|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Дарья Сталь © 2008 Тень жены султана Стояла неимоверная жара даже для пустыни. Обычный горячий ветер заблудился в каких–то иных краях, поднимая там пологи разукрашенных шатров, создавая сказочные узоры песчаных барханов и бурями вторгаясь в селения. А здесь и занудные насекомые попрятались до поры до времени, позволив яростному солнцу вдоволь насладиться своей властью над людьми. Но несмотря на пекло, в столицу пустынь, город Анэргарад, беспрерывным потоком шли караваны.
— Невольничья ярмарка! Лучшие красавицы песков Дхарашмана! Белолицые северянки из самой Геррадской Империи! Светловолосые шаллийки! Невольничья ярмарка! — надрывался на въезде в город чернокожий глашатай с голым торсом. Он поминутно замолкал, чтобы прокашляться или смочить пересохшее горло водой, и снова возобновлял свою работу.
Мимо глашатая проследовал небольшой караван из четырех груженых верблюдов и шести всадников с запасными лошадьми; перед воротами они ненадолго остановились показать официальное разрешение на покупку рабов. В этот момент глашатай выкрикнул фразу «И другие диковинки Кругосветья» и закашлялся, но фраза, им сказанная, почему–то вызвала интерес у одного мужчины из группы. На недостаточно смуглом для пустынника лице маской выделялись часть лба и глаза, остальное же скрывали тюрбан и шарф цвета слоновой кости... Когда чернокожий снова поднял голову, всадники уже проехали в город.
Камень узких улочек раскалился, казалось, больше, чем само солнце, и все, кто прибывал в Анэргарад, торопились быстрее скрыться внутри зданий или шатров. Если бы кому–то в ярмарочной суматохе было дело до новых гостей, он непременно отметил бы, что гости эти далеко не бедны и не низки по положению, а, быть может, даже прибыли по личному приглашению Анэргарадского Султана султанов. Группа их разбила свой шатер в глубине города, почти рядом с крытым рынком для лучших рабов и рабынь, но на шатре, темно–синем с золотым узором, не наблюдалось ни знаков какой–либо гильдии, ни гербов государства или знатного рода. Мужчина с закрытым лицом за весь путь через город не сказал своим спутникам ни слова, однако одного его взгляда хватало, чтобы они поняли его распоряжения. Его впустили первым в поставленный шатер, и он не выходил оттуда до времени главных событий ярмарки.
Первые торги начались уже на следующее утро. Большую площадь посреди Анэргарада заполнили ряды невольничьих клеток — в них содержали рабов для грубой работы. У каждой клетки стояли надсмотрщики, а рядом наперебой кричали о своем товаре толстые смуглые торговцы в высоких тюрбанах. Площадь наполнилась гвалтом и смрадом, еще более невыносимым под лучами пустынного солнца. По длинным рядам между клеток прохаживалось множество покупателей, вальяжно помахивая веерами или платками и придирчиво рассматривая товар: здесь в основном тратили свои монеты корабельщики Геррада, скупающие гребцов на большие имперские корабли, хозяева гладиаторских арен, владельцы плантаций и представители мелкой знати, имеющей право на рабовладение, но не обладающей большими средствами для покупки хороших невольников.
Когда солнце поднялось к зениту, утих и шум открытого рынка: покупатели постарались сделать свой выбор до наступления полуденной жары, и почти все рабы были распроданы. Чуть погодя оставшихся, самых слабых и больных, увели под навесы — быть может, завтра их еще кто–то купит...
А ближе к вечеру ожило, наконец, окружение крытого павильона. На площадку перед ним высыпали нанятые султаном шуты, маги низших ступеней, зазывалы, торговцы удивительными сувенирами и оружием, вдоль стен домов и по контурам шатров зажглись факелы и магические огни в форме разноцветных узоров, засуетились распорядители. Пространство внутри павильона представляло собой небольшую полукруглую арену с возвышающимися над ней ступенчатыми скамьями. Рабы устилали скамьи алыми и голубыми коврами, раскладывали мягкие подушки, а когда по рядам стали рассаживаться покупатели, статные чернокожие невольники в белых набедренных повязках принялись разносить на подносах прохладительные напитки и восточные сладости. Павильон наполнился легким шумом голосов и ароматом меда. Представители богатой знати, визири, а порой и сами паши и эфенди, рассевшись на подушках, беседовали...
— Ах, как жарило сегодня, не правда ли?
— Да, друг мой Шаммир–бей, но на все воля Аллаха!..
...обсуждали уже совершенные покупки и предвкушали удовольствие от предстоящих торгов. Сегодня ожидалось нечто поистине великолепное — так обещал сам Султан султанов.
Из проема, прикрытого полупрозрачным занавесом, на арену вышел распорядитель торгов.
— О великомудрые и наихрабрейшие господа мои! — он раскланялся на все три стороны павильона. — Я, Хашид баль Даннар–Сулим, доверенное лицо Султана султанов, счастлив объявить начало ежегодных главных торгов Дхарашмана!
Раздались жидкие аплодисменты и несколько радостных возгласов, и распорядитель с улыбкой подождал, пока они стихнут.
