|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Наши в космосе Сергей Морозков © 2009 Орбита В глубокой сковороде шкворчат куски сала. Истекая жиром, они наполняют квартиру непередаваемым ароматом. Иван Сергеевич не любит завтраки на скорую руку. Его седая голова склонена почти до разделочной доски, но даже толстые линзы очков помогают немного. Тем не менее, горка мелко нарезанного шпика, красиво соседствует с взбитыми, в стеклянной миске, яйцами. Легкая музыка радио скрашивает тишину кухни.
Несколько уверенных движений и яичная масса заливает дно, быстро превращаясь в дырчатый желто-белый блин. Гладкий пластик кухонного стола принимает раскаленное днище. Несколько капель воды, случайно оказавшихся в ненужном месте быстро исчезают, добавляя в аромат блюда, запах пара.
Острый нож режет ржаной хлеб ровными кусочками, уложенные в серебряную хлебницу, они занимают почетное место в центре стола. Завтрак протекает в тишине. Иван Сергеевич Потапов, полковник ракетных войск в отставке недавно похоронил своего главного собеседника, жену, и первое время долго и нудно говорил сам собой. Что было больше в тех речах горечи или надежды на чудо, сейчас уже и не сказать. Время чуть ослабило удушающие объятия горя и позволило вернуться к почти нормальной жизни. Вот и сейчас, завтракая, Потапов как истинный аналитик ЦУПа, пытается просчитать всевозможные дневные нестыковки, но, вскоре чертыхнувшись, махает на бесполезное дело. И то правда, как знать, что день грядущий нам готовит?
Струя горячей воды смывает мыльную пену с полированной поверхности сковороды. Несколько движений щеткой и мощная серебряная вилка, сверкает первородным блеском. Оставшиеся кусочки хлеба, Иван Сергеевич мелко режет и ровным слоем рассыпает на чистом бумажном листе. Чуть подсоленные, такие сухарики бесподобно идут под пиво, любителем которого является хозяин.
В просторной трехкомнатной квартире чисто и пусто. Отсутствие жены не скроешь сверканием полированных поверхностей. А о том чтобы привести в дом другую женщину, Иван Сергеевич еще не старый мужчина, даже не помышлял.
Жизнь на пенсии протекала тихо и мирно. Конечно, первое время было дико трудно без постоянных ночных тревог, экстренных вызовов, многосуточных мозговых штурмов в насквозь прокуренной большой, прежде ленинской комнате. Постепенно все вошло в привычную колею. Если вначале бывшие коллеги живо делились новостями космических одиссей, то сейчас даже старые знакомые стараются обойти стороной тот обоюдоострый предмет именуемый государственной тайной. Потапов и не думал обижаться. Что-что, а тайн на своем веку он наблюдал немало и любая разведка мира, дорого бы дала за доступ к такому источнику.
— С успешно выведенным на орбиту грузовым кораблем «Прогресс ...«(номер заглушил вой сигналки под окном) потеряна связь. В настоящее время делаются попытки вернуть корабль. — дальнейшая скороговорка диктора нисколько не интересует профессионала, все отдавшего для становления мощи державы.
То, что где-то космическая программа начинает сбоить, Потапов понял давно. По клочкам фраз, рунетной трескотне, обрывкам официальных новостей становится ясно — мы несем потери. Причем необъяснимые с обывательской точки зрения. Конечно, можно бы свалить вину на американцев или китайцев, но удивляло другое, те тоже несут потери, ощутимые и обидные.
Иван Сергеевич не вел точной статистики, ее и не проведешь в той атмосфере секретности, что всегда окутывала национальные космические программы. Впрочем, это и не надо. На то и аналитик, чтобы по крохотным крупицам информации составить достаточно полную и самое главное объективную картину происходящего. Безусловно, большого количества данных остро не хватало, но полковник не привык торопиться. На его веку несколько недодуманных рекомендаций превращались в трагедии, и за эту науку, он дорого платит, по сей день.
