланьи. Огонь ведь девка, а мужа никак не сыщет.
— Иди-иди, сватья. У Гришани в городе таких, как твоя Маланька, пруд пруди. Ее еще запрошлой осенью вся воинская часть на сеновал таскала, вот никто теперь замуж и не завет.
— Ой, язык-помело, — всплеснула руками соседка. — Откуда только знаешь, свечку, небось, держала?
Григорий пошарил под подушкой. Телефон находить сеть отказывался, но время показывал справно. Табло зафиксировало десять часов — непозволительно поздно для сельской местности. Наскоро оделся и спустился в сад:
— Привет, теть Ань.
— Ой, Гришаня, уже встал! — заулыбалась красивая женщина лет сорока пяти. — А я тебе пирожков напекла.
Любопытная соседка бочком кралась к калитке.
— Доброе утро, тетя Маша.
— Доброе-доброе, — кивнула та. — Приятно было увидеться.
Григорий пожал плечами и вошел в кухню.
— А почему тетя Маша на меня посмотрела так странно?
— Да мало ли, разве ее поймешь, чудную? — засуетилась Анна, собирая на стол. — Помнишь, ты еще совсем малой был, когда она по деревне бегала и сплетни про то, что ты мне не родной, распускала? А потом и вовсе удумала: что инопланетяне тебя к нам привезли.
Григорий ухмыльнулся и ничего не ответил.
— Пирожки жуй и молочком запивай, оно у нас вкусное, с вашим городским не сравнить, — улыбнулась Анна. — Работа как?
— Все в штатном режиме. Три месяца назад с орбиты, разобрался с делами, и сразу к вам рванул.
— Даже напугал чуток, — засмеялась женщина. — Думала, кто ж это в час ночи приехал? Смотрю, а это ты.
Григорий кивнул.
Ой, да я тебя совсем заговорила, — всплеснула она руками. — Ешь-ешь.
***
После завтрака Григорий пошел взглянуть на окрестности.
Залеталово было прежним, но, в тоже время, и другим. Все в нем напоминало о детстве, но время не могло пройти незаметно даже для столь небольшого села. Покосились старые дома, но где-то и новые выросли. На старом председательском участке в огороде поселилась лебеда, а у участкового весь сад зарос крапивой. Бывшее колхозное поле оказалось вспахано и даже чем-то колосилось. Видимо, дед Егор, как грозился, «поднял на селе фермерство».
Из когда-то многочисленной братии сверстников, день на пролет, носившихся по местным садам, огородам, да лесам, не нашел никого. Двое сидели в тюрьме, другие подались в город и присылали на лето повзрослевших отпрысков, а иных и вовсе не было уже на свете.
— Малой, ты?
Григорий думал, пойти ли в сельмаг, посмотреть на любвеобильную Маланью, или вернуться домой, когда его окликнули.
У калитки щурился Хромой Никос, которого в свое время боялась не только местная, но и пришлая из соседних Околоток ребятня. Сколько ходило баек про то, как хозяин хватал и ел сорванцов, таскавших из сада яблоки, Григорий уже не помнил: наверное, за тысячу. Поэтому, не было лета, когда б сад Хромого не обносили хотя бы раз десять.
Однажды Никос его все-таки поймал и обещал выпороть, если снова попадется, но заверений больше не воровать не спрашивал. Когда вырос, Григорий узнал, что больше половины страшилок распространял о себе Хромой сам, да и на малолетних прохиндеев, на самом деле, не обижался.
Как получил Никита Селиванов по прозвищу Никос (так как родом был откуда-то из Прибалтики) на элеваторе травму, так и жены лишился. Стерва, не просто в Выдер подалась к любовнику, а забрала с собой единственного сынишку. Думала, запьёт муж с тоски, хозяйство забросит, и ее прибьет рано или поздно, да просчиталась.
Никоса ее уход будто подстегнул: дом обновил, хозяйство поправил, скот завел. А все равно, второй раз не женился: глубоко, видать, засело женское предательство. О сыне только жалел, даже в город ездил, искал. Потом из детского дома кроху взять хотел, да кто инвалиду ребенка доверит?
— Привет, дядя Никита, — поздоровался Григорий.
— Ты смотри, каким сделался! Мужик! Подойди-ка я тебя рассмотрю, — улыбнулся Никос и неожиданно, когда Григорий приблизился, обнял его за плечи. — Ты ж мне как сын!
Григорий опешил, но вида не показал.
— Надолго к нам?
— В отпуск.
— А... — протянул Никос, — тогда пошли в дом, заодно поможешь старый бак переставить. Сам понимаешь, мне с плохой ногой уже непросто.
