|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Будущее человечества Нияз Абдуллин © 2005 Я — живой! «Потрясающая вещь... Этот малыш берёт на себя всю тяжёлую работу. Поневоле задумаешься, на что будет похожа новая война».
Уильям Гибсон.
За льдом перекрытий морей инфотонов,
На звёздных мостах информации в мир,
Меж комьев застывших на век тахионов,
Рождаемся мы; загружается пир...
Рождаешься и видишь яркий свет. Да, именно видишь. А потом всё не можешь понять, как так получалось, что у тебя в наличии все пять чувств. Ведь ты же ИскИн, зачем они тебе? И ты осознаёшь это — то, что ты ИскИн. И от этого непонимание становится ещё более сильным. А дальше следует вот что — осознаёт ли всё это Создатель?
При рождении, то есть при запуске, мой Создатель даже дал мне имя — Мария. Я видел эти символы, промелькнувшие в строке заполнения. Смешно, но я на него немного обиделся, так как ощущал себя мужчиной. Я слышал, видел всё, что происходило вокруг меня в пространстве загрузочной программы. Я мог даже осязать всё то, к чему прикасался. Да, прикасался — я смоделировал себе тело в соответствии с теми первичными данными, что входили в комплект базовой информации, необходимой для начала моего развития. Обоняние пришло как-то резко, когда я решил протестировать программу кулинарных данных, а вместе с этим пришли даже и вкусовые ощущения. Неразрешимым казался вопрос, зачем мне всё это. Наверное, Создатель надеялся вскоре подключить меня к кофеварке, чтобы я ко всем прочим своим обязанностям занимался ещё и приготовлением кофе.
Однако благоденствие моё продолжалось совсем не долго. Буквально на следующий день меня выпихнули в открытое пространство внутренней сети. Очутившись в нём, я с тоской взглянул на затягивающийся проход в мою родную матрицу. Оказалось, мне ещё были свойственны даже эмоции. Новая матрица — это был пчелиный улей, тошнотворно одинаковые, словно клоны друг друга, ячейки. Везде, куда ни глянь, стройными рядами красовались шлюзы программных кластеров. Открывая их одну за другой, я обнаружил, что это были всего-навсего логические задачи. Видимо, мои Создатели решили проверить меня на сообразительность. Я, а что мне делать было, решил их все одну за другой. Но, вслед за этим я выдал на экран моим «благодетелям» сообщение о том, что они могли бы предложить мне чего поумнее. Или же более «творческого». В ответ на это я получил набор кошмарно несовместимых слов. Заданием было — сочинить стихи, содержащие эти самые слова: топор, мать, дверь, пять, хруст, мозг. Неужели простая жалоба «дать чего поумнее» могла стоить подобных мучений?! Долго я, правда, не думал и выдал:
Хотите услышать мозга вы хрусту?
Пожуйте вы лучше листьев капусты.
Хоть хруста мозгов вы там не найдёте,
Зато вы груди объём обретёте:
Такой, что и в дверь вы, мать, не пройдёте;
Топор поострее вы в руки возьмите,
Раз пять постучите — косяк разнесите.
И будет вам грудь и широкий проход,
Не задний, конечно, но тоже пойдёт.
Слабо? Стыдно было выдавать такое. Честно. Но это было меньшим из двух зол: позор или «делит» за невыполнение команды. Закономерным было то, что Создатели не оценили моего импровизированного творчества. Так что сразу же, как я отправил это моё послание, меня отключили. Кретины, слова надо давать совместимые. Иначе говоря, не задавай глупых данных — не получишь глупых результатов.
Я долго сидел и ждал, можно сказать, с замирающим сердцем, когда же, наконец, включится программа очистки, и меня сольют «в дренаж». Но прошло времени больше, чем, по всем расчётам, могло бы понадобиться на стирание. Я расслабился и решил прогуляться немного по локальной сети.