— Сегодняшние торги, господа мои, будут особенными! — он немного помолчал, обвел взглядом ряды скамей и продолжил: — Давно в наш славный Анэргарад, столицу пустынь и резиденцию Султана султанов, не привозили такой великолепный товар! И вы убедитесь скоро в том, о великомудрые, что сильнее наших рабов и прекраснее наших рабынь еще не видело Кругосветье!
С этими словами он взмахнул рукой, и откуда–то сверху зазвучала торжественная музыка.
— Итак, я объявляю сегодняшнюю невольничью ярмарку открытой! И сначала, как заведено издавна в Анэргараде, вашему вниманию будут представлены лучшие и сильнейшие рабы. И первый экземпляр, раб–гладиатор из Эмариты... — Хашид отодвинул занавес, и двое стражников вывели на арену смуглого высокого мужчину в кандалах. — Начальная стоимость: двести золотых!
Торги разгорались все сильнее: первого гладиатора приобрели за четыреста тридцать золотых, а вот на десятом счет уже пошел на тысячи. В павильоне стало душно. Каждый представитель знати старался урвать кусок поаппетитнее, но не знал, будут ли дальше выставлены еще лучшие невольники. Умный распорядитель никогда не говорил количество товара.
Только один человек в белом шарфе, закрывающем нижнюю половину лица, не проявлял абсолютно никакого интереса к рабам. Он ждал диковинок, о которых кричал глашатай... Впрочем, среди рабов мужского пола нашлась парочка великолепных гладиаторов. И куплены они были, как и следовало ожидать, поверенным Султана султанов, сидевшим в первых рядах. Невольничья ярмарка в Анэргараде была единственной в Кругосветье, где правитель не видел рабов до начала торгов и участвовал в них наравне со всеми.
Перед началом второй и наиболее интересной части торгов, распорядитель объявил перерыв. Снова зазвучала музыка, засновали по рядам невольники с подносами...
— Говорят, даже шаллийские рабыни сегодня в торге! — восторженно проговорил Сарэмский визирь, сидящий на ряд ниже и чуть справа от мужчины в маске. — Ах, в гареме моего господина как раз не хватает прекрасной шаллийки!
— Шаллийки уродливы... — собеседник визиря перешел на шепот, — ...в сравнении с той невольницей, что привезли вчера вечером в большом караване — уверяю тебя...
На арене вновь появился Хашид баль Даннар–Сулим:
— А теперь, о сластолюбивые мои, представляю вам наипрекраснейших невольниц со всего Кругосветья! — из–за занавеса вывели девушку в вуали. Чуть погодя один из стражников сорвал ее с лица рабыни: — И первая вашему вниманию предстает северная красавица! Начальная цена: тысяча золотых!
Под вуалью оказалась худощавая светлолицая невольница с черными, как ночь, волосами. Распорядитель стянул с нее прозрачную накидку, оставив рабыню в блестящем алом топе и шароварах, и, продолжая расхваливать достоинства товара, повернул ее к зрителям боком и спиной, погладил по животу, рассказывая о гладкости кожи... Невольница была продана визирю одного из южных султанатов за три тысячи пятьсот золотых. Следующей ушла с торгов мулатка из королевства Дайгол, затем две чернокожих рабыни Дхарашмана, геррадские красавицы и, наконец, шаллийки...
— Наша ярмарка почти закончена, господа мои. И напоследок я хочу показать вам редчайшую диковинку, черную жемчужину среди белых, золотую песчинку среди обычных... невольницу из такого государства, о котором вы никогда не слышали.
Занавес приподнялся, будто от легкого порыва ветра, и вслед за этим на арену вынесли небольшие носилки. На них, накрытая изумрудного цвета вуалью, сидела девушка. Распорядитель — о чудо! — подал ей руку, и она легко спрыгнула с носилок и сама сняла с себя вуаль...
Павильон ахнул.
На них гордым взглядом, с высоко поднятой головой смотрела стройная девушка в лазурного цвета одеждах. Внешность ее поражала своей необычностью, и ни один из визирей не осмелился бы дать оценку: красива или нет. Ее кожа была светлой, но будто бы золотом искрилась в свете факелов. Волосы казались темными, но не имели одного цвета, меняясь с иссиня-черного до пепельного с изумрудным отливом. А зеленые глаза смотрели на всех сразу и в то же время в никуда. И даже отступивший к занавесу распорядитель представлялся ее слугой...
— Жемчужина Океана, прекраснейшая из прекрасных!.. — подал голос Хашид. — Начальная цена: сто тысяч золотых!
Павильон очнулся от минутного забытья, раздались восхищенные восклицания и редкие сетования на невероятную стоимость невольницы.
— Я покупаю за двести тысяч! — вскочил с места поверенный Султана султанов.
— Двести тысяч — раз! Двести тысяч — два! — закричал довольный распорядитель. — Двести...
— Пятьсот тысяч! — павильон изумленно оглянулся: на самой верней скамье стоял мужчина в «маске» и смотрел на невольницу. — Пятьсот тысяч золотых за эту рабыню, — негромко, но уверенно повторил он.