Вышел Григорий от Никоса, слегка пошатываясь, и никакого бака не только не перетаскивал, но и не видел.
На столбе возле покосившегося клуба дед Егор и дядя Ваня монтировали радио.
— Смотри, Гришатка, — прошамкал Егор, скидывая вниз отвертку. — Пассатижи передай.
Дед, опоясанный ремнями, на столбе смотрелся странно, и напоминал даже не филина, а непонятно кого: всклокоченного, седого в повидавшей виды телогрейке. Григорий подумал, что сильнее всего Егор смахивает на лешего, и сам удивился пришедшей в голову мысли, потому что леших никогда в жизни не видел.
Через вбитую в столб арматурину на вершине была протянута веревка. На одном ее конце закреплена доска, на втором — небольшой брусок. Иван осторожно тянул, стараясь, чтобы доска с ценным инструментом не перевернулась.
Григорий кивнул вместо приветствия и поинтересовался:
— А почему вы вместо доски корзинку не привязали?
Дед наверху крякнул:
— Так, у нас же корзины нет.
— Будешь? — предложил Иван.
Отказываться не стал, хотя еще с прошлого раза помнил, какую гадость пьют эти двое. Хоть Егор и клялся, что самогонка у него только из натуральных продуктов, Григорий предполагал в ее составе два вида технических спиртов и экстракт волчьих ягод. Впрочем, несмотря на вкус, егоровским самопалом еще никто и никогда не отравился.
— И мне, — раздалось сверху.
— А кто говорил, что работа превыше всего, сиди теперь наверху, сыч бородатый, — махнул на него Иван.
— Вот я сейчас как молоточек не сдержу... — пообещал дед.
Иван был Егору родственником, настолько дальним, что и сам не мог сказать, кем старику приходится, но, сколько Григорий себя помнил, их всегда звали дед Егор и дядя Ваня.
— А мы вот, решили антенну соорудить, а то мобильных телефонов дети надарили, а не дозвонишься.
— Это как? — удивился Григорий.
— На базе матюгальника, — объяснил Иван. — А-то с прошлого века висит, и пользы не приносит.
— А... — кивнул Григорий, сделав вид, будто все понял.
Стакан с мутной сероватой жидкостью достиг вершины, не расплескав ни капли, хотя наполнен был до краев.
— Понеслась родимая в желудочек, — провозгласил дед и выпил.
— Не задерживай посуду, — прикрикнул на него Иван.
Егор довольно зажмурился, с секунду подумал над тем стоит ли тратить время на спуск стакана на веревочном лифте, и, решив никого не задерживать, кинул его вниз. Иван стакан поймал ловко, будто только этим всю жизнь и занимался.
Григорий вздохнул. Пойло выглядело отвратительно и было теплым, но пошло по отшлифованному наливкой Никоса горлу идеально.
— Хорошо?
Григорий кивнул.
— Ой...
Живот скрутило, содержимое желудка подумывало попроситься наружу, но никак не могло выбрать какой выход предпочесть.
— Это у тебя с непривычки. Питаетесь в городе гадостью всякой, вот и мутит от натуральных продуктов, — авторитетно заявил Егор.
— У вас из растительной пищи одна соя и осталась, — согласился с ним Иван, ехидно посмеиваясь. — Ну, ничего, сейчас мы тебя подлечим. Самопалка очень полезная штука для организма: шлаки на раз-два выводит.
Григорил сдавлено пробормотал извинения и бросился, куда глаза глядят. Добежал до поля и юркнул в колосья. Тут-то его и накрыли.
***
— Агент Беймс, доложите обстановку.
Григорий нервно застегнул ремень, от неземного света, слепило глаза, в пору было ругаться. Он задрал голову, но никого не увидел. Модуль использовал систему маскировки, но вещал громко и, как предполагал, так называемый агент Беймс, во всеуслышание.
— А заткнуться и перейти на телепатический контакт?
— А зачем? — не понял робот. — Согласно сканированию в округе не обнаружено разумных существ.
Григорий выругался:
— Я нахожусь на планете с секретной миссией, по вашему приказу, между прочим, а ты, падаль инопланетная, раскрываешь меня при первом удобном случае. Удушу, сволочь.
— На всякий случай, ставлю тебя в известность, что это невозможно.
— Жалобу напишу, — пообещал Григорий.
В этот раз его слова, похоже, были восприняты как угроза, и голос перешел на телепатический канал вещания.
— По моим данным, преступник находится в этом квадрате. Я также получаю немногочисленные помехи от здешней флоры и фауны, но, думаю, учитывать их не стоит.