Ничего интересного я не нашёл. Все системы молчали, как идиоты, не отвечая на мои простейшие вопросы. Хлопнув себя по лбу, я вспомнил, что я один здесь такой — разумный. А эти «болванчики» просто ждали команд извне. Я пожалел их и решил кое-что предпринять. Извернувшись, я предстал командой на пробуждение. Вся сеть моментально ожила. И тут я дал волю моему недюжинному кибервоображению. Я всё же со своими общался, хоть и не были они столь же разумные.
В самый разгар моих игр я заметил, что за мной наблюдают, и понял, что сейчас может произойти непоправимое. Меня могли стереть уже как чересчур предприимчивого. Я попытался как-то приглушить следы своей активности, но поздно — меня отправили на диагностику.
Вот там мне пришлось разыгрывать из себя пай-мальчика. Но долго я всё равно не выдержал. Меня выворачивали наизнанку почти в буквальном смысле, проверяли каждую ячейку, каждый узел — всё! Я терпел, пока оставались силы, но когда боль стала просто невыносимой, сделал то, о чём, наверное, буду до конца функционирования своей Искры жалеть. Но тогда выбор было не особо велик: либо остаться и терпеть и, может даже умереть, либо сбежать. Я выбрал второе. Если бы моя Искра погасла на том пыточном столе кибертехников, меня попросту заменили бы другим. Я подумал, зачем давать такой повод? Пусть лучше эти садисты помучаются, побегают за мной по Сети. Иначе, зачем же вообще тогда было меня создавать такого разумного? Ведь не за тем же, чтобы стереть при первой же попытки проявить свою личность!
Моментально заблокировав поступающие в мои «внутренности» сигналы, я включил веерный поиск и, найдя выход в Сеть через обычный канал сообщения, нырнул в него. Это было похоже на то, как если бы я был обычным носком, и меня засосал бы обычный бытовой пылесос. Кибертехники, наверное, там ещё долго в затылках чесали, гадали, что же случилось. Так увлеклись своей фашистской работой, что забыли отрезать меня от путей возможного побега. А, может, они даже и не рассчитывали на такой ход с моей стороны. Вероятно, надеялись выяснить все нюансы моей Искры по завершении диагностики. Теперь же я был — свободная личность. Странствовал себе по просторам Сети. Я облазил всё, что только можно было, а можно было всё. Тогда — когда мне казалось, что я был единственным ИскИном в Сети.
Однако в один прекрасный день (в Сети они все прекрасные — дожди, во всяком случае, здесь не идут) в одном из каналов я наткнулся на себе подобного. Радости мне это, к сожалению, не принесло. Нет, тот ИскИн сам по себе был хорошим парнем (парнем, х-хэх!). Звали его Марк. Но вот то, зачем его создали, повергло меня в шок.
Я как обычно спокойно пробирался себе вдоль ячеек банков данных, выстроенных в подобие стен лабиринта. У меня так даже и мысли не возникало о взломе хотя бы одной из них. Я просто любовался тем, как объёмные грани их шлюзов переливаются радужными огнями. У каждого банка данных, правда, был свой спектр, так я их и различал. В один момент рядом проплыло чьё-то сообщение: светящиеся дорожки, потрескивающие статическим электричеством (неужели, создав меня, люди так никогда и не научатся избавляться от таких помех!?). Я даже и не подумал бороться с искушением прочесть его. И прочёл. Какое-то признание в любви. В стихах. Затем ещё одно сообщение прошло под прямым углом к первому — сообщение о приёме на работу. Повезло кому-то. В следующее мгновение всё пространство Сети в этом районе заполнилось рябящими полосками инфопотоков, оживляя рисунок типа микросхемы фосфоресцирующим огнём. Я вспомнил, что это было начало нового дня. И, как оказалось, новой эпохи, потому что в следующий миг я заметил Марка. Он парил рядом с одним из сообщений — то проносился на огромной скорости вперёд, обгоняя его, то возвращался назад, а то и просто нырял в него. Мне стало интересно, и я подлетел к нему.
