|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Сергей Обосов © 2008 Книга на ночь Есть у меня привычка, хорошая или плохая решайте сами. Человек я ленивый, как и абсолютное большинство людей, и писателей это касается вдвойне. А уж обманывать себя... так просто обожаю. Отговорки и оправдания — мой конёк. Просто удивительно, на что способно воображение человека в стремлении ничего не делать. Но случилось-таки история и со мной.
В тот вечер я остался у брата. Мы немного поболтали о всякой ерунде, под стрекот телевизора. Я был на высоте — пытался поучать младшего. Вещал с видом бывалого, много повидавшего мудреца, пока вконец не замучил брата. После двух бутылок вина человек меняется, и у каждого это происходит по-разному. Братец все чаще моргал, спорил неохотно, а меня несло и несло. Наконец ему это надоело.
Постелили мне в комнате старшего сына. Сейчас, когда Петька подрос и женился, комната пустовала. Часть Петькиных вещей, все больше детских, еще пылилось по углам и полкам, брату нравилось думать, что сын лишь ненадолго отлучился, и он ничего не менял в обстановке спальни. Я помнил, какой она была много лет назад. Такой она и осталась.
Было поздно и совсем не хотелось работать. Открыв, было ноутбук, я опустил крышку обратно. Нет, лучше поработаю мозгами. Я завалился на диван с честным намерением обдумать сюжет нового рассказа. Ежедневно повторяю себе правило — каждый день не менее четырех страниц, и никогда ему не следую.
Без мучительных терзаний убедил себя в необходимости сна — как это важно в наше тяжелое время, когда стрессы, терроризм, экология и прочая ерунда. Короче говоря, договориться с собой мне никогда не составляло особого труда. Итак, раскинувшись на кровати, я закрыл глаза и постепенно стал понимать, что так просто уснуть не получится. Привычка есть привычка и руки начали шарить в поисках чего-нибудь, где слова идут подряд. Да-да, без книжки или хотя бы газеты, заснуть для меня настоящее испытание. Не глядя, пошарил по полке рядом. Да... бедноватый репертуарчик. Надо же, всего одна книжка, да и та больше похожа на потрепанную брошюру. Ага, Петькины сказки. И больше ничего?! И ладно.
Когда-то, очень давно, я ее читал вслух Петьке перед сном, и вникать в смысл не было желания. Книга интересовала только как средство для сна. Глаза побежали по строкам, страницы постепенно поплыли. Я стал медленно вваливаться в дрему. И сон начался...
Я провалился. Что-то сверкнуло. Яркий свет постепенно тускнел и, наконец, мне стало ясно, где нахожусь. Точнее сказать — начал догадываться куда занесло. Вот-вот должен уже понять, но...
Внятность в голове стала постепенно пропадать, расплываться. Нить увиденного медленно выскальзывала. Я еще пытался нащупать ее, еще чувствовал, или только казалось, что чувствую какой-то отдаленный образ. Но тут она вырвалась, и новый поток света унес всякую память о ней.
Ухватил! Вспомнил! Это баня! Жарко. Ух, ты! Лихо отдыхаю. Добился-таки славы. Что-то горело рядом. Потрескивали дрова. Тогда почему баня? Ах да! Сначала меня мяли. Не больно так, но довольно сильно и приятно. Значит массаж! А лежать-то хорошо, когда дрожащий раскаленный воздух вьется вокруг, добирается до самых внутренностей и влажная кожа одевается здоровой краснотой.
Совсем разомлев, я решил подышать свежим воздухом, покурить и двинулся к выходу. Что за черт? Меня уже ждали. Двое. Мужчина с ножом и женщина с дубинкой! Я подал назад, стреляя глазами — как проскочить мимо. Но двигались «мясники» настолько медленно и неуклюже, что не составило ни какого труда отпихнуть обоих и броситься в образовавшуюся брешь. Бежал долго, сколько хватило дыхания. Страх отступил.
Ай да я! Настоящий герой. Лихо раскидал этих двоих. И плевать, что пожилые, может шли себе мимо, да и ножей, наверное, не было — показалось. Наконец перешел на шаг, а когда остановился, взгляд сам опустился. Удивительно, сколько раз оказывался во сне голым, но такого ни разу не было. На бедрах висело полотенце! Это интересно. Да и какой прогресс — не жарко и не стыдно.
Вдали появились деревья. Лес что ли? Что-то мелькнуло справа в высокой траве, пришлось повернуться. Это что-то приближалось, но рассмотреть было невозможно. Оно только пробегало и снова исчезало. Почему, я понял, когда «оно» приблизилось.
