|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Лучшее - детям Фея Зубная © 2008 Лев по имени Лев Лев был зверем очень серьезным и солидным и ни на минуту не забывал о том, что он царь.
— Нет, ну не то что бы прямо царь, — уточнял он. — Мы же не в сказке, правда? Это там — тридесятое царство, тридевятое государство. А у нас...
— Королевство? — вытаращив и без того огромные глаза, спрашивал лягушонок со странным именем Поздравляю-с-днем-рожденья.
— Почему королевство?
— Потому что там спрятано слово «лев», — с готовностью объяснял Поздравляю-с-днем-рожденья. — Коро-ЛЕВ-ство. А ты коро-ЛЕВ.
— Хе-хе-хе. Во-первых, не королев, а королевич. Во-вторых, тогда уж не королевич, а король. А в-третьих, и не король, а... — Лев задумывался. — Пожалуй, правильней всего сказать: руководитель.
Лягушонок хлопал глазами.
— Ну, глава... Понимаешь?
— Главный? — переспрашивал Поздравляю.
— Ну, можно сказать, что и главный, — соглашался Лев. — Ты можешь задать вопрос «а зачем нужен главный? Разве без него не лучше?»
Лягушонок неуверенно кивал.
— А я тебе отвечу, — обрадованно восклицал Лев. — Он нужен для того, чтобы справляться с неразберихой.
— С неразберихой?
— Именно так. Вот представь: ты и верблюд Семёнов собрались поехать отдохнуть. Ты захочешь — куда? На море?
— На речку.
— На речку. А Семенов решит побродить по пустыне.
— Ой, — испуганно квакнул Поздравляю.
— То-то и оно, что «ой». А представь, что вас не двое, а пятеро или еще больше, и каждый хочет что-то свое. Медведь Гоша предложит отправиться в лес, куклы потребуют поехать на какой-нибудь модный-размодный курорт, пупсу Сереже придет в голову... не знаю даже, что может прийти в голову Сереже... ну, например, вообще никуда не ехать, а остаться дома... И все вы начнете спорить, и кричать, и сердиться друг на друга...
— И обзываться, — угрюмо добавлял Поздравляю. — Гоша чуть что сразу обзывается «лягушкой-лысой макушкой». И «пугалом болотным».
— Ну вот видишь. Это и есть самая настоящая неразбериха. Из-за нее можно вообще никогда не сдвинуться с места. Кто-то должен спокойно всех выслушать, хорошенько все обдумать и решить. Спорам конец, едем отдыхать.
— На речку?
— Неважно куда, — взмахивал хвостом Лев. — Главное, что все вместе и безо всякой неразберихи. Ясно?
— Ясно, — соображал Поздравляю. — А почему главный ты?
— Закон природы, — печально отвечал Лев, словно ему не очень-то и нравился этот закон. — Львы — цари зверей. Ну не то что бы цари... Мы же не в сказке... В общем, не в названиях дело.
Поздравляю-с-днем-рожденья понимающе надувал щеки.
Надо сказать, Лев очень старался. Стоило ему заметить, что у кого-нибудь из игрушек намечается неразбериха, он тут же спешил на помощь. Игрушкам даже иногда казалось, что было бы проще, если бы он старался поменьше.
— Нет, ну это уже чересчур! — недовольно ворчал верблюд Семенов. — Мало того, что Змея вдруг ни с того ни с сего заявляет, что может запросто меня переплюнуть... Мало того, что я чуть не охрип, убеждая ее, что верблюды плюются лучше всех на свете... Так вот мало всего этого! Приходит Лев, слушает нас обоих и объявляет, что оба мы неправы, потому что оба плюемся одинаково плохо. Потому что плеваться — вообще плохо. И победителя в таком деле быть не может.
— Скажи-ите-пожалуйста, «не может»! — подхватывала Змея. — Очень даже может. Вот сейчас тихонько вылезем на балкон и устроим соревнование... Только Льву не говорите, — добавляла она, немного подумав. — Он же считает, что все уже и так уладил. Чего его зря расстраивать?
