|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Алексей Бородкин © 2008 Прощённый Все вещи в Миру делятся на две категории: имеющие в себе некую особенность, артефакт, изюминку; и таковых не имеющие.
Во вторую, наиболее многочисленную, группу нередко попадают вещи (и люди) добротные, качественно сшитые, дорого обученные, благополучные во всех смыслах, но...
И, напротив, зачастую искрой Божьей наделяются прЕдметы пустые, глупые, бесполезные... На первый взгляд.
Тема располагает к обсуждению, но пора уже приблизиться к объекту повествования и пояснить каким боком касается нас изюм. И бисер.
Среди преступлений (отбрасывая шелуху «бытовых», «пьяных» и преступлений «на почве ревности»), среди этой огромной навозной кучи нет-нет, да и промелькнёт жемчужинка. Блеснёт тускло, отольёт своим перламутровым боком — и скроется. И чем крупнее эта драгоценная горошина, тем сложнее её рассмотреть. Против разумной логики.
Случается так, что только автору, отцу-основателю гениального преступления достаётся наслаждаться видом своего творения.
В восемьдесят девятом в Эдинбурге было ограблено отделение Первого Железнодорожного банка. Схема — почти академическая. В половине второго, то есть незадолго до инкассации операционного зала, перед крыльцом здания остановился фургон. Из него выскочили трое молодцов в масках и, потрясая огромными кольтами, ворвались в банк. Охранника в дверях оглушили, зальную охрану уложили лицами в пол.
Изюминой этого преступления было то, что из одежды на грабителях были только маски, кроссовки и пистолеты. И, надо признаться, трюк сработал. Охранник у входа просто растерялся, он даже не пытался защищаться. «Я был твёрдо уверен, что это шутка. Розыгрыш». — Бубнил он после следователю, прикладывая лёд к виску. Посетители банка — увидев голые задницы — заулюлюкали, кто-то засвистел, охранники усмотрели в этом большую опасность и принялись успокаивать публику, только один секьюрити, наиболее опытный, достал пистолет и успел сделать пару шагов навстречу... Его уложили точным выстрелом в лоб.
Не мешкая, главарь банды — самый большой, агрессивный детина, — перескочил через стойку и ринулся к ближайшему кассиру.
— Деньги в сумку! И не смей дёргаться с-сука!! — Чтоб пресечь препирательства он выстрелил в камеру наблюдения. Брызнули осколки стекла и металла. Девушка съежилась, инстинктивно зажмурилась. Эдакая офисная мышка в пиджаке соответствующего цвета.
Через пару секунд девушка открыла глаза, оглянулась. Не торопясь, она стряхнула с плеч кусочки стекла, оправила пиджак. Костюм дивно сидел на её стройной фигуре. И даже косая полоска не портила дело.
Это ограбление — оглядывая его целиком — походило, скорее, на репетицию. Несмотря на кольты запредельного калибра, несмотря на убитого охранника — это была тренировка. Грабители не пытались ворваться в основное хранилище банка; не принялись чистить кассы, ограничившись только одной; не пытались распотрошить посетителей. Даже заложников не брали. Да и выбор места преступления — скромный филиал на окраине города, — всё это говорило о том, что преступники просто отрабатывали технику Голого Ограбления (так его прозвали впоследствии газетчики).
Это был генеральный прогон.
И он почти удался...
Девушка открыла глаза, оправила пиджак, отряхнулась.
— Шевелись!! — Громила устрашающе замахнулся. Девушка не испугалась. Аккуратно, не торопясь, будто бы не было никакого ограбления, будто не нависал над ней бандит с пистолетом, будничным движением она открыла кассу и, подравнивая пачки, стала перекладывать деньки в чёрную сумку. Через каждые две пачки девушка делала пометки в блокноте, и погладывала на парня-грабителя. И даже не на всего парня, а так... на одно его место.
Клара Дин — та самая невозмутимая девушка-кассир — страдала очень редким заболеванием. Хотя слово «страдала» неверно применять к синдрому Шамира.
По-еврейски шамир — это алмаз. Это твёрдость, это отсутствие страха, это решимость. В медицине синдром Шамира описывает отсутствие у человека каких-то эмоций. Клара Дин не знала, что такое удивление, не испытывала страха и никогда не огорчалась. Кроме того коллеги замечали у неё странноватое чувство юмора.
Грабитель же, напротив, заметно нервничал. Хотя всё шло безупречно, и голый наряд сделал своё дело, вооруженный налёт это вам не шутки. А более всего парня нервировали взгляды девушки.
— Что? Куда ты смотришь? — Он пытался поймать её взгляд, прочитать в этом взгляде, что именно она видит. Разглядеть эмоции. Но девушка, как отлаженный механизм, скользила от кассы с пачками денег к блокнотику и далее к сумке. Потом взгляд в пах. Каждый раз чуть дольше, чем следовало. — Что там?
