|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Другие Лариса Турлакова © 2009 Сын Бабы Яги ...никогда. Ты слышишь?
Никогда не верь в плохое.
Из письма сказочного персонажа
Раз
Его втолкнули в подвал. С лязгом захлопнулась тяжелая дверь.
Темнота давила, обволакивая. Он вспомнил, как боялся ее в детстве, пока мама не объяснила, что в каждой темноте есть свет: нужно просто посмотреть по-другому, принять темноту — и она покажет то, что скрывает...
Он пошевелил руками, связанными за спиной, расслабился, и снова поглядел в темноту. Увидел серые стены с потеками от воды, трубы под потолком. Потом перевел взгляд в середину комнаты, где за столом сидел пожилой, но крепкий еще мужчина в штатском. С виду — обычный человек — нос картошкой, маленькие глазки и круглые щеки; пройдешь мимо такого и внимания не обратишь... Но три месяца назад, весной, это лицо было на предвыборных плакатах, которые висели на каждом столбе.
Бывший кандидат в президенты ничего не видел в кромешной тьме и таращил глаза, пытаясь сохранить спокойствие.
— Включите свет, Генерал, вам так неудобно.
Генерал вздрогнул от неожиданности и вскочил.
— Выключатель чуть левее, — подсказал пленник, глядя, как военный шарит по стене.
Свет вспыхнул, и пленник заморгал.
— Подумал? — спросил Генерал, садясь на место.
— А у меня есть выбор? — попытался пожать плечами молодой мужчина. — Кстати, вы можете развязать мне руки. Я не размахиваю ими и не произношу заклинаний, когда «делаю чудеса», как вы изволили выразиться.
— А как тогда? — по-детски заинтересовался Генерал, но, опомнившись, посуровел. Подумав немного, вытащил из кармана перочинный нож, подошел к пленнику и начал резать веревку.
Пленник морщился, но терпел. Причем терпел, улыбаясь. Улыбочка эта наглая Генерала раздражала до крайней степени, но он тоже терпел. Ради мечты можно, напомнил он себе. Все равно, потом он эту рыжую дылду пустит в расход. «Рыжий дылда», не подозревая еще о своей плачевной участи, уселся на свободный стул, не дожидаясь приглашения.
— А чего вы меня веревкой связали? У вас что, наручников приличных нет?
— Отставить разговорчики! Чем было — тем и скрутили!
Один глаз пленника подпух, но это не мешало ему бесцеремонно разглядывать Генерала. В прозрачно-зеленых глазах вспыхивали золотистые искорки.
Генерал забылся и не мог оторваться от взора собеседника: казалось, еще немного, и они поменяются местами. И странный пленник начнет диктовать условия Генералу, а не наоборот.
Молодой человек вальяжно закинул ногу на ногу, почувствовав себя совсем комфортно. Улыбочка его стала еще шире. Генерал все это видел, но не мог ничего поделать: пришлось слушать.
Пленник заговорил-забормотал тихонечко:
— И что же за методы у ваших контор такие? Все бы вам по башке стукнуть, связать, запугать... Нет, чтобы прийти и поговорить: по душам, спокойно. Что, по-вашему, я бы не понял? Все мечтают — не только вы...
— На всех тебя не хватит! — вышел из оцепенения Генерал и схватил пачку сигарет. Закуривая, он пробурчал:
А методы у нас, — он пыхнул в лицо пленнику сизым дымом, — проверенные.
Пленник помахал, разгоняя вонючее облачко и снова осклабился. Генерал мрачно пообещал себе улыбку блаженную эту сломать при первой же возможности.
— А вам не приходило в голову, когда вы орали на меня, пока везли сюда: «Сучонок, сделай мне чудо!» — конец цитаты, что я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете? — пленник явно забавлялся. — Ну скажите: много вы видели людей, делающих чудеса?
Генерал ткнул, сминая и обжигаясь, сигарету в пепельницу, и представляя, как размажет этого гада по стенке. Мужчина язвительно приподнял рыжую бровь:
— О, да. Представляю, как я вас раздражаю...
— Ты — тот. Я за тобой давно слежу. А еще знаю, где живет и работает твоя мамашка, — внезапно успокоился Генерал, и пленник немного озадачился.
Генерал же вытащил из нагрудного кармана помятый листок бумаги, исподлобья следя за реакцией: пленник приоткрыл рот, улыбочка стерлась. Он завороженно смотрел на листок, судя по всему, очень ему знакомый.
Генерал медленно, смакуя, развернул письмо. «Дорогой мой мальчик!» — прочитал он, и пленник обмяк, полузакрыв глаза и слушая...