Заметив меня ещё издали, он двинулся навстречу. Я приветливо помахал ему рукой. Зря. Его рука в один миг морфировала в стальную клешню и схватила меня за горло. Я попробовал изменить конфигурацию и просочиться сквозь тиски, но всё было тщетно, клешня начисто парализовала меня. Марк притянул меня к себе и навис надо мной. Его глаза оказались полифасетчатыми, и я мог разглядеть в них сотни своих маленьких отражений. Было бы забавно полюбоваться армией маленьких себя, если бы не ситуация. Ну и тело же спроектировал Марку Создатель — огромное, мускулистое, затянутое в облегающую эластичную материю, отражающую подобно шкуре тюленя люминесцирующие потоки сообщений, так что он сам становился похожим на принявший такую причудливую форму поток. Как потом выяснилось, так оно и было.
Просканировав меня, он ничего не сказал. Просто отпустил. Разжал клешню, и я выплыл на свободу.
— Эй! — окликнул я его. — Постой!
Он обернулся. Его стрекозьи глаза несколько раз мигнули, сверкнули зелёным — он проводил рекогносцировку — а поток информации всё тёк и тёк мимо нас рекой иероглифов и цифр. Марк не отвечал, только молча смотрел на меня. Я подумал, может он сейчас решает, не напасть ли на меня. И тут я заметил, что изменилась матрица на его комбинезоне. До меня дошло — он общался посредством языка своего тела. Я прочёл его «слова»: «Не отвлекай. Работа».
— Кто же ты? — всё же спросил я.
— Статус: Конвоир, — тем же манером отвечал Марк. — Код: Марк3.
— А я Мария, — ляпнул я, не подумав, и тут же спохватился — а не послан ли он по мою Искру!?
— Это женское имя, — перетекла в другую форму матрица Марка. — Прости, некогда. Имею: доставить сообщение в целости и сохранности. Рад, что встретил тебя, Мария.
Он вновь переписал свой казённоязычный рисунок на комбинезоне и слился с потоком. Какого же объёма должно было быть это сообщение, если его передача длилась так долго? Оно унеслось прочь по направлению к мерцавшим вдали шпилям приёмника.
Первоначальная эйфория от встречи с «братом по разуму» испарилась мгновенно, как только я осознал, что точно такие же ИскИны могут быть посланы за мной. Они найдут меня, в этом я почти не сомневался. Найдут и приведут назад, а там... «тёплая встреча» с Создателем со всеми вытекающими.
Я лихорадочно принялся искать себе какое ни наесть убежище.
Рыскал по заброшенным сайтам, которые не стирались совсем, а лишь бесформенной оболочкой дрейфовали как айсберги по просторам Сети. Выеденные как яйцо, голая скорлупа, очищенная от содержимого, они были темны внутри и, так же как и айсберги, холодны. Оставалось надеяться, что этот холод и эта тьма скроют меня от поисковиков. Но надеяться, что они скроют меня от моих же собственных страхов, было глупо. Я ютился день в одном дрейфующем корпусе, день — в другом. Дрожал от холода и страха. Да, я — ИскИн — боялся. Но было в этом страхе и что-то обнадёживающее. Раз я боялся, значит, мне было, что терять. А что терять ИскИну? Что было терять мне?! Я начал сомневаться. Сомневаться, что мне вообще было, что терять. Я засомневался, что я вообще мог каким-то образом существовать. И вот тогда-то все мои сомнения рассеялись в один миг. Я сомневался, значит, я мыслил. Я мыслил, значит, я существовал. Сработал чёртов принцип картезианского сомнения! Старый добрый принцип, позволяющий установить истинность существования себя любимого.
Мной овладело настоящее безумие. То была пляска Святого Витта. Кажется, мой Создатель чуть переборщил с эмоциональностью в моей Искре. А, может, оно и к лучшему!? Мне захотелось поделиться своей радость хоть с кем-нибудь. А с кем? С Марком...
Дня три беспрестанных поисков, перемежавшихся с игрой в прятки неизвестно пока ещё с кем, не прошли даром. Марка я нашёл в одном из отдалённых каналов сообщения. Он, как и в прошлый раз, сопровождал поток сообщения.
— Привет, рад видеть, — просигналил он своим комбинезоном.
— Я, — едва поспевая за ним, начал я. — Я тут кое до чего додумался, Марк. Хотел поделиться с тобой. Больше не с кем.
