|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Маргарита Ленская © 2008 Река незабвения Жизнь моя превратилась в осколки, тонкие, острые грани разбитой мечты. Есть ли выход, трудно сказать. Позади разъяренная толпа, впереди неизвестность. Силы тают, а стена так и не открылась. Кажется, с берега Стикса я уже не вернусь.
***
«Любимая. Пишу эти строки и словно наяву вижу милые голубые глаза. Верю, пока ты ждёшь, со мной ничего не случится. Здесь грязь, кровь, люди с малолетства обречены считать прожитые дни. Каждую секунду, миг за мигом, по глотку выпивают жизнь, словно путники в жаркой пустыне. Самое трудное осознавать, что никому нельзя помочь, я одинок и бессилен в этой войне. Жду того далёкого дня, когда смогу вернуться домой, обнять, раствориться в свете твоей солнечной улыбки...»
Юля держала прозрачный прямоугольник письма, рука слегка дрожала.
— Где ты его нашла? — спросил Володя. Светло-серые прозрачные глаза его блеснули над марлевой повязкой.
— В шкафу, среди старых платьев. Перебирала вчера гардероб, хотела с утра отнести на переработку, — Юля сложила письмо. — Давно пора на фабрике новые наряды заказать. Выгребла всё добро, а в углу на нижней полке обнаружила это. Странный халат, сроду таких не видела, блёклое некачественное тряпьё. Когда обнаружила в кармане письмо, голову непривычно сдавило, сильно заболел затылок. — Девушка коснулась горла. — Иногда задыхаюсь, будто меня душат.
— Отдай его мне, — потребовал Володя.
— Зачем? — удивилась Юля. Собеседник вдруг резко подался вперёд и выхватил конверт из рук. — Володька, ты что, сдурел? — Тот в ответ снял маску и расплылся в улыбке, сверкнув белоснежными зубами.
— Мне важен твой покой, дорогая. А если это послание вселяет тревогу и мешает позитивному настроению, то его нужно уничтожить. Наверняка тряпьё осталось от прежней хозяйки, так случайно затесалось во время переезда.
— Но, я несколько раз пересматривала гардероб или, — девушка запнулась. — Это всё было до катастрофы?
— Вот ты сама и догадалась, умница. Забудь о письме, милая, отдыхай, тебе нужно восстанавливать силы. — Он обнял девушку, поцеловал в губы.
— Ой, перестань, ну, хватит, — засмеялась Юля . — Тебе так хорошо без маски, зачем её так часто носить?
— Я в некотором роде тоже доктор, так положено. — Владимир отвёл глаза. — Мне нужно идти, увидимся вечером.
Он нежно потрепал девушку по плечу и вышел из комнаты. Юля потёрла лоб, несмотря на разъяснения, тревога не покидала её, к тому же было жалко потерянного письма. От написанных крупным, немного корявым почерком строчек веяло уютным непривычным теплом. В памяти всплывали незнакомые лица, голоса, узкие улочки, всё это одновременно и волновало и успокаивало. Девушка порылась в сумочке, маленькое зеркальце отразило бледное лицо со смешными веснушками на носу. Даже улыбка не скрывала беспокойство в глубине синих глаз. Врачи говорили со временем все тревоги уйдут, слишком мало дней прошло после катастрофы. Пока всё шло неплохо, но иногда накатывало странное чувство, привычный, знакомый с рождения мир казался чужим. И письмо неожиданно снова всколыхнуло былые сомнения.
***
Я стоял у окна и наблюдал, как ветер разносит по грязноватому переулку обрывки старого паспорта. Красные ошмётки прежнего существования растаскивали растрёпанные вороны, фото припечатал сапогом небритый дворник. Сегодня я умер. Когда контракт закончится, выдадут новый паспорт. Там будет стоять видимая только спецслужбам отметка о бывшей работе, клеймо на всю жизнь.
Когда Витька Сомов неожиданно заявился в гости, я конечно немного удивился. С одноклассником мы не виделись уже лет восемь, поговаривали, что он занимал в мэрии высокий пост, старательно избегая общения с бывшими друзьями по парте. А тут нате вам сам прикатил, собственной персоной с бутылкой хорошего коньяка. За рюмкой то и предложил поработать на фирму «Слуги Харона», с хорошими условиями и такой высокой оплатой, что я подмахнул контракт, едва прочитав. Уж очень хотелось быстро, легко и безболезненно вылезти из той дыры, куда меня старательно запихивала жизнь. Нет, я, конечно, слышал о Перевозчиках, много разного болтали, это были люди наделённые властью Бога и унижением неприкасаемых. Их боялись и презирали, называли Иродами. То, что это и есть сотрудники фирмы «Слуги Харона» Сомов предусмотртельно умолчал. А потом пути назад не было.
С моим прежним существованием сегодня демонстративно расправились Перевозчики. С завтрашнего дня начнётся новая веха в жизни, надеюсь, я смогу достойно пройти через это испытание...