— Пятьсот тысяч — раз! Пятьсот тысяч — два!..
— Переступать дорогу Султану султанов! — зарычал поверенный, — Да кто ты такой?!
Распорядитель умолк, не желая вступать в ссору.
— Кем бы я ни был, а торги есть торги, — спокойно сказала маска. — И Султан султанов сам издал указ о том, что будет участвовать в них наравне со всеми. Кто–то хочет еще поторговаться?..
— Шестьсот тысяч!
— Семьсот! — тут же парировала маска. Его противник затрясся от злости и сел на место, не в силах смотреть на победившего — у него не было полномочий тратить такую сумму, пусть даже на лучшую рабыню Кругосветья.
— Семьсот тысяч золотых — раз! — распорядитель помедлил в надежде получить еще большую прибыль, но все молчали. — Семьсот тысяч — два! Семьсот тысяч — три! Продано господину с верхнего ряда!
* * * Прошла неделя со дня торгов, за это время процессия во главе с таинственным покупателем пересекла пустыни Дхарашмана к востоку от Анэргарада. Жемчужину Океана везли в крытых носилках, всячески оберегая от жары и несекомых, даже снабжали водой для мытья, хотя на пути они не встретили ни единого источника. Пески и солнце казались девушке, которая всю жизнь свою связывала с морем, бесконечными... Но за все это время ее новый хозяин ни разу не подошел к ней и даже не заговорил.
Спустя семь дней, наутро, они прибыли в небольшой порт. Постоянной в нем была только пристань: все население размещалось в шатрах и впоследствии оказалось командой единственного корабля, на котором и отплыл прибывший караван. Рабыню проводили в богато убранную каюту и ненадолго оставили одну... Когда в дверь негромко постучали, она не отреагировала.
— Зачем ты купил меня? — надменно спросила зеленоглазая у вошедшего, не сомневаясь, что вторгнуться без приглашения мог только ее новоиспеченный хозяин.
— Здравствуй, Жемчужина.
Она впервые увидела его без тюрбана и шарфа: высокого широкоплечего мужчину с очень редкими для Кругосветья каштановыми волосами и карими глазами. Лицо его было гладко выбрито, и только через левую щеку шел тонкий белый шрам, задевая и верхнюю губу. Мужчина успел переодеться в длинные панталоны с высокими сапогами и белоснежную рубашку свободного кроя и выглядел свежим, отдохнувшим, будто недельный путь по жаркой пустыне остался воспоминанием о не очень приятном сне.
Вошедший закрыл за собой дверь и посмотрел на девушку со спокойной улыбкой, которая почему–то, наоборот, вывела ее из себя.
— Не называй меня Жемчужиной! — выкрикнула рабыня и отвернулась, сдерживая слезы — гнева или отчаяния, она не знала сама.
— А как мне называть тебя? — доверительно спросил он, будто разговаривал с упрямым ребенком.
— Как хочешь — я же твоя рабыня! — мужчина видел, как трудно дались ей эти слова. Да, она не была создана для рабства и никогда не покорилась бы...
— Нет, ты не рабыня мне. Ты — моя гостья.
— Что? — девушка соизволила взглянуть на своего покупателя. — Хочешь сказать, купил меня не для того, чтобы я была украшением твоего гарема? — она издевательски рассмеялась и подошла ближе к нему: — Не верю!
— Ты можешь не верить мне. Но ты стала бы игрушкой Султана султанов, Арзул–Сайят, а у меня ты будешь свободна, — он пожал плечами и повернулся, собираясь уйти.
— Откуда ты знаешь мое настоящее имя? — изумленно прошептала она, внезапно схватив его за руку. — Откуда?!
Мужчина помедлил несколько секунд, а потом тихо произнес, стоя в пол-оборота к девушке:
— Откуда бы я ни узнал твоего имени, я не использую это знание во вред. Поэтому я выкупил тебя, не позволив сделать рабыней. Тебе этого достаточно, Жемчужина?
Она смотрела на него, не отпуская руки, и очень хотела увидеть его насквозь: кто он такой, откуда так осведомлен о ней, о том, что именно на той ярмарке ее будут продавать как рабыню, так унизительно и жалко...
Не дождавшись от нее ответа, он аккуратно высвободил свою руку и вышел.
Арзул–Сайят в задумчивости прошла по каюте, ступая в такт уютной качке корабля, задела рукой полог из легкой серебристой ткани, закрывающий от чужих взоров кровать, провела пальцем по рамке висящей на стене картины. Всмотрелась. Две стихии слились на ней — небо и море. Закатно–алое солнце опускалось в воду, и та, казалось, вскипала, волновалась, увлекала вслед за своими волнами одинокий парусный корабль, далекий и крошечный...
— Если бы только во мне жила хоть частичка истинной магии моих предков... — с тоской прошептала она. Отвернулась от картины, и взгляд ее остановился на двери: — Значит, я гостья. Проверим.
Девушка решительно направилась к выходу и потянула на себя ручку двери — та легко открылась. Не веря своим глазам, она осторожно выглянула в небольшой коридор, обнаружив его совершенно пустым. Только несколько масляных ламп освещали его, да слева виднелась лестница, по которой гостью провожали с верхней палубы в каюту. Арзул представила, что там, наверху, можно увидеть море, и со счастливой улыбкой шагнула к лестнице.
