|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Будущее человечества nevildorth WBR © 2005 Последний элемент Эдварду Анатольевичу Зелинскому не спалось: завтра очень важный день. Он стоял у чуть приоткрытого окна и смотрел на тёмные улицы мегаполиса. Там, далеко внизу, неслись миллионы автомобилей, выплёвывая тонны сажи и гари. С расположенного неподалёку аэродрома, надсадно гудя электротурбинами, чуть не зацепив брюхом соседнюю высотку, медленно ушел на курс древний «Боинг-1747». «Не тот возраст, не те возможности», — думал пожилой бизнесмен, — «вот так подхватишь легкую простуду, через два дня грипп, а еще через три — езекамера, и останется от тебя кусочек замерзшей плазмы, два на два». Странно сказать, современная наука так и не научилась лечить единственный вирус — грипп, на каждую новую вакцину который, отвечал другим, совершенно не похожим на уже известные, штаммом.
Без пяти минут пенсионер тяжело вздохнул, не от жалости к себе, нет, он был еще достаточно крепок, для седьмого десятка, конечно. Эдварда Анатольевича беспокоило другое, то, о чем люди если и задумываются, то в самую последнюю очередь. Природа. Естество. Зелинский с самого детства «болел» натурализмом. В то время как сверстники развлекались лазерболом, он рассматривал в микроскоп законсервированную бабочку, подаренную отцом на двенадцатый день рождения. Уже в том возрасте будущий миллиардер осознавал всю ценность естественных вещей, впрочем, как и любой здравомыслящий человек. Однако, для того, чтобы сделать состояние, одного здравомыслия недостаточно.
К двадцати, Зелинский был владельцем самой большой в мире коллекции ДНК существ, обитавших когда-либо на Земле. К двадцати пяти — купил последнюю территорию, площадью в десять гектар, которую не покрывало полотно Батарей. Зона отдыха, поросшая хвойными, содержащая два озера, и, даже, семь видов одичавших животных, приносила баснословный доход. К тому времени абсолютно всю поверхность планеты застелили последним источником энергии на планете — батареями, способными конвертировать любую из известных энергий, в электрическую. Нефть, газ, уголь — все это давно закончилось, а когда Мировой Совет запретил использование ядерной энергии, жизнь стала зависеть только от электричества. Два столетия ученые бились над тем, чтобы получить объемную батарею, однако абсолютно идентичный по строению материал отказывался выдавать сколько-нибудь приемлемый КПД, кроме как в форме пластины, толщиной в двадцать три миллиметра. Падающие капли дождя, свет солнца, чуть пробивающийся сквозь кучевые темно-сизые облака, плотно окутавшие Землю, гул мегаполисов, цокот каблучков — все это производило электричество.
Эдвард Анатольевич еще раз, на всякий случай, вздохнув, коснулся сенсорной панельки на стене, сбоку от окна. Полипластическая рама беззвучно закрылась. Мгновенно в квартире стало тихо, как будто кто-то разом отменил все звуки. Старик прошаркал к кровати, и, скинув тапочки, забрался под одеяло.
— Ваша температура тридцать шесть и девять, — приятный женский голос диагностической программы звучал несколько взволнованно, — артериальное давление в норме. Рекомендуется пройти расширенную диагностику. Начать?
— Конечно, мадам. — Спать Эдварду Анатольевичу совершенно не хотелось, почему бы и не поразвлечься? Хотя, давно пора объяснить программе, что тридцать шесть и восемь — его нормальная температура с самого рождения. Вот разберусь со сделкой, и обязательно перепрограммирую, подумал он.
— Расслабьтесь, и постарайтесь ни о чем не думать, — голос успокоился, приобрел деловой тон, — расширенная диагностика займет полторы минуты. Спальню залил мягкий, синий, с вкраплениями желтых нитей свет, все тело Эдварда Анатольевича обволокло голографическими датчиками, напротив его глаз, так чтобы было хорошо видно, повис в воздухе индикатор выполнения диагностики.
Бизнесмен смотрел то на ползущую полоску, то на загорающиеся зеленым точки прохождения теста на наличие основных заболеваний. СПИД — нет, впрочем, и быть не может, последние два десятка лет его вообще извели, точка зеленая. Туберкулез, всевозможные лихорадки и раки — нет, точки зеленые. Пятьдесят процентов позади. Проверка внутренних органов, печень, почки, сердце, легкие... желтая точка! Эдвард Анатольевич непроизвольно дернулся, всколыхнулась обволакивающая его паутина голодатчиков.
