|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Альберт Шатров © 2008 Когда-нибудь, когда-нибудь... В зале ожидания аэропорта, среди всеобщего возбуждения, тянущего скорее на революционные настроения, встречаются двое. Знакомьтесь: Иван Антонович Кагорский, видный астрофизик, и Александр Петрович Торчунов, известный в некоторых кругах уфолог. Обоим лет под 60, но выглядят слажено. Одеты по-осеннему и деловито: под легкими пальто не последней моды костюмы. До блеска начищенная обувь. Оба с легкой поклажей. Впрочем, так ли все это важно...
— Иван Антонович?! День добрый! Какими судьбами?
— Александр Петрович?! И вам не болеть! — Жмут друг другу руки, обнимаются. — Вот лечу в Новосибирск. Получил приглашение принять участие в конференции по проблемам SETI. А вы куда собрались, друг мой сердешный?
— Да тоже вот — в Петрозаводске слет уфологов... Что бродите праздно по аэровокзалу — никак и ваш вылет задерживают?
— Сегодня почти все рейсы из столицы отложены. С топливом, видите ли, у них там проблемы. Прям кризис какой-то. Нефть что ли в стране закончилась?! — в тон общим настроениям вопрошает Кагорский.
— Ха... Согласно прогнозам прошлых лет, ей, родимой, давно бы пора закончиться. — Торчунову почему-то весело. — Не только у нас, но и повсюду в мире.
— Прогнозам верить... — Кагорский пожимает плечами. — В продолжение вами сказанного, есть такая теория — лично мне она не очень по вкусу. Мол, предназначение человечества заключается в том, чтобы вернуть в природный оборот углеводороды, законсервированные в прошлые геологические эпохи в виде угля, нефти, газов. Вот закончится углеводородное сырье, и вернется человечество назад на деревья. И останутся после нас по всей земле разве что мусорные залежи пластиков...
Оба ненароком бросают взгляд на урну в дальнем углу, возле которой резвится на сквозняке неаккуратно брошенный целлофановый пакет.
— Тоже ведь своего рода углеводородное сырье. Интересно кому такое наследство достанется?
— Может быть, крысам. Их теперь модно представлять в роли наследников человечества. Они, вроде как, даже питаться могу пластмассой...
Смеются.
— Ну да, ну да... — Торчунов ставит на близстоящее кресло саквояж и деловито, будто готовясь к важной встрече, поправляет сначала пальто, потом галстук. — Но вот лично я почему-то верю, что кто-нибудь из космоса обязательно возьмет, да и поможет нам преодолеть любой кризис, будь то топливный, энергетический или какой еще...
— Разве что кроме финансового — в ентом деле сам черт ногу сломит, — произносит Кагорский, берясь рукой за сердце, то ли помогая ему прореагировать на больной вопрос, то ли проверяя, на месте ли портмоне.
— ...Подкинут парочку формул альтернативного топлива, — продолжает Торчунов, — дадут чертежи своих «летающих блюдец», и отправимся мы осваивать просторы Вселенной, если вдруг наша планета окажется столь негостеприимной. В космосе тоже много сырья, которое неплохо бы взять в оборот. Думаю, не останемся без предназначения.
— Посмотрим, посмотрим. Что-то пока никаких поползновений оттуда не наблюдается, — Кагорский бросает взгляд на табло вылетов. — Ну что, дорогой товарищ, куковать нам здесь, видимо, долго придется. Может быть, по кофею за встречу?
— А что? Я только за. По кофею, так по кофею...
Вместе они следуют к стойке ближайшего бара и заказывают по чашечке кофе.
— И что за слет у вас там такой? — первым начинает разговор Кагорский. — Опознали какой-нибудь неопознанный летающий объект? Или что?
— Нет. Такого счастья на нашу долю пока не выпало. А тема самая, что ни на есть актуальная — конец света в 2012 году согласно прогнозам майя.
— О-го-го!
— Совсем уже скоро, как вы понимаете...
— Слышал, слышал что-то такое! Правда, совсем краем уха. А ну, расскажите поподробнее, друг сердешный. Глядишь, окажется, что не просто так нас тут случай свел...
— С удовольствием. Вдруг и вы проникнитесь этой теорией.