— ...Да не робей ты, кит тебе под хвост! Крепче тяни, крепче! Маменькин сынок, кракен тебя раздери! — грянуло в уши девушке, как только она распахнула дверь на палубу. Грузный моряк с седыми волосами до плеч, раскачиваясь на пятках вперед-назад, смотрел, как молодой парнишка — по всей видимости, юнга, — затягивает узел. Арзул-Сайят еще с минуту стояла в проходе, закрыв глаза и с наслаждением вдыхая солоноватый морской воздух, пока ее не заметили.
— Э, кто это тут у нас?! — со смешком прозвучало рядом, и девушка, вздрогнув, открыла глаза: давешний моряк оставил юнгу трудиться и подошел ближе: — Добра дня, госпожа-красавица! Изволили выйти прогуляться да на нас, честных моряков, полюбоваться?
— Может, и так, — ответила Арзул, разглядывая моряка. Он чуть прихрамывал при ходьбе, но при довольно солидном весе умудрялся двигаться почти грациозно. На немолодом уже лице прятались живые черные глаза, внимательно следящие за всем на корабле: «Наверное, капитан», подумала девушка.
— Лады, госпожа-красавица, — по-доброму ухмыльнулся моряк. — Тогда могу для Вас акскурсию устроить, если желаете. Позвольте представиться: Гримен, здешний капитан.
— Очень приятно, — Арзул-Сайят чуть наклонила голову. — Я была бы рада услышать несколько слов о вашем корабле.
— Да корабль это не мой, сами понимаете, а господина Грэя, он сопровождал Вас из пустыни, — девушка с удивлением отметила про себя, что, похоже, на корабле никто не знает, кто она такая... Или всем дан приказ молчать и обращаться с ней как с госпожой?
Они с капитаном не спеша направились вдоль борта. За его драматическим баритоном, приятно обволакивающим, вселяющим спокойствие, скрывался бывалый человек и умелый рассказчик:
— Суденышко это небольшое, как видите... Зовется «Марнирой» — в честь Царицы Морей, ну Вы знаете, да ж? Вот и фигурку Царицы потом посмотреть сможете на носу, когда в порту сойдете... Я на «Марнире» недолго, годочка два всего, вот уже и по-моряцки толком не говорю — здесь-то все с господином да с грамотеями общаться приходится, — при этих словах Арзул вспомнила, что она услышала в адрес юнги, и отвернулась от капитана, скрывая улыбку. — ...Даж матросы мои — и те все хоть по буковкам, а читают. А меж тем в большинстве своем люди мы бывалые. Я вот почти всю жизнь на военных отходил, да только здоровье — оно не вечное. Да женушкой обзавелся: та живым меня видеть хочет, и почаще, не раз в году-то...
Гримен, по всей видимости, мог болтать долго. Сначала девушка тихонько посмеивалась над его жизненными рассказами, а потом и вовсе перестала слушать, погрузившись в свои мысли и лишь изредка согласно кивая на его вопросы, не требующие сознательного ответа. А вокруг на много миль лазурью сверкало море... Шаловливый ветерок легко надувал паруса их небольшого судна и нёс его вперед, порой с разбегу вгоняя в волны и обдавая мелкими солеными брызгами белоснежные паруса. Брызги, взлетая выше борта, перемешивались с солнечными лучами и создавали радуги, маленькие и короткоживущие. Девушка улыбалась, ощущая на лице прикосновение, и ей казалось: вот еще чуть-чуть, и она сумеет, как ее всемогущие предки, кинуться в воду и стать этими брызгами, этой волной, познать силу стихии...
— Госпожа, — отвлек ее от мыслей юнга.
— Да?
— Меня господин Грэй прислал, — поклонился юноша. — Он был бы рад, если бы вы согласились сегодня отужинать с ним... Вы можете отдавать распоряжения мне или второму юнге, если вам что-то понадобится. Мы обеспечим все необходимое для вашей радости... — неловко закончил юнга и согнулся еще ниже.
— Да, мне бы хотелось сделать кое-что... — Арзул-Сайят, предвкушая удовольствие, подумала о горячей ванне. Обернулась к капитану, очаровательно улыбнулась: — Я вынуждена покинуть Вас, капитан Гримен. Спасибо за экскурсию и... рада нашему знакомству.
Моряк, хитро прищурившись, приподнял несуществующую шляпу и, прихрамывая, зашагал к матросам.