В конторе нам выдали светло-серые балахоны с изображением песочных часов. Лица скрывали плотные, непрозрачные, чёрно-белые маски, только глаза оставались открытыми. Люди не должны знать, кто приходит за их детьми. Мы вынуждены носить маски, чтобы жить.
Новая работа — персональный ад, для меня и для жителей этого города. Эта неделя показалась кошмаром. Я не мог смотреть в глаза родителей, у которых мы навсегда уводили детей, чувствовал себя палачом. Чёрт бы побрал эту программу! А ведь так хорошо начиналось, под лозунги и рукоплескания награждали ученых, решивших демографическую проблему. Их давно нет в живых, а Слуги Харона расхлёбывают последствия, так легко придумать меры предотвращения, и как страшно их выполнять! Детей усаживали в неуклюжие военные грузовики и увозили, больше малышей никто не видел.
Закончив, мы возвращались в контору, переодевались, временно становясь обычными людьми.
— Дерьмовая работа! — Перевозчик номер сорок шесть сплюнул прямо на сверкающий кафельный пол. — На, прими для успокоения души. Тебе паёк ещё не полагается, чисто по дружбе предлагаю, спятишь ведь раньше времени, новичок. Потом вернёшь когда получишь свою дозу.
Я посмотрел на ампулу. Жидкость разноцветно переливалась, обещая подарить такие же радужные мечты. Больно полоснуло воспоминаниями:
Слипшиеся белокурые волосы, жёлтая кожа, изуродованная рука с синими венами из-под простыни.
— Передоз, обычное дело, — врач закрыл чемоданчик, сунул в рот сигарету, закурил, со свистом втягивая воздух. — Кто она тебе?
Я словно оглушённый, стиснул между ладонями холодные костлявые пальцы. В них ничего не оставалось от той, прежней, живой и до сих пор любимой. Пустая, никчёмная оболочка. На белой коже моей руки желтели синяки, когда она их оставила, пальцы были тёплыми и сильными, но смерть уже тогда стояла за плечом. Никому не удалось прогнать мрачную тень, да что уж кривить душой, никто и не пытался.
— Так, просто знакомая, — соврал я. Отрёкся от живой, во второй раз предал мёртвую. Человек с библейских времён последователен в своей трусости.
— А, жаль. Думал родственница, вот ещё маета, придётся теперь оформлять бумаги для вояк, ладно парень иди-ка ты от греха подальше. Или погоди, присядь пока, будешь свидетелем.
— Я ничего не видел, так, просто мимо проходил. Мне пора. — Врач уронил окурок на пол, растоптал.
— Иди, — сказал он, не глядя мне в лицо, и заорал в коридор. — Васька, бездельник, давай, грузи у нас ещё сегодня двадцать пять вызовов.
— Нет, не надо, — я отвернулся, устало стащил маску, бросил в специальный контейнер. Ампула, конечно, могла решить многое. На несколько часов заглушить боль, спасти сейчас, чтобы медленно убить потом.
Перевозчик номер сорок шесть пожал плечами и сунул ампулу в карман.
— Дурак ты четыреста тридцать пятый, сдохнешь ведь.
Я сглотнул, помотал головой.
— Итак, от этой жизни взвоешь, — зло продолжил напарник, — откуда нам всё это сыплется? Мой папашка, перед тем как загнуться в притоне, говорил нам наказание Всевышним за грехи послано. А, как думаешь?
— Неоригинально в своих ошибках высшие силы обвинять, по спецвизору вообще болтали, что всё намного банальней, собралась в правительстве кучка отморозков и закрыла границы, чтобы жить не мешали. Получается, сидим теперь в родной грязи, всему миру фигу показываем.
— Да ну, чего тогда всем память поотшибало, никто о жизни до закрытия границ не помнит!?
— Может бомбу, какую жахнули, кто их знает. Давай сорок шестой по домам расходиться. Устал, да и тема неблагодарная до завтрашнего утра можем обсуждать, а ответов всё одно не найдём.
С лязгом захлопнулся контейнер, будто сглотнул без остатка сегодняшний день, работа закончена.
Я вышел на улицу, спасаясь от ледяного ветра, поднял воротник. Короткое, холодное лето закончилось быстро и незаметно, будто выдох умирающего. Повсюду камни и грязь, небо разбито многоэтажками на неровные квадраты, о тенистой зелени деревьев напоминали лишь старые названия улиц. Серый, безрадостный мир. Даже солнце редко выглядывало из-за туч, будто стыдилось смотреть вниз на угрюмую землю.
Прохожие торопились домой, я разглядывал их осунувшиеся лица. Кто из них надевал маску Перевозчика, оставив в душе шрам до конца своих дней? Люди подозревали друг друга, заставляя рвать дружеские связи, всё глубже прятались в тесноте панелек, надеясь на чудо.