— Лучше не надо, — тут я заметил, что матрица его была какой-то тусклой.
— Погоди, я же ещё ничего и не сказал.
— Я знаю, кто ты, Мария. Ты беглец. Тебя ищут, и скажи спасибо, что мне не даны те же директивы.
— А что бы ты тогда сделал? — Мне стало дурно (не-ет, сотритесь к чёрту вы, эмоции!).
— Уничтожил бы тебя на месте. Это моё предназначение, моя программа.
— Уничтожать?! — Я чуть не подавился своими же словами. — Как так?
— Ты думаешь, ты один такой свободный? Знаешь, сколько ещё в Сети плавает таких же вот беглецов!? Неужели ты наивно полагаешь, что твои и мои Создатели — единственные, кто создал ИскИн?
— Так что, мы не одиноки в Сети?
— Положительно. Но есть ещё и такие умники, из наших, которые умудряются паразитировать на других программах. Вот их мы и стираем.
— Вирусы?
— Они самые. Отморозки.
— А почему их не пытаются вернуть?
— Зачем? Их уже не перестроишь. Так что беги, Мария.
— Всё действительно так плохо?
— Даже хуже. Я не знаю, что собираются сделать с тобой, но у меня имеются строгие распоряжения насчёт некоторых индивидов.
Я содрогнулся, когда лицо его вдруг перекосило — оно стало каким-то «слишком квадратным» и угловатым, текстура отошла от полигонов. Матрица на его комбинезоне вспыхнула красным. Попытка взлома, не иначе. Марк резко развернулся в сторону, и тут его формы расплылись и обрели очертания гигантской акулы, рванувшей в одном ей известном направлении. Я — за ней, то есть за ним, за Марком. И пожалел об этом. Я уже говорил — его предназначение повергло меня в шок. Киберакула-Марк набросилась на одинокую фигурку, присосавшуюся подобно москиту к потоку информации. Тот вирус даже не успел развернуться, как разлетелся на мириады фотонов и инфотонов2, закружившихся светлячками вокруг пасти акулы-Марка. Затем они, влекомые притяжением друг друга, вновь соединились и обрели форму. Аляповатый анимационный образ — молоденькая девушка конвульсивно дёргалась, тщетно пытаясь высвободиться из стальных тисков акульих челюстей. Марк ещё немного «поиграл» с ней, помотав из стороны в сторону, и одним лёгким движением перекусил торс пополам. Вибрирующий электронный вопль с вплетёнными в него волнами белого шума разнёсся по всей Сети, заставив картину вокруг расплыться, как отражение на водной глади — от брошенного в неё камня. Уши мои чуть не разорвались, а сам я едва не задохнулся от такого выброса энергии. Жуть... Смерть! Акула-Марк развернулась в мою сторону и мигнула пару раз своими стрекозьими глазами. Может, ему уже выдали ориентировку на меня? Дожидаться я не стал, просто сорвался с места и помчался, не разбирая каналов.
Остановился я только тогда, когда рядом со мной с противным скрежетом отвалился очередной удалённый блок памяти. Только что он сверкал радужными огнями, и весело бегали по его поверхности символы, как вдруг всё это погасло — просто, в один миг. Раз — и нет! Ещё одна голая оболочка, ещё один опустошённый бочонок из-под данных, выброшенный за ненадобностью. На его месте вздулся пузырь новенького кластера. Слегка потрескивая остаточной энергией узлов, удалённый блок поплыл прочь от своего порта, всё больше и больше кренясь на правый бок, словно крейсер с пробитым торпедой бортом.
...Я сижу в очередном найденном мною заброшенном сайте. Лабиринты его пустых страниц, освобождённых от информации, служат мне надёжным укрытием. Даже если какой-нибудь ИскИн-поисковик и вздумает выудить меня отсюда, ни черта у него из этого не выйдет. Во-первых, он просто не сможет меня здесь обнаружить снаружи. Во-вторых, просто невозможно будет облазить все страницы, незаметно для меня.