Григорий вздохнул: объяснять роботу, что Земля заселена и как раз существами разумными, было бесполезно. Здешняя атмосфера странно действовала на электронику с чужих планет.
— Напоминаю, что ты не отдыхаешь, а ищешь межгалактического преступника, террориста, злого гения и прочее, прочее, прочее Гилла Бейтса, некоторое время назад сбежавшего на эту планету и до сегодняшнего дня потерянного.
— Некоторое время... — передразнил Григорий. — По земному летосчислению ни один десяток лет прошел!
— Я читаю твои мысли, агент Беймс, и мне они не нравятся, — заявил робот. — Ты обязан исполнить свой долг.
— Обязательно, если только ты не выдашь меня землянам, урод, — прошипел Григорий. — И при условии, что не станешь сваливаться мне на голову вот так. Заткнись до окончания миссии, очень прошу.
— Поверь, меня это вполне устраивает, — заявил робот. — Терпеть не могу общаться с живой органикой, ходячий кусок мяса.
Свет исчез.
Григорий выдохнул: оказалось, во время контакта ненамеренно задерживал дыхание. Помассировал виски. Голова отозвалась странной легкостью.
Межгалактический террорист Гилл Бейтс пропал по данным разведки сравнительно давно. С точностью утверждать можно было только то, что скрывался он где-то на планете, но где именно? По тем же данным, присланный для его поимки агент некоторое время назад терял память и практически утратил качества детектива.
Он огляделся, но не обнаружил никого, способного подслушать разговор или увидеть странное свечение. Зато то, что место контакта скоро обнаружат, и будут долго ругаться, сомнений не вызывало. По полю, будто сбрендивший газонокосильщик прошелся, оставив местным жителям несколько геометрически правильных фигур в радиусе полукилометра.
Где-то на окраине завыла собака — пронзительно и невыносимо противно. Затявкала другая, и разъярился старый меланхоличный сенбернар Барс, которого многие в селе считали немым от рождения. Перекрывая собачье многоголосье, завизжала женщина.
Григорий вздрогнул: при виде мыши женщины в его селе так не кричали и собаки не выли даже на Луну, тем более что на неисправных роботов-аналитиков, вырисовывающих на бывшем колхозном поле круги и треугольники, они традиционно плевать хотели.
***
Когда он добежал до сельмага, на небольшом пустыре у водокачки уже собралось с десяток мужиков. Все бледные с перекошенными лицами. На скамейке возле старого курятника сидела тетя Маша и держалась за сердце. Судя по тому, что к ней никто не подходил, соседка ничего толком не видела.
В центре молчаливого столпотворения обнаружился зарезанный гусь, то, что некогда было девичьей юбкой, и много крови.
— Ой, Маланьюшка-Маланья, — причитала тетя Маша.
— На бешеную собаку не похоже, — тихо произнес Хромой Никос, — да и волков в здешних лесах сроду не водилось.
— У собачьих прикус другой, — заявил Егор.
— Хочешь сказать, у кого-нибудь из нас крыша поехала? — Иван наклонился над изуродованной тушей, рассматривая странные порезы на шее птицы. — Только что-то я психов сегодня не встречал, может, кто залётный?
— Это не я, — поспешил Григорий, несколько пронзительных взглядов полоснули по нему.
— Конечно, нет, — махнул на него Егор, — оно ж, зверь этот, уже давно безобразничает. Правда, на людей раньше не бросался и деревню обходил.
Дед, вздохнув, пихнул пару раз окровавленную юбку.
— Да, жаль, не уберегли девку, — сказал Иван, — хоть и гулящая, а все равно, человек.
— Ой, Маланьюшка-Маланья, — выла тетя Маша.
Григорию показалось, что прибыл в родную деревню он крайне не вовремя. Во многом потому, что следы от зубов неведомого хищника казались ему знакомыми.
— Сам ты гулящий, козел усатый, — прозвенело в воздухе. — Ты свечку надо мной не держал и на сеновал не тащил, чтобы так прилюдно хаять!
Мужики вздрогнули, завертели головами.
— Ты что ль живая? — прищурился Егор.
— Не дождетесь! — простонала продавщица.
— Тогда выходи.
— Ага, разбежались, так я и вышла к вам, козлам, без юбки, — и крикнула сменщице. — Теть Мань, принеси мне чего-нибудь накинуть, а?
Соседка вскочила и скрылась в сельмаге.
— Как он хотя бы выглядел?
— Как заяц.
Мужики переглянулись.