На большом экране мелькали кадры программы новостей. Привычная картина, выстрелы, искажённые лица, боль и страх. Комментаторы и руководители с уверенностью пророков предсказывали очередной апокалипсис, генералы отдавали приказания человекоединицам. Все они тоже своего рода Перевозчики, вот только их маски давно приросли к лицам, пустив, цепкие корни в душах.
Хотелось бы думать, что где-то может быть тёплое ласковое солнце, улыбки, свободные счастливые дети, живущие без тени Перевозчиков за спиной. Возможно, но я давно перестал верить в сказки.
***
— Куда ты меня везёшь? — со смехом спросила Юля.
Володя подсадил её на платформу баблбуса. Они сели в ярко-красные кресла и круглый, похожий на гигантский мыльный пузырь транспорт взлетел. Внизу проплывали макушки тополей, мир казался удивительно радужным. Толи настроение у Юли улучшилось толи из-за полупрозрачных, перламутровых стёкол. Салон баблбуса был почти пуст, у окна сидела бабуля в сиреневом спортивном костюме, да весело визжала на заднем сидении стайка школьников. Володя достал карточку, автомат проглотил синий квадратик, пискнул, на табло высветилась цифра два.
— Сегодня на побережье открытие нового парка, — сказал Володя. «Страна Романтика» называется, говорят рай для влюблённых. Я заказал комнату в бунгало, решил нам не помешает немного расслабиться. Пляж, солнце, водичка.
— А мы влюблённые? — лукаво спросила Юля.
— Разве нет, — улыбнулся Володя. — Смотри.
Он бросил в отверстие несколько монеток. Посреди салона развернулся подиум, появились голографические музыканты, тронули струны гитар. Полилась томная лирическая мелодия. Володя надавил кнопку на панели, запахло ароматом роз.
— Так, похоже?
— Красивые декорации, — кивнула Юля. — Спасибо.
— Я только хотел сказать тебе, — начал Володя и замолчал. Из кармана послышался писк минифона. — Извини, дорогая. Да.
Всё больше мрачнея, Володя активировал электронную карту на стене. Разноцветной паутиной вспыхнули маршруты баблбусов. Владимир выделил один, провёл пальцем вдоль зелёной линии, нажал на нужную остановку.
— Мы выйдем на Сиреневой. Жди, скоро будем.
— В чём дело? — спросила Юля.
— Какой-то сбой во время приёма группы. Рядом с детьми нашли обугленное тело взрослого мужчины, как он туда попал неизвестно. Психологи уже работают с ребятишками, но требуется опытный корректор сознания, я нужен там. Мне жаль, но поездка откладывается.
— Ничего, я понимаю.
— Попробуешь сегодня помочь с перераспределением энергии?
— Даже не знаю, я только недавно начала работать сенсором.
— Не бойся, когда-то нужно приступать к практике.
— Хорошо, ты прав.
Владимир кивнул, достал КПК, погрузился в расчёты. Из приёмника выползла карточка, Юля вынула её и положила в карман.
Баблбус завис над остановкой и плавно опустился вниз.
— Выходим, — сказал Володя.
На стоянке рядом они удачно взяли гелиокар и быстро домчали до Института психокоррекции. Юля уже бывала здесь, знакомые залы, уютные кабинеты психологов. А вот и комната где стояли автоматы-корректоры. Их применяли для завершающей стадии работы с мозгом, для более тонких изменений требовался человек . Володя прошёл мимо, толкнул дверь, в его кабинете ждали двое сотрудников.
— Сколько детей в группе? — спросил Владимир, усаживаясь.
— Двадцать четыре. Откуда взрослый взялся, не понятно. Вроде отправляющие все в курсе, что за пять минут до перемещения никто не должен находиться в радиусе двадцати метров.
— Вы проверяли, кого набирают для сопровождения?
— Да ну Вовка, как были воспитатели, так и остались чего там проверять, энергию тратить.
— В течение трёх дней прояснить этот вопрос, — отрубил Владимир. — Первичную коррекцию проводили?
— Да Маша сразу же сделала успокоительную терапию. Осталось память подчистить, ввести новые установки. Приёмные родители уже ждут. Уровень стресса, конечно, до сих пор зашкаливает, без вас никак.
— Хорошо, идёмте.
Дети возились с игрушками в комнате релаксации. Повсюду на стенах резвились рыбки, морские звёзды, даже потолок имитировал волны океана.
Володя показал Юле на кабинку с зеркальными стенами. Девушка улыбнулась детям и скрылась за дверью. Она села в кресло, надела шлем усилитель энергообмена. Монитор показывал психологические характеристики находящихся в комнате ребятишек. Эмоциональное состояние почти у всех было в норме. Юля послала телепатему.
«Мальчики за столиком, проверь в первую очередь их».
«Понял, я чувствую стрессовый фон, ох, ты бы видела Юленька что они рисуют! Ставь на усиление, потребуется глубокая коррекция. Начну с того, что постарше».
Девушка выделила график мальчика, перенесла в отдельный файл. Володя присел рядом с малышами, маленькому сунул игрушку, старшего взял за руку, с улыбкой начал что-то рассказывать. Юля ещё усилила приём, график на мониторе заалел, в висках немного ломило.
