|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Виталий Васькин © 2008 Удивление Тёплым майским вечером Виктор Георгиевич Круглов размышлял о пополнении запаса Удивления. Его осталось совсем мало. Драгоценная жидкость едва прикрывала дно специального небьющегося пузырька. Лет двадцать назад, когда пузырёк наполнился в первый раз, Виктору Георгиевичу было сорок лет, и он редко обращался к докторам, ещё реже к своему секрету. Но с годами потребность в чуде растет: то зубы новые надо вырастить, то спину подлечить. Вот и растратился запас, как ни растягивай, даже на год не хватит.
Пришло время позаботиться о будущем. Виктор Георгиевич не сильно переживал о предстоящем деле. Высокий и мощный, как баскетболист профессионал, он уверенно шагал по жизни. В серых глазах притаившихся под мохнатыми бровями плескался океан энергии. Она помогала ему в молодости, и сейчас не оставляла наедине с проблемами. «Получилось двадцать лет назад — получится и сейчас, — рассуждал Круглов. — Люди не меняются, всегда найдётся подходящий материал».
Долго искать кандидата на обработку не пришлось. Один из районных воротил, державший сеть магазинов, едва услышав «...опытный образец новой технологии... » мгновенно попался на крючок. Виктор Георгиевич сперва засомневался: «Чего это он так быстро согласился?» Но в чёрных глазах бизнесмена легко читались жадность и самодовольство. Успокоенный, Виктор Георгиевич отмёл все сомнения и назначил встречу у себя на даче.
Один день, одна бутылочка шампуня и одна капля из секретного пузырька понадобились Виктору Георгиевичу для того, чтобы превратить старенький москвичонок, пылившийся в заброшенном дачном гараже, в чудо-машину, сияющую таинственным светом. Пульсирующие тёмные волны изредка пробегали по капоту и крыше, срываясь вниз по бортам. Радужные сполохи завивались узлами и рассыпались бисером. Виктор Георгиевич то и дело забегал в гараж полюбоваться красотой переливов. Доверительно шептался с машиной, справедливо полагая, что она никому ничего не расскажет.
— Мне бы жулика помахровее. Чем больше цинизма и подлости, тем лучше. Надеюсь, торгаш не подкачает.
Вечером назначенного дня уютную тишину дачного царства разорвал сигнал подъехавшего к воротам автомобиля. Виктор Георгиевич степенно отрыл ворота, стараясь ничем не проявить восторга от столь быстро реализующихся планов.
Гость ловко выпрыгнул из джипа и разминался, слегка потряхивая длинными костлявыми ногами. Он был чуть пониже Круглова и заметно уже в плечах. Виктор Георгиевич попытался прикинуть его возраст: на вид не больше тридцати, но взгляд из-под редких чёрных ресниц насторожил. В нём пропали давешние алчность и высокомерие, уступив место спокойствию и силе, обычно появляющимся с богатым жизненным опытом.
— Как дорога, Николай Данилович? Может, кваску холодненького?
— Далеко же вы забрались, Виктор Георгиевич, — посетовал гость звонким молодым голосом. — Прошу сразу перейти к делу, надеюсь, оно того стоило.
Пожав плечами, Круглов молча указал на открытую дверь гаража. Гость не заставил себя ждать и быстро подошёл к москвичонку. Радужное сияние расписало строгий костюм загадочными знаками. Оно манило, и Николай не удержавшись провёл ладонью по капоту. Видно было, что ощущение ему понравилось. Виктор Георгиевич уже собрался толкнуть заготовленную речь, как гость резко обернулся и испытывающе взглянул прямо в глаза. Нет, грома и молний не было, но Круглов почувствовал, что торгаш не поверит ни единому слову. От волнения уши предательски налились жаром. Надо было срочно менять всю легенду, а лучше, остановиться, и найти другого «клиента», попроще. Очень уж пронзительно смотрят эти чёрные всё понимающие глаза. Но как дать отбой сделке? Уже многое сказано, ещё больше показано.
Виктор Георгиевич глубоко вздохнул и принял решение идти до конца. Распахнул ворота гаража, чтобы впустить больше солнечного света и немного с вызовом бросил:
— Пожалуйста, смотрите всё, что хотите. Мне скрывать нечего.