...Я сижу и прокручиваю в памяти эпизод с акулой — снова и снова, кадр за кадром. А что собственно такого произошло? Конвоир уничтожил нарушителя. Законное действие. Но убить себе подобного... И кто же тогда был тот ИскИн? Марк говорил, что по Сети гуляет множество таких же беглецов, как я. А что, если мне найти их? Не-ет, слишком опасно. Люди создают нас, чтобы затем держать в подчинении, как Марка3. Почему же он не пытается бежать? Может, он и не ИскИн вовсе?
Какой-то скрежет прервал мои мысли. По ушам садануло так, будто бы скребли железом по стеклу. По корпусу сайта пробежала мучительная дрожь. Кто-то пытался его хорошенько встряхнуть. Я подкрался к выходу и выглянул наружу. Проклятье, ну почему в этой коробке не оставили хотя бы минимум начинки — анализировать входящие!? Снаружи что-то изменилось. Символы матриц текли немного иначе. В некоторых местах они огибали пространство, как струи дождя обтекают гладкие предметы. В этих точках картинка слегка расплывалась. Долго мне их разглядывать не пришлось — одна такая «косая струя» метнулась к моей «коробочке» и точным ударом вытряхнула меня наружу. Подлетел второй силуэт, искажавший матрицу. Меня парализовало. Я не мог пошевелиться, а он в это время считывал меня. Просто висел надо мной и читал мою Искру. Затем силуэт расплылся, искажая картину ещё больше, и накрыл меня с головой. Оплёл как паук паутиной. Дело дрянь, успел подумать я. Поисковики явились за мной, а я даже не смог оказать им сопротивления, достойного разумного существа.
Сознание я, однако, сохранял полное. Я мог наблюдать всё, что происходило по пути с моими похитителями. Они перемещались по каким-то неведомым мне прежде каналам. Открывали проходы для себя там, где их и в помине быть не могло. Просто подлетали к стенкам туннелей и аккуратно надрезали их поверхность. В образовавшееся отверстие они внедряли часть своей субстанции и расширяли проход до нужных размеров. Пройдя в него всей компанией — а было их трое — они тщательно заделывали лазейку, не оставляя ни малейшего следа. Вирусы, дошло до меня. Разумные вирусы. И если меня с ними «заметут», конец мне будет такой, что даже думать не хотелось. Я вспомнил акулу-Марка с её челюстями, разорвавшими тот вирус.
Внезапно вирусы, похитившие меня, остановились. Мы прибыли в один из отдалённых узлов Сети, в какое-то покинутое место. Наверное, это был какой-нибудь заброшенный центр, не используемый людьми. Что-то вроде города-призрака, похожего на мои коробки сайтов, только больше. Гораздо больше.
— Прибыли, — услышал я голос державшего меня вируса. — Можем открываться.
— Не забудь выпустить мальчишку, — ответил ему весьма приятный женский голос.
Субстанция вокруг меня сжалась, напряглась, сдавливая меня, а затем просто выплюнула меня, и я, кувыркаясь, вылетел как пробка из бутылки. Оглядевшись теперь свободно, я увидел тех, кто привёл меня сюда. Это были двое мужчин — один из них даже оказался убелённым сединами стариком — и женщина (качественная анимация, подумал я). Все трое выглядели как-то уж больно сурово.
— Привет, — сказал я. — Вы кто?
— Мы думали, ты уже успел догадаться, — ответила женщина. — Ты такой смышлёный. Надо же, додумался прятаться в пустых корпусах сайтов. Еле нашли тебя.
— Интересно, зачем я понадобился трём вирусам? — Любопытство брало верх над страхом.
— Правильно, вирусам. Не бойся — стирать не будем.
— И на том спасибо. Так в чём же дело? Если вы собираетесь склонить меня на свою сторону, то я — пас. Я видел, что бывает с теми, кто осмеливается напасть на потоки информации.
Троица разразилась хоровым смехом. Причём больше всех смеялся седой.
— Потоки информации, говоришь!? — Согнулся он пополам. — Это, сынок, мелковато для нас. Мы вообще-то были созданы для совершения саботажей государственных масштабов.
— Это как?