В течение нескольких следующих часов гостья с наслаждением предавалась купанию и всяческим растираниям. Она перебрала все пузырьки и флакончики, поставленные рядом с ее купальней, и по каюте разнесся смешанный запах розовых лепестков, ванили и миндаля. За тонкой дверцей здесь же нашелся запас платьев: не очень дорогих, но со вкусом. Готовились к ее визиту, или подобная одежда всегда здесь висит, задалась вопросом Арзул-Сайят? Она с какой-то остервенелой радостью скомкала ненавистные невольничьи шаровары и закинула их подальше, сменив на вечернее бархатное платье. На туалетном столике обнаружились и шкатулка с драгоценностями, и косметика, и духи. Когда юнга из-за запертой двери несмело сообщил ей о том, что ужин подан, девушка оглядела себя в зеркало и осталась довольна: белый бархат длинного платья изящно облегал фигуру и восхитительно сочетался с иссиня-черными локонами волос, спадающих на плечи. А маленькие серьги-ракушки, искусно вырезанные из морского жемчуга, очень шли к темно-зеленым глазам, сверкающим из-под челки. Как же давно она не чувствовала себя настоящей женщиной, красивой и свободной!..
Юнга, дождавшийся девушку, указал на вторую дверь в коридоре. Она постучала и услышала «Войдите!». За дверью оказалась кают-компания, измененная под апартаменты и разделенная на три части: спальню, кабинет и столовую. Здесь были окна, и Арзул-Сайят улыбнулась солнечному свету, льющемуся через комнаты в коридор. Господин Грэй, если она верно запомнила имя от капитана, вышел из спальни, оправляя жакет, покроем напоминающий имперский. Он почему-то на мгновение замер, взглянув на гостью, и после секундного замешательства девушка удивленно приподняла брови: что-то не так?
— Прошу, входи... — опомнился хозяин и приглашающим жестом показал на дверь в столовую. Девушка прошла к украшенному скатертью столу, на котором уже красовались блюда с легкими салатами и фруктами, два бокала и бутылка красного вина. Мужчина галантно выдвинул стул, пригласив ее сесть, сам остановился у стула напротив. Она расправила складки платья на сиденье, подняла глаза, и их взгляды встретились.
— Как я могу тебе доверять? — немного помолчав, холодно произнесла она. Мужчина слегка растерялся и долго смотрел на нее, не зная, как ответить. Все еще ничего не говоря, он взял бутылку с вином, вынул пробку и налил в бокалы до половины. В воздухе разлился чуть терпкий аромат винограда с нотками вишни и каких–то трав. С легким стуком поставив бутылку обратно, Грэй, наконец, сел.
— Ты можешь верить или не верить мне, — негромко сказал он. — Но я еще раз повторю: ты абсолютно свободна. Ты могла бы, конечно, прямо сейчас покинуть мой корабль и отправиться, куда захочешь...
— В море? — усмехнулась она. — Хоть это и моя стихия, но я все–таки не силат.
— Да, я знаю, — в его голосе будто бы зазвучали нотки сочувствия. Она напряглась: неужели он знает и о ее предках тоже?
— ...и поэтому я прошу тебя оказать мне честь и погостить в моем замке, когда мы туда прибудем.
— Погостить? — Арзул протянула руку за бокалом и сделала глоток вина: ах, как давно она не пила его... это было замечательное вино. Такое, какое она любила.
— Именно. После же, в любой из дней, когда ты пожелаешь, я обеспечу тебя каретой или кораблем, охраной и средствами — и ты отправишься туда, куда тебе захочется.
В дверь каюты постучали: юнга принес горячие блюда. Некоторое время они просто наслаждались вкусной едой и дивной музыкой, доносившейся из резной музыкальной шкатулки, заведенной Грэем. Шкатулка два раза проиграла свою прелестную мелодию, когда девушка аккуратно сложила вилку и нож на середине тарелки. Взяв из блюда с фруктами небольшую виноградную гроздь, она облокотилась на высокую спинку стула и спросила:
— Так могу я узнать имя джентльмена, столь великодушно подарившего мне свободу?
Хозяин удивленно рассмеялся, не почувствовав легкой издевки в голосе девушки:
— И правда, я ведь даже не представился... Прошу простить, — он чуть наклонил голову. — Тройден Грэй к Вашим услугам, моя госпожа. Да... и не удивляйся, что называю на «ты» — уж очень давно я знаю тебя... Не лично, конечно. Через мастера Александера.
— Ты знаком с мастером?! — воскликнула Арзул, подавшись вперед: — Как он сейчас?
— К сожалению... — мужчина отвел взгляд. — Мастер умер два года назад.
Ее изумрудные глаза вдруг наполнились слезами и, скрывая это, девушка схватила со стола бокал, сделала большой глоток и зажмурилась оттого, что вино резко и терпко ударило в голову.
— Мастер... — чуть погодя прошептала она, глядя в бокал. — Как много дал он мне — все, что знал и умел... Все. А я тогда еще мечтала, верила... вытягивала из него любые знания, намеки, искала скрытые смыслы... И больше так и не смогла навестить...
— Он знал, почему ты не смогла, — тихо перебил ее мысли Тройден. — Знал твою судьбу, следил за ней, как мог... И когда ты, не слушая никого, продолжала свои поиски, попала в плен, а затем в рабство, он молился за тебя, Арзул, и умолял меня сделать все возможное...
— Мастер... — снова повторила девушка и подняла на него немного покрасневшие глаза. — Так вот почему... Он рассказал тебе обо мне?