— Ничего, еще пара катастроф и картина будет как на ладони. — Потапов мыслит вслух, не замечая, что кипяток чая капает на вишневую штанину пижамы.
Длинный требовательный звонок в дверь, выводит из ступора. Тряхнув плечами сгоняя прочь хандру и, нацепив на лицо дежурную улыбку, он идет открывать. В глазке одиноко маячит фигура незнакомого капитана.
— Иван Сергеевич, полковник Звездин приглашает Вас, если можете прибыть в ЦУП. Машина у входа.
Даже так! Новый начальник центра головастый и простой в общении мужик, приглашает бывшего коллегу на разговор. Что ж, похоже, в вакууме и в самом деле становится нечем дышать. А, если партия сказала — Надо!
Несколько минут уходит на извлечение из шкафа и чистку от нафталина парадного офицерского костюма. Раньше форму он надевал далеко не каждый год, а вот сегодня решает показать всем, что жив еще настоящий полковник. Большой и черный, точно танк, БМВ и в самом деле стоит у подъезда. Бесшумно распахивается задняя дверь, и теплый салон принимает крупное тело.
Ничем не примечательное трехэтажное здание, огороженное от шумной автострады невысоким каменным заборчиком, и есть то сверхсекретное подразделение РВСН. Сюда стекается информация о малейших сбоях систем управления, здесь анализируются данные космической группировки страны, да еще очень много важного и смертельно опасного протекает за внешне неприметными стенами.
Автомобиль огибает здание и, нырнув в гараж, расстается с важным пассажиром. Иван Сергеевич тщательно оправляет мундир и поправляет галстук. Неторопливые движения позволяют скрыть волнение. Он просто не может надышаться едва уловимым запахом молодости и силы, легким ароматом старых потерь, утрат, а так же надежд и успехов. Такое состояние принято называть ностальгией. Что ж пусть будет так.
— Прошу Вас, товарищ полковник! — сопровождающий капитан сама любезность.
— Не беспокойтесь, капитан, Я знаком с планировкой столько лет, что трудно заблудится, даже если очень захочу.
— Извините, но служба!
Крыть нечем.
Переходы, лифты, досмотровые кабинеты. Все, как и раньше, но Потапову бросается в глаза фантастическая насыщенность здания, суперсовременной электроникой. Еще, пару лет назад все было проще. Похоже, девятый вал нефтедолларов достиг и этого богом прикрытого уголка. Салатного цвета дорожка под ногами, глушит шаги. Тихо так, что слышно позвякивание медалей на парадном кителе. Их много, но все получены, отнюдь не к юбилею. Только работа и иногда боевые (да именно боевые) будни приносили нежданные кругляши серебра на парадную форму. Теперь, когда все осталось в прошлом, сегодняшний визит выбивает из колеи.
Сколько не тяни, а кабинет начальника найдет тебя сам. Дубовая двухстворчатая дверь распахивается на удивление мягко и бесшумно.
Вид давно знакомой Марии Дмитриевны, секретарши, пережившей здесь уже четырех руководителей, заставляет окончательно поверить в реальность события.
— А, дорогой Иван Сергеевич, — она легко поднимается и, не обращая внимания на присутствие молодого офицера, целует старого друга. — Сколько лет, сколько зим. Сейчас доложу Алексею Егорычу. Он должен Вас ждать.
Женщина тенью исчезает из приемной, чтобы через секунду предложить:
— Иван Сергеевич, прошу!
Двойные двери надежно защищают секретного руководителя центра. Леша встречает у самых дверей. Объятия. Несколько минут молчания. Офицеры давно знакомы и Лексей еще зеленым юнцом бегал за взрослыми напитками в магазин напротив, когда мыслить уже невмоготу. Они давно научились понимать друг друга с полуслова. Несколько совместных проектов так сплавили мозги в нужном направлении, что приятели и мыслили синхронно, дополняя и поправляя.