В раскрытые настежь ворота порыв ветра бросил щепоть песка точно на капот. Черные точки моментально скатились с машины, ни одна не задержалась. Николай сдвинул брови и попытался зацепить ногтем заплатку на крыле. Куда там. Ноготь бодро скользнул вдоль линии крыла, не ощутив шероховатостей.
Неудавшийся эксперимент нимало не расстроил гостя. Напротив, вызвал некое подобие улыбки.
— Признаюсь вам, Виктор Георгиевич, такого я не ожидал. Даже если всё остальное, обещанное вами, окажется пустышкой, то одной краски нам хватит для оч-чень серьёзных дел.
— Краска обыкновенная, а покрытие особенное, — ответно включив улыбку, поправил Круглов. — Попробуйте, стукните молотком по машине.
Заинтригованный Николай взял с верстака молоток и легонько приложился к крылу. Удар получился вскользь, беззвучный и без следов на железе. Брови «ударника» вскинулись, собрав на лбу полоски морщин. Ухватив молоток покрепче парень вмазал по капоту от души и ...улетевший в сторону инструмент разнёс фару джипа в пыль.
Виктор Георгиевич аж присел от неожиданности, а Николай кинулся к москвичонку в поисках следов удара. Печальная участь фары собственного авто его совсем не интересовала. То и дело утирая пот со лба, он обследовал каждый сантиметр капота и ничего не обнаружил.
Оторвавшись от машины, Николай сухо поинтересовался:
— Это какой-то фокус? Я верю своим рукам — на капоте должна была остаться вмятина. Или молоток с секретом?
— Нет-нет, что вы, — засуетился Круглов. — Я же вам объяснял — новые технологии, основанные на вероятностной природе мира...
Теория мироздания, которую принялся излагать Виктор Георгиевич, выгодно отличается от других тем, что подтверждается практикой. Именно поэтому гость терпеливо слушал, вертя в руках вынутый из фары молоток и бросая недоверчивые взгляды на Круглова.
А изобретатель увлёкся. Размахивая руками и всё более возбуждаясь от значимости своего открытия он спешил убедить «клиента» наповал.
— ... краску покрывает тонкая плёнка дестабильных вероятностей. В одно и то же мгновение эта сторона железа существует и, представьте себе, не существует! Молоток проскальзывает по плёнке, не имея возможности не только прикоснуться, но и передать энергию удара.
— Но я-то прикасался к машине и уверен в её реальности, — возразил Николай.
— Вы приняли за реальность всего лишь форму, очерченную в пространстве плёнкой. Но нарушить эту форму вам не удастся. Вспомните проскользнувший молоток!
Далее Виктор Георгиевич стал расписывать Николаю огромные возможности открывающиеся перед владельцем технологии. Они вышли из гаража и устроились на веранде. Молодой человек внимательно слушал, иногда кивал соглашаясь. Когда Виктор Георгиевич замолчал, давая возможность собеседнику обдумать услышанное, парень спросил:
— Не могу понять, почему вы предлагаете войти в долю, ведь всё уже налажено?
Казалось, даже птицы замолчали, стараясь не упустить ни единого слова. Виктор Георгиевич пару раз цапнул зубами воздух и выдохнул:
— Деньги... Деньги на окончание опытов.
— А разве работа не закончена?
И тут Виктора Георгиевича прорвало. Он рассказал о том, как двадцать лет назад купил свой первый автомобиль — Москвич-412 — и на следующее же утро обнаружил его пробитым насквозь маленьким камушком. Этот камушек светился в руках, а в воде пророс в необычного вида коралл. Теперь этот коралл живёт в баке на заднем дворе, его ветки являются основой для приготовления геля, который под воздействием кислорода и солнца превращается в чудо-плёнку. Всё очень просто, но кораллы растут очень медленно. Необходим партнёр с деньгами, чтобы купить обширный участок земли и построить плантацию...
Далеко за полночь они расстались партнёрами. Разговор вымотал Виктора Георгиевича совершенно, но сон всё равно не шёл. Давняя мыслишка выплыла из глубин и принялась терзать бедного изобретателя. Что если выпить весь пузырёк сразу? Не по капле в месяц, а взять и хлопнуть одним глотком? Если капля столько целительной силы имеет, то что же будет от стопки, а от стакана? Дух захватывает! А ну как бессмертным станешь или суперменом каким-нибудь... если, конечно, ноги не протянешь от передозировки.