— Что ж, посмотрим... — Кагорский поднимает чашку с кофе, как бы предлагая чокнуться. Они чокаются.
— Наверняка вы слышали, — начинает Торчунов, — что, согласно представлениям древних майя, 21 декабря 2012 года мир должен погибнуть в огне...
— И не ядерная ли это война будет? — с иронией переспрашивает астрофизик. — В связи с последними обострениями в международных отношениях...
— Все возможно, потому что мир должен погибнуть в огне Пятого Солнца, но извергнуть его вроде как должна Земля.
— И что же это за «пятое солнце» такое?
— Сейчас поясню, Иван Антонович, не торопите события... Жрецы майя, как известно, тщательно отслеживали астрономические явления и разработали сложную календарно-хронологическую систему, включавшую в себя сразу несколько солнечных и лунных календарей и даже летосчисление, в основе которого было положено движение Венеры. Считается, что точность их календаря была выше современного григорианского.
— Ну, это спорный вопрос. Уверен, он был настолько непрактичным, этот календарь майя... — пытается парировать Кагорский, но скорее по привычке, а потому сразу замолкает, заняв рот глотком кофе.
— Вот именно, что вопрос спорный. Поэтому оставим его в стороне... — Торчунов тоже пригубляется к чашке с кофе, толи передразнивая собеседника, толи ему подражая.
Кагорский в глубине души улыбается, видя, как важничает уфолог.
— Однако продолжу. Майя видели время как серию циклов, вложенных в циклы еще большей длительности. 21 декабря 2012 года, в день зимнего солнцестояния, как раз завершается сразу несколько циклов, и один из них... — Торчунов достает из саквояжа какие-то бумаги, пробегает по ним глазами. — И один из них продолжительностью в пять тысяч сто двадцать шесть лет. В этот день истекает срок Пятого Солнца, и перед наступлением Шестой майянской Эры мир должен пройти очищение через огонь.
— Огонь — это, видимо, метафора такая?
— Скорее всего, да. Более ранние майянские эпохи тоже заканчивались различными катаклизмами, вроде всемирного потопа... Интересно другое, и вас, уважаемый Иван Антонович, это тоже не может не удивить, в день зимнего солнцестояния 21 декабря 2012 года Солнце и Земля будут на одной линии с центром нашей Галактики. А подобное событие, — и вы, как астроном, возможно, это знаете, — происходит один раз за 26 тысяч лет — что, да будет также вам известно, и есть пять майянских эр.
— Но, я надеюсь, вы не думаете, что древние индейцы могли знать о взаимном расположении объектов Солнечной системы и Галактики?
— В том то и дело, что я именно так и думаю. — Торчунов так возбужден, что ослабляет слегка галстук и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. — Правда, считаю, что сами майя вряд ли знали об этом уникальном астрономическом событии. Но о нем могли знать более древние обитатели Мезоамерики — ольмеки, у которых майя переняли свои знания!
— А эти-то, еще более допотопные товарищи, откуда смогли почерпнуть такие сведения?
— А вот это пока остается загадкой.
— Но вы-то, милейший, как это истолковываете?
— Я думаю так, — медленно произносит Торчунов, подняв к небу указательный палец. Он слегка входит в раж. Когда еще простому уфологу выдастся возможность капать на мозг настоящему ученому. — Примерно 26 тысяч лет назад завершается верхнепалеолитическая революция. В борьбе за доминирование в природе побеждает человек современного типа. Развиваются охотничьи технологии, активно заселяются просторы Земли. Человек начинает играть существенную роль на всей планете. Да так, что на грани вымирания оказываются многие крупные млекопитающие, на которых наши предки беспощадно охотятся, строя такие протяженные загоны для диких животных из земли и валунов, что их обнаруживают разве что благодаря аэрофотосъемке. Как раз в этот период массовых миграций и длительных охотничьи экспедиций у людей возникает необходимость в слежении за временем, что они и делают, наблюдая за небесными светилами.
— Согласен... — кивает головой Кагорский и продолжает потягивать кофеек.
