|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2008 Андрей Селенский © 2008 Ещё раз про любовь С детства боялся высоты. И любил темноту.
С первым надо бороться, второе надо уважать.
Вот я и совмещал необходимое с приятным. Когда сидел на парапете над Стрелкой и смотрел на звёзды. Это не так сложно, если знать куда смотришь.
Даже если знаешь, что под ногами пять метров и асфальт.
А заодно — воспитание силы воли.
Пусть даже хочется оттолкнуться и прыгнуть. Головой вниз. Иррациональное желание, которое со временем кажется мне всё более привлекательным.
— Не делай этого!
Крик. Резкий, но приятный.
— Пиво хочешь?
Этот ответ заставил её задуматься.
— Извини.
Она подошла почти вплотную. Но поворачиваться не хотелось. Мне не везёт с девчонками. Я бы сказал фатально — но есть надежда на будущее.
— Да ладно, чего уж там.
— А ты серьёзно про пиво?
Она уже усаживалась рядом со мной. Ну всё, конец одиночеству!
— «Курское», если не против.
— Не против.
Я достал из рюкзака бутылку и открыл её зажигалкой. Мы чокнулись.
— За знакомство! — объявил я тост.
— Мы же ещё не знакомы.
— Да? — удивился я. — Ну и ладно!
По крайней мере, она не толстая. И в темноте смотрится очень даже ничего!
Сидеть ей было скучно.
— Что ты здесь делаешь, если не секрет?
Вопрос закономерный. Зачем ещё в двенадцать ночи сидеть на парапете? Надо было ей как-то ответить.
— Смотрю на звёзды.
— Интересно? — очень искренний вопрос. Ей и вправду было интересно.
— Да. — она, наверное, привыкла, что все перед нею распинаются, пытаясь привлечь внимание. Точно, она — блондинка. (Я не волосы имею ввиду!)
— А я вот с парнем поссорилась!
Придётся продолжать общение.
— По делу?
— Наверное, да! — она тяжело вздохнула.
— Налево сходил?
— Нет. Просто он меня не любит.
Обречённый вздох.
Где-то я это уже слышал!
— Точно не любит?
Три минуты тишины.
— Не знаю.
— Значит любит. Но тебе этого мало. Надо, чтобы больше он ничего не любил, кроме тебя!
Знакомая картина — блондинка в шоколаде. Весь мир вертится вокруг неё и принадлежит только ей.
— Да. Наверное.
— Вряд ли я могу чем-то помочь.
— Ты прав.
Мы сидели на парапете и пили пиво. Я смотрел на звёзды. Всё-таки на небе гораздо больше интересного, чем на Земле.
А потом я посмотрел на часы.
И обратно на небо.
Та маленькая точка небосклона, что притягивала меня последние месяцы, вдруг внезапно преподнесла мне приятный сюрприз. Стало невероятно легко и свободно. Я уже хотел продолжить общение ...
— О-о, Колян, смотри, а вот и баба!
Их было пятеро. Они ещё стояли на ногах, но тормозов уже не осталось.
— Слышь, парниша, одолжи бабу на пол часа!
Они смеялись. Им было весело.
Я впервые пожалел, что никогда не занимался ни какой борьбой. И сейчас я казался обычным хлюпиком. (Хотя, почему казался?)
Ситуация вполне конкретна.
Первого по яйцам. Потом коленом в челюсть. Дальше — как получится.
Я спрыгнул на землю — рюкзак скатился по руке.
За спиной раздался истошный крик:
— Илль-я-а-а!
Два удара прошли, как и планировалось. Потом прошло ещё два. Потом я пропустил. Потом упал. Меня начали пинать ногами. Я уворачивался. Потом поймал чью-то ногу и повернул ступню вниз. Раздался крик, после которого я оглох — кто-то попал мне ногой в голову.
Последнее, что я видел — лицо какого-то парня.
Илья.
А потом появилось огромное количество звёзд.
***
В сознание я пришёл через двое суток. И первым, кого я увидел, был следователь.
Моё зрение стало контрастным. И теперь я видел даже мелкие порезы от бритья на его лице.
Он расплылся в искренней улыбке.
— Ну что, будем писать чистосердечное?
Я попытался шевельнуть правой рукой. Стало очень больно. Причём, в голове. Огромный пульсирующий шар боли, растекающийся от левого уха.
— И не надо притворяться! 23 числа Вы, вместе с подельником, напали на группу молодых людей с целью ограбления. В результате три человека останутся инвалидами!
Если Вы во всём сознаетесь и назовёте имя вашего подельника, то пойдёте свидетелем. А то можно и на пятнашку раскрутить!
Самое обидное — я даже не удивился. Чего ещё ждать от правоохранительных органов в этой стране?
— Представься.
Мне казалось, я говорил внятно, но он не расслышал. Пришлось повторить:
— Представься.