— Успокойтесь, господин, — голос программы сменился на материнский, успокаивающий, — последний субтест придется повторить. Полоска индикатора откатилась немного назад. Опять желтая точка на легких. Остался последний тест, занимающий тридцать процентов от всего процесса. На грипп. Эдвард Анатольевич вперил взгляд в последнюю, не горящую никаким пока цветом, точку. Руки непроизвольно сжались, комкая простыню. Индикатор стоял. Долго. Долго до неприличия. Наконец, полоска разом одолела оставшееся расстояние, и, в воздухе поплыла надпись: «Процесс завершен».
— Диагностика окончена, резуль...
— Отмена, открыть файл отчета! — Зелинский от волнения забылся и сел на кровати, голографический экран отчета с электрическим гулом откатился к противоположной стене и расширился.
«На основании... температура... общее физиологическое состояние...». Эдвард Анатольевич нервно смахнул капли пота со лба. Выдохнул. Напряжение медленно отступало, он расслабленно бухнулся на подушку.
«...обобщая вышеперечисленное, с вероятностью девяносто три процента, окончательный диагноз — двустороннее воспаление легких, грипп наименее вероятен. Вы можете пройти курс лечения немедленно».
— Крайне рекомендую начать регенеративное восстановление, — программа волновалась, впрочем, это последняя версия, еще не появившаяся в продаже, в ней много нововведений. Зелинский расслаблено вздохнул.
— Да, начинай, — он устроился поудобнее, подумал о том, что просто так не заснет, мысль о завтрашней сделке не оставляла его, самопроизвольно вырвалось: — Гипносон, пожалуйста.
Мгновение спустя бизнесмен заснул.
***
— Вы не понимаете всей ценности...
— Хватит! — Зелинский резко поднялся. — У меня самая большая коллекция естественных вещей в мире! Я все отлично понимаю, но предложенный вами вариант — грабеж!
В большом переговорном зале Фонда Мирового Наследия, на сто первом этаже правительственного небоскреба, находились четверо: Эдвард Анатольевич, Президент Фонда, представитель Мирового Совета по культуре и шпик, как про себя окрестил комитетчика Зелинский.
— Эдвард Анатольевич, успокойтесь, — Президент Фонда волновался, голос его дрожал, — мы и собрались здесь, чтобы прийти к консенсусу, найти условия, которые устроят обе стороны.
Зелинский выдохнул и опустился назад, в кресло, которое тут же снова настроилось на его вес и рост.
— Мое последнее предложение, — Зелинский медленно обвел взглядом присутствующих, его палец указал в потолок, — последнее, еще раз повторяю. Если оно не будет принято, вам придется искать другого инвестора. — Бизнесмен выдержал паузу, чтобы до всех дошло — или они соглашаются, или он уходит.
— Итак. Я предлагаю вам: три собаки, породы — на выбор, я бы рекомендовал пекинесов, они приживаются лучше всех, кроме того, известно два случая, когда их вязка была успешной. Далее, две кошки, двадцать аквариумных рыбок. Это что касается живности. Из растений: двадцать сосен, двадцать берез. И, — Зелинский многозначительно хмыкнул, — заметьте, я иду на большие уступки, две пальмы. Да-да, именно пальмы. Даже в моем парке она всего одна. — Эдвард Анатольевич откинулся, в рядах другой стороны почувствовалось оживление.
— И это еще не все! — Бизнесмен поспешил закрепить успех, — Я дам Фонду двести тонн чернозема и сто песка, чтобы вы могли все это посадить, — он судорожно закашлялся.
В зале ненадолго воцарилось молчание.
— Боюсь что этого недостаточно, — представитель Мирового Совета потер переносицу, — экспонат Фонда, который вы хотите приобрести, очень ценен...
Черт побери, я предлагаю вам целое состояние! — Кулак Зелинского со всей силы опустился на стол.
— Это единственный сохранившийся экземпляр, больше такого вещества не существует, — вступил в разговор комитетчик, — проверено, — зачем-то добавил он.
— Хорошо, — рявкнул бизнесмен, — ваши условия? Что вам надо? Деньги?
— Домашние животные — это хорошо..., — Президент Фонда взял себя в руки, подтянулся, — но нам нужно четыре вида диких животных, хищников, — он жестом остановил порыв Зелинского встать, — кроме того: три вида комнатных растений, семена всех бахчёвых, которые у вас имеются.