***
Ян влетел в подъезд и остановился: крики соседей были слышны еще на улице. Неужели не получилось? Не может быть, он так старался: всю тренировку представлял себе, что у тети Клавы сбудется мечта. Он понесся по ступенькам наверх, добежал до родной двери и остановился. Наверное, опять не получилось. Как всегда...
Юноша швырнул сумку с формой на бетонный пол лестничной клетки и уселся перед дверью. Соседи орали страшно, исступленно; билась посуда...
В его же квартире было тихо. Но Ян точно знал, что тишина эта — с придыханием. Так, замерев, ждут самого родного и любимого человека.
Дверь распахнулась неожиданно. Тетя Нюра всплеснула руками:
— Янчик! Пришел наконец-то! А чего ты, молодец, не весел? Буйну голову повесил? Ну ничего: мы сейчас баньку натопим, добра молодца попарим...
— Мам! Да ты чего! Какая банька?! — вскочил Ян. — Перестань — соседи услышат! — торопливо и смущенно шептал юноша уже в коридоре квартиры.
— А ты чего? — тетя Нюра строго посмотрела на сына. — Ты на часы смотрел? Сколько тебя ждать можно? Я извелась уже вся, тебя дожидаючись, в окошко глядючи — не скачет ли добрый молодец в чистом полюшке? Не...
— Мам! Ма-а-м! — внушительно произнес Ян.
Женщина улыбнулась смущенно:
— И правда, понесло меня чего-то... Привычки дурацкие, древние... Ладно — руки мой, и — марш на кухню!
— Что-то Маноловы разорались, — сказала мама, наливая борщ.
— Мам... Это я, наверное, виноват... — тихо ответил Ян.
Анна, высокая, статная женщина, уставилась на сына. Ян ненавидел этот ее взгляд: черные глазищи, казалось, впивались в душу. Юноша сжался и тоскливо посмотрел в окно: светили фонари, прохожие спешили домой, мамы звали детей на ужин. «Конечно, у них мамы нормальные, а у меня...» — со страхом подумал Ян.
— Ну говори уже — чего натворил? — спросила мать.
Ян исподлобья посмотрел на маму, не решаясь рассказать.
— А ты ругаться не будешь? — спросил он, как в детстве.
— Не буду, — улыбнулась мама.
— Обещаешь? — прозвучало старое и проверенное заклинание.
— Хватит меня изводить! А то, и правда, пообещаю, а потом не буду ругаться. Говори давай!
Ян набрал воздуху и выпалил, зажмурившись:
— Я теть Клаве помочь хотел!
— Что?! — вскинулась тетя Нюра. — Я так и знала! Ну сколько можно уже! Ты мне обещал никому не помогать? Отвечай! Обещал или нет?
— Ну обещал, — буркнул Ян и, оживившись, воскликнул запальчиво:
— Вот видишь? Ругаешься! Не буду тогда рассказывать!
— А и не надо! — крикнула Анна. — Мне Василий сейчас все расскажет про твои выходки!
Стены кухни раздвинулись, превращаясь в потемневший от времени сруб, поверхность стола стала шероховатой, а кухонная плита обернулась русской печкой. Ян опять глянул в окно, чтобы удостовериться: знакомого городского пейзажа не было. Была полянка, три ели около покосившегося плетня. Полная луна заглядывала в окна деревянного домика.
Пошел снег.
Два
«...Как трудно тебе будет жить... Впрочем, что это я: жизнь твоя будет безумно интересной. В тебе скрыт огромный дар. Именно поэтому мы взяли тебя к нам и стараемся воспитывать, и учить тебя добру. Не знаю, насколько хорошо у нас получается... время покажет. Но мы, как всегда, надеемся на лучшее: надеемся, что твоя собственная сила не сломает тебя, прежде чем ты научишься ею управлять.
Так получилось, что ты стал сыном Бабы Яги. Ты спрашивал меня: как я тебя нашла? Знаешь, я до сих пор не могу найти ответа: может быть, сердце подсказало, а может — это твой дар помог мне... Даже такие старые волшебницы, как я, не знают ответы на все вопросы.
Тебе пришлось привыкнуть к нашему — непростому и немного сумасшедшему волшебному миру. Наверное, еще и потому, что ты сам по себе — чудо, которого по всем законам природы не должно было существовать... Но природа сделала исключение — видимо, ты оказался очень нужен этому миру, если появился на свет...»
— Как трогательно, — притворяясь, комментировал Генерал. — Мамочка. Ты же мамочку свою любишь? Даже если она умом тронулась?
— Люблю, — подтвердил пленник. — Вы ведь тоже маму свою любите... Даже если она умерла под артобстрелом, приказ на который дали именно вы.