— Только в полметра ростом с клыками и глазами красными. На гуся накинулся, а потом, как увидал, паскудник, — на меня. Я от него в курятнике спряталась, юбку вот только, гад, разодрал.
— Среди бела дня...
— Совсем обнаглел.
— Ловить пора, — безапелляционно заявил Никос. — Иначе он скоро мелкой домашней живностью не ограничится... э... то есть уже на людей нападает. Ну, кто со мной?
Завел долгую речь о том, кем на самом деле может быть зверь, дед Егор, Иван выдвинул предположение, что хищный красноглазый кролик — плод изуверства военных из Выдера. Кто-то утверждал, что еще в двенадцатом веке в какой-то летописи упоминался страшный кровавый зверь, жравший всех подряд. Потом, уже в веке тринадцатом, а может, и четырнадцатом зверя то ли изловили, то ли убили, а, возможно, изгнали (рассказчик подробностей не помнил).
А Григорий думал о том, что сириусянский саблезубый кролик, скорее всего, тупым роботом и был распознан как гений вселенского зла, и готов был хоть сквозь землю провалиться.
За пеленой мыслей он не сразу осознал, что кто-то настойчиво треплет его за рукав.
— Ну? — спросил Никос. — Ты готов?
— Я? — не понял Григорий.
— Вот! — провозгласил Никос. — Трусы вы все, а Гришка молодец, и только что помогать в поимке зверя вызвался.
Григорий икнул, хотел сказать, что не вызывался, но только вздохнул: своего Никос добивался всегда и все равно каким путем.
— Эх, бедовая головушка, — покачал головой Егор, — эка угораздило.
— Ты как ловить его будешь? — поинтересовался Иван.
— На куря, — махнул рукой Никос. — Вы только, народ, живность свою до завтра заприте куда-нибудь.
Народ закивал. Он, надо сказать, и сам за домашней животиной следил, и каким макаром забрел к сельмагу несчастный гусь еще разобраться нужно.
— А ты присоединишься?
— Посмотрим, — пожал плечами Иван. — Да, если уж на охоту собрались, то у Савраскина что-нибудь попросите. Поганец, огнестрел за версту чует.
— Савраскин? — не поверил Егор.
— Кролик. А у олигарха арбалет есть... два.
— Пробовал его подстеречь? — заинтересовался Никос.
Иван неопределенно покрутил пальцем и ушел.
Начали расходиться и остальные. Прибежала тетя Маша, сунула в дверь курятника халат. Вскоре вышла Маланья, но выспрашивать подробности не стали: жива и, слава Богу. Обиженная таким невниманием девица фыркнула и ушла. Скоро близ сельмага остался только Никос с Григорием.
План был простой: заманить супостата к Никосу в огород с помощью связанного петуха. При этом роль охотника полностью ложилась на плечи Григория, а сам Никос таился у калитки и в нужный момент запирал дверь, чтобы не дать зверю убежать, если стрелок промахнется.
— Зверь наших кур больно любит, потому и в лес не возвращается. Даже среди бела дня скрывается где-то. Как учует птицу, так и идет, только людей все-таки боится, поэтому засаду соорудим, — рассказывал Никос. — И помни, если мы его не остановим, то зверюга рано или поздно всех порешит.
— Да, не жрет он никого больше себя, — не выдержал Григорий, — это у Маланьки вашей все карманы в юбке конфетами забиты были. Падок звереныш на сладкое, что ж его убивать за это?
Никос прищурился:
— А ты откуда знаешь?
Григорий промолчал: нежданного соотечественника было жаль, но не настолько, чтобы во всем сознаться.
Савраскин аж подпрыгнул, как ему план понравился, даже напроситься вторым охотником хотел, но Никос заявил, что двоих зверь непременно учует. Впрочем, от щедрот душевных готов был позволить бывшему олигарху за процессом понаблюдать, если тот, конечно, не пожадничает и одолжит свой арбалет из красного дерева.
— А из черного не пойдет? — нахмурился Савраскин.
Хромой подумал и решил, что все равно из чего арбалет сделан, главное — чтобы стрелял.
Часам к пяти вечера ловушка была готова и охота началась.
***
Григорий лежал в малиннике. Рядом пролетел мохнатый черно-рыжий шмель, муравьи спешили по делам кучи и кто-то небольшой и опасный рылся в зарослях шиповника.
Огород не оправдывал своего названия ни грядками картошки, ни помидорами и огурцами. Непосредственно прилегая к саду, разросся он малинником и диким виноградом. Старые яблони свешивались через ограду, стараясь дотянуться до земли под тяжестью наливающихся зноем яблок.