«Володя, есть контакт, продолжай».
Картинка несколько раз менялась, желтела, потом снова краснела и так несколько раз. Когда график приобрёл стабильно спокойный синий цвет, и Юля хотела послать сигнал о завершении, в глаз потемнело.
... Грязная комната. За дверью двое. Слышится хриплый шёпот.
— Зачем она тебе, Макс. Пока ты куковал на границе, у неё в квартире только ленивый не переночевал. Послушай друга правду говорю, это ты глупыш в любовь и невинность веришь, а она тьфу, дрянь. Не удивлюсь, если колоться начала.
— Володька, я люблю её, — тихо прошелестел голос.
— Ну и дурак. Забудь лучше, откажись. Начни новую жизнь, в проекте не нужны хлюпики...
Видение исчезло, тьма рассеялась. Юля со стоном содрала шлем, в кабинку ворвался встревоженный Володя.
— Что случилось?
— С мальчиком всё нормально? — прохрипела девушка.
— Да, коррекция прошла блестяще, я только хотел отключить канал, но от тебя пошёл мощный энергетический выброс.
— Не понимаю, что это? — Юля с трудом встала, покачнулась, Володя подхватил её.
— Это я виноват, рано было заставлять тебя работать, — он испытующе заглянул в глаза девушке. — Что-нибудь видела?
— Да так, ничего особенного, — ответила Юля, привидевшийся разговор снова возник в памяти. — Пойду немного полежу в комнате отдыха.
— Я провожу тебя. — Володя заботливо взял её под руку.
Они прошли через комнату, на столике лежал рисунок. Юля заглянула в него. С альбомного листа смотрел человек в чёрно-белой маске.
***
Сегодня с меня чуть не сорвали маску. Днём мы забирали пятилетнего кроху, срок его жизни подходил к концу. Мать настойчиво совала карточку, предлагая купить лишние годы, проклинала нас. Рыдая, схватила за плечо, потянула, кричала, хотела взглянуть мне в лицо. Но кто я всего лишь исполнитель чужих приказов. Мой напарник оттащил её, вколол сильное успокоительное, муж унёс обмякшую женщину в дом. Мальчика увезли, а я всё никак не мог забыть её лицо. Из рук всё валилось, мысли путались, на все вопросы, я глупо хихикал и всхлипывал. Руководитель группы, поморщившись, выписал разрешение на досрочное завершение рабочего дня.
— Ступай домой, расслабся, — сказал он.
В хранилище я как всегда сдал амуницию. На этот раз, вместе с пропуском на лотке с моим номером, лежал маленький контейнер. Внутри в пластмассовых держателях покоилась ампула. Вот и я удостоился получения эликсира забвения, как вовремя, будто кто-то заранее знал о происшествии. Должно быть руководитель доложил в контору, что Перевозчику за нумером четыреста тридцать пять требуется срочная ампутация души. Заботливо, но, пожалуй, средство мне не подойдёт. Выберусь из этой грязи как-нибудь без помощи добрых дяденек. Я закрыл контейнер, сунул в карман, пускай дома валяется, чтобы лишних вопросов не задавали. Вот бы разыскать бывших Перевозчиков, заглянуть к ним. Ведь как-то же забыли они этот кошмар, научились жить дальше, конечно, немногие признаются, но чем чёрт не шутит, попробую.
Двери хранилища бесшумно сомкнулись за спиной. Я спустился во двор, обошёл покосившиеся гигантские песочные часы, вошёл в административное здание. Проходя по коридору, заметил, что одна из дверей в кабинеты информационников открыта. Раньше так не везло, грех не воспользоваться случаем. Нужно найти адреса.
Архив я отыскал довольно быстро, это оказалось совсем нетрудно, информация лежала в свободном доступе. Хорошо хоть обычные люди сюда не заходили, контора охранялась как секретная военная база. Конечно, лопухи-операторы расслабились, кому из своих нужны данные о кучке неудачников.
Я просматривал личные дела участников проекта «Стикс», показалось странным, что все бывшие Перевозчики живут в одном квартале почти на окраине города. Интересно, почему? Их связывают общие воспоминания, возможность расслабиться, снять груз вины? Узнаем. Как закончу работу обязательно туда наведаюсь.
***
Юля сидела на берегу городского пруда. Она до сих пор не могла прийти в себя. Все её сны, видения оказались реальностью, после случая в Институте коррекции постепенно возвращалась память о мрачном, бесприютном городе. Противоречивые ощущения терзали душу. Юля решила использовать Володину карточку доступа. Пока его не было, она со своего компьютера заглянула в файлы Института. Девушке хотелось побольше узнать о себе, о прежней жизни, о катастрофе в которую попала. Своё досье Юля нашла в папке под названием «Проект Стикс». Когда она ознакомилась с содержимым, ей стало дурно. Все кусочки мозаики сошлись, и впервые девушке стало неуютно в их спокойном и счастливом мире. Она не могла понять, неужели возможно жить в раю, когда кто-то расплачивается за это счастье . Или жители этого мира пребывают в блаженном неведении? Кто принял страшное решение? Бедные дети, их оставляют сиротами при живых родителях, память можно стереть, но тень не покинет их никогда. Юля знала это из собственного опыта. Страшно и несправедливо. Девушка решительно встала, отряхнула платье, необходимо последнее уточнение. И если Володя подтвердит факты, она знает, что нужно делать.