— Следователь Иванов. — он чему-то улыбнулся.
— Уходи из органов.
— Ах ты. Да я тебя мразь!
Что он мне сделает, я не понял. В палату ворвался врач — и следователь оказался на полу со сломанной челюстью.
За врачом влетели две медсестры и повисли у доктора на руках.
Через минуту он смог говорить.
— Если ты, сука, не уйдёшь из органов, я тебя лично убью! Парню повезло, что он жив остался — а ты тварь ...
Доктору опять не хватило слов.
В палату влетели ещё люди. Кто-то выволакивал следака, кто-то успокаивал доктора. Наконец все ушли.
Осталась лишь одна медсестра. Она подошла ко мне, что-то осматривая.
— Что значит повезло?
Я думал, что она не расслышит или не поймёт вопроса.
— Вам повезло, что мы приехали вовремя, что дежурил доктор Сташевич, что операцию он начал ещё в скорой. С такими травмами вообще не живут.
Он и разозлился потому что двадцать часов оперировал. А тут приходит кто-то и пытается его работу испортить. Не волнуйтесь. Мы все свидетелями пойдём, что вы девушку защищали!
— Да уж! Защитил!
Больно было даже думать, не то, что двигаться.
— А Вы чьи стихи читали?
— Что?
— Ну, когда на вас наркоз перестал действовать. Я как увидела, что вы глаза открыли, так чуть в обморок не упала. Вы три часа доктору стихи читали. А наркоз вам больше нельзя было давать.
Я покраснел. Стало очень неловко. Стихи я пишу ещё со школы. Но это всё ерунда. Я даже близким не показывал. И вот так опозориться! Но надо признаваться.
— Это мои. Очень коряво?
И я снова увидел звёзды.
***
Я уже три часа разглядывал потолок. После второй операции и десяти часов сна.
Потом вошёл доктор. Сташевич, как я запомнил.
— Как самочувствие, молодой человек?
— Не ругайте медсестру, пожалуйста.
Он улыбнулся по-доброму.
— Не буду. Вы только больше такой ерунды не повторяйте.
Он имел ввиду вторую операцию.
— Я постараюсь.
— О следователе не беспокойтесь, я лично проконтролирую, чтобы его уволили.
На следователя мне было наплевать. Не в первый раз. Меня поразил сам доктор. Борис Абрамович. Никогда не видел, чтобы евреи так дрались.
— Спасибо.
— Спасибо скажете при выписке.
Всё время нашего разговора он осматривал меня, проверял показания приборов. А сейчас поклонился и вышел, наверное, осматривать других пациентов.
Я тогда ещё подумал — надо попасть в реанимацию, чтобы встретить удивительного человека!
***
— К тебе можно?
Я подумал, что она ошиблась. Нет, честно, что делать фотомодели в палате у ботаника?
— Я тебя не знаю.
Глупейшая ситуация из дурной комедии. Только я не люблю быть глупым.
— Это я с тобой ночью разговаривала. До того как эти подонки напали.
Она не ошиблась. Она точно знает к кому пришла. К слабаку, который не может даже постоять за себя. Конечно, ей меня жалко. Возможно, она чувствует свою вину ( правда, не понятно, за что ).
— Ты офигительно прекрасно выглядишь!
— Я знаю.
Действительно, нечто подобное ей, наверное, говорит каждый второй.
— Мань, ты здесь?
Это было сказано в коридоре, и в мою палату ввалилась здоровая ряха. Сначала я подумал, что это один из нападавших, но потом понял, что это Илья — её парень.
Мне стало совсем грустно. Но я, всё-таки нашёл в себе силы улыбнуться.
— А можно не орать?
Он смутился, и даже покраснел.
— Извини. Я не подумал.
— Заметно. — обижаться на это чудо было невозможно.
— Мы с Ильёй пришли навестить тебя. Может какая помощь нужна?
— Да нет, ребята, спасибо.
— Ты классно дрался. Просто у тебя не хватает навыков. Ничего, поправишься — я за тебя возьмусь.
Странно, он почему-то относился ко мне уважительно.
— Не обращай на Илью внимания, он всех хочет затащить в свой спортзал.
— Мань, парню нужна техника. Ну будет он в следующий раз со своей подружкой идти — без техники не отобьётся.
— У меня нет подружки. И никогда не было.
Он смутился окончательно.
Оптимист. Он считает, что у нас есть будущее!
— Ладно, поправляйся. Мы тогда ещё зайдём. — у неё офигительный голос!
***
Доктор Сташевич был лучшим хирургом Города. И ещё он был очень принципиальным человеком.
Недели через две, когда в его ночное дежурство выпала спокойная смена, он зашёл ко мне — благо, моя палата была одноместной.
— Почему не спим, молодой человек?