«Оно» оказалось маленьким человечком в сереньком костюме, очень низкого роста. Истоптанные туфли покрывала густой слой пыли. На шее я разглядел тонкий галстук. Лицо с кулачок, из которого торчал длиннющий, как указка, нос. Но самое удивительное — глаза. Самые раскосые из всех глаз в мире. Они смотрели в разные стороны и каждый жил своей жизнью. Косой все пытался взять меня в фокус, но тщетно. Голова только вертелась в стороны. При этом нос издавал рассекающий воздух звук. Это было так забавно, что я невольно улыбнулся. Однако человек не поддержал моего энтузиазма.
— А вы, как сюда попали? И кто разрешил читать секретные письмена? — Веселье вмиг испарилось. Я лихорадочно вспоминал, что же такое прочел перед сном. Бесполезно.
— По какому делу? — он, наконец, уперся в меня правым глазом. — А! Это вы! Какая честь для меня. Работа с собой?
— Простите?
— Ну ладно, давайте свой бумажки, — он снисходительно протянул руку.
Я так и стоял — идиот с полотенцем на бедрах. Серый пиджак же, нетерпеливо поманил меня ладонью. Затем, оглядел снизу вверх, потом обратно, пока его взгляд не уперся в полотенце. В глазах появилась сомнение.
— Да вы голубчик — лентяй. Неужели ничего не написали? — презрительная усмешка на секунду коснулась его губ. — Минутку, милейший, — его глаза попытались сойтись на переносице, а брови полезли на лоб, — А вы ли это? И где же, разрешите спросить, ваши документы?
— У меня ничего нет, — я только развел руками.
Косой нахмурился:
— Так не положено, каждый должен иметь документ. А может, у вас ничего нет потому, что вы не Он, а простой бездельник. Придется сообщить о вас куда следует.
Я начал пятится.
— Да я это! И это мой сон — хожу, как хочу и работаю, когда мне вздумается.
— Да? Ну, это легко проверить. Пойдемте — пройдемте!
Слушать дальше не стал, ноги сами понесли в сторону леса. Серый пиджак что-то кричал вдогонку, ругался, но я был уже далеко.
Добравшись до первых деревьев, оглянулся. Трава не колыхалась — пронесло. Отдышавшись, поплелся в лес. Хотелось пить. В лесу оказалось намного прохладней, чем на открытом месте. Через полчаса добрался до грязной лужи. Жажда так мучила, что, отбросив брезгливость, упал на четвереньки и стал пить, зачерпывая ладонью.
— Пс! — раздалось из-за дерева.
Я подпрыгнул, прямо на четвереньках, и едва не взлетел на ближайшее дерево. Огляделся. Из-за толстого дуба выглядывала хитрая худая рожа.
— Ты один? — спросила рожа. — А где этот?
— Один. А «этот» отстал, — промямлил я. Первый испуг отошел, но сердце еще трепыхалось.
Незнакомец еще раз опасливо пробежал взглядом по сторонам — никого не увидел. Затем вышел из-за дерева смелой походкой. Он подошел ближе и сказал:
— Меня зовут Серый. Вижу проблемы, коллега... — он заговорчески подмигнул, взглянув на полотенце. — Могу помочь с одеждой. И документики найдутся — здесь без них никуда.
Серый из-за спины втащил громадный сверток одежды:
— Выбирай.
Я провел по бедрам в поисках карманов. Конечно, таковых не оказалось. Отстает еще промышленность по пошиву полотенец. Карманы не пришили и денег в них не положили. Куда мир катится?
— Спасибо, не надо.
— Да ты сначала примерь, отказаться успеешь. О деньгах не беспокойся — потом сочтемся.
— Хорошо, давай, — согласился я.
Долго рылся в поисках стоящего — сплошь барахло. Наконец он сам выудил из кучи штаны и рубаху, как мне показалось, самые драные из всех.
— Вот это подойдет. И шито по тебе, — он показал острые зубы.
— Ну, спасибо! — Вот уж правда — по мне: бродягу видно за километр, а кто не увидит, тот по запаху догадается. Я повернулся и побрел прочь. — Еще раз спасибо!
— Э, эй, куда! А деньги?
Когда оглянулся, он вытянул руку щепотью и начал двигать большим пальцем по указательному и среднему, продолжая улыбаться, уже с некоторой наглецой. Я остолбенел.
— Но ведь я уже объяснил. У меня нет!
— А ты поищи в карманах, — его улыбка расползлась уже на пол лица, обнажив острые клыки. Сердце начало ускорять ритм, а Серый друг еще добавил ободряюще, — Смелее.
Машинально засунув руки в карманы, я к большому удивлению обнаружил плотный сверток. А когда вытянул его наружу, сердце заколотилось как бешеное — в ладони лежала пухлая пачка денежных купюр.
— Ну вот! — сразу оживился Серый и выхватил у меня пачку, — А ты нету-нету. Не волнуйся, я сам пересчитаю, лишнего не возьму.