Генерал треснул рукой об стол:
— Ма-алчать!!! Щенок! — и, вспомнив, как ему нужен этот наглец, сдержался. — Мамочку мы твою в порошок сотрем, — вполне миролюбиво пообещал военный. — Если не поможешь...
— Я помогу, — так же миролюбиво ответил пленник. — У меня выбора нет, я же говорил уже... Тем более, что я не могу отказать людям, которые мечтают.
— Ты с детьми работаешь? — заинтересовался вдруг Генерал.
— Предпочитаю, — ответил рыжий. — Они просто знают, чего хотят. В отличие от большинства взрослых.
— Ничего, я тебе объясню. Доходчиво — даже такой идиот, как ты, поймет, — уверил Генерал. — Я хочу...
***
— А я сегодня Нюрку встретила, — заметила Клава, присаживаясь на диван рядом с мужем.
— М-м-м... — ответил муж. Ему было все равно — он смотрел футбол.
— Идет, важная такая, коса до задницы... У нее Ян поздно приходить начал, — язвила Клавдия. — А я еще пять лет назад предупреждала: зачем ты ребенка из детдома берешь? Да большого такого... А она — с ехидцей так: ты, говорит, за своим домом следи, а я сама разберусь... Представляешь?
— Аг-га... — заинтересовался муж, — так-так-так... Давай, ну!
— Ну и вот, — воодушевилась жена, — а теперь — парню пятнадцать исполнилось, шляться начал... Сейчас вообще не пойми че творится: наркоманят все, бандитами становятся. Вот и Нюрка свое получит... а я ей говорила: еще не известно, чего из ее приблудыша вырастет...
— Го-о-ол!!! — заорал муж.
— А ты чего же? — огорчилась Клавдия. — Не слушаешь меня? Коля! Я тебя спрашиваю!
Николай перестал радоваться и посмотрел на жену.
— Не видишь, я матч смотрю! А ты все зудишь, зудишь... Ты же сегодня с Валентине своей ходила — не наговорились, что ли?
Заорала реклама, и муж выключил звук у телевизора. Встал, пошел на кухню. Клавдия слушала, как он гремит посудой, выбирая чашку для чая.
Она оглядела комнату. Скромная обстановка ее угнетала, как никогда. Все было стандартно в их с Николаем совместной жизни: телевизор, диван, холодильник в кредит, двадцать лет вместе, выросший сын, который учился в другом городе и постоянно требовал денег... А еще, до кучи, Клавин любовник Гоша вчера в казино проигрался...
Вообще-то, Клава читала в женских журналах, что женщин после сорока часто тянет искать приключений на стороне. И особенно женщин за сорок тянуло к мужчинам помоложе. И журналы, и телевизионные передачи всячески поощряли и даже отстаивали право зрелых дам на «лево».
Идеи женских журналов очень поддерживали Клаву в нелегкой ситуации. Ну и что, что ей уже далеко за сорок! Множество женщин доказали, что именно в этом возрасте «жизнь только начинается»! А Гоша — подарок судьбы, ее отрада. Правда, радоваться «подарку» становилось все труднее: Гошины запросы выросли. И сейчас Клавдия находилась в растерянности: она совершенно не знала, как объяснит мужу, что продала шубу, также купленную в кредит, чтобы оплатить Гошин долг казино.
Не зная, куда выплеснуть собственную растерянность и страх, Клава с ненавистью посмотрела на старый платяной шкаф, доставшийся им в наследство от Колиной мамаши. Шкаф этот был объектом лютой ненависти Клавдии и причиной многолетней войны с мужем. Коля ни в какую не хотел выбросить этого мастодонта на свалку. И в этом шкафу еще вчера висела норковая шуба...
Угрызения совести Клавы обернулись в наступление: она набросилась на мужа, который, осторожно ступая, чтобы не обжечься чаем, появился на пороге комнаты.
— Ну и что, что я у Валентины была? К подруге в гости сходить — это преступление? — завела она волынку.
— Да что ж ты... — буркнул Николай, но чай опасно заплескался и мужчина замолчал.
Он быстренько подошел к журнальному столику и с облегчением поставил на него кружку.
— Подвинься, — сказал он жене и плюхнулся рядом с ней, предвкушая продолжение матча.
— Подвинься, постирай, помой, принеси-отнеси! — продолжала жена. — Всю жизнь я у тебя в служанках хожу!
Муж с надеждой посмотрел на экран телевизора, но проклятая реклама словно не думала заканчиваться.
— Клавдия, — взяв в руки чай, повысил тон Николай. — Не доводила бы ты меня! Ты меня знаешь!
