|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Лучшее - детям Юлия Фурзикова © 2008 Сказка для друга Солнце садилось, освещая башни и башенки теплым розовым светом, золотом горели флюгера, а в узких улицах и между домами уже стояла тень, как вода.
— Сеньор! Сеньора!
Топот бегущих ног четко прозвучал в вечерней тишине улицы.
— Сеньор, купите смехотунчика!
— Что, что? — удивился папа, поворачиваясь.
— Смешарика купите! Для сеньориты.
Он наконец поравнялся с ними и остановился, стараясь сразу отдышаться. Уже не совсем ребенок — лет тринадцати, смуглый, босиком.
— Я боялся, вы не говорите по-русски!
— Так смехотунчика или смешарика? — спросила Динка.
— И почему сеньор, если все равно по-русски? — добавила мама.
— «Господин» мне не очень нравится. — Мальчик улыбался им, как старым знакомым. — Посмотрите моих смехотунчиков, сеньор? У меня большой выбор.
— Ага, — скептически сказал папа. — То посмотрите, то купите.
— Если вам не понравится, покупать бессмысленно — все равно он с вами не останется.
У парня была обаятельная улыбка, и он очень хорошо умел этим пользоваться. Не дожидаясь ответа, он отошел под стену каменного забора — рядом с полукруглой калиткой — и стал вытаскивать содержимое карманов и раскладывать прямо на лужайке с коротенькой, почти бритой травкой. На нем был длинный жилет, а на жилете великое множество оттопыренных карманов, с внешней стороны, с внутренней стороны, спереди, по бокам. На видавших виды штанах тоже были карманы, и все полные. Мальчик доставал множество безделушек, доставал пригоршнями, и выкладывал на газон, на солнышко. Небольшая витая шипастая ракушка, вот «хотей» — и вроде бы бронзовый, кусочки коралла, какой-то медальон, брелочки, подвески, значки, жетоны, украшения из темного металла, костяные фигурки, крошечные куколки. Но ничего похожего на героев известного мультика.
Динка смотрела во все глаза. Папа хмыкнул. Мама засмеялась.
— Как же они от тебя не разбегаются, ты их так таскаешь.
— Они знают, что я помогаю им искать друзей, — ответил мальчик.
— А это что? — удивилась Дина.
Просто шарик из полупрозрачного стекла? Нет, свернувшийся клубочком неизвестный зверек. Динке показалось, он светится не острым отраженным солнечным блеском, а собственным мягким светом. Его хотелось погладить, как живого, и рука сама протянулась к фигурке. Ладони стало тепло, как будто крошечный зверек был в самом деле живым.
— Вы ему нравитесь, сеньорита, — кивнул мальчик.
— Это он мне нравится...
— Ну конечно. Это всегда взаимно, а смехотунчики не ошибаются. Купите, сеньор. Недорого.
— Какая — то ерунда, — сказал папа.
Динка мягко сжала ладонь. Стеклянный на вид шарик был мягким, как будто пушистым. Мама вытащила из кармана несколько монеток. Мальчик важно кивнул.
— Да, достаточно. Спасибо, сеньора.
Папа опять хмыкнул.
— Да ты прирожденный коммерсант, я вижу.
— Что вы, зачем мне это. Смехотунчики сами умеют уговаривать. Вы не думайте, сеньор, — продолжал он очень серьезно, рассовывая свой товар обратно по карманам, — у меня настоящие смехотунчики. А настоящий смехотунчик — это на всю жизнь.
В ресторане было уже почти темно. Столик освещался — не светлячками, нет — фонариком, скрытым в ветках елки, а на невидимой за деревьями сцене одинокий скрипач-гоблин выводил волшебную музыку. Дина положила своего зверька на стол, и он тоже засветился, как большой светлячок.
— Зря мы не спросили, кто его сделал, — сказала мама. — Я слышала, это драконы делают такие фонарики.
Она взяла бокал.
— Вино чудесное, ничего подобного я в жизни не пробовала.
— Ну что, вам тут нравится? — спросил папа. — Можно было и на Земле неплохо отдохнуть.
— И не увидеть всего этого? — возмутилась Динка. — Я же с детства об этом мечтала.
— Все девять лет, — ехидно сказал папа.
— Нет, Динка права, — сказала мама. — Сначала я разочаровалась. Слишком разрекламировали этот мир. Так у меня бывало в детстве: возьмешь в руки книжку, о которой все говорят, и ждешь, когда же начнется интересное. Но здесь и правда хорошо, если присмотреться. И хорошо, что мы приехали сюда не десять лет назад, а сейчас. Десять лет назад я бы не уловила скрытой прелести, — той, которую не чувствуют рекламные агенты.