Его ловкие пальцы лихо перебирали бумажки, будто перелистывали книгу. Я такое видел в старых фильмах. Мне даже показалось, что мозг в этой работе не участвовал, пальцы сами вели счет, а их хозяин периодически косился в мою сторону. Наконец он закончил, пачка была не из маленьких, и возвестил с облегчением:
— Все правильно. Ровно двадцать четыре тысячи восемьсот семьдесят рублей. Именно столько я хотел у тебя просить за одежду, — он по-деловому спрятал деньги в задний карман. — Теперь в расчете.
— Ничего не понимаю, — я так и стоял с отвисшей челюстью. — Ведь это твои деньги?
— Конечно мои, не твои же, — удивился Серый.
— Тогда зачем весь этот спектакль?
Серый доверительно приобнял меня за плечо, его лицо, отразившее не самый высокий интеллект хозяина, приблизилось:
— Видишь ли, я, как ты уже догадался, вор. И так, знаешь, иногда хочется сделать чего-нибудь эдакого. Ты понимаешь? Ну, необычное.
Я глупо кивнул.
— У тебя стырить нечего, а бросить это барахло, — он указал на мои лохмотья, — жалко, все-таки затратил и силы и нервы...
Он нахмурил лоб, пытаясь продолжить излагать мысль дальше более понятно, но по лицу стало ясно, что не будет. Мысль преспокойно убежала от хозяина. Даже не убежала, а ушла...хромая ...спиной вперед. И видно было, что хозяину ее уже не догнать.
— Короче говоря, я подложил деньги, ты взял тряпки и заплатил, то есть я как бы уже не вор, а торговец. Вот оно новое! Понятно?
— Не очень... — признался я.
— Мда, — протянул он. — Это все современное образование, — он покачал головой. — В школе-то учился?
От такой наглости я даже позеленел.
— Ничего со временем научишься пользоваться этим, — он постучал себя по макушке, — не хуже меня. Кстати там документы в другом кармане, правда, женские — их сложнее продать, так что дарю. Бывай!
Не успел я ответить, как вор скрылся за деревьями. Ничего не оставалось, как двинуться дальше.
Пройдя немного, я попал на тропинку и побрел по ней. Сколько времени прошло не знаю. Глупый сон начинал утомлять. Я ущипнул себя за мочку уха и взвизгнул. Ничего не произошло.
Вскоре стемнело. Потянуло в сон. Вот так номер! Во сне хочется спать! Я прилег под кустик недалеко от тропы. Не успел закрыть глаза, как грубый пинок под ребра поднял меня с травы.
— Встать! Быстро!
Я вскочил. Глаза шарили в поисках обидчика. Наконец разглядев массивную фигуру, двинулся на нее и тут же остановился.
— Старшой сержант Михайлов. Документики, пжалста!
Выше меня на пол головы, массивнее вдвое, товарищ сержант небрежно похлопывал дубинкой по ладони. Форма Михайлова больше походила на пижаму. Мятая, старая, на локтях даже виднелись прорехи. А перегар, которым обдал меня представитель власти, был столь ужасен, что я едва устоял на ногах. Удивительно как сержант сохранял равновесие.
Нащупав плотную книжечку, я протянул ее. Потные руки долго мяли, листали, перелистовали. Наконец он остановился на странице с фотографией. Посветил фонариком в паспорт, потом мне в лицо. Долго сверял с оригиналом, то, поднимая мутный взгляд на меня, то снова утыкался в паспорт, переворачивал его и так и эдак. Что-то бубнил под нос, протирал глаза, чесал живот — короче, вел себя как... ну, не совсем по уставу.
— Документы в порядке, — пробубнил сержант, делая ударение на «у». Я облегченно вздохнул, памятуя, что паспорт-то женский. Видимо, гражданин начальник не в состоянии отличить не только мужчину от женщины и, что я не какой то там товарищ, а человек творческий, и довольно известный в своём кругу писатель. Да чего взять с такого? Странно, что он вообще меня разглядел в темноте. — Вот только...
Я напрягся.
— Где же регистрация?
Т-а-а-а-к. Старая песня. Что же у них у всех с воображением? Вот влип! И денег не осталось, все этот воришка забрал. Хотя, это же его деньги. Черт, все равно жалко. Ну да ладно, выкручиваться все равно придется, и я ответил как всегда оригинально:
— Дома забыл.
— Первый раз слышу такой ответ. — Кивнул Михайлов. — Что будем делать?
— Не знаю, а какие варианты?
— Штраф... Деньги есть?
Я развел руками
— Придется тащиться в отделение, — скривился сержант. Понятно, уже собирался топать домой, а на мои деньги полагал похмелиться. — Эх, ладно. На первый раз прощаю. Но больше не попадайся.
Он вздохнул и поплелся своей дрогой. «Как вы мне все надоели», — заскрипел сержант, удаляясь, — «Чтоб вам всем повалиться!» Я только вздохнул.