***
Тяжёлые тучи цеплялись за макушки небоскрёбов. Налетел ледяной ветер, сорвал с головы капюшон. Непослушной от холода рукой я натянул его назад, поправил маску и прибавил шаг, надо поспешить, вот-вот хлынет дождь, местные жители попрячутся как улитки в раковины, хоть кулаки о двери отбей, не откроют. Да и кто добровольно, без предписания согласится впустить в дом Перевозчика?!
На замусоренных ступенях перед подъездом подростки азартно резались в стрелялки. Те, у кого геймбоя не было, жадно заглядывали через плечо товарищей, свистом приветствуя новые победы. Я обошёл компанию и случайно толкнул одно из них. Мальчишка аж передёрнулся, шарахнулся к дверям, тихо прошипел.
— И чего он шляется здесь, Ирод.
Я обернулся. Подростки испуганно замолкли, в тишине слышались электронные выстрелы, рычание монстров. Перетрусили, глупыши. Я молча отвернулся и продолжил путь.
Вот и нужный квартал, Улица Радости. На грязной скамейке сидели трое: двое мужчин и женщина, её длинные сальные волосы закрывали лицо. Повсюду валялись зловонные кучи мусора, в одной из них лениво копалась тощая пегая псина с ободранным боком. Я подошёл к скамейке, застывшие глаза людей неподвижно таращились в пустоту. Из уголка рта одного из них стекала слюна. Все трое были уже где-то далеко, там, за гранью жизни. Я запахнулся поплотнее и пошёл дальше, всё ещё надеясь увидеть нормальных, здоровых людей. В угловой кафешке ветер то открывал, то с грохотом захлопывал разбитую дверь. Я уже подозревал, что увижу внутри. В нос ударил запах немытых тел, под ногами хрустели осколки стекла. Люди лежали на столиках, сидели, развалившись на стульях, валялись вдоль стен. Я заглядывал в белые обескровленные лица. Тормошил, звал. Бесполезно, все под дурманом. Измождённые тела. Кто-то рыдает, где-то тихо хихикают, девушка у стойки громко стонет, пытаясь отмахнуться от видимых только ею врагов. Неужели никто не смог спастись от грёз, почему ни один человек не пытался выбраться из квартала? Хотя кто-то упоминал о Перевозчике, который отработал несколько сроков, а потом исчез. Любитель, наверное, был, но, поди, отыщи его теперь. Скорее всего, просто легенда, кто согласиться повторно пройти через этот ад, разве что за очень большую награду. Я устало опёрся о стену, отдохну чуток и попробую посмотреть ещё.
С улицы донеслись выстрелы, я встрепенулся, совсем рядом послышалась ругань, пронзительный визг. Ветер снова грохнул дверью. Осторожно ступая, я прошёл вглубь зала, за ширмой скрывалась маленькая комнатенка, заставленная шкафчиками с посудой. Один из них накренился, углом зацепившись за верхнюю полку. Вот за эту конструкцию я и присел, осторожно вглядываясь в щель между шторками. В кафе ворвались камуфляжники в чёрно-белых беретах. Они разбрелись по залу. Я видел, как солдаты осмотрели людей, некоторых подобрали и стащили поближе к выходу.
— Многовато сегодня жмуриков, день, что ли какой-то особенный, — солдат вынул из рюкзака большой рулон чёрных пакетов, развернул, с кряхтением приподнял одно из тел.
— Вечером вспышка в карьере, они всегда мрут пачками за несколько часов до неё, — сослуживец поспешил помочь загрузить тело в мешок. — Ты ни разу не был в очистке, новенький что ль?
— Ага.
— Посмотришь, куда руководство покойников сплавляет. Хотя с другой стороны оно тебе надо? Сунулся недавно один такой любопытный, хотел посмотреть, как ребятишки с площадки исчезают.
— Ну?
— Что, ну, пыхнуло, даже подштанников не нашли. Это покойничкам всё равно, а мы теперь и близко не подходим.
— Разговорчики, — прикрикнул на них офицер. — Всё помещение проверили?
— Так точно.
Я приподнялся, чтобы лучше видеть говоривших, на полке чуть слышно звякнули ложки.
— Кто здесь, — рявкнул офицер, вскидывая автомат. Солдаты вскочили, с грохотом опрокинулся стул. Я окинул взглядом комнату, тупик, лишь узенькое оконце наверху могло стать спасением. Из зала донёсся пронзительный визг:
— Они здесь, они близко, помогите!