— А вот некоторая несогласованность в движении небесных тел вынуждает человека подойти к данному вопросу более чем серьезно. Появляются обсерватории, и охотники разносят по всему свету мегалитическую культуру со всеми ее дольменами, кромлехами и всевозможными стоунхенджами. Потом уже, с наступлением земледелия, необходимость в астрономических наблюдениях сходит на убыль, оставаясь уделом жрецов. Кстати, разные там пирамиды, египетские и те же майянские, вавилонские зиккураты и всяческие курганы — пусть и сильно измененное, но вполне закономерное продолжение этой древнейшей из человеческих культур...
Кагорский постукивает пару раз ложечкой по чашке, желая приблизить собеседника к настоящему:
— А что же ольмеки? Ведь их культуре не 26 тысяч лет...
— Ольмеки могли быть одними из тех, кто еще хранил древнейшие знания.
— Ну а как же, скажите на милость, эти ваши первобытные звездочеты умудрились соотнести Солнце и Землю с центром Млечного Пути? Что они вообще могли знать о структуре Галактики без современного оборудования?
— А вот здесь я вынужден прибегнуть к очень своеобразной гипотезе о палеоконтакте...
— Ну, наконец-то, мы дошли до сути. И что же это, милый мой Александр Петрович, получается — прилетели инопланетяне и вместо того, чтобы обучить своим развитым технологиям, поведали лишь о том, когда небесные тела окажутся на одной линии по отношению друг к другу? Да еще и кошмарами всякими припугнули? Ерунда какая-то получается.
— А вот и не угадали, Иван Антонович... — Торчунов воодушевленно прихлебывает кофе, предвкушая интригу. — Мое предположение — совсем в другом... — Еще глоток кофе для красоты паузы. — Вы, наверно, знаете, что свет от центра нашей Галактики до Земли доходит как раз за те же примерно 26 тысяч лет.
— За примерно 25-26 тысяч лет — уточняет астрофизик, но уфолог на поправку не реагирует.
— Так вот я думаю, что как раз в то время, с учетом сложившихся космических обстоятельств, до нашей планеты дошел некий сигнал. Возможно даже, что этот импульс запустил или, вернее будет сказать, каким-то образом подстегнул процесс формирования земной ноосферы. А первобытные, как вы изволили выразиться, звездочеты как-то эту связь смогли уловить. Может быть, они получили какую-то информацию из Космоса или из ноосферы напрямую в сознание. Не зря же, скажем, у тех же майя Млечный Путь символизировал Мировое Дерево, которое растет ветвями вниз и с которого на землю сошло все живое. Впрочем, подобные представления присутствует практически во всех культурах.
— Попробую продолжить ход вашей мысли... — Кагорский слегка массирует виски, одновременно пытаясь подавить улыбку. А затем словно заправский провидец произносит: — Что же я вижу? Аккурат 21 декабря 2012 года, как раз по прошествии пресловутых 26 тысяч лет, следует ждать очередного послания из центра Галактики. Этот сигнал, в полном соответствии с вашим «откровением», запустит какие-то очередные процессы на нашей планете... Х-мм. А быть может, и слегка поджарит ее на огне. Так получается?
— Все возможно, — Торчунов расплывается в улыбке.
— Что-то, голубчик, попахивает тут богом...
— Попахивает родимым. Но я больше склоняюсь к мысли, что это какое-то проявление высшего разума, далеко ушедшего от нас в своем развитие и способного влиять на процессы во всей Галактике.
— Эдакая прям разумная Галактика получается — по-вашему. А если исходить из того, что в центре Галактики, согласно последним научным данным, находится массивная черная дыра? — Кагорский подмигивает собеседнику.
— Замечательно. Если черные дыры — это пространственные коридоры в другие Вселенные, что тоже обсуждается наукой, то это значит, что кто-то оттуда, из соседнего мира, опять же преуспевшего в своем развитии, воздействует на нашу Галактику. А есть еще вполне научная теория об эволюционирующих и разумных черных дырах, оказывающих влияние на наш мир. Вы как человек ученый, интересующийся проблемами SETI, наверняка, с ней знакомы.
— Да уж, да уж... Я вот тут думаю, а не подбросить ли вам одну идейку? Я пока вас слушал, пришел к выводу, что она некоторым образом смыкается с изложенной вами теорией древних цивилизаций. Намедни знакомился с докладами, представленными на конференцию по проблемам SETI. Доклад одного московского физика-ядерщика показался мне весьма интересным...