— Что смотришь? — Проорал громила. Нервы более не справлялись. Ему страстно хотелось ударить девушку; ударить наотмашь, чтоб увидеть, как она слетит со стула, увидеть, как мотнётся голова... Чтоб исчез этот мерзкий взгляд. В этот момент Клара отвернулась к кассе и бандит не смог её ударить. Не посмел ударить в спину.
— Всё. — Клара впервые подняла глаза. — Здесь всё. Сегодня много.
Затем девушка опять посмотрела туда и, когда парень взялся за сумку, добавила вполголоса:
— Не то, что у тебя.
— Что? Что ты сказала? Повтори!! — Лицо парня побагровело. Клара не могла этого видеть из-за маски, но она увидела, как раздуваются жилы на шее и алая краска опускается вниз, к плечам.
— Очень маленький. — Клара откинулась на спинку стула, презрительно усмехнулась. — Как ты живёшь с таким жалким... — Она сделала жест пальцами.
Парень судорожно вздохнул, попытался шагнуть вперёд; вместо шага он косолапо оступился, взмахнул руками, и рухнул на пол. Пистолет, противно скрипя, покатился по мрамору.
Сердце. Не выдержало сердце. Вскрытие показало, что парнишка носил в себе порок. Правда, доктор сказал, что с таким пороком живут и до ста двадцати... «Очевидно, стресс. — Патологоанатом покачал сердце на ладони, будто прикидывая вес, провёл пальцем вдоль синеватого рубца. — Его свалил сильнейший стресс. Природной патологии недостаточно... Было бы. — Доктор усмехнулся, похлопал себя по груди. — У меня отклонения, я чувствую, посильнее».
Оставшиеся грабители переглянулись. Ситуация требовала решительных действий. Но ребята растерялись. Этого мгновенное промедление переломило ход событий. Не физически, скорее морально. Кто-то из посетителей банка кашлянул, пошевелился, зазвонил телефон, а охранники потянулись к оружию...
Тогда ближайший бандит подбежал к кассе, перегнулся через стойку и выкрикнул:
— Сюда сумку! Живо!
Здесь Клара поторопилась. Нет, она не заволновалась — волноваться она просто не могла, — но каким-то способом напряжение ситуации передалось и ей. Живой организм стремится загладить свои недостатки всеми доступными средствами. Вероятно, какие-то чувства заменяли девушке волнение. По крайней мере частично.
Клара быстро застегнула на сумке молнию и пихнула её грабителю; сделала это неловко, сумка упала на пол. Парень нагнулся — это спасло ему жизнь, второй грабитель невольно шагнул к своему подельнику, стал на линию огня; в этот момент один охранников дотянулся до пистолета и несколько раз выстрелил... Хрипло взвыла женщина. Не целясь выстрелил бандит — началась заваруха...
Обе стороны выпустили две дюжины пуль. На круг. Три из них нашли своё место в брюхе голого парня.
Через пять секунд последний оставшийся в живых нападавший «пулей» вылетел из банка. Фургон уже визжал покрышками — бандит впрыгнул в него на ходу. Левая рука его сжимала сумку с деньгами.
Гонка продолжалась недолго. Всего квартал. На повороте водитель не удержал фургон; машина слетела на тротуар, шаркнула боком по кирпичной стене дома и, как мячик отскочила на встречную полосу. Грузовичок успел затормозить, но всё равно — лобовой удар получился смачный. Водитель фургона не смог выбраться из-за руля. Его составные части выковыривали впоследствии пожарные.
А вот грабителю удача улыбнулась. Он не просто выскочил из машины, он и сумку прихватил. И скрыться сумел. А это, согласитесь, непросто. Учитывая, что к своему голому наряду он прибавил только сумку.
Дело по ограблению досталось детективу Марку Руки. Руки-Эм, звали его коллеги по департаменту.
К этому моменту Руки имел уже солидную выслугу, и пенсия уже не казалась ему вершиной горы Фудзияма, он уже готовился к этому долгожданному отдыху, проверял удочки и вёсла... Хотя дело даже не в этом. Просто, всякий раз, когда шеф отдела, собрав детективов, вещал про долг перед обществом, про деньки налогоплательщиков, про «служить и защищать» и всю остальную муру, Руки-эм саркастически улыбался. Хоть и прятал эту улыбку поглубже. «Всё не так, как кажется. — Размышлял Марк. — Не так, как учат в воскресной школе. Эти сорок тысяч фунтов... это деньги вкладчиков. Факт. Но вклады банка застрахованы, более того боссы Первого Железнодорожного уже подали прошение о компенсации. Похороны убитого охранника они спихнут на плечи страховой фирме, компенсацию вдове повесят на профсоюз... Не удивлюсь, если охраной у них занимается вообще сторонняя организация». Особого энтузиазма по поводу этого дела Макс Руки не испытывал; этот пессимист с самого начала решил спустить на тормозах, а на сорок тысяч — именно столько унес в сумке грабитель — плюнуть и забыть. Стараться ради боссов банка ему не улыбалось. Старый сукин сын.