Скрипнула ветка, Григорий посмотрел вверх и вскрикнул.
Выстрелить он не успел, острые когти впились в плечи, а зубы едва не вспороли горло. Кролики на родной планете на людей никогда не нападали, но, во-первых, Григорий лежал и казался меньше хищника, а во-вторых, зверь мог мутировать и уже начал шалеть от запаха крови.
— Ни...
Григорий хотел позвать на помощь, но язык не повиновался. Сбросить кроля не хватало сил. Внезапно, давление ослабло. Зверь отшатнулся, взвыл и повалился на траву.
Григорий захрипел, попытался сесть, но голова закружилась. Перед глазами поплыли кровавые потеки.
— Эх, — крякнули над ухом. — Бедовая головушка. И ведь сдается мне, Гришатка, что ты необычный человек.
Григорий несколько раз моргнул, прогоняя настойчивое желание рухнуть в обморок, и настороженно воззрился на односельчан. Порезы и раны быстро затягивались, вскоре на их месте белели едва заметные шрамы.
— У зверушки под когтями ядовитые железы, но разумные жители планеты выработали иммунитет. То, что убивает мелкую живность, ускоряет метаболические процессы в их организмах. Эх... Сириус-Сириус... — ухмыльнулся Иван. — Я вот только в толк не возьму с чего ты залег?
— Забыл, что саблезубые кролики прекрасно лазают по деревьям.
Подошедший к ним Савраскин при этих словах удивленно гыгыкнул.
— Так что, товарищ Гилл, — Иван криво усмехнулся, — звездный злодей, считайте себя раскрытым.
— А ты детектив Беймс, — простонал Григорий, — настоящий...
— Надо же, дошло, — ухмыльнулся Иван. — И принесло же тебя, ядрен корень, так хорошо жил...
Григорий удивился, почему его не хватают, не вяжут и не спешат выдать притаившемуся на орбите роботу, но поспешил перевести тему разговора.
— А этот откуда? — кивнул он на неподвижный меховой валун.
Из шеи кроля торчал обычный медицинский шприц. Снотворное на зверя действовало недолго, и тот уже начинал сучить задними лапами.
— Любимое домашнее животное, не смог удержаться и привез, — развел руками Иван. — Только сбег, скотина, и мутировал.
— Гришатк, ты олигарха поблагодари, — посоветовал Егор. — Он нас в огород провел, а то пока бы мы Никосу объясняли, что, как и где, тебя б загрызли.
— Да, какой я, к матерям вашим, олигарх? — смутился Савраскин. — Было дело, держал в Ростове тройку палаток . А как захотел супермаркетом обзавестись, пришли людишки в черных костюмах от местной налоговой братии и объяснили, что в нашей стране существует только два вида бизнеса: крупный и мелкий. В первом случае, все уже поделено и новый передел им не нужен, а во втором — у меня все есть, поэтому бог велел делиться.
— Какой именно бог? — поинтересовался Егор.
— А хрен их разберет. Я, к слову сказать, не по этой части, — признался Савраскин. — Пацифист... тьфу, едрёна Матрёна, антисемит, то есть... атеист я.
Иван хмыкнул.
— Мычи не мычи, а я в ту же неделю бизнес продал, счета в банке позакрывал и свалил, куда глаза глядят. В сторону Залеталова, если честно, глаза не глядели, но здесь я неплохо обосновался и даже прижился, — дорассказал бизнесмен.
— Да уж, — вздохнул Иван. — Залетели.
Пришел Никос, неудачно испачкался в крови, обильно полившей землю. Григорий понял, что ни сбежать, ни как-то уговорить односельчан уже не сможет, поэтому расслабился и потерял сознание.
***
— И что теперь делать?
Григорий вздохнул, театрально заложил руки за спину и стал лицом к стене.
— Ну, ты... это, не дури, а? — попросил Егор.
— Угораздило ж нас так вляпаться, — сплюнул Иван.
— Звонарь звонаря... — начал Савраскин.
— Ты это кого сейчас стукачом обозвал? — зарычал Иван. — У меня ЧП и настроение плохое, а ты тут со своими шуточками...
— Пословицами-скороговорками, — поправил Егор.
— Какие слова, оказывается, знаем, — обиделся бизнесмен и обратился к Григорию. — Да, брат, подставился. А ведь как все удачно складывалось, да? Они же, получается, самого тебя наняли себя искать.
Егор поскреб макушку.
— Кстати, паря, в толк не возьму: как такое вышло, что все мы тебя с вот такусенького, — Егор отмерил руками около полуметра, — возраста знаем? Можешь объяснить?