— Да я тебя наизусть уже выучила за столько лет! — по привычке не унималась жена .
— Да твою-то... — начал было муж, но в это мгновенье створка шкафа заскрипела, неожиданно резко открылась, и из шкафа выпал... скелет.
— Ма-а-ать!!! — заорал Николай, выплескивая обжигающий чай себе на пузо и вскакивая.
Клавдия взвизгнула и заткнулась.
Скелет сидел, прислонившись к открытой створке, и улыбался ослепительно. Поулыбавшись Николаю, он начал таять в воздухе. Последней, как у Чеширского кота, исчезла улыбка.
— Клава... ты это видела? — слабым голосом спросил муж и рухнул на подушки дивана — ноги не держали.
Клавдия со страхом взирала в пустоту, где еще недавно красовалась норковая шуба. Время пришло: ненавистный шкаф предал ее в самый неподходящий момент.
— Да! — с вызовом посмотрела она на мужа. — Да, я продала ее! И если бы ты относился ко мне внимательнее, я никогда бы не связалась с другим!
Тут Клаве стало себя жалко и она начала хлюпать носом.
— А я, между прочим, еще не старая, у меня все впереди, на меня мужчины молодые оглядываются на улице! — уговаривала она саму себя. — И Гоша — он прекрасный, он молодой — не чета тебе! Я ему помогла и продала эту чертову шубу, потому что люблю его, ты слышишь? — победно завершила Клавдия речь свою.
— Клава! Ты скелет видела? — просипел муж. Он был в шоке и откровения жены не успели дойти до его сознания. — Ну, тот который из шкафа сейчас выпал? А?
Николай с надеждой смотрел на жену.
— Это мой скелет! — Лицо Клавдии пошло красными пятнами. — И знаешь что? Я рада — нет! Я счастлива, что смогла тебе все это высказать! Камень с души свалился! Да, у меня есть любовник!
— Твой скелет? — переспросил муж. — Зачем он тебе? Мало того, что ты его домой приперла, так еще и в шкаф зачем-то затолкала... Ничего не понимаю!
— Ты еще и тупой! — фыркнула жена, которая настоящий скелет, в отличие от Николая почему-то не увидела. — Это выражение такое — «скелет в шкафу» — тайна, значит!
— Да нет, Клавочка, — пробормотал Коля, — я же его только что видел, собственными...
И тут до него дошло, что поведала родная жена. Он медленно встал, подошел к шкафу и заглянул в него. Пощупал пустоту, которая осталась на месте шубы. Вспомнил, сколько еще осталось, чтобы выплатить кредит и почувствовал боль. Боль ошпаренной кожи, боль оскорбленного мужского самолюбия, боль в сердце, которое и так в последнее время покалывало...
Он посмотрел на пустую кружку, которую зачем-то держал еще в руке и перевел взгляд на жену, наливаясь злобой.
— К...курва! — выдохнул он и ахнул с размаху кружку об пол.
Клавдия заверещала, закрываясь от осколков и предчувствуя недоброе...
Три
— Не надо слов, — поднялся Ян. — Я пойму.
Он навис над Генералом. Обхватил, вобрал голову Генерала в руки. Военный со страхом подумал, что этот ненормальный сейчас его поцелует, но мысль эта тут же вылетела из головы: он провалился в трясину. Открыл рот, паникуя и захлебываясь, выплыл и задышал хрипло, тяжело.
Неведомая сила тут же, не дав опомниться, потянула вниз, вниз... Генерал покорился. Ему стало сонно и тяжело. А главное — спокойно. Он посмотрел наверх: трясина исчезла; он был на дне озера, зелено-прозрачного, видел золотые лучи, пронизывающие воду. Вспомнил, что в детстве часто так делал: опускался на дно, открывал глаза и смотрел на солнце.
— Во-от оно как... — протянул Ян. — Банальненькая у вас мечта, знаете ли...
Он уже сидел напротив Генерала, который не мог прийти в себя, и очумело тряс головой, не понимая, где он. Ян сочувственно наблюдал за ним.
— Как же так получилось? Заслуженный, старый человек — всю жизнь вы верой и правдой служили державе и народу — в ущерб личным интересам... даже мать родную не пожалели... И вдруг, на старости лет вы мечтаете о перевороте в мирное время?
— Ты мне нотаций не читай! — очухался Генерал.
— Ни в коем случае! — уверил Ян. — Я просто уточняю план. Видите ли, в детстве я часто исполнял мечты людей не совсем так, как бы им хотелось. Всякое бывало, — и, перестав паясничать, стал серьезным.