— Да, не надо, — соглашался Семенов. — Он все-таки старался.
Они украдкой шли на балкон и плевались там в свое удовольствие. Доволен был и Лев — оттого что и на этот раз ему опять удалось восстановить порядок. «Нет, без руководителя, как ни крути, никуда, — говорил он сам себе мысленно. — Вот хочется иногда махнуть лапой и сказать: разбирайтесь сами, устал я над вашей неразберихой голову ломать! Но нельзя, нельзя... Закон природы. Кто же, если не я?».
Не то что бы игрушки не слушались Льва из вредности. Просто иногда его советы было очень уж непросто выполнить. Взять хотя бы историю с Барабашкой.
Барабашкой звали маленькую африканскую девочку. А звали ее так, потому что она была нарисована на большом жестяном барабане. Барабан — инструмент шумный и громкий, а Барабашка, наоборот, была тихой и застенчивой. Она почти всегда улыбалась — так широко и белозубо, что при взгляде на нее у всех поднималось настроение. Однако вот уже целый день она плакала навзрыд и никак не могла остановиться. От ее слез барабан то и дело становился мокрым, как будто побывал под дождем, и куклам приходилось быстренько вытирать его полотенцем, пока он не попался глаза Маме.
Причина такого горя была очень уважительная. Барабашка уже давно была по уши влюблена в одного из нарисованных принцев.
Год назад Мама купила четыре удивительные тарелки — такие красивые, что никому бы и в голову не пришло класть на них котлеты или яичницу; тарелками полагалось только любоваться. На каждой был нарисован сказочный принц, один прекрасней другого. Барабашкино сердце принадлежало Синему принцу. Ее избранник был печален и задумчив. В одной его руке была шпага, на другой сидела какая-то страшная птица. Барабашка целыми днями не сводила с принца глаз. Она никак не решалась с ним познакомиться или хотя бы заговорить — и только время времени вздыхала так глубоко, что жестяной барабан тихонько рокотал.
Пока Барабашка набиралась смелости и вздыхала, произошло ужасное. Таня полезла на полку за цветочной вазой и нечаянно разбила тарелку с принцем. И надо же было такому случиться, что из всех четверых не повезло именно Синему!
Барабашка рыдала безутешно и отчаянно. Игрушки изо всех сил старались ее успокоить, но у них ничего не получалось.
— Барашечка, Барабусечка, не плачь, — на два голоса уговаривали куклы. — Перед посторонними неудобно.
Посторонним был большой тряпичный клоун с ухмылкой до ушей и лохматой рыжей шевелюрой. Его принес мальчик, который пришел в гости к Тане. Дети убежали гулять на улицу, а клоун остался в детской. Теперь он во все глаза смотрел на плачущий барабан и кукол, которые суетились вокруг с полотенцами наперевес.
— Вы же даже не были знакомы! — воскликнула кукла Галя. — Может, он тебя еще и не полюбил бы.
— Может, он разбил бы твое сердце, — подхватила кукла Оля. — А так он взял и разбился сам.
Барабашка зарыдала еще сильнее.
— Не реви, — строго сказал медведь Гоша. — Какие девчонки все-таки плаксы... Чего реветь-то? Ночью залезем на кухню, достанем из ведра осколки и склеим твое глупое блюдце. Я бы вчера слазил, но проспал.
— Не выйдет, — шепотом возразил верблюд Семенов. — Мусор вынесли давно.
— Хм, — почесал в затылке Гоша. — Ну, тогда все еще проще. Надо попросить у Деда Мороза точно такую же тарелку.
— Это ж еще целых полгода ждать, — хмуро ответил Семенов. — Мы за это время утонем в Барабашкиных слезах.
— Ха-ха-ха, — захохотал рыжий клоун, зачем-то встал на голову и задрыгал в воздухе ногами.
Звери удивленно оглянулись.
— Чего это он? — поинтересовался Поздравляю-с-днем-рожденья.
— А кто его знает, — пожал плечами Гоша. — Наверно, пытается развеселить Барабашку. Клоун же. Профессия у него такая.
— Ах, какой молодец! — восхитилась Галя. — Какой сообразительный! Не то что наш.