Звездин долго переживал уход Ивана Сергеевича. Он не мог представить, как центр будет работать без Потапова? Оказывается неплохо. Незаменимых нет — великий лозунг всех времен. Вот только смена чаще всего неадекватна. Впрочем, лить слезы о прошлом в этом кабинете не принято. Легкий жест, принят за приглашение. Иван Сергеевич проваливается в мягкое кресло. Низкий журнальный столик, последней модели из толстого стекла, заставлен всевозможными напитками, преимущественно безалкогольными. И то правда, время энергетической подпитки ударными дозами еще не пришло.
— Иван, угощайся!
— Говори уж, не за этим звал. Вернее, даже не так, для таких посиделок мог бы и чаще приглашать. — Потапов не удерживается от шпильки.
— Работа!
Мощный отмаз. Великое и могучее слово, которым можно оправдать все, и успешно все оправдают. Перед этим грозным посулом гаснут понятия сыновнего долга, отцовского присмотра, памяти об ушедших. Работа — храм современного мира. Вот только фундамент этой системы — песок.
— Ознакомься.
На стол летит красная папка с несколькими листочками. Аналитическая записка на бесконечный ряд сбоев.
Углубившись в тему, Потапов чуть присвистывает. Безусловно, он о многом догадывался, но полноту всей картины увидеть при жизни не ожидал. Каждый год несколько аппаратов терялось при выходе на расчетную орбиту. Что же потери, реальные, они были всегда и никуда не денутся в будущем.
Загвоздка не в том, что часть космических аппаратов, вышла из-под контроля. Их последние мгновения на связи, невероятно схожи и факт вызывает много вопросов.
— Леша, распорядись насчет кофе, пожалуйста.
Иван Сергеевич уже окунулся в океан цифр и теперь не вынырнет очень долго. Впрочем, никто не торопит. Звездину удалось уговорить высшее руководство на привлечение старого специалиста к работе по данной проблеме, вносящей дискомфорт в управление всем оборонным потенциалом страны.
Потапов глотал обжигающий напиток, не чувствуя вкуса. И надо отдать должное, горький напиток на несколько мгновений вернул к нормальной жизни.
— Лешенька, познакомь с командой. Я не сомневался в серьезности проблемы, а здесь все много сложнее. Хотя, сам запах цифр, что–то напоминает.
Звездин улыбается. Уж если Сергеевичу, что–то напоминает, то можно не беспокоиться. На памяти не было случая, чтобы старый волчара почуяв запах, упустил проблему.
Два полковника важно шествуют по длинному коридору. Вполне естественно на пути пусто как на Луне в жаркий солнечный день. Случайно, оказавшиеся на их тропе сотрудники испаряются, точно облако тумана, под легким ветерком. Потапов отмечает про себя твердую руку нового руководителя. Это импонирует Сергеичу, тем более что его вклад в становление Леши, как руководителя, трудно переоценить.
Невзрачная дверь. Пожалуй, единственное помещение, не претерпевшее никаких изменений. Внутри ничего не меняли. Конечно, в угоду новейшим веяньям, столы завалены компьютерами, оргтехникой, да пожалуй, стулья заменили новыми моделями на колесиках и широкими функциями по поддержанию задниц в нужном положении. В комнате остался витать дух былых побед.
— Товарищи офицеры! — все встают. — Позвольте представить полковника Потапова. На время проведения экспертной оценки он будет вашим руководителем.
Десяток молоденьких ребят и девчонок, до этого занятых своими делами, с удивлением переключает внимание на увешанного наградами седого мужчину, годившегося им даже не в отцы, а наверняка, в деды. Несколько легких шпилек со стороны коллектива парированы легко и изящно. Мало того, Отец, парой фраз сумел достучаться до каждого и убедить, спуску не будет никому, и совсем неважно, ходит ли сотрудник в штанах или юбке.
— Лексей Егорович! У Вас, наверняка, дела, наш коллектив больше Вас не задерживает. Через десять минут команда приступит к работе.
— Сергеевич, когда примерно будут первые результаты?
— А я знаю?