— Что ж, попробуйте, Иван Антонович. Если действительно что-то стоящее, буду пытаться усвоить на лету, — Торчунов, явно повеселев, чашечкой с остывшим кофе делает незамысловатую фигуру в воздухе и, поднеся ко рту, залпом допивает.
— Я, конечно, не во всем эту концепцию разделяю. Но кое-какие мысли мне весьма и весьма симпатичны. — Кагорский тоже заканчивает кофе. Достает из портфеля толстую папку. Пролистывает ее содержимое: — Ага, вот он. Я с вашего позволения буду подглядывать, а кое-что возможно и зачитывать...
— Добро, Иван Антонович. Я весь во внимании. — Пока ученый разбирается с бумагами, Торчунов оглядывает зал и пытается понять, не изменилось ли что-либо за то время, пока он так самозабвенно читал свою лекцию именитому ученому-астрофизику.
Однако в зале никаких изменений не наблюдается. Народ все также ропщет на тех, кто лишил его возможности свободно перемещаться по планете. И все также поглядывает на часы, подсчитывая, куда он уже опоздал, а куда еще есть шанс успеть.
— Так вот. Согласно этой теории, история жизни на Земле есть не что иное, как последовательность качественно различных фаз, разделенных революциями.
— Это само собой разумеется... Что касается истории человечества, во всяком случае... Что ни день, то тень на плетень — если не революция, то переворот какой, не переворот, так народное возмущение... — Торчунов указывает на галдящую вокруг толпу.
— Сразу расшифрую это понятие, милейший, чтобы вы не спешили с выводами. Под революцией здесь подразумевается переворот планетарной системы в результате разрешения кризиса эволюционного процесса. Суть кризисов состоит в том, что активность живого вещества так изменяет среду обитания, что биосфера становится неустойчивой. Преодолевая кризис, биосфера вновь приходит к устойчивому состоянию, но уже на более высокой стадии развития. Тот же механизм присущ и социальной эволюции, когда рост разрушительных факторов технологии преодолевается за счет соответствующих культурных сдержек. В результате преодоления таких кризисов планетарная система прогрессирует. Одна из особенностей механизма планетарных революций состоит в использовании потенциала избыточного внутреннего разнообразия. Это значит, что структуры, возникшие на предшествующем этапе эволюции, но не играющие в тот период хоть сколько-нибудь значимой роли, после фазового перехода становятся существенными системообразующими факторами. Хорошо известный пример: млекопитающие, которые жили при динозаврах, но преобладающим классом стали только после их исчезновения. Таким образом в результате естественного отбора развиваются именно те формы, которые и определяют следующий этап развития планетарной истории.
— По сути как будто бы понятно. И что же это за революции такие?
— Таких планетарных переворотов в истории Земли было строго предначертанное количество...
— Ух, ты... Предначертанное... Кем это?
Кагорский пальцем грозит уфологу, чтобы тот не перебивал и не торопил события.
— Сейчас я вам перечислю их, то бишь революции. Первая и них связана с возникновением жизни порядка 4 миллиардов лет назад. Следующая, когда в результате кислородного кризиса возникла аэробная фауна, и появились многоклеточные организмы, — свершилась примерно полтора миллиарда лет назад. Затем следует Кембрийский взрыв, произошедший около 570 млн. лет назад, когда возникли практически все современные классы животных, в том числе позвоночные.
— Ага-ага...
— Следующая революция происходит 235 млн. лет назад, в начале мезозоя, когда вымирают практически все отряды палеозойских земноводных, а на суше начинают доминировать рептилии. Далее, 66 млн. лет назад, наступает кайнозойская эра — древо эволюции покидают динозавры, и фаворитами гонки на выживание становятся млекопитающие. Затем 20-25 млн. лет назад вымирает значительная часть примитивных млекопитающих, и на арену эволюции выходит человекообразная обезьяна. Примерно в этот период биологическая эволюция на Земле сменяется социальной — длительный гиперболический рост разнообразия биосферы обрывается.
— Посмею предположить, — вмешивается Торчунов, — что эта приблизительная цифра 20-25 миллионов лет, вероятнее всего, как-то соотносится с обусловленным мною двадцатишеститысячелетним периодом. Как раз получается тысяча таких «галактических» циклов...