— Я тоже был другим десять лет назад, — согласился папа. — И даже любить научился совсем недавно. Одно дело, знаете ли, влюбиться, а другое — любить.
Родители улыбались друг другу. У них была своя сказка. Сказка была вокруг. Сказка была в Динке. Волшебная, как сон.
«Не знаю, что будет через десять лет», думала Дина. «Но я никогда не забуду эту планету, где живут драконы, а в лесах, говорят, водятся феи»
— Пойдемте, — сказала мама. — Пойдемте, еще походим по улицам.
Улица начиналась сразу за высокой стеной, отрезающей ресторанчик, как летний кинотеатр. Внутри — самый настоящий кусочек леса — посреди города. Здесь было все настоящее.
Над городом стояла розовая луна. Светились витрины магазинчиков, это напоминало Новый год, хотя здесь стояло лето. Динка знала, что драконы парят над городом легкими тенями, только их не видно. Драконы всегда летают по ночам, они ночные охотники. Днем иногда можно было увидеть полет дракона-одиночки, и Динка могла любоваться таким зрелищем сколько угодно.
И уже вернувшись в гостиничный номер и собираясь спать, она вспомнила, что так и забыла своего смехотунчика на столике в ресторане. Дина ничего не сказала родителям. И без того сказочный вечер оказался испорченным, совсем необязательно еще выслушивать, что ты — растеряха.
Но сон приснился хороший.
Ей снилось, что мир стал огромным и свежим, как лепесток, в нем было много ветра и воздуха, ловких стремительных движений и запахов. Мир был цветным, и цветов почему-то стало больше, чем в радуге. Рядом летела маленькая девушка, и с ней было так легко, будто Динка знала ее много лет. Девушка смеялась и говорила, что Динка неуклюжая, как толстый комар. Было почему-то не обидно.
— Я думала, вы живете в норках, как береговые ласточки, — говорила Динка.
— Мы же не люди. Мы не выносим стен.
Они летели над обрывом, спускавшемся к реке уступами, и на каждом уступе цвели дикие цветы. На один из уступов девушка показала рукой, и Динке стало страшно — чтобы спуститься, нужно было упасть! Тогда девушка взяла ее за руку, и обе бесстрашно скользнули вниз с невидимой горки.
— Лететь вверх легко, — оправдывалась Динка. — А падать страшно, это в нас от природы. — Из чашечки розоватого вьюнка — «граммофончика» было видно только небо, а лепестки даже не прогнулись под ними.
— Как тебя зовут? — спросила Динка.
— Динька.
— Правда? — удивилась Дина. — Такая фея, кажется, есть в старой сказке.... Мне мама читала, маленькой.
— А тебя как зовут?
— Динка.
— Правда? — удивилась Динька. Динка засмеялась.
— Ты летаешь хорошо для человека, — сказала Динька. — Хочешь, я подарю тебе эти крылышки? Оставь их себе насовсем.
— Это очень щедрый подарок, — испугалась Динка и погладила свое бархатное крыло. На нем было лиловое пятнышко — «павлиний глаз». — Что я тебе подарю взамен?
Динька беззаботно расхохоталась, как будто Динка удачно пошутила, и исчезла.
Вот так сон, удивилась Динка. Если его пересказать, получится глупо и скучно, как плохой мультик, а смотреть было так захватывающе! Расставаться с таким сном было жалко, несмотря на день, обещавший новые чудеса.
— Ты проспишь весь день, — заявил папа. — Сдаешь на пожарника?
Динка оделась и попыталась засунуть ноги в кроссовки, но не смогла. Правая нога решительно не помещалась в башмаке. Сунув в носок кроссовки руку, Динка убедилась, что туда завалился небольшой предмет. К ладони прижимался вчерашний смехотунчик, выражение мордочки показалось Динке лукавым.
— Мама, смотри! Я же его вчера забыла у гоблинов, в ресторане!
— Да нет, — сказала мама, — он у тебя из одежды вывалился, ты просто не помнишь.
Динка не стала спорить.
Она знала, что вещи иногда не хотят, чтобы их нашли, или наоборот, специально попадаются на глаза, когда не надо. Но чтобы так!
Я буду звать тебя Тунчик, — сказала она смехотунчику.
«Лучшее от фей», утверждала вывеска магазина, а в витрине играли всеми цветами крылья гигантских стрекоз и бабочек.
— Они слишком дорого стоят, — сказал папа, увидев, как Динка прилипла к витрине.