«Ты потерял нюх и хватку, — твердил Марку его напарник. — Ты отработанный материал. Ты вчерашний день». Кен Кааб — среди друзей Кей-Кей — напротив видел в этом деле возможность отличиться. Сделать внеочередной шаг в карьере. Три трупа придавали делу вес. Плюс украдены приличные бабки, плюс шумиха в прессе — Голое дело отлично смотрелось со страниц газет и голубых экранов. Здесь было из чего создать репутацию матёрого копа.
— Я поймаю голого засранца. — Кен настроился решительно. — И раскрою это дело.
Детектив Кааб не первый год служил в полиции, и уж если брался за что-то...
К полудню стало припекать сильнее. Дама в белой панаме приоткрыла окно — оттуда пахнуло влажным жаром. Дама поспешила задраить люк.
— Не стоит, мадам. — Пожилой господин, снял шляпу, плюхнул её на соседнее место, порылся в дорожном саквояже. — Сейчас нам стоит уповать на кондиционер. И чтоб бензин не кончился.
Дама тревожно вздохнула:
— Вы продолжите рассказ... конечно?.. — Прибавила она с надеждой. — Это ограбление раскрыли?
Деревья теснились, клонясь к дороге, местами они переплетались в живое подобие арок и куполов. К обочине (хотя обочина на этой дороге — исключительная абстракция) притулился маленький автобус. Белый, на дюжину мест автобус. Под заднюю ось был подведён домкрат, снятое колесо лежало рядом. Испанец и его чернокожий помощник, чертыхаясь, решали, как быть. Непостижимо по чьей вине, в качестве запасного оказалось колесо от другого автобуса. Крепление не подходило. Покрутив так и так, решили менять покрышку. Дело хлопотное и, для неопытного человека, длительное.
В автобусе сидело четверо туристов. Английская чета, молодой американец и пожилой мужчина, неопределённого рода занятий. Этот квартет соблазнился посмотреть древний храм в джунглях.
— Конечно мадам. — Пожилой вынул из сумки фляжку с джином, жестом предложил спутником и, получив отказ, отхлебнул глоток. — Я поведаю вам окончание этого дела. Благо, я сумел раскрыть его.
— Позвольте пожать вашу руку мистер Кааб. — Подал голос американец. — Я сразу понял, что это вы. Лишь только вы описали детективов.
Пожилой мужчина выглянул в окно:
— Вы думаете, у них всё в порядке?
— Это можно уточнить. — Заговорил англичанин. — Вы говорите по-испански?
— Нет. Но могу сказать определённо, они провозятся часа четыре... — Он ещё раз хлебнул. — По-прежнему нет желающих?.. Нет? Напрасно. Раз уж моё инкогнито раскрыто, позвольте представиться, Марк Руки. Детектив Скотленд-ярда в отставке. Тот самый старый сукин сын.
Американец смутился, но быстро справился, протянул руку:
— Самюэль Лифшиц. Только, если можно, зовите меня Сэм... Мне так привычнее... опять же мы здесь одни... без церемоний...
Англичанин снисходительно похлопал Самюэля по плечу:
— Мы тоже предпочитаем общаться накоротке. Я — Роберт, а это Эмма, моя жена.
Когда взаимные рукопожатия и расспросы о родных городах закончились, Марк третий раз предложил джин. Третий раз получив отказ, он хлебнул изрядно, с полфляжки; спрятал сосуд в сумку и продолжил рассказ.
— Как я уже сообщал, рвать жилы из-за украденных денег я не собирался. Я просто делал свою работу — филонить не в моих привычках. Были допрошены все участники ограбления. Все посетители банка до одного, охрана, нашлось несколько прохожих, которые приметили фургон. Пересмотрели записи видеокамер. Работка уже сама по себе немалая...
— Прошу прощения, что перебиваю, но как вы узнали о синдроме Шамира? — Американец не отличался терпением.
— О, Сэм! Ты задал отличный вопрос. Дело в том, что я, чтоб поддержать ваш интерес, многие факты этого ограбления выдал сразу. К началу расследования я не имел представления о синдроме Шамира. Я в принципе не подозревал, что такое возможно.
Механик-негр прищемил палец и взвыл особенно громко, минут пять туристы смотрели, как он прыгает вдоль дороги.
— Опрос свидетелей и участников позволил выяснить только одно: всё произошло так, как рассказывала Клара Дин. И ещё, что среди охраны банка и среди посетителей не было соучастников. Если бы грабители, для подстраховки, имели сооруженного человека среди посетителей, многих проблем они избежали бы. Когда я это понял, мысль о репетиции впервые посетила меня. Впрочем, моего отношения это не поменяло.