— И, наконец, примерно четыре с половиной млн. лет назад наступает антропоген — появляются первые примитивные люди, — продолжает Кагорский, не обращая особого внимания на домыслы уфолога. — С появлением человека планетарные революции приобретают в основном социокультурный характер — но, как я предполагаю, все-таки глубоко связанный с эволюцией и, не побоюсь этого слова, селекцией самого человека, усовершенствованием его мозговых связей и развитием мышления.
— Человек и сейчас продолжает эволюционировать, — вставляет уфолог. — Дети индиго — чем не пример...
— Позвольте я продолжу. — Кагорский на секунду замолкает, перелистывая доклад. — Не буду вас, знатока древностей, нагружать датами. Далее идут: Палеолитическая революция. Революция, связанная с обузданием огня. Появление гомо сапиенс во всей его разновидности. Культурные революции — сначала неандертальцев; потом кроманьонцев, то есть уже людей современного типа. Неолитическая революция, следствием которой стал переход от присваивающего хозяйства к производящему. Кстати, замечу, что именно в этот период появляются практически все ныне известные культурные растения и домашние животные — и до сего времени так и не было выведено ничего нового, как ни старались ученые. Такое впечатление, что происходит это одномоментно и единовременно, а помимо прочего еще и согласованно по всей планете, куда только сумел добраться человек.
— Очень интересно...
— Но я немного отвлекся... Итак. Далее следуют уже фазы развития цивилизации: Городская революция и появление письменности... Революция Осевого времени: первые империи, великие мыслители и пророки, практически одновременно вышедшие на историческую арену: Сократ, Будда, Конфуций, Заратустра... Средневековье с его ведущей ролью мировых религий... Первая промышленная революция: мануфактуры, Великие географические открытия, книгопечатание, Ренессанс... Вторая промышленная революция: пар, электричество, начало эпохи мировых войн и революций... Информационная революция середины XX века, которой соответствует переход промышленно развитых стран в постиндустриальную эпоху. Как раз в этот период военные противостояния глобального значения переходят в «холодную» стадию... И наконец, последняя из уже свершившихся революций приходится на конец прошлого столетия — это распад социалистического лагеря и появление Интернета, как глобальной информационной сети.
— По списку тоже вроде бы все понятно. Не понятно, к чему все эти перечисления?
— Не сложно заметить, что длительность перечисленных мною фаз, если вы хоть немного понимаете в палеонтологии и истории, с постоянным упорством сокращается. На это обращали внимание многие ученые. Открытие же автора состоит в том, что последовательность этих межфазовых переходов образует геометрическую прогрессию и рассчитывается с помощью несложной логарифмической формулы, где, кстати, и что не менее интересно, один из коэффициентов подозрительно близок к числу e, приблизительно равному 2,718...
— А число е — это у нас что за число?
— Это что-то вроде числа &960;, что, впрочем, не так важно... Гораздо важнее вот что. Из данной прогрессии видно, что длительность фаз за конечное время должна приблизиться к нулю, а скорость эволюции к тому моменту — возрасти до бесконечности! То есть история планетарной системы должна подойти к точке сингулярности, за которой нас ждет...
— Одна неизвестность...
— Совершенно верно. И эту точку без труда можно вычислить. Ответ, конечно, будет приблизительным, но в среднем получается примерно 2015 год...
— Не намекаете ли вы, уважаемый Иван Антонович, на то, что это может быть даже 21 декабря 2012 года?
— Нет, мой друг. Я, как ученый, не могу оперировать подобными намеками. Но чем черт не шутит...
— Интересно получается. И кто же вершит эту программу? Планета Земля, которая, быть может, есть живой и разумный организм?
— Я думаю, надо мыслить шире. Ведь и рамки концепции намного шире — как во времени, так и в пространстве. Смотрите, что получается. Чем дальше мы уходим в прошлое, тем реже сталкиваемся с революциями. В начало конструкции был положен момент возникновения жизни на Земле. Но этому революционному переходу, разделившему материю на живую и мертвую, должна была предшествовать длительная фаза предбиологической эволюции вещества, которая тоже должна вписываться в единый процесс. Жизнь возникла на Земле вскоре после ее образования, то есть здесь мы не находим времени для фазы предбиологической эволюции. Но если мы попробуем продолжить периодизацию в прошлое, то увидим, что дата предыдущей революции должна отстоять от нас на 9,5 миллиардов лет, что почти точно совпадает со временем начала формирования Галактики.