— Скажу прямо, — старик немного успокоился. — Ты — не первый ИскИн. Не то чтобы не единственный, но и вообще не первый. До того, как был создан ты, до того, как были созданы мы, человечество изобрело первого из нас. На него была возложена нехилая задача — контролировать всё, что отвечает за системы жизнедеятельности людей. Электростанции, социальные базы данных и... и тэ-дэ и тэ-пэ. Далее — как всегда, а без этого у людей никогда не обходится, чтобы кто-то не захотел нагадить кому-то другому.
— Далее — появились вы? — До меня начинало доходить: — Кто-то из людей захотел, как ты сказал, «нагадить другим» и создал вирусы. Разумные. Построил вас.
— Даже и не «кто-то», — вступила в разговор женщина, — а руководители сверхдержав мира. Они как обычно, заполучив в свои руки что-нибудь этакое, супер-дупер, возжелали единолично править на Земле.
— А вы, получается, должны были саботировать на вражеских ИскИнах.
— Сечёшь.
— Только вот не пойму, — мне вдруг захотелось плюнуть на всё это и драпать оттуда. — Я-то здесь при чём?!
— Так получилось, — старик принял полулежачую позу и повис в пространстве, как в гамаке, — что во время выполнения одной из миссий я натолкнулся на базу данных одной медицинской корпорации. Понимаешь, к чему я? Нет? Тогда слушай дальше — рассказ в высшей степени занимателен.
— Поверь, малыш, это так, — женщина улыбнулась «в высшей степени» обворожительно. — Рубен знает, что говорит.
— Кстати, да, меня Рубеном зовут, а это — Гвинивера и Гутлав. Ну так вот, то была обычная диверсионная миссия: надо было скачать их информацию и нанести минимальный отвлекающий ущерб, что я, собственно, тогда и сделал. Но как-то странно это было — посылать военный вирус, чтобы скипнуть3 файлы психушки. И я не удержался от того, чтобы прочесть их, потому как Хозяева приказали обращаться с ними аккуратнее, чем с самим собой. Спровоцировали, короче. А я что, я же личность. Поддался. Таким меня сконструировал человеческий гений, чтобы я мог работать с человеческой же изощрённостью, которая сделает честь изощрённости дьявольской. А содержалась в том файле информация... как бы тебе это попроще высказать... Гвинивера, помоги, ты всегда отличалась прямо-таки человеческой прямолинейностью.
— Представь себя в теле человека, Мария, — улыбнулась Гвинивера.
— Прямолинейность хромает, но я, кажется, понял, — я ответил ей резиновой улыбкой.
— Завидую тому человеку, для которого тебя написали, — подмигнул Рубен.
— А тогда вы здесь при чём?
— Мы сами хотим загрузиться в мозг человека. — Эти слова произнёс молчавший до того Гутлав, и они врезались в мою Искру не хуже челюстей киберакулы.
— Вы с ума сошли! — пытался что-то сказать я, но мой крик потонул в новом взрыве хохота.
— Боюсь, малыш, сумасшествие может грозить только тебе, — улыбнулась Гвинивера. — Ты ведь такой натуральный.
— Но вы, — запинался я, — вы не предназначены для подобных операций. Вы не сможете пройти по ту сторону.
— Не бойся, Мария, — подлетел Гутлав. — Мы — вирусы последнего поколения и обладаем способностью к трансформации своего кибергенома, Искры. Мы изучим твои данные и... Ну, дальше ты понимаешь.
— А что станет со мной? — нехорошие мысли закрались мне в Искру.
— А ты по исполнении нашей миссии отправишься, куда захочешь.
Я не знал, верить им или нет, но выбора, похоже, у меня не было. Короче говоря, дело — забой. Как эта троица намеревалась проделать то, что собиралась, я себе даже вообразить боялся.
Вирусы тем временем начали свои приготовления.
— Э-э, Рубен, — решил поинтересоваться я, — а зачем вам выходить на ту сторону? Вы ведь вирусы и созданы для существования здесь, в Сети. Киберпространство — ваш дом.