Дважды допросили Клару Дин. Девушка держалась молодцом. Не сбивалась, подробно описала события, вспомнила приметы главаря. Это, впрочем, не имело толку — главарь остывал в морге, а других бандитов девушка не видела.
Фотографии убитых грабителей разослали по участкам, напечатали в газетах — глухо. Никто не видел, никто не знает. Минуло три дня, я параллельно занялся другим делом, надеясь вскорости засунуть дело о Голом ограблении в шкаф, когда Кей-Кей затеял облаву.
Хуже нет дурака, чем дурак с инициативою. Кааб настаивал, что грабитель ещё в бегах, что он не мог лечь на дно, что нужно прочесать прилегающие кварталы. «В том районе сейчас полицейских больше, чем изюму в венской булочке. — Говорил я Кей-Кею. — Но ты настаиваешь на облаве... К чему? Если бы парень остался там, его бы уже поймали».
Мои слова напрасно сотрясали воздух. Кааб сумел убедить шефа, и получил ордер на проведение облавы. Я вычистил револьвер и зарядил ружьё. Револьвер сунул в кобуру, ружьё — в машину.
Мы уже готовы были ехать, когда из управления прислали курьера. Бумажная волокита: страховая компания требовала полицию завизировать акт убытков. Одни бюрократы не хотели без боя платить другим бюрократам. Именно в такие моменты и понимаешь, что от простых налогоплательщиков деньги так же далеки, как чёрт от ладана.
Одна вещь зацепила моё внимание. В графе похищенная сумма значилось шестьдесят тысяч долларов и семьсот двадцать фунтов.
— Что за чушь? Откуда доллары? — Я показал бумаги Кей-Кею. — Речь шла о сорока тысяч фунтов? Или я что-то путаю?
Умник не уловил к чему я клоню. Он взял калькулятор, сверил по газете текущий курс и объявил мне, что всё верно, украдено именно сорок тысяч. С маленьким хвостиком. «Может так... а может и нет. — Эта маленькая нестыковка засела в мозгу. — Почему в банке об этом не сообщили?»
— Вперёд! — Кааб крутанул барабан револьвера, залихватски сунул его в кобуру. — Прищучим этого мерзавца. Дело почти у нас в кармане. — Он взял меня под локоть. — Кстати, когда я стану писать отчёт, отмечу твою финансовую бдительность в раскрытии преступления.
— Иди к чёрту.
Он расхохотался.
Район предстояло прочёсывать не первой свежести. Бывшие спальные районы, бывших фабрик. Лично мне жаль эти старые кирпичные здания — очень прочные, толковые. Они не заслужили такого к себе обращения.
Зажгли фонари. Огромные лампы разгорались медленно, не торопясь. А куда им спешить? Мутно-белый свет напоминал свет луны в туманную погоду.
Я начал осмотр от места аварии. На месте, где столкнулись грузовичок и фургон густо насеяло осколками, валялось никелированное кольцо от фары, поблёскивало озерцо масла. «Сколько времени он ехал? — Я вернулся к перекрёстку, прикинул расстояние до банка. — Минуту... может меньше... или чуть больше... неважно. Вот он вскочил в фургон. Голый, с сумкой в руке... голый ли?» Здесь я понял, в чём был просчёт Кей-Кея; он считал, что мы ищем голого. Неверно. «На месте этого парня я бы первым делом натянул рубашку и брюки». Надеть рубашку или водолазку — второе вероятнее — дело пары секунд, но вот брюки. Чтоб надеть брюки нужно снять кроссовки. И это в мчащейся машине...
— Боппер? Ещё работаешь? — Я позвонил в управление. Джим Боппер занимался уликами. — Смотри, твоей старухе это не понравится... ага... Ты мне вот, что скажи, в фургоне не валялся кроссовок или кроссовки... или другая какая обувь?.. Понял. Пока. И тебе того же.
Боппер корректно послал меня. Найти в фургоне после лобового столкновения кроссовок?.. «Позвони через неделю». — Посоветовал Джим.
Неделя меня не устраивала. «Хорошо, — рассуждал я, — допустим парень натянул водолазку и успел разуться. Пусть даже он смог натянуть штаны... Нет, тогда он мог спокойно скрыться. И облава зазря. Хорошо, примем, что парень таки остался с голым низом. Будем плясать от этого». Недалеко от места аварии улица перетекала в т-образный перекрёсток, от него чуть вбок тянулся проулок — задняя сторона жилых зданий заставленная мусорными баками. Я направился туда.
«Допустим, он добежал до проулка. Шум аварии, гвалт отвлекли внимание прохожих. И парню повезло, это вполне вероятно. — Мусорные баки выстроились ровным строем, почти как солдаты. — Здесь, за баками он мог перевести дыхание — его голых ног не видно».