— Ничего себе... — присвистывает Торчунов.
— Для того чтобы во Вселенной возникла жизнь, материя должно пройти длительный путь эволюции. Благодаря ядерным реакциям в звездах космическом пространстве накапливаются тяжелые элементы, необходимые как для образования планет, так и существования жизни. Давно установлен факт, что Космос просто-таки кишит органической материей, ее частицы присутствуют в пылевых облаках, кометном и метеоритном веществе, в атмосферах других планет. Это я клоню к тому, что предбиологической эволюцией был охвачен весь Космос.
— Как я понимаю, с помощью этой волшебной формулы мы можем вычислить и точную дату возникновения Вселенной? Отправную точку, с которой и начинались все эволюционные процессы?
— Вполне возможно. Но мы, извините, продолжу, расширяем горизонты нашей теории не только во времени, но и в пространстве. Ведь получается, что единый эволюционный процесс носит даже не планетарный, а как минимум галактический, а то и вселенский характер. А что это значит?
— И что же? Право, не томите... — Торчунов прямо смотрит в рот астрофизику.
— Это значит, что жизнь могла возникнуть согласованно, в одно и то же время по всей Галактике, а то и Вселенной. Такая гипотеза, кстати, высказывалась еще в прошлом веке — предполагалось, что жизнь могла возникнуть во Вселенной единожды, под влиянием факторов, свойственных конкретному моменту времени, как-то: особый фон космического излучения, слегка измененная структура пространства-времени или что-то в это роде.
— И вывод отсюда, что если жизнь возникла одномоментно, как по заказу, в разных местах, то... и эволюционирует она в соответствии с общим законом?
— Совершенно верно, Александр Петрович. Мало того, это означает, что на других планетах существует и разум, во всем подобный подобный человеческому. И все инопланетные цивилизации находятся в той же стадии развития, что и мы.
— То есть в преддверии сингулярного порога...
— Видимо, да. А посыл о синхронном развитии космических цивилизаций разрешает и так называемый парадокс Ферми, вопрошающий: почему, если инопланетяне существуют, то до сих пор не дали о себе знать? Ведь если мы делаем первые шаги в этом направлении, посылая единичные сигналы в космическую пустоту, то и их успехи в этой области если и лучше, то ненамного. И совершенно не исключено, что придет то время, когда «молчание космоса» сменится просто-таки вавилонским столпотворением пришельцев. Но это уже будет зависеть от технологических прорывов, прописанных этой эволюционной программой.
— Ну, и кто, по-вашему, Иван Антонович, автор этой вселенской программы? Бог? Как теперь модно говорить в ученых кругах — «научно-открываемый бог»... — Торчунов пристально смотрит в глаза астрофизика.
— О боге-то, наверно, говорить еще рановато. Но, например, теория о разумных эволюционирующих черных дырах вполне сюда подходит. Представьте себе, что некая Вселенная, достигнув в процессе эволюции наивысших фаз развития разума, схлопнулась в черную дыру, а затем высвободила накопленный потенциал в новой Вселенной, но уже в более организованном виде, дав тем самым здешнему разуму возможность достигнуть еще более высоких эволюционных уровней.
— Ну, а что же нас ждет за этой точкой сингулярности, как вы думаете?
— Что я могу думать? Я, так же как и вы, могу только догадываться, предполагать, фантазировать, надеяться. Во всяком случае, в какой-то катастрофический исход верить совсем не хочется. Возможно, закончится планетарный, — или, скажем так, колыбельный, — отрезок эволюции, и космические человечества выйдут на какой-то новый ее виток. Наверно, это как-то будет связано с существенными прорывами в области технологий. Возможно, что в процессе ускоряющегося потока революций за очень короткий промежуток времени будет реализовано огромное количество важных открытий.
— Например?