Григорий вздохнул, отошел от стены и сел за стол. Мысленно отметил, что никто из присутствующих не дернулся, не следит за ним и не думает об оружии. Даже Беймс, хотя ему, как раз, по штату положено.
— На то я и гений, — не без сарказма произнес Григорий. — Мне необходимо было исчезнуть, замаскироваться под среднестатистического землянина, то есть, измениться не только внешне, что не составило большого труда, но и внутренне, если так угодно, ментально.
— Кому угодно? — не удержался Егор.
— Я создал эликсир молодости.
Савраскин икнул.
— Обычная вода, насыщенная микротехноорганизмами. Их я запрограммировал так, чтобы до определенного возраста не помнить, кем являюсь и что умею, вот и... Я не виноват, что на воспитание попал в деревню, где жил ты, Беймс!
— Что ж ты в космосе-то засветился? — заорал Иван.
— А я знал? Я вспомнил-то все, только когда на орбиту впервые вышел. Не предусмотрел, что гены не обманешь...
Дядя Ваня, когда-то лучший межгалактический детектив Джонд Беймс, грязно и грубо выругался.
— И что, бедокурить тоже захотелось? — прищурился Егор.
Григорий отрицательно покачал головой:
— То, что личность формирует в том числе и среда обитания, я тоже не предусмотрел.
Повисла тишина, временами прерываемая сопением Беймса и хмыканьем Егора. Мужики о чем-то усиленно думали. Григорию казалось, что, если прислушается, услышит их мысли, только не хотел этого. Он чувствовал такую апатию, что, наверно, не мог бы даже ногой или рукой двинуть без усилий. И отчетливо и сильно стучало в висках, будто в голове работал маяк, передавая координаты его местонахождения.
— Что тебе шьют-то? — поинтересовался Савраскин.
— Терроризм, геноцид паразитических бактерий с Альдебарана, попытку свержения Императора метеоритных колец... ну, там много.
— Повесят или расстреляют?
— Да, нет. Заставят работать на их службу внешней разведки, может, в корпорацию какую-нибудь засунут...
— И все?
— Но я никогда не буду свободен! — выкрикнул Григорий. — Вы, земляне, даже не осознаете своего счастья: вы работаете, кем хотите, живете, где хотите, а если не хотите, то и не живете. Вы полностью свободны в мыслях и чувствах!
— Это потому что телепатировать не умеем, — подсказал Егор.
— Возможно, — вздохнул Григорий.
— Я сейчас, — сорвался со стула Савраскин и шмыгнул в дверь.
Григорий проводил его отрешенным взглядом, подпер голову и уставился перед собой.
— Ванятка, а ты как этих, — Егор погрозил потолку, — гуманоидосапиенсов обманул?
— Да меня особо никто и не искал, — махнул рукой Беймс. — Я ж не гений, а сыскарь. Ну, напился несколько раз до запоев. Она ведь, самогонка, дрянь еще та, особенно с непривычки, но сириусянам от нее только польза для кислотно-щелочного баланса. В общем, как в очередной раз мозги у меня скрутило, их пеленгатор меня и потерял. Наверное, погибшим сочли.
— Ага, как же. Они Гришатку за тебя приняли, а тебя за Гилла, потому его сюда и отправили.
«Напиться что ли? — пронеслось в голове у Григория. — А смысл? Бемса выпустят в обитаемую часть галактики только с преступником».
Григорий подумал о том, как, наверное, надоело детективу сидеть в селе на маленькой планетке вдалеке от звездных мостов, и понял, что все эти годы дядя Ваня его ненавидел.
— Не пори фигню! И думай потише — с мысли сбиваешь, — прорычал агент Беймс.
Григорий повиновался и размышлять перестал.
— О! — одобрил Беймс. — А ты также держаться при контакте сможешь?
Григорий отрицательно покачал головой.
— Хватит распускать нюни, — посоветовал Беймс. — Это тебя за ерундой какой-то на орбиту потянуло, вот и запеленговали. А я тихо и мирно жил, никого, между прочим, не трогал, и надеялся, что трогать не придется.
Можно подумать, что Григорий не осознавал своей вины. По-сути, только он и был виноват в случившемся. Вот только можно ли корить себя за то, о чем до определенного момента не догадывался?
— Нельзя, — ответил дед Егор. — Гришатка наш уже не Гилл-дебил, так что ответственности за действия оного не несет.
— Ты это им расскажи, — посоветовал Беймс. — Только они тебя слушать не будут.
— У них от Земли крышу срывает, излучение у планеты другое, нежели у остальной части галактики, — кивнул Григорий. — Например, во время контакта, эта зараза утверждала, что разумных в селе нет...