Знакомый до боли кабинет, даже стол прежний. Вот только команда еще далека от идеала. Потапов не обижается, ясно, все лучшие мозги давно работают день и ночь, пытаясь сломать лед незнания. Оставшуюся молодежь, чтобы не путалась под ногами, сбили в странную группу, где соединение громадного опыта Потапова и бешеной энергии молодых, ершистых офицеров может принести результат. Вот только вряд ли кто верит в это всерьез.
— Слушать сюда! — Сергеевич едва повышает голос, и надо сказать все шепотки стихают. — Нас сбили в своеобразную инвалидную команду. От нас ничего не ждут. Лучшие мозги анализируют за стенами. Будьте уверены, они не помощники. Короче, так, не спим, не едим, а валим тему любой ценой. Пора и вам уже почесывать животики, отлынивая от нудных, никчемных заданий. В общем, орлята должны летать! Даже если для этого придется пнуть под мягкое место. Такой шанс случается раз за жизнь. А кое у кого и, вообще, не выпадает. Работаем!
То, что речь зажгла, значит, ничего не сказать. Простата и уверенность тона дошла до каждого. Некоторое время группа еще внутренне собиралась, пока, наконец, не раздался оглушительный щелчок. Впрочем, его бы не услышал посторонний. Гром раздался только в головах, что означает лишь одно. Команда состоялась и теперь глупо стоять на пути у этой машины. Далеко не любой коллектив, даже очень умных и талантливых людей в состоянии работать в одном режиме, бить одну проблему со всех сторон, не отвлекаясь на мелочи, Сергеевичу крупно повезло.
Потапову доводилось работать с гениальными людьми, и те задачи были под стать интеллекту. В памяти они остались самыми черными днями жизни. С этой индивидуалистической публикой каши не сварить. Приходилось унижаться и заискивать, да только без толку. Дела стояли. Конечно, допустим, Эйнштейн создал теорию относительности, один! Вероятно, он смог бы решить и более приземленные задачи. Вот только гениев такого порядка Потапову встречать не приходилось. И он сегодня откровенно рад, что не придется лезть в разборки между мнящими себя великими спецами, профанами.
Работа двинулась. Сергеевич командовал просто и четко. Задачи, каждому предельно конкретные и выполнимые, но время на решение отводилось заведомо нереальное. Вот только молодости абсолютно без разницы, что реально, а что нет. Ребята рвали тему, как пираньи буйвола, со всех сторон. Пока, наконец, проблема не начала капать кровью странных уравнений. Первые результаты обработки ничего не прояснили. Сколько времени прошло с начала штурма? Сутки, неделя? Кто знает. Пацаны начали зарастать щетиной, за что не раз отруганы полковником, но вот тут они закусили удила и божились, что побреются после победы. Победа! — это слово родилось в здешней атмосфере случайно, но оно до того точно выразило надежду и веру всех, что теперь все говорили:
— Это после победы!
Так появились первые общие слова, так начала свое рождение та команда, перед которой в дальнейшем содрогнется не только солнечная система, но возможно и вся вселенная.
Цифры, завалившие стол, заполнившие громадные винты компов, наконец, начинают сливаться воедино. Долго никто ничего не понимал. Полковник понял первым. Холодок открытия противно пробежался по позвоночнику, вызывая в мозгу вспышку озарения. В это невозможно поверить, тем не менее, единственно возможный вариант.
Ребята начинают выходить из строя. Так говорят, когда от усталости валятся с ног и тают во сне, чуть не дочитав абзаца. Сергеевич просто ждал. Наконец, последний боец, замертво падает, на серые кнопки клавиатуры, точно на амбразуру дота. Парни дело сделали, пусть отдохнут.
Помолодевший и бодрый полковник идет с докладом к шефу. Надо ли говорить, что доступ к Звездину, получен немедленно. Несколько, чуть знакомых лысых и пузатых аналитиков с треском выдворены из уютного кабинета, с грозным наказом пахать веселее.
Звездин зол. Похоже, ничего путного для себя он не услышал, а с верху давили очень серьезно.
— Совсем работать не хотят, мнят себя богами, а грызутся как крысы. Раньше не так было.