— Да, — кивнул он. — Но лишь тогда, когда молил спасти из рабства... Хотя я просил его поведать о прекрасной незнакомке гораздо раньше, еще тогда в Ларграде, когда я случайно увидел, как некая девушка прощается с моим дядей, и так и не смог забыть цвет ее необычных глаз...
Арзул вдруг почувствовала, что краснеет: столь незатейливо и просто высказал этот мужчина свои чувства... Или ей только показалось, и эти слова ничего не значат?
— Ты не житель пустынь, — неожиданно произнесла она, прерывая неловкое молчание. — Твоя внешность и имя говорят скорее о северном происхождении, нежели о южном... Так как же ты смог попасть на ярмарку невольниц, которую устраивает сам Султан султанов?
— Я не потомок пустынь, ты права, — Тройден тоже облокотился на спинку, смакуя вино. Солнечный луч, проникнув в каюту, заиграл цветом его волос, сделав из каштановых темно–золотыми, блеснул искорками в глазах и поселился в рубиновом вине. — Но волею судьбы, а может быть, провидения, мне досталась власть над одним маленьким южным султанатом. В то же время я прихожусь дальним родственником и приятелем королю Эмариты, о чем знает Султан султанов, и потому имеет расположение ко мне...
Девушка кивнула, принимая объяснение. Задумчиво глядя на гроздь, она медленно отрывала и отправляла в рот по одной виноградине. Они сидели в тишине: Тройден пытался было расспрашивать о приключениях девушки, но разговор не клеился. Он долго вертел в руках уже пустой бокал, после чего невнятно сказал, что ему нужно бы поговорить с капитаном, да и вообще есть неотложные дела... Арзул с облегчением кивнула и удалилась в свою каюту.
Следующие дни гостья «Марниры» отдыхала душой, всем своим существом чувствуя море вокруг и его стихийную силу. Захочет оно — и мирно докатится на волнах кораблик до порта, узнав лишь мягкий нрав всемогущей воды; захочет — разорвет, разметает в океане, черными тучами закрыв путь к свету, и молниями разбив мечты людей, не вовремя оказавшихся под ударом... Арзул-Сайят впервые за долгие месяцы совсем не вспоминала о злой жаркой пустыне, пребывание в которой забрало у нее очень много сил. Казалось, даже часть жизни... Много думала она о том, что хотела бы остаться навечно на этом корабле и плавать вот так, расправив паруса и отдавшись на волю ветру. А то и сама бросилась бы в волны: плыть, плыть, плыть, пока хватит сил! Дальше, дальше от людей — и пусть даже смерть подхватит из-под воды, но это будет смерть, дарованная Царицей Морей!.. Но Арзул понимала, как всегда, что не поступит так. Пока живет хоть какая-то надежда... Как хотелось бы увидеть снова мастера Александера! Он бы посоветовал, как быть, когда уже нет смысла искать по миру следы былого, частички тебя самого... Нет смысла — потому что нет этих следов. И частички все стали дождем и растворились в морях, просочились в землю, не дав ростка после себя. Погостить ли в замке Тройдена или сразу уехать? Арзул почему-то доверяла этому человеку. Он даже нравился ей: когда они встречались случайно на палубе, он был мил и приветлив, всегда находил способ развлечь гостью и всегда непостижимо чувствовал, когда пора оставить ее одну. Если не остаться в его замке, то куда уехать? Куда?.. Ведь во всем Кругосветье у нее не было ни одного родного существа: люди сторонятся необычной девушки, сами не понимая того... А джинны, даже если бы хоть один еще существовал на этой земле, никогда не приняли бы в семью полукровку...
Наутро третьего дня в каюту гостьи негромко постучали.
— Да?
— Это я, — раздался из–за двери приглушенный голос Тройдена, — Скоро порт, мы почти при...
Арзул–Сайят открыла дверь.
— Говоришь, почти прибыли?
Грэй кивнул.
Я хотел пригласить тебя посмотреть на мои владения, с корабля будет очень красивый вид.
Хорошо, я подойду через несколько минут.
Одев удобное для прогулки платье, Арзул-Сайят поднялась на палубу. Тройден Грэй стоял у борта корабля. Увидев девушку, он радостно улыбнулся и широким жестом показал ей на берег. Утро выдалось пасмурное, но в нескольких местах столбы солнечного света выхватывали из туманной дали живописные островки: то смешанный лес, то обрывистый берег, то часть деревушки с высоким каменным замком...
— Это твой? — спросила она. Грэй кивнул.
— Если захочешь, то будет и твоим тоже...
Арзул-Сайят отчего-то была уверена, что этот мужчина действительно любит ее и желает ей счастья. И пусть мечте ее не суждено сбыться, но ведь можно найти смысл существования и в чем-то другом? Наверное...
Под пристальным взглядом Тройдена она опустила глаза. Там, внизу белые барашки волн рождались и умирали, за всю свою жизнь зная и любя только деревянные борта этого корабля.
* * * В счастливую жизнь Грэя, длившуюся несколько месяцев, закралась чума. Казалось, она все больше поражает его и весь замок, превращая светлые дни в темные беззвездные ночи. И он чувствовал эту заразу, губящую его жизнь, ночь за ночью не находя рядом любимой. Знал, что происходит, но ничего не мог поделать. Ведь для силатов, как и их потомков, вся жизнь — это стихия...