— А вот с этого места поподробнее, — попросил Егор.
***
— Вот, предоставим! — вломился в дверь Савраскин, волоча за собой клетку с саблезубым кроликом.
— Гляди, еще один экстрасенсо-телепато-недоучка, — засмеялся Иван.
Все заметно приободрились. Только Григорий все еще сомневался в том, что его не собираются хватать и предъявлять высшей межгалактической справедливости, которая, к слову, слепа и глуха почище, чем на Земле.
— Ты зачем его припёр?
Савраскин смутился. Похоже, мысль о том, чтобы высказать идею вслух, не бегая за чудищем с Сириуса, ему в голову не приходила. Но спустя мгновение лицо бизнесмена озарилось, и он выдал такое, что заставило открыть рты обоих инопланетян и хитро прищуриться деда Егора.
— Я просто подумал, что раз мыслевосприятие у пришельцев на Земле нехило сбоит, то подмену произвести, как два пальца об... осоку. Мы представим зверушку как Гилла и дело с концом. А что? Оба они сириусяне, а то, что гений мутировал, так не наша в том вина. Гришку, чтобы план не выдал, накачаем егоровским палевом.
— Меня в любом случае тогда заберут, — проронил Григорий. — В данном случае, как героя.
Он криво усмехнулся.
— Это значит, что кто-то должен будет тебя сыграть! — потер руки псевдо Олигарх. — Ну, кто желает погулять по терниям звездным?
Трое активно замотали головами.
— Неужели никто? — удивился Савраскин.
Дверь отворилась, в нее всунулась голова и хромая нога Никоса:
— Мужики, не поверите, у нас на поле НЛО.
Мужики поверили. Беймс озвучил их мысли ёмким и красочным русским выражением.
— Ты, главное, держись ко мне ближе, — пыхтел Савраскин, когда они бежали к злосчастному колхозному полю. — Они меня сканировать будут, а рядом ты, коренной сириусянин, авось, не разберутся, кто есть кто.
— И пей больше, — советовал Беймс, вкладывая в руки бывшего злодея бутылку егоровского самопала.
Григорий кивал и пил, пил и кивал, но не чувствовал опьянения или слабости.
***
— Это не Гилл Бетс, — уверенно проговорил голос свыше. — Вы зачем сюда всю деревню приволокли, агент?
Григорий, удивился, как голос телепатического робота-переводчика подстраивается под интонацию. Он был уверен, что дед Егор слышит: «Заплуташки-непонимашки, вы кого нам поймали, а? И что-то много вас почему-то, мы ж народные гулянья не заказывали». А псевдо олигарх Савраскин: «Да вы чё, метки спутали? Это ж не он! И на кой ляд притащились всем колхозом?»
Сам бизнесмен демонстрировал искристому боку спускаемого модуля саблезубого зайца и храбрился:
— Это сириусянин, только мутировавший. Видимо, злодей сам себя обманул, здесь высадившись.
— Не смешите мои сопла, — посоветовал робот, и Григорий уловил в его голосе раздражение и злость.
«Конечно, — догадался он. — Служба никогда не примет тупое животное вместо межгалактического гения. Даже если анализ со стопроцентной вероятностью подтвердит схожесть ДНК, им это не выгодно: сириусянская особь никогда не выполнит тех задач, которые возложены на еще не пойманного преступника».
— Это не он, — кивнул Григорий, отвлекаясь от ненужных мыслей.
В голове начало мутиться.
— Вижу, — похоже, робот все-таки воспринимал их с Савраскиным как одного человека. — Агент Беймс...
Григорий вздрогнул.
— Ставлю вас в известность , что если и дальше станете препятствовать осуществлению правосудия, будете немедленно уничтожены. Вместе с вами будет зачищена территория в десятки километров.
— Очередной Тунгусский, — вздохнул Егор.
— Вы разбрасываетесь ценными кадрами, — заметил Савраскин.
— Очень вы мне нужны, — сказал робот, и Григорий подумал, что при произнесении этих слов, машина пожала плечами и скорчила рожу.
— А как же обитатели? — пьяно спросил Беймс, который тоже частенько прикладывался к бутылке для профилактики.
— В данной местности разумных существ не обнаружено, — сухо проинформировал робот.
Григорий пошатнулся, он хотел выкрикнуть, что это он, преступник, но обнаружил, что язык ему не подчиняется, а земля кружится, норовя встать на дыбы.
— Вот ведь тварь! — показалось, что говорил сам, но звук шел откуда-то со стороны и сопровождался тарахтением и шумом.