— Вы хотите, чтобы в Столицу стянулись войска и, если нужно, силой подавили всяческое сопротивление мирных граждан и правящей верхушки. А международное сообщество безоговорочно приняло бы нового президента.
— А что? Кишка тонка? — закуривая спросил Генерал.
— Ну почему же? Главное, чтобы ваша выдержала, — усмехнулся Ян. — Я-то свое дело сделаю, постараюсь, хотя терпеть не могу подавлять массы. Это, знаете ли, чревато: у ваших же солдат в Столице жены и дети остались...
— Детишек, значит, жалко... вот и постарайся, чтобы гладко все прошло. И для мамочки своей постарайся, — пыхнул дымом Генерал. — Иначе — в коровью лепешку ее превращу...
— И сколько же ты править будешь, «президент»? — ухмыльнулся Ян. — Ты даже здоровья не хочешь, чтобы подольше на плаву удержаться... Ну да ладно. Через час. Повторяю: через час ты выйдешь на поверхность из этого вонючего подвала. И меня выведешь — иначе не получится ничего. Да, и форму одень, чтобы соответствовать. Свободен.
***
Мать уже начала растапливать печь: со злостью запихала в нее толстые березовые поленья и, вспомнив что-то, начала беспомощно озираться.
— Теперь не отвертишься! — зыркнула она на сына.
Ян хмыкнул: куда уж! На печи сладко потягивался Василий.
— Помоги мне, обормот! — обратилась к нему тетя Нюра.
Василий, проигнорировав «обормота», тяжело спрыгнул с печи и важно просеменил по полу. Встал на задние лапки перед печкой, стукнул себя передней правой по лбу. Из глаз его посыпались искры. Дрова вспыхнули ярко, а кот укоризненно посмотрел на хозяйку:
— Дураком ты меня сделаешь, — проворчал он. — Если у тебя склероз — спички в квартире забываешь — то я почему страдать должен?
— Это у тебя склероз, — огрызнулась Анна. — Поэтому ты все записываешь! Записал?
Котяра посидел молча, лупая глазищами.
— Ну, чего молчишь? — кипятилась Анна. — Записал, спрашиваю?
— Подожди-подожди, — сказал кот, у меня перо-самописец не успевает — у них еще скандал не закончился...
Повисла тишина. Даже печка притихла — дрова потрескивали еле слышно. Ян сидел, вжав голову в плечи. Наконец Василий встрепенулся, подбежал к печке и начал шарить за ней лапой, что-то выискивая.
— Не томи душу! — воскликнула Анна.
— Мам! — не выдержал Ян. — Да я тебе сам все расскажу!
— Нет уж, мой дорогой, — обернулась мать к сыну. — Ты опять дров наломал — теперь слушай, сиди!
Василий уже шел обратно на задних лапках. Он успел напялить на себя профессорскую мантию и квадратную шапочку с кисточкой. Под мышкой он держал свиток.
Несмотря на предполагаемую взбучку, Ян прыснул со смеху. Кот, не обращая внимания на развеселившегося юношу, взгромоздился на стул.
— Очечки-то, очечки забыл, — забормотал Василий, но понял, что Анна на грани, и развернул свиток. Из него и выпали миниатюрные очки в круглой металлической оправе.
— А! Вот они, мои дорогие! — обрадовался кот и нацепил очки на нос.
Анна тоже начала улыбаться.
— Профессор, — проворчала она нежно. — Давай, рассказывай, чего мой Янчик натворил.
— Кхе... — прокашлялся кот. — Значит так... Семнадцатого числа, месяца июля сего года Ян Яговской повстречался с соседкой по лестничной клетке Клавдией Ильинишной Маноловой. Встреча носила случайный характер: Ян спешил на тренировку по баскетболу и зашел в магазин, купить минеральной воды. Марка воды в отчете не упоминается, ибо это могут счесть за рекламу... — кот подмигнул юноше, который захихикал в ладошку.
— Также, — невозмутимо продолжал кот, посмотрев из-под очков на хозяйку, — из текста отчета исключена нецензурная брань и некоторые анатомические и интимные подробности, которые в запале поведали друг о друге супруги Маноловы.
— Смейся-смейся... — нацелилась на сына Анна. — А ты не паясничай! — прикрикнула она на кота. — Работай!
— Тэ-экс... — кот шарил лапкой по строчкам «отчета». — Ага! Нашел, продолжаю: госпожа Манолова стояла в очереди в кассу. И, поскольку мысли в ее голове были весьма яркими и навязчивыми, нашему Янчику удалось без труда их прочитать.
