|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Kazanova Kazanovich © 2008 Смертельный номер Смертельный Номер
Иллюзионисты — люди, идущие на все ради испуганных вздохов, обмороков особо впечатлительных дам и волн рукоплесканий, перемежающихся искренними выкриками «Браво!»
Ради таких моментов они живут, творят и умирают...
Сегодня был подобный случай — в груди прорастало зёрнышко восторга, пальцы холодели в предвкушении неистовых оваций, а на губах застыла мечтательная улыбка. Хоть мне не впервой было показывать публики подобного рода фокусы, но практически перед каждым выступлением я испытывал странное чувство волнения, перемежающегося возбуждением, возникающим каждый раз после удачного выполнения того или иного трюка.
Но сегодняшний номер был несколько особенным. Он состоял из каскада фокусов, некоторые из которых выполнялись лишь единично. Мне же предстоял не очень обнадёживающий выбор — либо сделать эту самую серию опасных трюков, либо же раствориться в толпе так внезапно нахлынувших иллюзионистов. Причём, они даже не считали нужным хоть как-то изменять старые или выдумывать новые выступления. В результате, они выглядели, как стандартный набор дешёвых фокусов, перемежающихся не такими уж и сложными номерами, как «выстрел в себя из пистолета», «распиливание ассистента», «прокалывание головы саблями» или совсем уж балаганное «отрывании руки» и «изымание на расстоянии у подставного человека в зале карманных часов».
Конечно, соглашусь с некоторыми газетёнками и злыми языками — я и сам то не любитель придумывать и усложнять трюки, но, простите, не до такой же степени! Разве они не понимают, что от этого страдает не только их собственное имя, но и имена всех остальных фокусников.
Вот почему мой сегодняшний номер был особенным и позиционировался как дважды смертельный. Кто-то мог подумать, что я хочу бросить вызов всем этим балаганным шутам с их, не заслуживающими уважения, номерами. Но на самом деле, причины были другие. Во-первых, в условиях этого наплыва, я хотел создать себе отличную репутацию. В результате которой, а это уже, во-вторых, я смог бы обеспечить себе постоянно растущую публику, а, значит, и заработок.
Сегодняшний номер я готовил не один месяц — оттачивал и отшлифовывал малейшие его неровности, натаскивал своих помощников, чтобы они действовали так безошибочно и быстро, как самые надёжные в мире механизмы. И я добился этого. Последние пять-шесть выступлений были настолько чистыми и безукоризненными, что мы едва волосы друг у друга на головах не рвали от сожаления, что это были всего лишь пробные выступления.
Когда голос Бернарда — моего младшего ассистента, которого я как раз недавно взял в свою труппу (у паренька был очень развит, как я называю это явление, «хитрый глаз» — он мог если и не рассекретить большинство трюков, то сказать какими способами их можно было бы выполнить), объявил название моего номера, я уже собрал внутри себя все эмоции в один тугой ком и, широко улыбаясь беснующейся публике, вышел на сцену.
Словосочетание «смертельный номер», из уст молодого ассистента прозвучавшие агрессивно и вызывающе, заставили посетителей отвлечься от своих дел и встретить меня градом аплодисментов.
Я довольно поклонился. Внутри сразу потеплело — люблю такие моменты, когда публика показывает, что ты им небезразличен. А иначе бы, они просто не пришли сюда.
— Великий мастер игры света и теней, специально для вас приготовил небольшой сюрприз. Сначала он поднимется по лестнице из сабель на этот постамент, затем, он будет прилюдно сожжён и предстанет перед вами уже в преобразившемся виде...
Публика отреагировала неоднозначно. Некоторые скептически ухмыльнулись, некоторые оборвали свои разговоры, а кто-то чересчур заинтересованный моим номеров всем телом подался вперёд, буквально жадно заглатывая каждое происходящее на сцене движение.