Где уж тут уснуть. Все бока отлежал Виктор Георгиевич пока не сообразил, что делит шкуру неубитого медведя. И сразу что-то кольнуло в сознание. Мысли засуетились и вытолкали на поверхность рапорт: подозрительно складно идут дела, жди беды! И так и этак вертел события дня Круглов, но нигде не находил зацепок.
На рассвете сон всё же одолел Виктора Георгиевича. Он уже не реагировал на жужжащую под носом муху. Вот-вот объятия Морфея должны были унести его в дальние дали, но резкий гудок клаксона разорвал дрёму в клочья.
Зевая и почёсываясь Виктор Георгиевич вышел на крыльцо и широко раскрыл глаза. У ворот стоял знакомый джип. Машина забрызгана грязью, разбитая фара глумливо щерилась. Как был, в трусах и тапочках, Круглов поспешил к воротам. В голове завертелся вихрь разрозненных мыслей. Какого лешего он припёрся? Что ему надо?
Вопросы снялись сами собой, когда следом за джипом во двор въехал грузовичок с краном и парой крепышей в кабине. Виктор Георгиевич поменялся в лице: морщины углубились, и резче обозначились тёмные круги под глазами от бессонной ночи.
Не лучше выглядел и Николай Данилович. Устало взглянув на подошедшего Круглова, партнёр вынул из кармана пиджака небольшой черный пистолет, протёр его рукавом и вернул обратно. Закончив столь нехитрое профилактическое действо сообщил:
— Я заберу бак и москвичонок, а ты вышли по электронке инструкцию для приготовления геля ... и забудь меня.
Молча кивнув, Виктор Георгиевич по-стариковски сгорбился и двинулся шаркая тапками к дому. Медленно поднялся на крыльцо, медленно обернулся посмотреть на работу крана. Из-под мохнатых бровей радостно стрельнули выцветшие глазки и тут же нырнули обратно.
Занятый погрузкой Николай ничего не заметил. Дело спорилось, и через десять минут грузовик уехал, подняв столб пыли на дороге. Вслед умчался джип, унося в чреве весьма довольного собой Николая Даниловича.
На дачу вернулась тишина.
Снова можно было услышать щебет птиц и гудение шмеля. Спокойствие разлилось по округе спеша зализать раны от нежданных визитёров. Но недолго длилась идиллия. Мелькнуло в окне ухмыляющееся лицо Виктора Георгиевича. Наспех одевшись он выскочил во двор, держа в одной руке пипетку, а в другой секретный пузырёк. Почтенный Виктор Георгиевич стал резво бегать от одного дерева к другому, от кустика к кустику, внимательно их осматривать, не ленясь сгибаться до земли.
— Я знал, знал, что этот придурок клюнет на пластилиновые кораллы, — шептал он деревьям и кустам. — Он же поступил подло, значит, должна быть вода. Теперь, только не подведите меня, милые. Мне не нужен дождь, толку от него мало. Вы притяните к себе самое ценное, а я уж расстараюсь, соберу всё до капельки.
До самого вечера бегал Виктор Георгиевич по участку. Без еды и отдыха, лишь скоренько отхлёбывал кваску. Да всё зря. Ноги уже не слушались и спина отказывалась сгибаться. Совершенно измученный плюхнулся он на скамейку перед домом и тяжело захрипел. Могучая грудь вздымалась и опадала, по вискам стекали ручейки пота.
«Скоро стемнеет и уже ничего не разглядишь...» — тоскливо подумал Виктор Георгиевич, глядя на заходящее солнце. Вдруг, краем глаза он заметил искорку на кусте сирени. Лучи солнца царапнули по листьям, родив крохотные сполохи. Круглов пулей соскочил со скамейки и подбежал к кусту. Глаза его наполнились радостью, а задрожавшие руки стали торопливо собирать капли в пузырёк. Когда какая-нибудь капелька соскальзывала с пипетки на землю Круглов морщился, как от зубной боли, делал пару вдохов, стараясь унять дрожь в руках, и снова приступал к работе. Свет ещё не видывал такого усердного работника, каким оказался Виктор Георгиевич.