— По всякому было. Не идеализируй воспоминания. Хотя кое в чем ты прав, нам американские рубли глаза не застили. И потом Леша, не нервничай, так и до инфаркта недалеко.
— Не томи, Сергеевич, нашел?
— Нашли. В это сложно поверить без бутылки. Ты бы, молодой человек, слетал до лавки. Хочется народного пойла, да капустки не забудь. — Потапов едва не дословно цитирует речь двадцатилетней давности. Лексей Егорович, глядя на озорное лицо старого друга, не пререкается.
Накинув мягкую куртку, уходит, бросив:
— Стаканы сполосни!
Потапов хозяйничает в кабинете, как у себя дома.
— Мария, дорогая, кипяточку бы!
— Сейчас, товарищ полковник.
Все-таки приятно быть нужным. Почет и уважение. Впрочем, уже завтра этот хрустальный мирок прошлого, будет беспощадно разбит жизнью. Становиться никому не нужным очень тяжело. Впрочем, у Валентина Пикуля одна фраза, все ставит на свои места:
— Да возвеличится Россия, да сгинут наши имена!
Иван Сергеевич принимал все как должное, не комплексуя, не стараясь кому–то чего–то доказать. Если еще понадобиться, его точно не забудут. Теперь у него есть с кем работать. Еще бы пару дел и можно выпускать в свободное плавание больших спецов.
Два полковника глушат водку молча, не чокаясь. Первая бутылка дает возможность обменяться мнениями и вызвать сильный спор. Очень трудно в этом храме математики, физики и современных технологий говорить о предмете не имеющего права на жизнь в ее реальном варианте. Тем не менее.
— Леш, посмотри точки, где прекращалось функционирование космических кораблей. Спутники, и наши, и иностранные гибли или теряли себя вот тут. Посмотри на эти точки на графике, он тебе ничего не напоминает?
Звездин долго вглядывается в схему. Похоже, он уже начинает догадываться кое о чем, но догадка так нелепа, что не укладывается в голове.
— И что ты думаешь по этому поводу? — Лексей Егорович пытается прикинуться тупым.
— Не надо, Леш. Перед нами орбита с координатами: наклон орбиты 51, 66 градусов, минимальное расстояние от поверхности Земли в перигее 295 километров, в апогее 313.
— Но это же стационарная орбита «Мира».
— Вот и я про это же.
Разговор прерывается на минуту, чтобы, как порох, вспыхнуть вновь.
— Помнишь, Сергеич, как станция не хотела уходить. Она точно солдат отдала создателям все до последнего. И мы пахали как проклятые надеясь, что руководство оставит символ великой страны на орбите. Но нет, похоже, кому–то с тех похорон перепало.
— Не знаю. После смерти человека остается душа. Она сохраняет все о существовании. Что остается после преждевременной кончины огромной станции, которая почти жила, своим непонятным бытием? Если предположить, что на орбите функционирует некая информационная матрица, своеобразная душа, то именно она перехватывает пролетающие поблизости спутники, пытаясь через их базу связаться с ЦУПом. Вот только коды кораблей иные, а мощь «Мира» такова, что все эти коды, шифры и прочая чушь выгорает, не позволяя технике работать. Это, дорогой мой, Летучий голландец космоса.
Холодная водка тягуче льется в хрустальные стаканчики. Пепельница полна окурков. Мария Дмитриевна уже два раза гоняла бесцельно шатающихся сотрудников за куревом. Разговор то разгорался, то стихал. Тема безусловна сложная, хотя решение ее даже в таком мистическом варианте, позволяет внести поправки и уберечь космические объекты от опасности. Вывод спутников в стороне от заслуженной орбиты, наверняка, позволит избежать проблем.
Недалек день, когда за стеклом иллюминатора космонавты увидят призрачную конструкцию «Мира», жуткого предвестника трагедии.
Черный БМВ бесшумно подкатывает к крыльцу. Два офицера бережно помогают подняться к себе седому полковнику.
Сергей Морозков © 2009
Обсудить на форуме |
|