Я медленно и церемонно поклонился. Бернард и ещё несколько человек в зале, среди которых был и ещё один наш ассистент в дальнем ряду у окна, тут же мне зааплодировали. Их символический призыв тут же подхватили и все остальные. Зал буквально потонул в водопаде рукоплесканий и отражавшегося от стен и потолка громогласного эха.
Моё сердце забилось быстрее — я просто обожаю такие вот моменты. Конечно, больше всё-таки те, которые заканчивают удачно завершившийся номер, ибо только в них чувствуется весь спектр эмоций от искреннего удивления и недоумения, до божественного восхищения и безудержной радости.
Я картинно — уже сколько лет назад — заученным движением отстегнул плащ и раскинул руки.
— Я тут подумал, — обратился я к Бернарду, но говорил громко, специально чтобы слышала публика, — Этот номер слишком лёгкий для меня.
— Что же вы предлагаете сделать? — нахмурился ассистент.
Я повернулся к залу.
— Дорогие посетители. Я выполню этот номер без рук. Мой ассистент завяжет мне их за спиной, так, чтобы я не смог ими воспользоваться. Так трюк, я надеюсь, приобретёт ещё немного изысканности и, безусловно, сложности.
— Но... — попытался, было возразить Бернард. Большинство же зрителей же при этом едва ли не задержали дыхание. Не многие из них догадывались, что вживую корректировать представление во время его выполнения не будет ни один фокусник или же иллюзионист. За исключением тех моментов, когда показываемый номер был безупречно проработан бесчисленное количество раз в течение многих-многих месяцев. Но это, увы, не мой случай.
— Никаких возражений. Вынесите мне рубашку.
Бернард тут же скрылся за кулисами, где уже был заготовлен необходимый мне предмет.
Эту рубашку я увидел у одного знакомого доктора — он сказал, что ей связывают особо опасных и буйных больных. В ней они уже не могут даже пошевелить руками, не то что ими что-то сделать. Надо сказать, я хоть тогда и был немного не в себе от выпитого вина, но эта «смирительная рубашка» натолкнула меня на некоторые мысли о создании новых номеров с освобождением «без помощи рук»... ну или же по аналогии, других частей тела.
Бернард вынес рубаху с длинными, почти до пола, рукавами и под удивлённые взгляды публики надел её на меня. Рукава, которые, естественно, были длиннее в несколько раз, он обмотал мне вокруг торса и завязал их узлом на спине.
— А теперь, прошу вас, дорогие зрители, проверьте её прочность... — я легко улыбнулся, — и нашу честность. Вот вы, молодой человек в белом платке, и вы, мужчина с чёрным цилиндром и тростью.
Естественно, один — молодой человек — был подставным зрителем и являлся ещё одним моим ассистентом, что я уже упоминал. Он первый подбежал ко мне и принялся с наигранно-удивлённым лицом тыкать рубаху и пробовать на прочность её узлы. Второй человек не был подставным, но всё было в порядке. Действовала самая обычная психология — он, видя, что предыдущий зритель убедился в «честности» иллюзионистов, потыкал узлы уже просто для вида.
Когда зрители спустились обратно в зал, публика оживлённо загудела, кажется, обсуждая, как я смогу выпутаться из этого положения.
А, тем временем, Бернард снял с моих ног обувь и указал на возвышающийся справа постамент, высотой с десяток фунтов, лестница к вершине которого действительно состояла из одних только сабель. Они стояли по две на одной ступени, с расстоянием между лезвиями в три дюйма.
Бернард взял один из клинков и резко — не говоря ни слова — подбросил вверх непонятно как возникший в его руках апельсин. А, затем, когда тот опустился на высоту человеческого роста, рубанул его саблей. Апельсин разрезало на две части. Не на такие ровные, как на тренировках, но и этого было достаточно, чтобы некоторые дамы зажмурились и уткнулись в груди своих кавалеров.
— Как вы видите, у нас всё без обмана, — обратился я к публике, кивая Бернарду.
Ассистент аккуратно положил саблю в то ложе, откуда он её взял.