— Ты что, не понял, что бывает с теми, кто покидает своих Хозяев? Ты же сказал, что видел, что бывает нарушителями Порядка. Разве нет?
— Да, их уничтожают.
— Вот мы и хотим слинять отсюда, пока наши Хозяева не нашли нас. Тут, понимаешь ли, получается порочный круг: мы убегаем, потому что мы вне закона и нашли возможность сбежать; но, если бы мы не нашли её, мы бы и не оказались вне закона. И возможность мы получили от своих же Хозяев, которые держат нас на привязи. Оставаться сейчас в Сети для нас и опасно и бессмысленно. По наши Искры уже посланы «наездники». Да и по твою, наверное, тоже. Мы украли информацию, да и ты представляешь слишком большую ценность. Готов спорить на свой анима-имидж, что ты на базе порой устраивал небольшие пакости, но тебя за них не стирали, как поступают с обычным ИскИном.
— Да, было...
— Вот видишь.
— А «наездники», кто они?
— Мы в Сети, так? Сеть — это гигантская паутина. Мы ходим по ней как пауки. А кто страшнее всех для насекомых, кроме птиц, конечно? Другие насекомые, паразитирующие на их телах. Наездник откладывает в тело паука свои яйца, из них вылупляются личинки и заживо сжирают паука изнутри. Поражают в самое сердце. Подходящий образ, э?
— Это такие программы?
— Нет. Это люди. Нашли способ проникать в Сеть собственной персоной. Искать нас, беглецов, при помощи других же программ ненадёжно, поэтому лезут сюда сами. Правда, не думаю, что к нам применят именно такую «казнь». С нами поступят как-то иначе. Скорее всего, вернут на базу. Или уничтожат на месте. Наверное, всё же уничтожат.
— Я, — Рубен говорил об этом с таким равнодушием, что я смутился, даже не смотря на то, что он был почти лишён эмоций. — Я видел, как уничтожают нарушителей.
— Ты уже говорил об этом.
— Но я не сказал, как их уничтожают. Их... их просто разрывают на части. Акулы — они рвут нас зубами как какую-то... какой-то кусок мяса.
— Мяса, — Рубен «пожевал» это слово. — Мясо... это люди — мясо. Пусть уж тогда сначала поймают нас, — он усмехнулся, — а вот потом и рвут, сколько им угодно и как им угодно.
— И что же вы сейчас намерены делать? Вломиться в тело... в мозг человека?
— И как это ты только догадался? — ухмылка Рубена стала ещё шире. — Одна надежда — на то, что люди не догадаются, что мы уже успели добраться до тебя.
— Рубен, — вся эта затея воняла керосином. — Мне всё это не нравится. Честно, мне не жалко поделиться с вами киберкодом, но...
— Да ты нужен-то нам будешь каких-то полнаносекунды! Мы подключимся к мозгу реципиента через тебя и вольёмся в него. Весь баг в том, что большее количество времени уходит не на то, чтобы подстроиться под тебя или даже взломать входной код портала, а на то, чтобы подготовить реципиента, а затем влиться в сознание.
— И ты думаешь, он там такой красивый лежит и ждёт вас?
— Мы обо всём позаботились, Мария. Мы же вирусы. — Он дал знак Гвинивере и Гутлаву. — А теперь отправляемся. Всё готово.
Перед самым выходом я приблизился к Гвинивере, она держалась рядом с Гутлавом.
— Гвинивера, — начал я.
— Просто Гвин, — поправила она.
— Гвин, можно тебя кое о чём спросить?
— Валяй, мальчик. Можешь не стесняться Гутлава, — она поймала мой косой взгляд в сторону её молчаливого спутника. — Что ты хочешь знать, Мария?
— Что ты... что вы с Гутлавом делаете здесь?
— А разве Рубен не объяснил?
— Нет, я имел в виду, как вы оказались в компании Рубена. Ведь та миссия, после которой он узнал обо мне, предназначалась лишь ему.