«Ах, — думала Клавдия, — когда же это кончится? Как надоело врать! Говорят, что скелеты из шкафа выпадают в самый неподходящий момент... Я не знаю — может, и мой выпадет вот так вот: когда сидим мы с мужем после ужина и разговариваем совсем о другом... Честно говоря, я даже надеюсь на это — нет! Мечтаю об этом! Так тяжело этот скелет несчастный скрывать...»
Ян решил, что помочь женщине, а тем более — соседке тете Клаве — его прямая обязанность. Тетя Клава мечтала, чтобы из ее шкафа выпал скелет. К сожалению, наш Янчик воспроизвел желание соседки буквально...
— Что-о-о?! — округлила глаза Анна. — Ты что, действительно сделал то, о чем я подумала сейчас? Быть того не может!
— Может-может, — пробормотал котик и подтолкнул лапкой рукопись к Анне. — Вот тут все подробненько написано...
— Предатель... — тихонечко прошипел Ян.
Василий тут же спрыгнул со своего стула и вскочил на колени к Яну.
— Прости, — замурлыкал черный кот, перебирая лапками и впивая когти свои в кожу Яна.
Юноша морщился, но терпел: знал, что кот таким образом выражает любовь.
— Ты же сам знаешь, что за тобой следить нужно...
— Да знаю я! — отмахнулся Ян. — Мог бы и без подробностей отчитаться.
— А толку? — философски заметил кот. — Она сама все узнает...
— Ну да... — вздохнул, в который раз, Ян и затих.
— Ой! — скривилась Анна, прочитав опус кота. — Ужас какой! Чего там у Клавки творится? — спросила она Василия.
— Клавка мороженное мясо к синяку прикладывает, а Коля пить ушел, — с готовностью доложил Кот.
— Поделом Клавке! — удовлетворенно сказала самой себе Анна. — Будет знать, как про меня гадости говорить! Молодец, Янчик!
— Педагог ты, Анна! — восхитился кот. — Чистой воды Макаренко! Как ты после этих слов на ребенка ругаться теперь будешь?
— Ой! — зажала рукой рот Анна и испуганно посмотрела на сына.
У Яна отлегло от сердца.
— А ты, все равно, не радуйся! — попыталась поругаться Анна. — Ты хоть понимаешь, что человека до инфаркта чуть не довел?
— А че сразу я, — попытался оправдаться Ян. — Она сама заладила: скелет, скелет... Ну, я ей помочь захотел.
— Уж помог, так помог, — хмыкнул кот. — От души, нечего сказать... Зато материализации научился!
Анна встала, подошла к домашней библиотеке. Поискала на полках и нашла «Словарь крылатых слов и выражений».
— Вот, — вернулась она к сыну и положила перед ним книгу. — В следующий раз, когда тебе приспичит помогать людям, будешь знать, что некоторые выражаются иносказателно.
Ян полистал словарь.
— Нашел? — строго спросила Анна.
— Нашел, кажется, — рассеянно протянул Ян, бегая взглядом по строчкам.
— Читай! — приказала мать. — Я потом спрошу!
Ян уткнулся в книгу. Анна села на диван и пододвинула к себе корзинку с мотками шерсти. Василий пристроился рядом. Выбрал ярко-голубой моток, надел его на лапки, с готовностью их расперил и замурлыкал.
— Я не понимаю! — сказала Анна, ухватив конец нитки и наматывая клубок. — Как он может быть таким простодушным? Все за чистую монету принимает!
— О присутствующих невежливо говорить в третьем лице! — вскользь заметил Ян.
— А подслушивать еще невежливее! Читай, давай! — велела Анна.
Василий же только хмыкнул и заурчал еще сильнее, примиряя мать и сына.
— Умница редкий, — продолжала Анна, переходя на шепот. — Дар у него такой, что все человечество может сделать счастливым. А торопится все, суетится... ему ведь учиться и учиться еще.
Она намотала клубок и, выудив спицы из корзинки, ловко нанизала на них петли. Подвесила их в воздухе, и спицы, защелкав, начали вязать.
— Совсем обленилась, — проворчал в усы Василий. Он столкнул клубок на пол и спрыгнул вслед за ним.
— Клубок если запутаешь — получишь, — пригрозила Анна, но кот уже бегал, играя, по просторной горнице. На его памяти он еще никогда не «получал», а память у него была длинная.
— Выражение «скелет в шкафу» означает постыдную тайну, которую стремятся скрыть от других людей, — сказал Ян, не дожидаясь, пока мать его спросит. — Значит, она от мужа скрывала что-то? Наверное, большая тайна была: я пока скелет представлял — он у меня сам расти начал...
— Давай, Анна, — подмигнул кот хозяйке, — объясняй ребенку про взаимоотношения полов...