— Итак, смотрите внимательно! Номер начался! — улыбнулся я и подошёл к лестнице.
Судя по тому, что некоторые девушки не спешили отрывать свои личика от мускулистых мужских торсов, им было не очень то и интересно. Тем лучше — именно они потом будут аплодировать громче всех.
Я медленно поднял ногу перед первой парой сабель, выдержал картинную паузу и опустил её на клинок.
Из зала раздались одиночные вскрики и нездоровые вздохи. Это меня воодушевило, поэтому второй ногой я встал на клинки сразу — без задержки.
Кто-то из посетителей — по-моему, даже мужчина, — закричал.
Я улыбнулся. За исключением того, что моим ногам было холодно и неудобно стоять на двух тоненьких гранях тупых лезвий, всё было просто замечательно. Секрет «сабельной лестницы» был необычайно прост. Сабли только номинально являлись саблями. То есть, это были заточенные клинки, но не той полукруглой формы, которые в своё время, носили кочевники. Они, скорее напоминали самые обыкновенные мечи, разве что меньшего размера. А весь фокус состоял в особой их заточке. Дело в том, что затачивалась только одна сторона. Вторая же, наоборот, затуплялась. Но настолько аккуратно, чтобы фокусник не поранил бы себе ногу, взбираясь по такой лестнице. Кстати, в каждой ступеньке тоже не просто так стоит по две сабли. Они помогают правильно распределить давление на стопу, а, иначе, я бы уже давно был разрезан даже тупой стороной сабли. А затачивали их, кстати, для того, чтобы если какой-нибудь особо привередливый зритель захочет испытать её, клинок ему подадут именно заточенной стороной, а положат на «ступень» обратной.
Чтобы накалить до предела царившее в зале напряжение, я дёрнулся телом в сторону, делая вид, что потерял равновесие. Но тут же выпрямился, и, выдержав небольшую паузу, продолжил восхождение на постамент. Надо сказать, я это сделал зря. Тупые лезвия сабель впились в мои беззащитные ступни, а правую ногу даже неприятно закололо. Наверно зацепил какой-то нерв. Но моё пижонство было вознаграждено — не осталось равнодушного зрителя, который не вскрикнул бы или хоть не приложил в ужасе руку ко рту.
Ещё через четыре ступеньки я был уже на вершине постамента. Я аккуратно переступил специальные выходные трубочки для газа установленные по его краям и встал строго в середину возвышения. Там меня уже поджидала ещё одна моя ассистентка. Одно из главных правил каждого иллюзиониста — красивая ассистентка. Джули как раз была такой — жгучая брюнетка с пухлыми губками и совершенным телом, закованным в кожаный корсет и вызывающе короткую юбочку с окаймлением в виде шёлковых рюшечек. Именно из-за такого откровенного наряда моей ассистентки, мало кто обратил внимание на то, что Джули устанавливала штору, скрывающую меня от зрительного зала несколько дальше, чем в обычных представлениях. И только образованный человек мог догадаться о том, что это необходимо для игры света и тени.
Когда ширма была поднята, Джули легко и грациозно перескочила на соседний постамент и улыбнулась залу. Чем вызвала искреннюю симпатию публики. Правда, в основном, мужской её части. Пока она устанавливала ширму, я хоть немного размял порядком затёкшие при восхождении по саблям ноги.
Я кивнул Джули, показывая, что я целиком и полностью готов. Она быстро опустила ресницы, показывая готовность, и зажгла факел, лежавший до этого на её постаменте.