— Я знаю, — сказала Динка.
А зайти тянуло, как магнитом. Мама с папой отвлеклись на соседнюю витрину, в магазин только что прошествовала какая-то толстая тетка, и Динка тихонько шмыгнула за ней следом. Можно посмотреть на крылья, пока продавец занят.
На витрине лежали крылья с очень знакомыми пятнышками, как у бабочки-павлиноглазки. Динка на миг забыла и продавца, и маму с папой. Неужели те самые? Нет, не может быть, просто похожие...
— Как ваше имя, мисс? — вдруг спросил продавец. Динка вздрогнула и отступила, и оказалось, что родители стоят за ней. Мама ответила за нее:
— Дина Костикова.
— Все верно, это оставили для вас. Упаковать? Конечно. Пожалуйста, поставьте здесь свою подпись, мэм. Вот разрешение на беспошлинный проезд....
— Постойте, — папа попытался остановить этот поток слов. — Сколько они стоят?
— Все оплачено. Благодарю, что воспользовались нашими услугами. Нет, нет, уверяю вас, тут никакого подвоха, эти крылья оставили для вас. У фей свои капризы... как им, впрочем, и положено.
Продавец улыбнулся и вручил Динке крылышки, зажатые в специальной легкой рамке.
— Эти крылышки принадлежали фее? — спросила Динка. Продавец покачал головой.
— Феи теряют крылья вместе с надеждой... нет, мисс, эти крылья делали специально для вас.
— Интересно было бы посмотреть на фей, — сказала мама.
— Что вы, увидеть фей непросто. Да. Они ведь живут на стыке сна и яви, а заметить их можно только боковым зрением — и то если они этого хотят. Недавно наш агент решил посмотреть на них в зеркальце, так они обиделись насмерть. Чуть вовсе не отказались иметь с нами дело. Теперь у нас один Федор может с ними договориться, так этот бандит потребовал зарплату, впору директору драконьего банка. Благодарю вас, светлого дня!
— Жалко, что нельзя пожить в здешних лесах, — сказала Динка, когда они вышли из магазина. — Можно было бы найти еще что-нибудь необыкновенное.
— Обязательно найдешь какого-нибудь людоеда, ты у нас умеешь, — поддел папа.
Отпуск кончился. И сказки тоже. Когда мы покидаем место, где нам было хорошо, лишь одно может нас утешить: возвращаемся мы не куда-нибудь, а домой.
Родной город встретил небом, серым от избытка сырости, озерами талой воды на тротуарах, зажатой берегами из снега. Снег зловредно проваливался каждый раз, как Динка старалась обойти озера стороной. Снег тоже был грязно-серым, и дома были серыми. Весь город был серым. Но все-таки это был родной город. Динка с родителями вошли в родной подъезд, поднялись на странно гудящем лифте в свою квартиру. Все было незнакомым, как всегда бывает после возвращения. Нам кажется, что все изменилось вокруг, хотя изменились мы сами. Полка с учебниками выглядела неуместно, и даже шкаф для одежды стал другим. Тот шкафчик, в котором всего неделю назад Динка весело искала футболку и шорты, оставшиеся с прошлого лета. «Там, куда мы поедем, сейчас лето», сказал папа. И целую минуту загадочно улыбался, прежде чем сказать, что едут они на Целесту, знаменитую планету чудес. На целую неделю, и в школу не надо!
Зато сейчас как в школу не хочется! А до каникул еще две недели.
В школе Динку встретили так, будто она и не уезжала на целую неделю. А лучшей подруги, Лены Синяевой, почему-то не было сегодня в школе. Зато мальчишки, устроив потасовку, оборвали вешалку Динкиной куртки и испинали ранец. И на экономике ее сразу вызвали отвечать.
— Мы только вчера вечером вернулись, — сказала Динка. Мама приходила, договаривалась, — добавила она еще тише.
Учительница проворчала что-то по поводу родителей, срывающих детей посреди учебного года.
— В следующий раз расскажешь.
И поставила в журнале жирную точку.
В сером настроении Динка притащилась домой. Нехотя распаковала вещи, еще пахнувшие вчерашним счастьем. Было все-таки здорово доставать сувениры, снова рассматривать то, что купили. Динка вытащила из пестрой тапочки завернутого в тонкий платок Тунчика, развернула, посадила на полку. Мордочка зверька была участливой, острый носик высунулся из клубка с явным любопытством. Динка могла поспорить, что раньше нос так не торчал. Жаль, что сказка не длится все время.
— Ты бы хоть мне помог, — сказала Динка.