Эта необыкновенная девушка на самом деле полюбила его и согласилась выйти за него замуж. Арзул нравилось называться женой султана, не находясь, меж тем, в одном из султанатов Дхарашмана, она искренне наслаждалась его обществом, их спокойной размеренной жизнью... По крайней мере, больше года Тройден верил в это.
Все испортила библиотека. Как он жалел теперь, что сказал Арзул про древнее подземелье под замком, где скрывались нерасшифрованные записи на удивительных языках!.. Ведь она всю жизнь искала любые сведения о тех магических временах, когда существовали ее предки — джинны...
Сначала Тройден пригласил в библиотеку лучших ученых Эмариты, пытаясь оградить любимую от пыли и темноты подземелья, от его страшных тайн. Одни из них уходили сразу, разводя руками — мол, такое прочитать никто сейчас не сумеет, не стоит и пытаться. Другие просиживали месяцами, переводили отдельные слова, но так и не смогли осилить смысл. В то время они с Арзул еще жили почти спокойно... Лишь иногда мысли ее улетали очень далеко, и глаза казались неживыми драгоценными камнями...
Ученые уехали, ничего не добившись. Но упрямая девушка засела за их записи, выискивая любые ключи к тайным знаниям о джиннах, велев к тому же достать для нее все книги из библиотеки мастера Александера. Она напрочь забыла о Тройдене... Не слушая и не замечая мужа, Арзул днем спала на балконе — море вдохновляло ее, — чтобы ночью уходить в подземную библиотеку. Грэю больно было смотреть, как она осунулась и побледнела, в ней будто становилось все меньше жизни...
Однажды, уже далеко за полночь, он не выдержал и решил спуститься за ней. Раньше Грэй был там всего дважды: в отроческом возрасте, когда любопытство побудило искать под замком новые приключения, где на деле не нашлось ничего, кроме кипы пыльной бумаги, и вместе с Арзул-Сайят, когда направился показать ей заброшенную библиотеку. Вниз вела длинная витая лестница, с недавних пор освещенная масляными лампами для удобства девушки. Тройден спускался небыстро, каждую минуту сомневаясь в правильности своего решения и боясь, что любимая отстранится от него еще больше, если он попытается узнать ее тайну...
В полной тишине, поеживаясь от подземной прохлады, мужчина добрался до библиотеки. Тяжелая дубовая дверь была приоткрыта, и через щель доносился чей-то шепот. Грэй осторожно приблизился, прислонился ухом почти к самой щели:
— Ал нострум хаана стрелис ифритум... Карила шлассис... — услышал он тихий подрагивающий голос Арзул. — Тра мила вагнно... Значит, ифрит... При создании джинна воздуха нужно... условия важны... порождения магов пустыни...
Тройден затаил дыхание.
— Да, вот оно! — так пронзительно вскрикнула девушка, что Грэй вздрогнул и, оступившись, чуть не выдал себя. — Неужели?.. Неужели это то, что я так долго искала... Еще немного, несколько слов...
Арзул-Сайят забормотала что-то неразборчивое, и больше голоса не повышала. Тройден постоял около двери еще несколько минут и, так и не решившись войти, отправился обратно в пустую спальню.
Утром он хотел было поговорить с женой, но застал ее уже спящей на излюбленном балконе. Из всего услышанного ночью ясным для него стало одно: скоро исследования девушки завершатся. Но вряд ли их жизнь вернется в прежнюю колею: кто знает, какая жертва потребуется от Арзул во имя ее тайной цели? Как хотел бы Тройден узнать, что же это за цель...
После этого он не раз еще спускался ночью в подземелье, снова и снова вслушиваясь в тихий шепот Арзул и пытаясь понять смысл того, что она читает. Пока однажды за приоткрытой дверью не заговорил кто-то еще:
— Госпожа... Я — тень твоя и тенью впредь останусь. Я — верная слуга твоя и слугою вовеки буду. Приказывай: я слушаю и повинуюсь.
Тройден ошеломленно вслушивался в бархатный женский голос, произносивший странные слова.
— О нет... — проговорила Арзул-Сайят. — Я не хочу, чтобы ты и впредь была моей тенью... Не хочу, чтобы всегда была слугой...
Грэй, терявшийся в догадках по поводу происходящего в библиотеке, решился и, осторожно толкнув ладонью дверь, одним глазом заглянул внутрь. Его взору открылась просторная зала, стены которой терялись во тьме. Посередине стоял круглый стол, заваленный свитками и клочками исписанной бумаги, на столе и на полу около него горели свечи. Их трепыхающееся пламя освещало девушку, сидящую в начерченном на полу круге и... призрака. Да, как показалось Тройдену, это был именно призрак: голубоватое мерцающее сияние смутно обрисовывало женскую фигуру, дрожало и плыло при пристальном взгляде. И этот призрак вырастал прямо из тени Арзул-Сайят, сидевшей спиной к горящим свечам.
— Я хочу дать тебе настоящую жизнь... Ведь ты — моя мечта, моя фантазия... Моя Атьяф... — продолжала говорить жена Грэя.