— Отцепи её от меня, чёртова девка ногу мне располосует, суй дуло между зубов, — завопил офицер.
— Ща я её прикладом.
Не дожидаясь, пока вояки вспомнят обо мне, я схватил увесистую вазу, метнул в офицера, тот со стоном повалился. Пользуясь замешательством, вскочил на шкаф, дёрнул тугую створку оконца и протиснулся наружу. Сгруппировался, но всё-таки ударился спиной при падении. Заныли ободранные бока, не обращая внимания на боль, я метнулся между домами, заскочил в грязный двор. Позади слышались вопли и треск выстрелов. Словно получив сигнал, лавиной обрушился дождь, окружающий мир расплылся, маска намокла и сползла с лица, но я сломя голову мчался прочь из квартала Перевозчиков.
Как добрался до дома, уже не помню, в подъезде скинул плащ, превратившийся в мокрую, тяжёлую тряпку. Маску сунул за батарею. Руки окоченели так, что у двери я долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Разозлившись, пнул деревянную створку и чуть не упал, дверь легко распахнулась. Нашарив в кармане кастет, я осторожно вошёл в квартиру.
— Не бойся, здесь все свои, — раздался знакомый скрипучий голос из гостиной.
Я заглянул в комнату.
Одноклассник развалился в моём кресле, равнодушно закинув ногу на ногу, рядом на столике в пепельнице дымилась сигарета.
— Привет, чем обязан? — спросил я.
— Дерьмово выглядишь, — оскалился Сомов.
— Беру пример с вышестоящих, — огрызнулся я, стягивая мокрый насквозь свитер. — Неужели ты поднял сиятельную задницу лишь для того, чтобы поговорить о моей внешности. Или в мэрии других дел нет?
— С чего ты решил, что я работаю в мэрии!
— Так, слухи доходят.
— Большие мальчики не должны доверять сплетням. А так же совать нос, куда их не просят.
— Ты про что? — удивился я.
— А то не знаешь, — одноклассник прищурился. — Твоя работа закончилась, живи себе на заработанные бабки, тёлок снимай, чтобы вечера коротать. Вон ампулы халявные валяются, не жизнь, а сон золотой, все девки твои будут. А начнёшь рыпаться, по всем каналам покажут твоё лицо. Людям интересно будет узнать имя убийцы их детей.
— Я никого не убивал!
— Расскажешь это семьям у которых ты побывал. Люди только и ждут, когда им бросят Перевозчика на расправу.
— Ну, ты и мразь! — сплюнул я.
— Зато, в отличие от тебя в полном шоколаде. Сам знаешь, в наше время дружба меркнет перед сиянием золота. Ты уже понял, что наркотиками мы контролируем Перевозчиков. Бунтари проекту не нужны. Наши люди выявляют нестабильных, тех, кто может вспомнить время до закрытия границ. С Перевозчиками удобно, всё под контролем, а деньги в любом случае вернуться назад, бесплатно ампулы поступают лишь определённое время. Хотя мне немного жаль, что неудобным объектом оказался именно ты, раньше у нас проколов не случалось.
— Засунь свою жалость знаешь куда... — устало посоветовал я.
— Знаю, увы, удовольствия такого рода не в моём вкусе. Бывай, одноклассничек, я тебя предупредил.
Хлопнула дверь. Я долго сидел, уставившись в стену. Идиот! Здесь все рождены, чтобы страдать без возможности на лучшую жизнь. Не глядя, я нащупал ручку от ящика, потянул. У меня нет другого выхода, ловушка захлопнулась. Маленькая гладкая ампула удобно легла в ладонь, осталось воткнуть, раздавить и все тревоги растворятся. Зачем трепыхаться? Я будто снова услышал голос одноклассника, пройдёт пару месяцев и моё иссохшее тело упакуют в квартале Перевозчиков скучающие солдаты. Пусть зато, может быть, мы увидимся с Юлькой там, за гранью смерти. Она должна простить меня. Юля, Юленька!
Вдруг показалось на плечи легли нежные руки, даже волосы будто шевельнулись от дыхания любимой. Я рассмеялся и вывалил ампулы на пол.
— Вот ваши сны, жрите на здоровье! — хриплые вопли и топот наверное перепугали соседей, но мне было плевать. Я с наслаждением плясал на осколках, разбрасывая их по комнате. — Фигу вам не сломаете, найдём ещё вашу точку касания.
***
Юлия сжимала в кулаке повязку с чёрно-белой эмблемой.
— Что это за проект?! — кричала она. — Я помню тот странный город. Ужас и боль. Что это, откуда? Макс, ведь это он автор того самого письма, правда?
— Макс бросил тебя! — заорал Володя. — Отвернулся от падшей, чистеньким хотел остаться, а я выбрался сам и забрал тебя из этого ада.
— Который, люди создали своими руками.