Вскоре вся роса с куста была собрана. Усевшись на лавочке, Виктор Георгиевич заглянул в пузырёк и удовлетворённо вздохнул — почти у самого верха плескалась искрящаяся жидкость. Подняв увлажнившиеся глаза к небу, Круглов зашептал странную молитву. А может, и не молитва это была. Может быть, он просто не мог сдержать себя, и надо было срочно, сию минуту, поделиться с кем-нибудь своей радостью. Не важно с кем: с небом или землёй, с травой или облаками. Он говорил быстро и спутано, то шепча, то почти вскрикивая.
— Нет начала и нет конца сущему, всё имеет право быть в бесконечности: и песня жаворонка и слёзы мира. Каждое действие противное природе не проходит бесследно. Рвутся её нервы и в месте порыва искажаются время и жизнь. Хаос прольётся водой, чуждой устоявшемуся порядку вещей. И это есть Удивление мира...
Совсем увлёкся Виктор Георгиевич и не заметил подошедшего сзади Николая.
Молодой человек внимательно слушал, пока особо смелое предположение Круглова не вызвало возмущение.
— Какое Удивление?! — фыркнул Николай. Круглов испуганно прижал к себе пузырёк и зло посмотрел на бывшего партнёра. — Ломается клетка причинно-следсвенных связей в месте нарушения линий гармонии, и на свободу вырываются нереализованные вероятности, так сказать, запас событий. Им лишь бы свершиться, а где и зачем — без разницы. Вот природа и защищается. Водой их, окаянных, чтоб свою энергию на себя же и замкнули.
Оглушив Виктора Геогиевича столь мощным потоком наукообразной белиберды, Николай Данилович вырвал пузырёк и добавил:
— А ты думал, что только один умеешь наблюдать? Окстись сердешный. Были умные люди и до тебя, будут и после. Каждый называет чудо по-своему — грааль, философский камень. Ты вот назвал — Удивление мира — и мне твоё название нравится больше всего.
Маленькими глотками Николай выпил больше половины содержимого пузырька и вернул его владельцу. Виктор Георгиевич сразу обмяк, ссутулился, и лишь в глазах ещё тлела надежда на то, что ненавистному предателю боком выйдет сие святотатство. Но Николаю всё было нипочём. Он присел рядом на лавочку, сорвал травинку и стал задумчиво грызть её.
— Эх-х, Георгич, много в последнее время ураганов да наводнений. Я вот уже лет триста наблюдаю: есть за что пролиться водам, есть... Нам бы идею погуще, да людей покрепче.
— Пробовали уже, не сработало.
— Позвольте не согласиться, — мягко возразил Николай. — Две тысячи лет — это солидный срок.
Растерявшись, Виктор Георгиевич машинально спросил:
— Вы... о чём?
— А вы?
— Ах, да... Я-то про ...
— И про них тоже, — с готовностью согласился Николай. — Главное не останавливаться, надо думать, пробовать опять и опять, а то ведь смоет к едрене фене.
Как по команде бывшие партнёры посмотрели друг на друга. Виктор Георгиевич усмехнувшись отвернулся, и Николай стал говорить в затылок собеседнику.
— Взять, к примеру, вас: умный, трудолюбивый человек. Вы много добились сами, а могли бы ещё больше. Нам очень нужны такие люди. Конечно, надо будет много работать и, что ещё сложнее, потребуется вера в себя, в людей. Нужно будет отказаться от компромиссов с совестью, но ведь есть за что! Вам ли не понять это, Виктор Георгиевич... Что скажете?
— Да пошёл ты ...
Вполне предсказуемый ответ. Николай и не удивился, а только горько усмехнулся.
— М-да... В России медленно запрягают. Думаю, лет через сто мы вернёмся к нашему разговору.
Виктор Георгиевич, сверкнув очами, скрылся в темноте своего уютного дачного домика. А Николай ушёл. Не грозил, не уговаривал, а просто молча ушёл. Невесть откуда взявшийся дождик зашлёпал по листьям, а его приятель ветерок взялся играть створками гаражных ворот, извлекая наглый, протяжный скрип. Тут же по посёлку завыли собаки, захлопали закрываемые окна и двери. И никто не мог понять, отчего же стало так тоскливо в этот чудесный майский вечер.
Виталий Васькин © 2008
Обсудить на форуме |
|