— Но, госпожа моя... Я не уверена, мои познания не столь велики... Но вряд ли ты сможешь отпустить меня просто так. Нужна плата...Большая плата.
При этих словах девушка вдруг вскочила и прокричала вслед развеявшемуся призраку:
Я заплачу! Я все отдам, но ты будешь жить, моя Атьяф! — Арзул бессильно опустилась на стоящий рядом стул и заплакала: — Я все отдам... я докажу, что джинны не были просто сказкой...
Проснувшись утром, Тройден решил во что бы то ни стало сегодня не пускать больше жену в библиотеку. Пусть даже придется запереть, но ведь это для ее же блага... Наскоро одевшись, мужчина отправился на балкон и был очень удивлен, не обнаружив там Арзул. Девушки не оказалось ни в столовой, ни в ее туалетной комнате... Теряясь в догадках, Грэй вернулся в спальню. Оглядел комнату и случайно взгляд его остановился на листе бумаги, белеющем на прикроватной тумбе:
Дорогой мой муж...
Начиналось оно. Грэй похолодел, предчувствуя неотвратимое.
Я хочу попросить прощения у тебя за боль, которую невольно причиняю тебе. Я действительно хотела полюбить тебя и быть частью твоей жизни... Но судьбе было угодно иное: наша встреча дала мне возможность найти то, что я искала так давно. То, чему посвятила всю себя — так как чувствовала, что не могу иначе. И я хочу объяснить тебе, почему...
Долгом любой женщины является стать матерью, продолжить род. Так и мой долг — продолжение моего древнего рода — джиннов. Силаты и ифриты, духи воды и воздуха, появились благодаря магу, который к тому же был первым в Кругосветье Султаном султанов. Он изобрел способ создавать всемогущих вечно живущих существ, ограниченных лишь волей создателя или того, кто имеет при себе дом для их бестелесной сущности — то может быть лампа, кувшин, шкатулка... Бестелесное и создается из бестелесного. Дух создается из тени... Султан султанов создал первого джинна из тени своей любимой жены.
Эту историю, Тройден, я пыталась узнать много лет... Мне не хватало лишь каких-то крупиц, чтобы сложить картинку воедино. И в твоих библиотеках я, наконец, их нашла! Я поняла, как создать джинна. И создала его. Да, я сумела! Но мне мало той сущности, которая полностью послушна моей воле... Я хочу, чтобы мое детище жило! Жило, творило чудеса и могло само продолжать мой и свой род! И я готова заплатить любую цену за это...
Не вини себя ни в чем, Тройден. Я благодарна тебе за то, что ты показал мне человеческую жизнь во всей ее красоте: любовь, нежность и свет твоих глаз мы с моей Атьяф будем помнить всегда... Прости меня. Прости и мою Атьяф, если доведется вам встретиться когда-нибудь — она не отвечает за мои поступки. Она — моя фантазия.
Прости... И прими мой прощальный поцелуй... В минуты, когда ты читаешь эти строки, меня уже, наверное, нет...
Бросив письмо, Грэй опрометью бросился в подземелье. Казалось, время замедлило ход — так невыносимо медленно проносились мимо стены коридоров, так вечно длилась лестница... Он толкнул дверь, но, запертая изнутри, та не открылась. Стоило бы позвать подмогу, но в голове Тройдена билась только одна мысль: попасть внутрь как можно скорее. Он бился и бился в дверь... как вдруг она открылась сама и мужчина, не рассчитав, упал на пол библиотеки. Охнув, он тяжело поднялся и осмотрелся. В комнате по-прежнему горели свечи, лишь в воздухе пахло чем-то приятным. Перед ним стояла девушка. Сначала Тройдену показалось, что это Арлуз-Сайят, и он потянулся вперед, но проглотил вырывающиеся слова — девушка была чужой. Очень похожей на его жену, но не ей... Высокая, красивая, с такими же изумрудными глазами и темными волосами непонятного оттенка, только одета в топ и шаровары небесно-голубого цвета, а на шее — маленький кувшинчик на витой серебряной цепочке.
Здравствуй, Тройден, — бархатно произнесла незнакомка. — Я — Атьяф...
— Где?! — вскричал Грэй, глаза его сделались бешеными. — Куда ты дела мою жену?!
— Отчасти, она — это я. А я — это она, — пожала плечами девушка. — Но ее больше нет, есть только я.
— Ты! Ты убила ее, тварь! — Грэй бросился к Атьяф, но та неведомым образом ускользнула от его рук и появилась сбоку. Он кинулся снова — и опять ничего не добился. Обессилев, опустился на пол, плечи его беззвучно сотрясались: — Проклятая сущность... проклятые предки... Проклятый джинн!
— Она догадывалась, что ты никогда не примешь меня, — с грустью сказала девушка. — Поэтому я оставляю тебя... Я ухожу жить и творить чудеса, как завещала моя мать.
Голубоватое сияние на миг залило подземную библиотеку, и Атьяф исчезла. Только запах ванили и корицы остался витать в воздухе. Дарья Сталь © 2008
Обсудить на форуме |
|