Хлопнула железная дверь и на узеньком крыльце появился здоровенный детина в колпаке. Приветливо блеснул кухонный тесак.
— Всё в порядке парень. Я — полицейский. — Я показал жетон. Фонари светили ещё не шибко, и я поднял бляху повыше. — Расслабься.
— Что, сэр нашли того парня? — Поварёнок не торопился уходить. Вид моего дробовика его то ли забавлял, то ли расстраивал.
— Ищем. Вернитесь, пожалуйста, в здание.
— Хорошо. Потребуется помощь, стучите.
Я представлял, как грабитель проходит вдоль контейнеров, в руке у него чёрная сумка. Бурое пятно на мостовой. Возможно кровь. «Так он всё-таки шел босой? — Я наклонился к пятну. — Или кетчуп?» Он прошел ещё полквартала, а дальше?.. Дальше цепочка баков прерывалась. Я остановился, огляделся. Вдалеке через улицу перешел полицейский, с другой стороны опасливо жалась пара проституток. В светлом круге фонарного света они смотрелись фарфоровыми куколками. «Чтоб идти дальше, ему нужно прикрыть задницу. Чем? — Прикладом ружья, я легонько постучал по контейнеру. Тот отвечал глухо. — Например, мешком с мусором».
Я приоткрыл крышку и в тот же миг из чёрной глубины грянул выстрел. Колени подогнулись, я присел, от неожиданности даже не замечая вырванного клока волос и струйки крови за ворот. Руки моментально, автоматически подняли дробовик и, прежде чем я усел подумать, грянул выстрел. Дробь, конечно, не пробила стальной бок контейнера, но того, кто сидел внутри, оглушило прилично. Я это знаю на собственном опыте. Не давая говнюку опомниться, я сунул под крышку дуло и выстрелил ещё раз. И ещё. Завоняло горелым полиэтиленом; палёной шерстью.
«Что я делаю?» — Опомнившись, я откинул крышку контейнера и, не опуская ружья, заглянул внутрь. Он лежал там; парень истекал кровью. На чёрной рубашке красного не разглядеть, только большие пузыри лопались и разлетались бурыми каплями. Ни брюк, ни обуви на нём не было.
— Д-д-д... — Парень ещё дышал, силился что-то сказать. — Д-дядя Марк, это я, Луис.
— Какого чёрта? Луис? — Шок для меня был на все сто, да что там сто, на двести процентов. — Какого чёрта, сукин ты сын!!
Мгновения — вот, что существует в жизни. Мгновения. Главное не растеряться, не упустить эту долю секунды. Остался спокоен, не утратил рассудка — победил. А если опешил...
— Где деньги? Куда ты дел деньги?
Скользкими пальцами он полез куда-то под себя. Слабые пальцы почти не слушались, не гнулись. Я помог ему вытащить сумку. Распахнул молнию — сумка была пуста.
— Что? Луис! Где деньги? Где они?
Парень тоскливо и, мне так показалось, извиняясь, улыбнулся:
— Денег нет. Нет.
Такой вот фокус. Подбежал постовой, потом повар, где-то завыла сирена. Мы вынули парня из бака, я сорвал с повара фартук, пытался перевязать Луиса... Он протянул ещё минут пять. Когда появился Кааб, парень уже не дышал.
С отцом Луиса мы пару раз в год пили пиво. Как это началось, я уже и не вспомню. Вроде бы мы были земляками... или моя первая жена дружила с его второй женой?.. или... В общем, встречаясь с Луисом мы приподнимали шляпы. Такое знакомство не может быть поводом для отстранения меня от дела, но даёт бурную пищу для размышлений. Например так: коп затевает остроумное «голое» ограбление, а когда дело скисает, убирает последнего свидетеля. Бред, конечно, но...
И кое-кто в отделе знал о моём знакомстве с отцом Луиса.
Кей-Кей отозвал меня в сторону:
— Это тот о ком я думаю?
— Да это Луис.
— Что будешь делать? Ты не можешь вести это дело.
— Ради Бога, не сейчас. Давай поговорим об этом завтра. И ещё... не трепись пока.
Кааб пообещал.
Покрышка первого — проколотого — колеса, наконец, выбросила белое полотенце. Нежно пискнув, она соскочила с обода. Испанец и негр победно заулюлюкали. Осталось снять хорошую покрышку и надеть её на нужный обод.
— Вы застрелили Луиса? — Англичанка тронула панаму. — Насмерть?
Роберт сжал локоть жены и строго посмотрел на Эмму, призывая быть тактичнее.
— Неприятно. — Пожал плечами Руки. — Это было неприятно. Но я попал в обстоятельства, которые не давали продохнуть. И уж тем более не оставалось времени для скорби.