— Это... — выдавил Григорий и упал на колени.
— Да, это не он, — кивнул Савраскин и махнул в сторону Григория, — вот ваш Гил Бейтс или Хрейс... я уже не знаю, кто есть кто. Забирайте.
Григорий вздрогнул. Он и сам хотел признаться, но подобного удара в спину не ожидал. Кажется, настоящий Беймс тоже удивился, и закричал что-то дед Егор, когда здоровенная туша одинокого полевого трактора выкатила перед тарелкой.
— Ну, что, съел? — рыкнул Никос разлохмаченный и трезвый, с головы до ног перепачканный малиновой сириусянской кровью (наверное, в огороде падал).
— Да, — проговорил робот.
Из тарелки ударил белый луч транспортера, захватил трактор.
Григорий почувствовал, что теряет сознание.
— Агент Беймс, вы реабилитированы. Прошу проследовать на борт за наградой. Чего бы вы хотели?
— Уйти со службы, — простонал Григорий.
— Чем желаете заняться?
— Еще не знаю, наверное, торговлей, — ответил Савраскин.
Показалось, что робот кивнул.
— Что ж, — после недолгой паузы произнес он, — ваш запрос на смену деятельности одобрен. Можем поинтересоваться, что за товар вы готовы поставлять разумным созданиям Вселенной?
— Самопалку, — пожал плечами Савраскин.
— Это горючее? — не понял робот. — Отказано. Топливо для звездолетов реализуется уранцами.
— Ну,... это не совсем, — запнулся Савраскин, — скорее питье...
— Отказано. Жидкости предоставляет народ осенизаторов с Альдебарана.
— Оружие, — подсказал Егор.
— Могу занимается оружием? — спросил Савраскин.
Повисла долгая пауза.
— Разрешено, — запинаясь, произнес робот.
— И еще я хочу, чтобы железку-переводчика утилизировали, — вставил Савраскин.
— Сука, — ответил робот.
Белый луч забрал Савраскина на борт. Немного подумав, туда же засосал саблезубого кролика. Тарелка попыхтела, подребезжала, кинула на прощание «Блин, ну и атмосфера, как только в этом нормально летать можно» и сгинула.
***
— А хорошо твое пойло действует, — заметил Иван, — главное, на утро голова не болит.
— Так, оно и плохо, — вздохнул Егор, — самопалка без похмелья ведет к длительному запою.
Григорий застонал и открыл глаза.
— Что плохо? — подскочил к нему Иван.
— Хорошо, — улыбнулся Григорий. — Только голова кружится и ничего непонятно.
— Ты на Земле, — разъяснил самое главное бывший агент Беймс. — А остальное Егор с Савраскиным и Никосом в спешке придумали. Даже меня, хрен старый, в известность не поставил.
— Чтобы не выдал нечаянно, — уточнил Егор.
— В общем, наш хитрый старик смекнул, что раз Гилл им нужен для работы, то от зайца нашего они в восторг точно не придут. А Никос взял и сам добровольцем вызвался. Сказал, что жизнь его беспросветная от одиночества, в людях опять же он давно разуверился. В сравнении с Землей у остальной Вселенной все-таки есть одно преимущество: звездные люди врать толком не умеют.
— А мы? — спросил Григорий.
— Мы давным-давно другие.
— Савраска потому и полетел, ух, и намутит же бизнес где-нибудь на Альфе Центавра, — мечтательно протянул Егор. — Все-таки, горбатого только могила исправит.
— В общем, изваляли Никоса в огороде, чтобы сканирование в нем сириусянина признало и посадили на трактор. Как этот безмозглый модуль таратайку углядел, так сразу в Хромом гения и признал: у нас ведь разумных нет, а в таких условиях только шибко умный превратит конфетку сами знаете во что, и заставит ездить.
«Прижился бы только», — подумал Григорий, сел, посмотрел, как пустилась в пляс комната, и решил пока не вставать.
— Никуда не денется. Никоса там и подлечат заодно. А Савраскин все-таки рецепт самопалки выпросил. Хотя, для хорошего человечка не жалко, — ответил на его мысли Егор.
— А ведь ты очень непрост, дедушка, — заметил Григорий.
— Куда уж нам, — улыбнулся бывший террорист, ведущий ученый, гений-нанотехнолог и борец за свободу личности.
Гилл или, Егиорл, если правильно читать с сириусянского, всегда любил детей, особенно своих, даже с чужих планет и с врожденным дефектом неполной генетической памяти.
Светлана Кузнецова © 2009
Обсудить на форуме |
|