В детской был и свой клоун, не посторонний. В отличие от пришельца, он был маленьким и пластмассовым, а волосы у него были желтыми, как солома.
— Ну, конечно, — сказал он обиженно. — Куда уж мне. Я же не гость. Может, этот ваш рыжий и молодец, и просефи... профессионал, только почему-то кроме него никто и не думает веселиться.
И правда, Барабашка хлюпала носом по-прежнему. Верблюд Семенов задумчиво пожевал губами.
Из-за коробки с конструктором медленно вышел Лев.
— Извините, я задержался, — сказал он. — Ситуация непростая, и ее нужно было как следует обдумать.
— Это лев по имени Лев, — пояснила на ухо рыжему клоуну кукла Оля. — Он у нас главный.
— Но теперь у меня есть решение, — продолжал Лев. — Простое, как все гениальное. Вот оно... — он подошел поближе к Барабашке. — Ты теперь, девочка, влюбись в другого принца. Какого хочешь. Хочешь — Красного, у него самый принцевый вид, а хочешь — Зеленого, он выглядит очень дружелюбным. Я бы лично посоветовал Желтого: у него в руке книжка, он наверняка самый умный из троих.
Наступила тишина. Игрушки переминались с ноги на ногу и размышляли над предложением Льва.
— Здорово! — восторженно квакнул Поздравляю. — И чего нам это самим в голову не пришло? Выбирай Красного, Барабашка — у него и правда самый принцевый вид!
— Да-а, — неуверенно протянула кукла Оля. — Красный очень симпатичный.
— Решено, — довольно сказал Лев. — Все хорошо что хорошо кончается.
Он уже совсем собрался уходить, когда вдруг послышался звук, очень похожий на горестный всхлип.
— Что такое? — повернул голову Лев.
— Ничего, — быстро ответил Семенов, заслоняя собой барабан. — Это я чихнул.
— А-а, — Лев махнул хвостом. — Ну тогда будь здоров.
— Угу, — кивнул Семенов. — Спасибо.
Лев опять удалился за коробку с конструктором, собираясь вздремнуть после удачно завершенного дела.
Семенов проводил его взглядом.
— Плачет? — спросил он, не оборачиваясь.
— Плачет, — ответила Галя. — Сильнее, чем раньше. Это ж надо такое придумать — «влюбись в другого»...
— А что? — удивленно хлопнул глазами Поздравляю.
— Ничего, — Галя поджала губы. — Маленький ты еще. Вырастешь — поймешь.
— Так не положено, — попытался объяснить Семенов. — Влюбляются не в кого надо, а в кого попало. Правила такие.
— Глупые какие-то правила, — пожал плечами Поздравляю.
— Глупые или не глупые, это сейчас неважно. Сейчас важно побыстрее придумать, как успокоить Барабашку. Вернется Лев — увидит, что она по-прежнему слезами заливается, огорчится. Помните, как он переживал, когда понял, что Гоша не собирается выполнять его решение и впадать в спячку на всю зиму, чтобы перестать быть таким ворчливым?
— Ой, да, — всполошилась Галя. — Надо что-то делать
— Значит, так, — решительно сказал Семенов. — Быстренько закатываем барабан за диван, чтобы Лев случайно на него не наткнулся, и продолжаем думать.
Игрушки принялись двигать разбросанные на полу кубики, чтобы расчистить для барабана дорогу, и в это время неожиданно снова послышался голос Льва:
— Мне пришло в голову, что Желтый все-таки... Как, опять?
Он в растерянности уставился на плачущую в три ручья Барабашку.
— Ничего не понимаю, — сказал Лев. — Все же уладилось. Мы же обо всем договорились. Я же все обдумал... Она что, мне не доверяет?
— Да ты что! — воскликнул Семенов. — Как это, «не доверяет»? Она просто...
Он не успел договорить.
— Ха-ха-ха, — рыжий клоун весь трясся от смеха. — Хи-хи-хи. Хо-хо-хо. Хорошенький главный. Главнее не придумаешь!