— Потому что я смотрю на звёзды.
Я понимаю, что больной ночью должен спать. И доктор обязан это контролировать. Только есть одно но. И я не знал, как ему это объяснить.
— А может на звезду? — этот уточняющий вопрос был задан таким спокойным тоном, что я не сразу понял:
ОН ЗНАЕТ.
Так же как и я.
— Знаете, доктор, тогда ночью мне показалось, что траектория изменилась.
— Я не должен вам говорить, но ... Звезда всё-таки мигнула, через минуту, но траектория восстановилась. Уже неделю график движения стабилен.
Это был удар. Через стекло моей палаты трудно разглядеть мигание звезд. Да и небо часто по ночам было облачным. Но я всё-таки надеялся на лучшее. Несмотря ни на что.
— И что же делать?
Доктор пожал плечами:
— Жить. И верить.
— А сами вы верите?
— Молодой человек, читайте «Ветхий Завет». Это уже было.
— Было что? Земля погибала полностью? — я понял, что срываюсь на крик.
— Было то, что произойдёт со всеми нами через восемь с половиной месяцев. Человечество выжило.
— Да, Ной и его семья. — скепсис в моём голосе трудно передать словами.
— Я говорю не про Ноя, а про Моисея. «Ветхий Завет» у вас в тумбочке. Спокойной ночи.
Он ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями.
И надеждой. Надеждой во что-то, чему нет названия.
***
Я вышел из больницы через два месяца после операции. Илья сразу же потащил меня в свой спортзал. Мне дали персонального тренера и массажиста. Точнее массажист был не только мой — но мной он занимался в первую очередь.
Оказалось, что Илья — наша краса и гордость. Надежда России на будущей Олимпиаде. Какой-то вид борьбы в каком-то там весе. А ещё он чемпион Округа по боям без правил. И так далее, и тому подобное. И если он что-то попросил, это выполняется сразу и без возражений.
Тем меньше я понимал, почему он возится со мной.
После первой тренировки он повёл меня к себе в гости.
К НИМ в гости.
— И не возражай, а то Машка меня убьёт!
Он говорил это на полном серьёзе. И мне стало очень больно, от того, как по-хозяйски он её называет.
— Почему вы со мной так возитесь?
Он посерьёзнел:
— Просто, она — единственное, что у меня есть. Я как представлю, что не смог её защитить ... Голова кругом! Ты просто обязан уметь драться! Особенно теперь.
Я даже остановился.
— Когда теперь?
Он тоже остановился и повернулся ко мне лицом.
— Ты же смотрел на звезду? Тогда, на Стрелке.
— Ты знаешь?
— Конечно.
— А Маша?
Он отрицательно покачал головой и повёл меня к своему дому.
Может это и к лучшему.
Оставалось семь месяцев.
***
Тренировки продолжались. Чаепитие у Ильи и Маши вошло в традицию.
И ещё. Мне позвонила Люда — та медсестра из реанимации. И предложила встретиться.
Я не поверил. Этого не может быть!
Я же хлюпик! Что она во мне нашла?
На какой-то момент мне стало не до звёзд. Ситуация всё больше превращалась во французскую мелодраму. И мне надо было что-то делать.
Через неделю Люда переехала ко мне.
Мои занятия в спортзале она поощряла. Хотя, наверное, она всё знала о моих чувствах.
Я бесился, лез на стену, и не мог найти разумного выхода из этого тупика.
Во время очередного чаепития Маша нас порадовала:
— Илья, у нас будет ребёнок.
Я не помню, как именно это было сказано. Я не помню контекста нашего разговора. Я помню только нашу с Ильёй реакцию — одну на двоих.
Глаза Маши наполнились слезами.
Как и следовало ожидать, она поняла Илью не правильно. Ну да! Ведь все мужики козлы! Как только речь заходит о детях и браке — они сразу испаряются!
— Это хорошо. — Илья конечно нашёл правильные слова, но вот говорить их таким тоном ...
— То есть, я загубила твою молодость и карьеру?
Даже в гневе она прекрасна! И эта её ирония, так не уместная сейчас.
— Когда родится сын? — будущий отец понемногу приходил в себя.
— Да с чего вообще ты взял, что будет сын? А может быть дочь?
И в этот момент я понял. Не знаю, может быть озарение Свыше. Может — случайный вздор, оказавшийся правдой.
Я назвал им точную дату рождения ребёнка. Поблагодарил за чай и ушёл.
Этого не может быть! Вся моя предыдущая жизнь восставала против этого нелепого совпадения. Я не верю в Бога!
Но тогда я мечтал об одном — о Знамении. О чётком указании воли Его.
Дурак!
***
Люда очень своеобразно спит. Она поворачивается на бок, в сторону от меня. При этом берёт мою руку, и как бы укутывается мной. Любая попытка высвободиться сопровождается недовольным мычанием.