— Они сами, добровольно пошли на эксперимент. Все, все согласились, что ради всеобщего благополучия можно пожертвовать одной страной. — Владимир открыл сейф, вынул несколько файлов с документами. — Вот подписи стоят, ни у кого рука не дрогнула. — Он хохотнул, — да там никто ничего, думаю, и не заметил. Серость и одиночество, чуть гаже на душе, чуть пострашнее условия. Зато все остальные в один миг оказались в раю. Вся грязь мира, как говорится, осталась по ту сторону Стикса.
— И все предпочли закрыть глаза на то, что там творится. Парочка проверок успокоили совесть. Зачем напрягаться, когда можно подчистить память. Раз и все счастливы.
Юля дрожащими руками перебрала бумаги. Отчёты, фотографии, графики.
— Не понимаю, к чему эта трагедия? Веками люди грезили о райских кущах, соглашаясь на любые страдания ради сладкой загробной жизни. Мы всего лишь реализовали эту мечту, сделали людей практически бессмертными. Встали вровень со всевышним. Опять же детей не забыли, лучших взрослых забирают к нам сюда. Чувства во время перемещения довольно гадкие, но оно того стоит. — Володя подошёл, обнял девушку, провёл по щеке рукой. — Расслабься, дорогая, у нас всё хорошо. Мне тоже пришлось несладко, несколько сроков работать Перевозчиком далеко не сахар.
Юлия молча высвободилась из объятий. Подошла к столу, перевернула песочные часы.
— Прости, мне нужно побыть одной, — девушка набросила на плечи накидку и вышла.
Володя с мученическим видом поднял глаза к потолку, радуясь в душе, что скандал исчерпан. Нашарил на полке пульт, диктор на вспыхнувшем экране с улыбкой вещал.
— Наши корреспонденты передают из крупнейшего в стране Центра позитивных эмоций. Учёные с радостью возвещают об открытии нового Эликсира грёз. С его помощью наши граждане смогут наиболее тонко почувствовать все оттенки счастливых сновидений.
За спиной диктора люди прыгали, хлопали в ладоши, некоторые громко смеялись. Женщина в ослепительно-жёлтом платье энергично махнула рукой, задела стоящего у колонны ребёнка. Мальчик захныкал. Камера сразу же приблизилась. К ребёнку бросилась мать, прикрывая его лицо.
— Ну что ты, что ты, — зачастила она, — не плачь всё хорошо, всё позитивно.
Владимир поморщился, выключил телевизор. Вынул из кармана телефон.
— Внимание, всем Церберам готовность номер один.
***
Мне удалось узнать где «Слуги Харона» когда-то контактировали с иным миром. Карьер куда привозят детей я отмёл сразу, слишком много там солдатни крутится. Пришось искать другие пути.
Как я понял «Проект Стикс» требовал контроля, поэтому раньше сюда часто приходили с проверкой. А потом перестали, вход закрыли и спрятали. Бог знает, почему наш мир бросили, может, надоело им в грязи холёными пальчиками ковыряться. Решили наверно пускай себе выживают, как могут. Я разыщу и достучусь до них. Интересно, что они нам подмешали?Я сколько не пыжился, кроме тех же серых стен да улочек, ничего не всплыло в памяти. Тем более что вскоре после закрытия границы беспорядки начались, паника тут не до праздных размышлений было. Отряды по усмирению набирали из гражданского населения, вот тогда и начали по улицам чёрно-белые шастать.
Накануне я обзвонил всех Перевозчиков которых знал, рассказал правду, кто-то испугался, кого-то необратимо одурманило наркотой. Но был тот, что сразу поверил и согласился помочь. В сумке аккуратно сложенные лежали маска и плащ. Перевозчик заплатил операторам за доступ к компьютеру, я получил взамен нужную информацию и униформу. Вполне возможно всё это окажется пустышкой, тем более я совершенно не знал, что буду делать. Стена она и есть стена, хоть головой в неё бейся, хоть кричи, сама не распахнётся. В конторе я порылся в архивах, нашёл старые схемы, но как работает эта хренотень, дочитать не успел. Примчался охранник, развопился на весь этаж, пришлось его немного успокоить и сваливать оттуда. Будем как обычно рассчитывать на вдохновение, а ещё на расторопность моего помощника.
Я собрался, спустился по ступеням вниз. Во дворе никого не было, поскрипывали качели, ветер шевелил старые газеты в песочнице. Из подвального окна тянуло кислятиной. Я вышел на проспект, высотка напротив встретила огромным плазменным экраном с которого смотрело моё собственное лицо. Прохожие с интересом прислушивались.
— Органам наконец-то удалось установить личность главаря преступной банды, работающей под личиной Перевозчиков. Негодяи похищали детей и, прикрываясь постановлением Государства, продавали подпольным хирургам.
Несколько секунд я тупо таращился в телевизор, неужели кто-то поверит в эту чушь!
— Всем кто увидит преступника следует немедленно сообщить властям. Пусть восторжествует правосудие.