Встрепенулся Самюэль:
— Вы говорили о важности мгновений и хладнокровии. Это интересная теория, вы не могли бы...
— Теория! — Хмыкнул Руки. — Громко сказано. Теория объединяет какие-то обстоятельства, систематизирует их, объясняет. Делает выводы, на будущее. А хладнокровие... это... В дуэли побеждает не тот, кто точнее стреляет. Не тот, кто быстрее стреляет. И даже не тот, кто удачливее. Побеждает самый хладнокровный. Сумел дождаться нужного момента, смог подойти ближе на шаг, сумел спокойно прицелиться — победил.
Я написал отчёт по факту применения оружия. Мои слова подтвердил повар. К счастью он вышел поглазеть, и видел, как всё произошло. На голову врач скорой накрутил мне повязку и пожелал быстрее распутать это дело. Теперь я в этом был кровно заинтересован. Во-первых Кей-Кей мог в любой момент проболтаться насчёт моего знакомства с грабителем, а во-вторых... к чёрту во-вторых и в-третьих. Меня просто зацепило это дело.
Следующая неделя превратилась в непрерывный рабочий день. «Если денег в сумке не было, — думал я, и эта простая и надёжная логика очень ободряла, — значит, их вынули по дороге. Кто это сделал — тот и организатор ограбления».
Цепь выстроилась несложная. Клара Дин передала деньги грабителю — это факт бесспорный, его подтверждают свидетели. Следующее звено от банка до фургона. Потом этап от места аварии до контейнера... Собственно и всё.
Фургон разобрали по косточкам — там чисто. Водитель мёртв. Место аварии, контейнеры и прилегающие территории пропустили через сито — ничего.
Оставалась Клара Дин. Девушку, как и всех остальных свидетелей тщательно обыскали на первом же допросе. Это обычная практика, хотя и не вполне законная. «Спрятать под одеждой, — я отчётливо помнил тонкую фигуру девушки в классическом костюме, — сорок тысяч фунтов? Это... даже если двадцатками... двадцать пачек». Двадцать пачек невозможно распихать по карманам.
Тогда я обыскал рабочее место Клары. Ничего. Не нашел даже места где можно (гипотетически) спрятать хоть пачку. Естественно так, чтоб её не нашли при осмотре места преступления.
Моя теория рассыпалась пеплом, а новая не выстраивалась. Не было подозреваемых, не было идей, не было ничего. Я почти запаниковал. Ещё раз переговорил с охраной банка, опросил свидетелей, которые хоть что-то могли сообщить, лично перерыл здание банка и разбитый фургон. А по отделу уже поползли слухи о моей причастности... Это безмерно раздражало. Я готов был задушить Кааба, если б твёрдо узнал, что он проболтался.
И тут — как озарение свыше — я вспомнил о долларах. О том, что фунты физически были совсем не фунтами, а наоборот... И это был отличный повод поговорить с госпожой Дин. Круто поговорить. Четыре часа я промурыжил её в камере. Мне это стоило двух бутылок джина, но такая «подготовка» к допросу всегда окупалась.
— Прошу прощения за ошибку нашего сотрудника. — Когда Клара вошла в кабинет, я помог ей сесть, предложил чай и всячески выказывал расположение. — Иногда в нашей работе случаются такие абсурдные нелепые накладки.
Клара держалась так ровно и спокойно, будто только сию минуту явилась к моему столу. Меня это поразило. Просто поразило.
— Я бы хотел уточнить какая сумма, и какими купюрами была в тот день в кассе?
Она вынула блокнотик и коротко заглянула в него.
— Шестьдесят тысяч долларов купюрами по сто долларов. Пятьсот фунтов двадцатифунтовыми купюрами, сто тридцать фунтов десятками и девяносто фунтов пятёрками. Ещё, чуть больше фунта, мелочью.
— Да-да, мелочью. — Машинально повторил я. — Поясните, пожалуйста, почему в тот день в кассе оказалась такая большая сумма, и почему она была в иностранной валюте.
— Всё просто. — Девушка повела плечами. — Председатель американской общины... — она заколебалась, объявлять или нет её название, я жестом показал, что мне без разницы. — Председатель внёс на депозит шестьдесят тысяч по текущему курсу. Такое часто случается.
— И вы не потрудились сообщить мне об этом именно потому, что это заурядный случай?
— Это так.
Сегодня на ней была свободного покроя блуза насыщенного синего цвета; юбка и туфли. Несколько раз она поправляла юбку, проверяла ладонью причёску... Причём делала это всякий раз, когда считала необходимым. Я хочу сказать... вернее это она давала понять, что допрос, моё присутствие, четыре часа в камере, что это, в сущности, ничего не значит. Для неё.
Выдержка этой девушки меня смутила. Я не был к такому готов. Допрос смялся, я задавал глупые вопросы, часто сбиваясь и переспрашивая.