Интересно.
За этим можно наблюдать часами. (Хотя, что ещё остаётся делать в таком положении?)
И в этот момент позвонила Маша:
— Прости меня, пожалуйста.
У неё был тихий, угасающий голос. Я еле узнал её. И я понял, что что-то не так. Понял сердцем, а не разумом.
— Что с тобой?
— Передай Илье, что я его люблю!
Твою мать!
За сколько положено одеваться в армии? Секунд сорок пять?
Через двадцать секунд я выбежал из дома.
И даже поймал такси.
И успел позвонить Илье и доктору Сташевичу.
Дома у Маши я был через три сорок пять после её звонка. И смог выбить дверь. И вынести Машу со второго этажа на улицу.
Там её уже ждала скорая.
***
Сначала мы с Игорем сидели у дверей реанимации. Потом вышли на улицу.
Как раз было три пятнадцать ночи. Время прохождения через ещё одну звезду.
Мы смотрели на небо и ждали.
Потом мы, не сговариваясь, посмотрели на часы. Потом опять на небо.
Мы ждали пол часа. Наконец звезда мигнула на полторы секунды. Радоваться или нет? Мы не знали.
Через десять минут к нам вышел Сташевич.
— Как вы все меня достали, молодые люди!
В его голосе даже не чувствовалось злости — только усталость. Люда говорила, что в последнее время выросло количество убийств и самоубийств, как будто все «с катушек съехали».
— Как она?
— И она, и ребёнок будут жить. И, скорей всего, ребёнок всё-таки останется нормальным. Что со звездой?
— Мигнула. Одиннадцать минут назад. — я специально подчеркнул время.
Доктор посмотрел на часы.
— Интересно. Одиннадцать минут ...
Я просил Знамение. Я получил его. И как мне теперь с этим жить?
Никогда не просите помощи у Бога! Прошу вас!
— Что это значит? — у Ильи звериное чутьё. Но надо ему объяснить ситуацию так, как вижу её я.
— Илья, ты веришь в Бога?
— А причём здесь это? — начал он закипать.
— Да? Нет? — жёстко я его оборвал.
— Нет.
Я невесело усмехнулся:
— Я тоже не верил. А потом я попросил у Бога Знамение. Я спросил, является ли Маша виновницей будущей катастрофы. Сегодня Бог дал мне ответ. Либо умрёт ваш с Машей ребёнок, либо Земля погибнет.
Илья всё ещё не верил мне. Он смотрел на доктора.
Сташевич лишь пожал плечами:
— Земля не погибнет. Погибнет лишь современная цивилизация. Уже вычислили массу и объём приближающегося к нам тела. Это планета, сравнимая с Венерой, а не комета, как думали раньше. То есть нас ждёт ядерная зима лет на сорок, как во времена Исхода. Поменяются полюса, береговая линия. Часть земли уйдёт под воду. Другая часть поднимется. По подсчётам вымрет 90% биосферы.
Люди выживут. Но лишь немногие.
— Но ведь планета задержалась! Она изменила траекторию!
Илья кричал.
— Я спас твоего сына. Через месяц траектория восстановится.
Сташевич поверил мне сразу. Очевидно, он ждал чего-то подобного. Еврей всё-таки!
— И ты хочешь, чтобы я убил своего сына? — голос Ильи стал тихим и спокойным.
— Дурак, твой сын — Мессия!
Это сказал я. Всё-таки в больнице у меня было время прочесть «Ветхий Завет».
Илья задумался. Ушёл в себя. Мы с доктором стояли и не знали, что нам делать.
— За что?
Теперь он всё знал. За ним осталось право выбора. Он большой и сильный. Он должен справиться.
На него было страшно смотреть.
— Илья, я сделаю всё возможное, чтобы твой сын выжил. — Сташевич принял решение.
Точно такое же решение принял я.
Илья сел на землю и заплакал, глядя на небо.
***
Когда я вернулся, Люда плакала. Я опустился рядом с ней и обнял её. Она попыталась меня оттолкнуть — но сил не хватило.
— Я никогда и ни с кем не изменю тебе, пока ты будешь со мной.
И поцеловал её в макушку. Теперь я знаю, что надо быть очень аккуратным со своими словами.
Она мне поверила. Мы просидели так до утра. Она плакала, а я обнимал её, не давая вырваться.
Утром я пошёл на работу.
***
Сегодня до столкновения нам осталось ровно четыре месяца. Истерики у Маши закончились. Они с Ильёй ждут ребёнка. Завтра я стану свидетелем на их свадьбе. У нас с Людой тоже всё хорошо. Наверное, я тоже стану отцом, если мы выживем.
Знаете, впервые в своей жизни я по-настоящему счастлив.
Андрей Селенский © 2008
Обсудить на форуме |
|