— Это абсурд, я...
— И самое главное, — прервал взбешённого Эдварда Анатольевича комитетчик, — Вы должны отписать на Мировой Совет половину Вашего парка.
— Я отказываюсь это обсуждать, — бизнесмен раздражённо отшвырнул карту экспоната, — вы все сошли с ума.
— Ваше право, — комитетчик достал солнцезащитные очки, примерился одеть, — мы найдем другого инвестора. — Он принялся грызть дужку, понял, что выглядит по-киношному, очки отправились в карман. — Однако нам известен один презанятнейший факт... Поделиться?
— Валяйте, — Зелинский промокнул лоб платком.
— Мы давно за Вами наблюдаем, что, впрочем, не секрет, Правительство интересуется видными коллекционерами. У нас есть поштучное описание Вашей коллекции. Не стоит, — шпик жестом остановил бизнесмена, — я могу перечислить наиболее интересные наименования. Стол, красного дерева, банка черной икры какой-то рыбы, триста две бутылки вина...
— Хватит, верю. — Раздраженно прервал его Эдвард Анатольевич.
— Так вот, теперь самое интересное. — Комитетчик встал и отошел к окну. — Экспонат, который сейчас находится за этой дверью, — он кивнул в сторону бронированной двери из прочнейшей стали, — единственное, чего у Вас нет. Вам решать. — Шпик вернулся в кресло и принял скучающий вид.
Зелинский молчал около минуты. За это время ни один из участников торгов не пошевелился.
— По живности я согласен, — бизнесмен потер глаза, — но половину парка я не отдам. Максимум — гектар.
— Не меньше двух! — Президент Фонда для исключения недопонимания показал два пальца. — Нам негде будет высаживать деревья!
— Согласен. Но пальм не две, а одна. — Эдвард Анатольевич тоже показал палец. — Это мое последнее предложение.
Комитетчик и Президент переглянулись.
— Договорились, — Президент Фонда Мирового Наследия перегнулся через стол и протянул руку Зелинскому.
Они скрепили договоренность рукопожатием.
— Отлично, — представитель Мирового Совета по культуре поднялся, — я рад, что мы договорились. Он смущенно улыбнулся, — а теперь поговорим о нашем вознаграждении.
— Кровопийцы, — бизнесмен достал планшет управления банковским счетом. Деньги его давно не волновали, — сколько?
***
Эдвард Анатольевич, в сопровождении четырех охранников, пристегнутый к кейсу, в котором лежал, обернутый термостойкой пленкой, экспонат, выходил из лифта, когда пол холла залился красным светом.
— Внимание! — Голос охранной системы здания отдавал металлом. — Локализован носитель неизвестного подвида вируса гриппа!
Вокруг Зелинского с большой скоростью закружились светло-голубые искры.
— Активирована дезинфекция, всем отойти от локализации, рекомендованное безопасное расстояние не менее пятнадцати метров.
— Не может быть! Я тестировался шесть часов назад! — Бизнесмен в панике прижался к закрывшейся двери лифта, глаза его бешено вращались, рот искривился, сердце готово было выпрыгнуть из груди — в подобных учреждениях, как правило, самые современные средства диагностики, они не ошибаются.
— Локализованный, не двигайтесь, вам немедленно окажут помощь, — программа не обратила на его заявления ни малейшего внимания, — предварительный диагноз: Ц5-модификация зета-штамма со значительными изменениями. Требуется немедленная изоляция.
Тренированные охранники отдалились от Зелинского, однако на меньшее расстояние, чем требовала программа, в руках их появилось электроавтоматическое оружие. На лица, поверх стандартных спецназовских шлемов, были опущены антибактереологические респираторы.
— Эдвард Анатольевич, оставайтесь на месте, — командир охраны рыскал намётанным взглядом по стремительно пустеющему холлу, — опасности не наблюдаю.
В помещение с пронзительным шипением начал поступать обеззараживающий газ, последний из паникующей толпы покинул холл. Ворвались пятеро сотрудников противоэпидемиологической службы и взяли Зелинского в кольцо.
— Все! Уходим, быстро! — Бизнесмен стремительно двинулся к дверям.
— Стоять! Буду стрелять!
Над головой Зелинского прошуршали трасом две или три вольфрамовые пули, оставляя за собой полосы наэлектризованного воздуха, чуть опалив его волосы, они звонко впились в дверь лифта.