— Я сам знаю! — надулся Ян. — Что вы из меня маленького делаете!
— Скажите, пожалуйста! — кот зацепился ногтем за клубок и нервно задергал лапкой, пытаясь высвободиться. — Он знает! А про то, что наша Клава любовника завела, ты тоже знаешь?
— Нет... — растерялся Ян. — Ой, как некрасиво получилось... Я в личную жизнь вторгся, получается...
— Не в первый раз, — констатировал Василий, запутываясь в клубке уже двумя лапами. Он подергался еще немного, жалобно мяукнул и шлепнулся на бок.
Ян притих, осмысливая, что же он натворил. Анна, взяв ножницы, пошла освобождать любимца.
— Вася, я иногда очень жалею, что не завела себе обыкновенного кота, — сказала она, остригая нити. — Ну кто тебя за язык тянет, балабол?
— Между прочим, — возник Ян, — ты зря эти варежки плетешь. Я голубые носить не буду!
— Я для Снегурочки... и не плету, а вяжу, бестолочь ты моя!
Вдруг все заскрипело, заохало. Пол заходил ходуном, луна в окошке завертелась и пропала, лапы елей чиркнули по стеклу, осыпая снег.
В дверь ввалился детина — кровь с молоком.
— Емеля! — насупилась хозяйка. — Сколько тебе раз говорить: избушку задом наперед не ставить! Старая она уже для таких маневров!
— Забыл... — прогудел детина, почесывая затылок.
— «Забыл»... — передразнила Анна. — Зачем пожаловал?
— Я это... — заулыбался Емеля. — Баба... Тьфу ты! Тетя Нюра! Печку не одолжишь на пару часов? К девкам съездить? А то моя не фурычит — отсырела, наверное.
— Ты мне рыбки принес? — промурлыкал Василий, глядя умильно снизу вверх.
— Ага, принес, как же! — возразил Емеля. — Мне щука нигде житья не дает — только с удочкой пристроюсь — так она всплывает: говорит, печку отберет за то, что я экологию водоемов нарушаю... Дашь печку-то? — с надеждой посмотрел он на Анну.
— Разбежался! — фыркнула Анна. — Я тебе в прошлый раз давала ее, родимую, так потом отбелить не могла после твоих похождений! И вообще: когда ты меня по-старому звать отучишься? Неужели одно имя так сложно запомнить?
— Так я тебя сколько веков Бабой Ягой величал! А тут вдруг — Анна! — имя какое-то себе придумала!..
— А что? Хорошее имя, мне нравится, — растянул мордочку в улыбке Василий.
— Ты мне на возраст еще намекать будешь! — прошипела Анна.
— Не дашь, значит, печку, — понял и огорчился Емеля.
В стену постучали.
— С другой стороны! — гаркнул Ян.
Вошла Снегурочка. Румяная, в синем полушубке.
— А я про тебя такое прочитал! — захихикал простодушный Емеля.
— Можно подумать! — возвела очи горе Снегурочка. — Гадости всякие в анекдотах сочиняют, да девки снегурками на Новый год работают и напиваются — только имя мое позорят... Теть Нюр...
— Готовы, готовы, — засуетилась Анна. — Вот, девочка, бери, носи на здоровье!
— Ой, спасибо! — обрадовалась внучка Деда мороза. — Рыжик, как дела?
Ян засмущался.
— Давай, подрастай поскорее, я тебя ждать буду! — подмигнула Снегурочка.
— Цыц! — шикнула Анна. — Как тебе не стыдно! В твои-то годы!
— Фи! — скривилась Снегурочка. — Кто бы о годах говорил!
— И эта туда же! Вы что, сговорились с этим остолопом? Смотри, варежки отберу!
Ян залез на печку и задремал, слушая привычную перебранку. Он больше всего любил такие вечера. Мама забирала его в избушку, мама учила его понимать дар, мама ругалась иногда — как без этого? Но никогда не позволяла ему сомневаться в себе. Он знал, что когда-нибудь сможет исполнять мечты. Мама говорила, что это станет его работой — ответственной и любимой.
Под боком пристроился Василий, урча, как трактор, а гости собрались за столом.
— Ну как ты там? У людей? — выпытывала Снегурочка.
— Да нормально, — пожала плечами Анна, — ты же знаешь, я давно привыкла. Сейчас работаю нянечкой в детском саду — надо же делать вид, что я человеческая. Так я дожидаюсь, пока все уйдут, а там — метла моя все вылизывает.
— Лентяйка, — отметил кот.
— Как у тебя терпения хватает? — покачала головой Снегурочка.