— Что это с ним? — испуганно пискнул Поздравляю.
Ему никто не ответил.
— Хы-хы-хы, — заливался Рыжий. — «Она мне, что, не доверя-ает?» Да тебе никто не доверяет, косматая грива! У тебя все решения дурацкие. Все делают что хотят, а тебе просто не говорят. Хе-хе-хе! Го-го-го!
Он затопал ногами и два раза перекувырнулся через голову.
Звери притихли.
Лев нервно взмахнул хвостом.
— О чем он говорит? — спросил он.
— Не обращай внимания, — презрительно фыркнул Гоша. — Это не клоун, а обезьяна какая-то. Не наша — та, что на самом деле медведь, а настоящая: кривляка и врунишка. Ишь, как кувыркается... Он и рассмешить-то никого не может.
— М-да, — сказал Лев. — Действительно, странно. Но почему же все-таки девочка плачет?
— А она уже не плачет! — быстро ответила кукла Оля. — Смотри.
Барабашка и в самом деле наконец-то перестала рыдать.
— У нее дрожат губы, — подозрительно сказал Лев.
— Это она пытается улыбнуться, — объяснил Гоша. — Но пока не получается. Потому что трудно сразу остановиться. Это как на санках ехать с горы — гора кончается, а санки еще какое-то время катятся.
— Ага, — сказал Лев. — Теперь ясно. Ладно, я пошел.
— Ф-фух, — выдохнула кукла Оля, вытирая лоб. — Мне нельзя так волноваться. У меня теперь весь день будет болеть голова.
— А что же нам делать дальше? — озабоченно спросила Галя. — У Барабашки уже опять все лицо в слезах. Ты что, совсем не можешь остановиться? Совсем-совсем?
Барабашка помотала головой и вся сморщилась от расстройства.
Рыжий клоун тем временем отсмеялся и, тяжело отдуваясь, плюхнулся на подушку.
— Никогда не видел таких бестолковых игрушек, — сказал он ехидно. — Чего вы с ним возитесь? Боитесь, что ли? Он же крохотулечный, ваш лев, чего его бояться?
— Не боимся, а уважаем, — высокомерно, как это умеют делать только верблюды, ответил Семенов. — Тебе не понять.
— Да за что его уважать? За то, что царь зверей? Ерунда все это. Одно название.
— Не в названиях дело, — мудро сказал Поздравляю-с-днем-рожденья и вопросительно взглянул на Семенова. — Правильно?
— Правильно, — подтвердил верблюд. — И не в царях.
— Да чего с ним разговаривать? — нахмурился Гоша. — Есть дела поважнее.
Тут раздался звонок в дверь — это с улицы вернулись дети. После обеда мальчик-гость и его мама засобирались домой. Перед тем как исчезнуть за дверью, рыжий клоун исподтишка скорчил рожу и показал игрушкам длинный противный язык. Те сделали вид, что ничего не заметили.
Таня посмотрела по телевизору мультики и снова отпросилась гулять, а Мама пошла на кухню готовить ужин. Куклы тут же схватили полотенца и побежали вытирать барабан.
— Ну вот что, — сказал Гоша. — Лев был прав: Барабашке нужен новый принц.
— Но... — начал было Поздравляю.
— Вот именно: «но», — перебил его Гоша. — Принц нужен новый, но такой же, как старый... Так что берем фломастеры и заново рисуем этого разнесчастного расколоченного недотепу. И не на тарелке, а на бумаге — чтобы он не вздумал снова разбиться. Оля, Галя, идите отвлекайте Льва, а мы с верблюдом возьмемся за дело.
— Угу-у, — медленно протянул Семенов. — А что, может получиться... Ну-ка, дайте-ка мне синий карандаш.
— Послушай, — лягушонок Поздравляю-с-днем-рожденья потянул Гошу за лапу. — Здорово, конечно, что мы вместе все решили. Но все-таки я не понимаю... Лев у нас главный или не главный?
— Какая разница, — отмахнулся Гоша. — Главное, что мы все вместе. И безо всякой неразберихи.
Фея Зубная © 2008
Обсудить на форуме |
|