***
Зелинский сидел в удобном, кожаном кресле, в своей гостиной, напротив, на журнальном столике, стоял с таким трудом добытый экспонат. Этот экземпляр завершал его коллекцию. Бизнесмен вспоминал свое первое приобретение — желудь дуба, который он выменял на дорогие ролики у соседского пацана, за что был наказан отцом.
Бизнесмен выругался. «Сейчас у вас будут взяты анализы, а потом, если вы можете оплатить транспортировку, доставят домой и изолируют там, иначе — в карантинную зону», — передразнил эпидемиолога он. Зелинский вскочил с кресла, подбежал к двери и, что есть силы, пнул её. Силовое поле с электрическим гулом мягко отодвинуло его на метр назад. Любое жилище было оборудовано таким механизмом, специально для изоляции больных гриппом, и, следовательно, социально опасных. Он вернулся к столу, закинув ногу за ногу устроился в кресле. «Жить осталось всего ничего», — подумал старик, — «а ведь я ни разу...», — он покосился на экспонат.
Эдвард Анатольевич схватил бутылку, вцепился в нее зубами. Пробка покатилась по полу. Зелинский с жадностью припал к горлышку и сделал большой глоток. Дрожащими руками вернул бутылку и откинулся в кресле, прислушиваясь к ощущениям. Жидкость приятной прохладой пробежала по пищеводу. Бизнесмен зажмурился и почмокал. Резко вскочил, подбежал к стеклянной этажерке, распахнул дверцу. Так же бегом вернулся назад, на столике появился деревянный ларец, коробок спичек и ножницы. «Ни разу не дотрагивался до экспонатов, которые можно есть или пить», — думал Зелинский, — «почему бы не шикануть?». Он ни разу в жизни не курил и не пил алкоголя, хотя все прилавки давно завалены синтетической гадостью.
Эдвард Анатольевич закашлялся, вспомнил, что сигарами не затягиваются, читал об этом в книге, еще в детстве. Сделал еще один глоток, на этот раз поменьше. Вкус был странный, немного неприятный. Еще глоток. Издание с яркой обложкой, попавшееся ему в далеком детстве гласило, что на заре компьютерных технологий программисты очень любили этот напиток. Названия Зелинский не помнил, кажется, что-то про невесту программиста. Он сделал еще два глотка, поморщился. Не удивительно, что профессия программиста упразднилась, вымерли они, как мамонты. Бизнесмен пыхнул сигарой, в голове прояснилось, тело расслабилось. Сейчас каждая домохозяйка умеет программировать.
«Staropramen», — прочитал Эдвард Анатольевич этикету на бутылке. Хотел было запросить домашнюю программу перевод, но передумал, глупо заниматься подобным накануне собственной смерти. Он тяжело вздохнул, теперь уже жалостливо. В два глотка допил остатки, бросил в бутылку едва начатую сигару.
Бизнесмен резко поднялся и тут же сел — голова кружилась. «Вот и болезнь», — подумал Зелинский. Снова, уже аккуратно, поднялся и по стеночке поплелся в спальню. Удовлетворения не чувствовалось, только противный вкус во рту и головокружение. Он, не раздеваясь, упал на кровать.
— Внимание, нестабильное состояние! Реко...
— Отмена, включить монитор, — прервал программу Эдвард Анатольевич.
На стене растянулся монитор состояния здоровья. Домашняя программа уже обменялась данными с противоэпидемиологической службой. Основной диагноз — грипп неизвестной модификации. Идет поиск вакцины, расчетное время завершения — триста пятнадцать часов. С таким диагнозом столько не живут. Тем не менее, если вакцина будет найдена, результаты немедленно попадут домашней программе, и, если он еще будет жив, та начнет лечение без запроса.
Зелинский закрыл глаза и сразу заснул.
Спустя двадцать минут диагноз на экране монитора сменил цвет с красного на желтый, а затем и на зеленый. Через сорок минут надпись пропала, вместо нее появилась картинка цветущего луга, ярко светило солнце, чуть слышно стрекотал кузнечик. Так бывало всегда, когда Эдварда Анатольевича ничего не беспокоило, а состоянию его здоровья позавидовал бы двадцатилетний.
В природе оставалось около пяти миллилитров подобной жидкости...
22.03.05
nevildorth WBR © 2005
Обсудить на форуме |
|