Один из прохожих оглянулся и толкнул рукой другого. Холодея, я оглянулся в поисках пути к отступлению. Сомов выполнил угрозу, в утренних новостях моё лицо увидела вся страна, должно быть кто-то из предупреждённых Перевозчиков стукнул. Теперь каждый мог открыть охоту на государственного преступника. Спасения нет. Я развернулся, нырнул в ближайший подъезд, на моё счастье он оказался проходным. Загремев по ступеням вверх, вниз, выскочил в квадратный, узенький двор, перевёл дыхание.
— Вот он! — крикнули сбоку, в меня полетел булыжник, попал ниже колена. Я ринулся через арку, останавливаться нельзя.
— Держи Ирода, пусть умоется кровью! Бейте! — вопили люди.
Нужно найти укромный уголок, переодеться, может так у меня появится шанс, люди побоятся тронуть Перевозчика на службе, а там только бы добежать! На бегу я выхватил телефон:
— Сорок шестой, похоже мне каюк.
— Я видел новости, — сказал он.
— Дуй в контору, делай что хочешь, но переверни часы, так чтобы песок посыпался, — откуда-то сверху, чудом не попав по голове, свалился деревянный ящик. — А зараза! Возьми масла на всякий случай, торопись.
— Понял, надеюсь мы встретимся четыреста тридцать пятый.
— Прощай, сорок шестой.
Я обязательно открою стену. Пути назад нет за спиной разъяренная толпа, впереди неизвестность.
***
Юлия спешила к стене. Руку больно кололи острые края пластины ключа. Если верить документам, процесс обратим. Достаточно оставить ключ в активаторе, вход не закроется и энергия перемещения разрушит границу. Ещё возможно восстановить равновесие, понадобится много корректоров, но Юля знала, многие согласятся помочь. Главное разрушить стену.
Юля вошла в полукруглое здание, лестница вела на небольшой подиум сделанный из зеленоватого нефрита. Посередине возвышались чёрно-белые песочные часы. Девушка осмотрела их, нашла необходимое отверстие. Нужно было поторопиться, скорее всего, патруль Церберов уже в пути. Юля вставила ключ. Изнутри медленно разгорался свет. С лёгким шорохом часы перевернулись, белый песок посыпался вниз. Затаив дыхание, Юля спустилась и подошла к стене. Поверхность перегородки завибрировала, потемнела, спустя мгновение стала прозрачной. За ней девушка увидела человека в маске. С потолка полутёмного подвала летели куски штукатурки. Незнакомец удивлённо вгляделся в лицо девушки и вдруг сорвал маску, отбросил, судорожно прижался к стене. Знакомые, любимые губы беззвучно шептали: «Юлия».
— Сейчас, сейчас милый, да быстрее же ты, — девушка ударила кулачками по гладкой поверхности.
Стена начала медленно опускаться и вместе с ней почему-то сползал вниз Макс. Вход открылся, в зал ворвался грохот, вопли, треск деревянной двери. Юля бросилась к Максу, встала на колени, обняла. Он одной рукой обхватил её за плечи.
— Я верил, — чуть слышно прошептал он. — Верил, что ты меня дождёшься. Прости за всё, я так виноват перед тобой.
— Не думай сейчас ни о чём. Всё закончилось, любимый. Проекта больше не существует, стена рухнула навсегда.
Макс кивнул, рука соскользнула, словно у тряпичной куклы, он тихо застонал и упал вперёд. Юля попыталась приподнять тяжёлое тело, но не смогла. С ужасом она увидела большое тёмное пятно на спине, слева. Коснулась, пальцы заалели красным. Юля испуганно ахнула, вскочила, бросилась назад в поисках резервной аптечки. В шкафчике нашлась одна, наполовину пустая. Девушка осторожно перевернула Макса, расстегнула тугую застёжку его плаща, сняла потемневшую от крови рубашку, аккуратно перевязала рану. За дверью дико завопили, слышались негромкие хлопки, крики обрывались, сменялись стонами. Военные расчищали путь к объекту, но было уже поздно.
Юля погладила спутанные светлые волосы. Макс открыл глаза.
— Я здесь, — сказала девушка, — мы больше никогда не расстанемся. Смерти нет.
— Сме... — Макс поперхнулся, изо рта плеснуло кровью. — Смерти нет. — Хрипло повторил он.
Юля покачала головой, вынула из кармана шприц-тюбик, воткнула прямо через рукав, надавила. Макс вздрогнул, глаза его медленно закрылись, тело обмякло.
— Вот и всё. Потерпи немного, скоро мы будем дома.
Дверь вылетела, в подвал ворвались солдаты. С другой стороны в зал вбежали люди в белых комбинезонах, с бластерами.
Юля бережно прижала к груди голову Макса, зажмурилась. Пол задрожал, ослепительная вспышка вырвалась из-за спины девушки. Сияние залило каждый уголок, солдаты и патрульные падали, пытаясь заслониться, тёмный мир умирал и возрождался, снова становясь частью светлого. Маргарита Ленская © 2008
Обсудить на форуме |
|