Лишь под конец, взял себя в руки:
— Да, и ещё одно. Те доллары, какими купюрами они?..
— Новые купюры номиналом сто долларов. В банковской упаковке. Если для вас это имеет значение.
— Имеет. Дело ещё не раскрыто, и любая подробность имеет значение, — новая мысль закружилась в моём мозгу, и я затопился. — Если потребуется ваша помощь, я позвоню.
Клара заверила, что готова помочь в любую минуту. Я был уверен, что это так.
Трёх слепых мудрецов подвели к слону. Один из них ощупал хобот и заявил, что это змея. Второй потянул за хвост и решил, что это верёвка. Третьему досталась нога и, обхватив её, мудрец изрёк, что это бревно. В одном мудрецы сошлись: и верёвка, и змея, и бревно показались им огромными.
После допроса Клары Дин я почувствовал, что прикоснулся к чему-то неведомому, исполинскому. К какой-то могучей силе.
В нашем ведомстве материалов на госпожу Дин не оказалось. Тогда я стал искать любые доступные о девушке сведения. В медицинской страховке в графе особых пометок упоминался синдром Шамира.
О этот синдром! о великий Шамир! Благословенен эскулап, который изучил и описал тебя! Когда я разузнал о болезни подробнее, то секунды не мог усидеть на стуле. «Денег нет. Нет». — Сказал, умирая Луис. А я, баран, не понял его слов! Денег не было в сумке. Не-бы-ло!! Клара Дин вынула их в тот момент, когда главарь отдал концы, а Луис замешкался. Обычный человек на месте Клары мог перепугаться, растеряться, опешить, но только не Клара Дин. Синдром Шамира помог бесовке в мгновение ока оценить обстановку и выхватить деньги. И про доллары она неспроста утаила. Шестьдесят тысяч зелёных в стодолларовых купюрах это всего шесть пачек.
— Шесть пачек, — произнёс я в слух и прикинул размеры брикета. — Не так уж много... но и немало. На обыске их бы нашли.
Вот стерва! она могла засунуть свёрток с деньгами по дороге в полицию или в банке, за какую-нибудь стойку, или... да где угодно. И теперь уже, конечно, преспокойно забрала добычу.
Я невольно восторгался этой девушкой. Она заставляла восхищаться собой.
Следующий раз мы встретились в парке Шести Озёр. Ребятня носилась по каменным мостам, старик выгуливал чёрного лебедя. Красиво. Эдем на окраине двадцатого века.
— У меня есть две гипотезы касательно нашего с вами дела.
— Нашего с вами? — Переспросила Клара. — Если у нас с вами есть дело, то почему мы беседуем здесь, а не в полиции.
— В полиции говорят об уликах и допрашивают свидетелей. Гипотезы там не живут.
— Их только две? У меня мало времени.
— Две. Первую я назвал Вселенское Совпадение. И даже Большое Вселенское Совпадение. Вы оказались в нужное время в нужном месте — первое совпадение. В кассе оказалась приличная сумма — второе совпадение. Грабители обратили своё внимание именно к вашей кассе — третье совпадение. Сердце подвело громилу — четвёртое. Кстати, что вы такого ему сказали, что здоровый, в сущности, парень моментом отдал Богу душу.
— Я посочувствовала ему.
— ??
— Ему и его члену. Видимо он комплексовал по этому поводу.
— Понятно. — Минуту я молчал, подбирая слова. Здесь требовалось тщание. — И то, что грабили новички, тоже стало удачным совпадением. Профессионал мог запросто застрелить вас просто для подстраховки. И, наконец, очень удачно погиб последний бандит. Всё. На сегодняшний день, всё чисто.
— От меня вы чего хотите?
— О, всего лишь минуту вашего внимания. Когда я выстроил эту вот первую гипотезу, а решил, что совпадений излишне много. «А не плод ли это чьей-то изощрённой фантазии?» — спросил я себя. Ответив утвердительно, я стал думать чьей. Вашей. Или я не прав?
— Вы говорите чушь.
— Первый раз или второй? Какая из моих гипотез вам более по душе?
— Можно я пойду? — Она встала, оправила платье. Заходящее солнце здорово аккомпанировало её дивным рыжим локонам.
— Так первая или вторая? Одно слово... я позволю себе настаивать.
— Денег вы не нашли. И не найдёте. Остальное — не важно.
— Да, прямых улик у меня нет, но в суде я поминутно опишу путешествие чёрной сумки и докажу, что никто кроме вас не мог украсть деньги.
— И как я, по вашим гипотезам, вынесла их из банка?
Беседа с ней доставляла мне удовольствие. Экзотическая смесь партии в шахматы и занятия сексом. Блаженное ощущение.
— Вас обыскали только в участке. В банке вы спрятали шесть пачек долларов под одеждой, а по дороге оставили брикет в укромном месте. Возможно даже в участке.