И вспомнила: а Ленка? Надо же ей позвонить.
— Я приду завтра, — сказала Ленка. Голос у нее был невеселый. — А в субботу мы уезжаем. Папу кладут в больницу, какой у нас в городе нет. Маме надо быть тоже там, чтобы за папой ухаживать. Ну и я с ними. Мы у тети моей поживем.
— А когда вернетесь? — нерешительно спросила Динка.
— Не знаю.
Сразу стало совсем серо и скучно.
Ну как Динка будет жить без Лены? А Ленке-то каково...
Они поговорили еще, хотя говорить как-то сразу стало не о чем. Ничего больше не радовало. Длинный вечер был тоскливым, как погода за окном. И даже мокрым, как погода. Разве нельзя иногда поплакать, если хочется?
А утром было солнышко. Все-таки Ленка сегодня придет, вспомнила Динка, и собираться в школу сразу стало веселей.
В классе было шумно.
— Завтра в аквапарк едем! Все, и бесплатно! — радостно сообщил Динке сосед по парте. — Школе средства выделили!
— Костикова, у тебя по экономике три пятерки, — закричали в это время от учительского стола. Несколько ребят заглядывали в классный журнал, а сами оглядывались все время на дверь: не идет ли учитель.
Удивленная Динка втиснулась в толпу мальчишек и тоже заглянула. И в самом деле, три пятерки, и одна — за вчерашнее число. Ну и ну!
— Я знаю, кто нам устроил аквапарк! — сказала Динка Лене, когда они устроились поболтать на последней парте. И показала ей смехотунчика.
— Красивый, — грустно сказала Лена.
— А как у тебя дела? Вы все-таки уезжаете?
— Я не уезжаю.
— Правда? — обрадовалась Динка. — Тунчик и тебе помог?
— Ничего он не помог, — с досадой возразила Ленка. — Бабушка в нашу квартиру переедет, со мной поживет. А мама с папой уезжают.
Динка осеклась. Потом ей стало досадно: разве она-то виновата?
Динка думала до последнего урока. Потом подошла к Ленке и сунула ей Тунчика:
— Возьми. Он поможет, вот увидишь.
Ленка сунула смехотунчика в ранец так безразлично, что Динка опять засомневалась, нужно ли было его отдавать. В гости к Динке она не пошла и к себе не позвала. Не до Динки ей было.
Вечером, укладываясь спать, Динка нашла Тунчика под подушкой.
— Ты же у Ленки был, — удивилась Динка. — Что же ты.
Смехотунчик свернулся клубком. На Динку он не смотрел вовсе. И не светился, хотя Динка уже выключила свет.
Похоже, в этом была закономерность — Динка видела замечательные сны, когда была больше всего расстроена. Во сне она взяла крылышки в прозрачной фирменной рамочке, с которой мама все время заставляла ее вытирать пыль. Если у нее есть крылья, отчего она ими не пользуется? Подумав о том, как холодно в ночном мартовском небе, Динка оделась потеплее. Застегнула ремни, крылья пришлись впору. Она засмеялась и радостно вылетела в форточку.
Лететь было очень приятно, и страшно интересно — рассматривать дома. Дома были хорошо видны, несмотря на ночь. Вот территория завода, который днем приходится объезжать на трамвае. Забавно, тут есть не только деревья, но даже и улицы. А вот уже и лес.
Динка спустилась и полетела над верхушками деревьев. Здесь совсем не пахло весной, в этом заснеженном сосновом лесу, в морозный ночной час. И потому особенно уютным теплым светом светилось окошко прямо в стволе дерева. Ничему не удивляясь, Динка опустилась на ступеньки, кончавшиеся высоко над землей.
В круглой комнате за полукруглой дверью, за круглым столом, у лампы с оранжевым абажуром сидела Динька, укрытая тяжелой шубой, пила дымящийся чай.
— Еще одна, — ворчливо заявил кто-то. — Эта хоть одета.
— Здравствуйте, — несмело ответила Динка. Динька улыбнулась ей.
— Закрой дверь. И налей себе чаю, — приказал лохматый, бородатый дядька. — Простынешь. Вот горе с девчонками.
Динка пила чай из красной чашки с белыми горошинами, ей казалось, что она давно знает не только Диньку, но и лесовика. И она легко, без смущения и без стеснения, рассказала Диньке про Ленку и Тунчика.
— Смехотунчики — не просто талисманы, — объяснила ей Динька. — Они как друзья. А какой у тебя друг, зависит от тебя. Друг тоже может стать твоим рабом, а может — повелителем, как вещь. А может быть просто другом.