— Янчика поднимать надо, — ответила Анна. — Да и самодеятельность мне надоела — сколько можно Бабу Ягу в лесном театре играть? Счастье женское — оно в детях...
— Ты нас не бросай, — попросил Емеля.
— Подлиза, — улыбнулась Анна, — все равно ведь, печку не дам... Ой! — вскочила она. — Янчик некормленный остался!
Прислушалась, подошла на цыпочках, заглянула на печку.
— Спит, — прошептала она. — Так, брысь все отсюда!
...Глубокой уже ночью Анна сидела за столом и смотрела, как падает снег. Перед ней лежал листок бумаги, и она не знала, как закончить письмо сыну. Хотелось поддержать как-то, потому что она, как и все матери мира, безумно боялась за своего ребенка.
И она дописала письмо, надеясь, что он ее поймет: «Хочу тебе сказать: как бы трудно тебе ни было, сколько бы ты не разочаровывался в людях — никогда. Ты слышишь? Никогда не верь в плохое».
Точка
Утро было сизым, как дым очередной сигареты Генерала. Город просыпался, нежась и не подозревая, что через несколько минут многое изменится.
Войско стянулось на улицы Столицы: была пехота, танки, артиллерия, в воздухе кружили самолеты. И все это происходило совершенно бесшумно — точно так, как представлял себе Генерал. Он часто мечтал, что войско возникнет неожиданно, тихо. А он будет командовать, и все беспрекословно ему будут подчиняться.
Генерал прочистил горло:
— Солдаты! Сегодня — великий день! Сегодня мы положим край постоянной лжи и лицемерию правительства! — Здесь, — он указал на здание, перед которым находился, — сосредоточились силы противника, которые поработяват... поробя... Я не умею говорить долго, поэтому скажу просто: по зданию правительства — огонь!
Стало тихо. Военные озирались недоуменно, словно не понимая, как они здесь оказались: лица у многих были подпухшие после сна.
— Пли!!! — завопил Генерал, обезумев. — Делай! — обернулся он к Яну.
— Как хочешь, — буднично сказал Ян.
Солнце вспыхнуло в его волосах и будто дало сигнал атаки: танки выстрелили в здание правительства.
Генерал протер глаза: ему показалось, что он сошел с ума. В стены летели, смачно шмякаясь... апельсины! С неба, из самолетов сыпалось конфетти и мягкие игрушки. Загрохотали орудия: в первых лучах солнца зацвели снопы салюта.
Люди просыпались, бежали к окнам, выскакивали на улицы. Пугались при виде военных, заполнивших город, потом с удивлением брали в руки игрушки, собирали цветы, переглядывались недоуменно.
...И пришли дети. Им не нужно было ничего объяснять: многие из них мечтали о таком празнике. Дети смеялись и не думали, что сошли с ума, в отличие от взрослых. Они набивали карманы сладостями, менялись уже плюшевыми медвежатами, залезали на деревья, чтобы достать запутавшийся в ветках серпантин...
***
Ян посмотрел на поседевшего вмиг Генерала.
— Я уже говорил, что не делаю чудес. Я всего лишь исполняю заветные мечты. Настоящие. У тебя была одна мечта, и звучала она по-детски просто: «Хочу, чтобы не было войны». Да и сам ты был тогда ребенком. Ты вырос и забыл, но мечта осталась. А я ее исполнил, как смог. А все они, — Ян обвел рукой несостоявшееся поле боя, — хотят жить. И судьбы этих людей я менять не могу. Да и не захотел бы, даже если бы мог... Мне редко, очень редко удается поработать так полноценно и хорошо...
Он помолчал, глядя на натужно сопевшего бывшего Генерала. Тот пытался вытащить пистолет из кобуры.
— Не надо, — тихо и внушительно произнес Ян, придвигаясь вплотную к старому человеку. — Ты был доблестным воином, почти стал великим диктатором... Неужели ты попытаешься застрелить меня конфетой?
Генерал посмотрел на руку: пальцы были измазаны и стали липкими от растопившегося шоколада.
Ян вытащил из нагрудного кармана формы Генерала письмо мамы. Из ниоткуда, из воздуха появилась и заколыхалась вдруг тяжелая зеленая завеса. Ян отодвинул ее и бросил через плечо:
— Да, и еще: ты про мою маму ничего знать не можешь... Тебе сказок в детстве мало читали.
И ушел. Завеса стала прозрачной, и Генерал смотрел сквозь нее на счастливый город.
А Ян шел по лесу. Он видел родную избушку, знал, что мама будет ругаться, почему он так долго где-то шляется, а Василий составил уже очередной свой отчет... Лариса Турлакова © 2009
Обсудить на форуме |
|