— Вам, очевидно, не сказали, — она улыбнулась и, мне показалось, что это улыбка Джоконды. — В банке мне стало плохо. Констебль помог мне сесть, расстегнул пиджак и блузку. Принёс воды. Он присягнёт, что под пиджаком у меня ничего не было.
Такой вот удар под дых. Бесспорно, Дин специально разыграла сценку с констеблем — обеспечивала себе алиби. Но я живо представил себе представление в суде, когда адвокат вызывает Клару, одевает её в тот самый костюм, и просит сторону обвинения (или даже меня, а чем я хуже?) спрятать на девушке шесть пачек денег. Цирк...
— Хорошо. Этим вы меня нокаутировали. Чтобы искупить вину я куплю вам в следующий раз цветы. — Я тоже поднялся со скамейки, протянул руку. — Как только отыщу брешь в вашей обороне, я позвоню.
Она опять улыбнулась и не торопилась прощаться.
— Мне нравятся орхидеи. Они так дороги. — Она махнула рукой в сторону заходящего солнца. — На Виктори Лэйн есть цветочный магазин. Если вы подарите мне букет, я обещаю раскрыть свою маленькую тайну.
Как приличная английская пара — под руку — мы направились к магазину.
— Признаюсь, вы опять удивили меня. Такая любовь к цветам?
— При моей болезни? — Закончила мою фразу Клара.
— Да... эмоциональная холодность и цветы как-то не очень вяжутся.
— Отчего вы так думаете? Орхидеи безупречны. Линии, цвет, запах. Природе редко удаются совершенства.
— Ну запах не всегда совершенен.
— Даже когда запах отвратителен, цветок остаётся прекрасен.
Я выбрал роскошный букет чудовищно дорогих орхидей. Цветы были почти столь же красивы, как и Клара.
— Упреждая вопрос, почему я открываюсь вам, отвечу: это моя благодарность за вашу проницательность. И за цветы.
«Проницательность... благодарность... — понеслось у меня в мозгу. Сладковатые мысли закружились. — Возможно, я тоже ей симпатичен. Хотя насколько может быть симпатичен лысеющий мужчина, да ещё и следователь...»
— Вы правильно догадались, что про доллары я утаила специально. Шесть печек это меньше чем двадцать. Шесть пачек женщина может спрятать надёжно. Так надёжно, что даже самый дотошный обыск не сыщет.
Признаюсь, я несколько оторопел, и готов был решить, что ослушался, чем подумать...
— Это же физически невозможно! — Вырвалось у меня. — Простите... я, наверное, неправильно вас понял... извините, ради Бога.
— Не извиняйтесь, вы правильно поняли. Как только я устроилась работать в банк, я стала выполнять ряд упражнений. И через год уже без особого труда могла...
— Какого чёрта вы мне это рассказываете? — Меня колотило. Чувства переполняли, кровь кипела. — Я засажу вас лет на двадцать!
— Этого не случится. Вы можете арестовать меня, возможно даже будет суд. Но чтоб доказать мою вину потребуется следственный эксперимент. А моя вагина подчиняется только мне. Вы провалите дело. На заседании суда над вами будут смеяться.
Как от чумы я бежал из этого цветочного магазина. Мысли вихрями пролетали в мозгу, никак не задерживаясь и не выстраиваясь в хоть самую простую цепочку. Я верил этому невероятному рассказу, и через минуту считал, что Клара «купила» меня самым простецким способом. Обдурила, как мальчишку. Пытался сопоставлять факты, но они рассыпались в трясущихся руках...
Последующие дни были днями хаоса, и я не помню из них ни одного факта хоть сколько-нибудь определённо. «Голое» дело плавно «спустилось» в туман.
С тихим шипеньем расслабился домкрат, и автобус стал на четыре колеса. Испанец сел за руль и обернулся к пассажирам:
— Надеюсь, желание сеньоров и сеньоры насладиться видом храма не угасло от краткой задержки?
— В Лондоне в это время зажигают фонари. — Не то ответил, не то просто произнес Роберт.
Пассажиры автобуса упорно смотрели в окна. Не выдержал американец. Самюэль, потирая вспотевшую ладонь, бросил на Марка взгляд и спросил:
— Так её осудили?
— Нет. Суд не состоялся.
— Почему?
В ответ Марк пожал плечами:
— Сам об этом думаю... уже двенадцать лет.
— Сеньоры, так мы едем или нет?
— Поедемте назад, в гостиницу.
— Едем.
Решение возвращаться каким-то удивительным способом разрядило обстановку. И хоть ехали молча, витало ощущение, что произошло что-то такое, что связало четырёх незнакомых до этого дня людей. Ну, если не связало, то уж, по крайней мере, объединило.
Алексей Бородкин © 2008
Обсудить на форуме |
|