— И друзей не отдают. Так я и знала, — обиделась Дина. — Я сама во всем виновата. Как всегда.
Она подумала и продолжила сердито:
— Но ведь и Ленка мой друг. Хороший друг и старый. Пусть не может быть всем хорошо. Ну, раз уж жизнь так глупо устроена. Но если нельзя помочь даже лучшему другу, зачем тогда вообще — все? И что мне делать с Тунчиком, Динька?
— Может быть, ты поговоришь с ним сама? — предложила Динька.
На свободный табурет мягко прыгнул Тунчик. Не сразу, выждав несколько секунд. Динке показалось, что смотрит он уже не сердито. Вот только она, проснувшись, никак не могла вспомнить, какого цвета была его шерсть. Помнила только, что во сне он не светился.
— Ты обиделся, — начала смутившаяся Динка, когда смогла говорить. — Мне нужно было сразу тебе объяснить. Но...
— Ладно уж, — снисходительно сказал Тунчик. — Можешь не повторять. Слышал. Помогу я твоей Ленке.
— И... что? — Спросила Дина. — Тебя... отдать ей?
— Сам обойдусь, — сказал Тунчик и перекинул длинный хвост на другую сторону, прикрывая лапы.
— И вообще тебе давно пора просыпаться. В школу опоздаешь, — сварливо вставил лесовик. Динка оглянулась: полупрозрачное окошко светилось утренним светом.
Она села в постели, непонимающе оглядываясь. В окно било раннее солнце.
Утром в школе Динка хотела отдать Лене Тунчика, порылась в ранце и убедилась, что Тунчика нет. Она испытала легкий шок, потому что сон — это одно, а жизнь — все-таки другое. Хорошо верить, что Тунчик возвращается, когда хочет, но все-таки... А Тунчика не было, и дома тоже.
В субботу Лена уехала. Что-то там у бабушки не получилось.
Дина стала жить почти обычной жизнью, только без Ленки. Ну, и без Тунчика. Дни стали похожи один на другой. И в аквапарк они больше не ездили.
Незаметно прошли весенние каникулы.
Однажды вечером позвонила Лена и сказала, что у ее папы не подтвердился диагноз, которого все боялись.
— Но мы пока не вернемся, — добавила она. — Его все равно лечить будут. Но мы счастливы с мамой!
— Это здорово, Лен, — сказала Динка и замолчала, не зная, что еще сказать.
— И еще... знаешь, — добавила Ленка. Ты не сердись, ладно? Я твою игрушку потеряла. Ну, зверька того.
— Так он был у тебя?
— Конечно, — сказала Ленка. — С тех пор, как ты мне его отдала в школе. Только я его забыла где-то.
— Ладно, неважно, проехали, — через силу сказала Динка, которой захотелось реветь. — Главное, чтоб твой папа здоров был.
Ленка рассказывала еще о чем-то, оправдывалась, а больше радовалась. Динка тоже радовалась за нее. Вот только в ее жизни ничего радостного нет.
И Тунчик, наверно, уже не вернется.
Несколько раз Динка принималась его искать. Конечно же, без толку. Он мог вернуться, Динка теперь не сомневалась, — значит, не хотел.
Но все-таки дни становились длиннее — значит, скоро лето. А по ночам Динка училась летать — легко, стремительно, свободно меняя направление. Иногда вдвоем с Динькой, а иногда Дина просыпалась раньше, чем успевала долететь до леса. Видно, в такие ночи Диньке было некогда.
— Ты чудачка, — сказала однажды девушка с планеты, где сказка так просто сливались с реальностью. Они сидели в ставшем уже почти родным дупле.
— Ты чудная, — сказала Динька. — Помочь другу найти чудо — вот настоящая сказка! Все остальное — чепуха.
— Мне просто хочется, чтоб друзья были со мной, — оправдывалась Дина.
— Главное, что они у тебя есть, — возразила Динька.
— И Тунчик потерялся. Неужели не вернется?
— По-моему, ему просто нужно кое-что обдумать.
— Как это не вернется, — сказал Тунчик, появляясь в это время из-под стола и уверенно запрыгивая на знакомую табуретку. — Тебе разве не говорили, что настоящий смехотунчик — это на всю жизнь? Кстати, Ленка тоже возвращается.
Он улыбнулся плутовато и дружески.
— Тунчик, — сказала Динка, — Тунчик!
От радости она даже подскочила в кровати. Села, протирая глаза.
Тунчик сидел на краю книжной полки и все еще улыбался.
Юлия Фурзикова © 2008
Обсудить на форуме |
|