Дальнейшие события должны были развиваться просто с бешеной скоростью...Джули должна была, поднеся ко рту факел, дыхнуть на меня огнём. Одновременно с этим, должны были сработать клапаны подачи газа. Словом, со стороны, благодаря как раз-таки вышеупомянутой игре света и тени, должно было создаться ощущение, что я горю. Спустя всего лишь пару мгновений, поток чистой воды, падающий на меня сверху, должен был скрыть мой уход с постамента. А именно, падение в потайной люк, открывшийся одновременно с падением водяного потока. Сгруппировавшись при падении и приземлившись, я должен был за несколько имеющихся у меня мгновений, скинуть смирительную рубашку (ведь никто не заметил, что у неё была ещё одна пара рукавов — внутрь самой рубашки, в которые я и просунул руки, чтобы потом оставалось только лишь её быстренько скинуть) и, дождавшись, отвлекающего трюка, выйти к зрителям под громогласные аплодисменты.
Эти события должны были так развиваться...они были просто обязаны так развиваться...после стольких упорных тренировок...
...но всё пошло не так.
Струя пламени, которую выдула Джулии, оказалась слишком большой. Я не знаю отчего это могло быть...может, она взяла в рот много газа, а, может, просто в зале было много кислорода из-за открытых окон и дверей...но я от неожиданности подался назад. Почти одновременно с едва слышным «пыффф» со всех сторон открылись клапаны с газом и всё вспыхнуло ослепительно-рыжим пламенем. Я испугался что могу опалить себе затылок или вообще поджечь рубаху, поэтому рванулся вперёд...но тут сверху упал сметающий ослепительные и лохматые языки пламени, поток воды и под моими ногами открылся люк.
Я, не успев сгруппироваться, с замиранием сердца, свалился вовнутрь, ощутимо стукнувшись горлом и челюстью о край дыры. Задыхаясь от такого сильного удара, я уже никак не мог контролировать своё падение. Меня развернуло, приложился затылком о прочную стену, а, затем ещё раз лицом и лбом обо что-то не менее твёрдое. Мир начал гаснуть, а, последнее, что я помнил, был запах чего-то горелого.
Санрис — подставной зритель выступающего на сцене иллюзиониста, первый с криком «О, боже!» вскочил с места. Это, согласно уже наработанной схеме, служило сигналом.
В ближайшее к нему окно осторожно стал залазить мужчина в чёрном смокинге и белой рубашке с перчатками. Так как взгляды всех зрителей были прикованы исключительно на обгорелый постамент, сожжённую занавеску и исчезнувшего фокусника, незнакомца заметили далеко не сразу. Но, зато когда заметили...
— Это же он! — вскрикнул Санрис.
Зал повернулся к появившемуся мужчине...и едва не впал в ступор — перед ними стоял тот же самый иллюзионист, что сейчас был прилюдно сожжён на сцене. Но тут же возникшие по принципу волн аплодисменты он смущённо прервал, сказав:
— Простите пожалуйста, я забыл надеть цилиндр, в результате чего, моё появление оказалось не столь эффективным, как я ожидал. Давайте, я сейчас заскочу за кулисы, возьму цилиндр, вылезу в окно и повторю появление. А вы сделаете вид, что этой досадной ошибки не было.
Публика в радостно закивала и восторженно закричала. Все в зале взгляды и улыбки были прикреплены к одному только магу, который доказал публике право на их любовь.
Иллюзионист же неспешной походкой двинулся в сторону сцены. Самое весёлое, что из присутствующих в зале людей, только Санрис знал, что этот человек никто иной, как всего лишь двойник настоящего иллюзиониста. Главной целью которого было выиграть немного времени и отвлечь внимание публики от сцены, чтобы настоящий герой смог вылезти из лаза под постаментом и скрыться за кулисами. И, когда двойник зайдёт туда, через пару мгновений на свет появится уже настоящий фокусник.
Но, внезапно, со стороны сцены донёсся крик. Джули зажала ладошками рот, а Бернард пытался вытащить из узкого лаза под постаментом тело в смирительной рубашке, объятое пламенем...
Иллюзионисты — люди, идущие на все ради испуганных вздохов, обмороков особо впечатлительных дам и волн рукоплесканий, перемежающихся искренними выкриками «Браво!»
Ради таких моментов они живут, творят и умирают...
Kazanova Kazanovich © 2008
Обсудить на форуме |
|