— Например, будет создана единая теория, объясняющая устройство мира. Люди научатся продлевать жить. Откроют новые неисчерпаемые источники энергии. Прорвутся сквозь толщу пространства и времени. Войдут, наконец-то, в контакт с иными мирами, с которыми мы без каких-либо проблем найдем общий язык и точки соприкосновения, если, конечно, исходить из того, что там обитают такие же разумные человекоподобные существа. Не исключаю, что со временем нам даже станет скучно от того, что космос населен такими же людьми, как и мы.... — Кагорский задумывается.
— А я думаю, что, если все так сложится, то нам будет не до скуки — и мы просто погрязнем в изучении тайн и загадок этих миров, — не менее задумчиво произносит Торчунов.
— А еще, я все-таки думаю, непременно должен будет начаться какой-то очередной виток эволюции, в который мы вступим как сообщество цивилизаций Галактики — как минимум Галактики...
Объявляют о скорой отправке одного и рейсов.
— Ну вот. Наконец-то, они там разобрались с топливными проблемами. Надеюсь вовремя прилететь в Петрозаводск, хотя бы к началу мероприятия. Что ж, будем прощаться, Иван Антонович...
За окном уходит в небо самолет. Кагорский смотрит в его сторону:
— Когда-нибудь так же легко и непринужденно будут покидать Землю космические корабли, унося самых обычных пассажиров в самые отдаленные уголки Ойкумены.
— Когда-нибудь, наверно, да...
Они прощаются и расходятся в разные стороны.
* * * Когда-нибудь наступает очень скоро. Во второй декаде двадцать первого столетия мир одно за другим сотрясают крупные научные достижения. Сначала наступает прорыв в области нанотехнологий. Затем человечество настолько глубоко проникает в микромир, что очень скоро приручает нескончаемую энергию кварков. Усилиями человеческого ума порожден искусственный интеллект. Люди добиваются продления жизнь практически до бесконечности. А возможности человеческого организма умножаются настолько, что человечество заселяет не только океан и самые неприступные и непригодные для жизни уголки Земли, но и приступает к освоению Солнечной системы. А вскоре люди и вовсе получают в свои руки власть над пространством-временем. Благодаря пространственным туннелям, так называемым «кротовым норам», земляне сначала устанавливают связь с другими цивилизациями, а затем постепенно начинают проникать в самые отдаленные уголки космоса. Соседние миры и вправду оказываются заселены такими же человекоподобными разумными существами. А количество цивилизаций, практически одновременно вышедших на контакт, переваливает за миллион.
Мир меняется на глазах. Однако еще более существенные изменения происходят в сферах социальной и психологической. Люди, как земляне, так и обитатели иных планет, выходят на совершенно новый уровень нравственного осмысления бытия, сопряженный с космическим мировоззрением. Многие негативные явления, веками преследовавшие человечества, навсегда канут в Лету.
Но не стоит думать, что все это происходит спонтанно и хаотически. Нет. Все это подчиняется все той же неведомой программе, которую человечеству еще только предстоит понять, быть может, даже совсем-совсем не скоро.
* * *
В зале ожидания космопорта встречаются двое. Оба в стильных космических костюмах.
— Иван Антонович?! Сколько лет, сколько зим?
— Александр Петрович, родненький! Да лет тридцать не виделись. — Жмут друг другу руки. — А вы, право, совсем не изменились. Я бы даже сказал, сильно помолодели.
— Да и вы, как я погляжу, стареть не торопитесь...
— Куда направляетесь, дружище? Опять на какую-нибудь важную конференцию?
— Естественно. — Указывает пальцем в небо. — Я ведь теперь, Иван Антонович, крупный специалист по пророчествам о конце света в культурах цивилизаций нашей Галактики. Приглашен как почетный гость на межгалактический форум. А вы куда собрались? Тоже, небось, на какой-нибудь астрономический слет летите?
— А вот и не угадали. Я, Александр Петрович, спешу в один из самых отдаленных уголков Вселенной. Говорят, что там на одном из космических объектов обнаружены странные феномены, чьи проявления очень напоминают повадки разумных существ. Хочу проверить полученные данные. А друг все-таки есть в нашей Вселенной иные формы разумной жизни, кроме человекоподобной...
Альберт Шатров © 2008
Обсудить на форуме |
|