Когда шаги сержанта затихли, меня прорвало. Слова Михайлова нашли живой отклик в творческой душе. Выражения выходили легко и очень живописно. Сразу видно — шли от сердца. На бумаге так гладко не получается. Эх, мне бы сейчас огрызок карандаша да клочок бумаги, я бы такое отгрохал. Правда цензура вряд ли такое пропустит!
Впереди мелькнул огонек. Низеньки домик сиротливо жался к краю поляны. Снаружи покрытый мхом, неказистый, с покосившейся крышей. Обнаружив дверь на разболтанных петлях, постучал. Ответили почти сразу:
— Не заперто!
Озираясь, вошел. Надо же! Внутри совсем другое впечатление. Опрятный дом, без украшений. Все на местах. Шкафы с книгами занимают все углы и стены. А книги... Книги заполонили почти все свободное пространство дома. Отовсюду где была малейшая щель, на меня с упреком глядел корешок книги. Даже на подоконнике притихли две громадные стопки. Беспорядок затронул лишь громадный письменный стол. Массивный, со столешницей из красного дерева, на которой... Чего тут только не было: разбросанные черновики, справочники, тетради, исписанные убористым почерком, несколько пустых чашек, атласы и множество вещей о которых я имею лишь отдаленное понятие.
Даже дилетанту ясно, а уж мне тем более, — здесь обитает Творец. И не просто живет, а работает, мыслит, пишет. За этим впечатляющим столом — сооружением рук человеческих, а может и нет, кто знает? — восседала женщина. Изящная, немолодая дама, сидела ровно, будто проглотила жердь, медно-рыжие волосы, убранные в толстую косу, тяжело спускались за спину, а насмешливые глаза оценивали вошедшего. Рука, сжимавшая перо, опустилась на стопку исписанных листов и что-то, не глядя, вычеркнула. Хозяйка, как рентген просвечивала меня изумрудными глазами.
— Приветствую уважаемая. Приятно попасть к соратнику по цеху.
Она усмехнулась:
— Вы думаете? — Она поднялась из-за стола. — Я наблюдаю за вами давно, и сказать могу уже сейчас. Мы кто угодно, но точно не соратники.
Она сложила руки на груди, вздохнула:
— И как автор я не вижу смысла в вашем дальнейшем существовании. Просто хотелось взглянуть напоследок на творение рук своих. Так что мое решение — вас вычеркнуть. — Она поджала губы, пытаясь изобразить сожаление, но глаза непримиримо сверкнули.
— Погодите, — я опешил. — Я что же... персонаж?
— Конечно. И весьма неудачный. — Она решительно направилась к столу. — Это моя вина, а, следовательно, мне и исправлять. О чем думала — ума не приложу.
— Стойте! — закричал я. — Не надо. Я постараюсь... Я буду... Я... К тому же, почему вы уверены, что я такой неудачный? А как же другие? Вон у вас и бюрократ, и милиционер и даже вор. Чем же они лучше меня? Полные кретины.
Я спохватился, но было поздно. Не стоило так резко. Но хозяйка не обиделась, а лишь усмехнулась и кивнула.
— Ну вот. Все сомнения и развеяны? Какие же вы все одинаковые. Всё ищите виноватого, на кого свалить, за кого спрятаться. Кто угодно, только не я.
В ее голосе появилась брезгливость.
— Хорошо, объясню коротко. Они — не вы, и делают то, что умеют, а умеют они не многое. Плохо или хорошо, но делают. А ты! — она ткнула пальцем в меня, — ленишься делать даже то, что можешь. То чем с тобой поделилась я, твой создатель — творить. Мне стыдно за этот поступок. К тому же и книги для тебя, всего лишь снотворное. Пришло время все исправить.
Она обмакнула старинное перо в чернильницу и небрежно вычеркнула моё имя из тетради.
Раздался небесный гром и свет померк. Остался лишь мой крик...
Мокрый лоб покрыли бисеринки пота, грудь вздымалась, закачивая гигантские порции кислорода. Руки тряслись как у преступника, что обокрал прокурора. Я обвел комнату взглядом. Петькина! Слава богу! Приснится же такое! Вот тебе впредь урок — не читай на ночь всякую дрянь... Стоп! Почему я опять ищу причины? Сядь и работай, болван!
И тогда я понял. Понял что я и зачем я. Накинув халат, я сел за стол, открыл ноут и застучал по клавишам. Работал легко, удивительно легко. Забыв обо всем, я с разбегу окунулся в новый мир. Мной придуманный мир. Какое это чувство!
О книжке я совсем забыл. Она одиноко лежала у кровати, где я уронил засыпая старенький томик. На обложке ничего особенного — «Колобок и другие сказки».
Сергей Обосов © 2008
Обсудить на форуме |
|