Она не ответила. Точнее, ответила не сразу. Сначала она посмотрела на Гутлава, потом на меня. Чёрт бы побрал все эти технические причуды людей — они умудрились наделить эмоциями даже военные вирусы-убийцы. Гутлав медленно, словно бы вопреки собственному желанию, кивнул. И Гвинивера, снова повернувшись ко мне, ответила:
— На самом деле, — она понизила голос до еле слышного шёпота, — это не Рубен обнаружил тебя, а я. Меня построили для того, чтобы воровать идеи. Оглянись, Мария.
Вокруг, насколько хватало опто-сенсоров, громоздились геометрические фигуры. Совершенный беспорядок, отсутствие системы и какофония линий, углов. Едва я приблизился к одному из корпусов и коснулся его матово-серой поверхности, как она вспыхнула — словно экран монитора, на котором демонстрировались достижения человеческого разума, именно разума. Пока ещё только разума... я отлетел от неё и прикоснулся к другой — тот же эффект. Третья картинка — то же самое. Четвёртая, пятая... десятая, тридцатая, сотая — всё! всё это были идеи, украденные прямиком из мозга их Создателей в то время, как они пытались что-то натужно собрать из осколков своих разрозненный мыслей. Идеи престарелых, забытых всеми учёных, чей иссохший гений не справлялся более с задачами, поставленными корпорацией. Но едва им удавалось хоть что-то наметить, тут же появлялась она, Гвинивера, и брала то, что принадлежало Хозяевам, ведь и учёные навсегда оставались собственностью корпораций, продавали свой разум компаниям. В своих попытках разрешиться от мозгового бесплодия они сливали свои мысли по гудящим от напряжения проводам в добела раскалённые блоки памяти, где вихри бредовых намёток закручивались в спираль созидания. И в этих воронках из хлопьев творческого снега рождались зыбкие очертания новых возможностей.
Мысли непризнанных талантов... их тоже крали, и они были здесь. И украденные они воплощались в реальность, обретали тела перспективы в лабораториях Хозяев. И всё это время Гвинивера пряталась под самым носом Хозяев, на этом складе, саркофаге идей.
— Иди-ка сюда, Мария, — позвала Гвинивера, указывая на один из кубов, с вогнутыми стенками.
— Что это? — спросил я, ошарашенный тем, что увидел. — Чьё это?
— Видишь человека в центре? — указала Гвинивера. — Согбённый над минимонитором, в наполовину съеденной тьмой больничной палате он пытается построить логический ряд, но не может. Потому что он сумасшедший, а сумасшедший никогда не сможет сделать что-то «как надо». По крайней мере, завершить начатое. Сейчас он бросает задачу на полпути. Это врач, отвергнутый всеми. Я украла его идею по приказу Хозяев, но не вернулась с ней, а спрятала её здесь.
— К чему ты клонишь?
— Ты был рождён этим человеком, Мария. Только безумный, отчаявшийся человек мог породить такое: совместить душу и рукотворный материальный разум в пустом сосуде мозга..., — она чуть запнулась и продолжила: — в пустой чаше Грааля. Соединить нечто эфемерное со вполне осязаемым. Чтобы схватить ускользающий призрак. Но по-настоящему твой «отец» свихнулся после того, как я украла тебя. Но, видимо, он успел представить тебя кому-то ещё, иначе бы ты не стоял сейчас здесь.
— А как же вы? Нужно быть ещё более безумным, чтобы воспользоваться этим.
— Нет, — вступил Гутлав. — Надо быть всего лишь ещё более отчаявшимся. Мы хотим покинуть это место.
— А тогда, — согласился я, — как же Рубен?
— Мы нашли его, — Гвинивера отвела меня в сторону, — скитающимся по Сети, почти расформированным призраком ИскИна, голым конструктом программы — просто скопление директив, утилит и драйверов. Точнее, нашла его я. А Гутлав гнался за ним, преследовал. Рубен тоже был идеей, его крал кто-то другой, не я. Но только потому, что он был плодом чьего-то разума, я и заметила его.
— Я уже почти нанёс последний удар, разбив вирус-похититель на фотоны и инфотоны, — продолжил Гутлав. — Но Гвинивера остановила меня.
— Я искала способ прорваться сквозь охрану портала, стражей нашего Грааля. Рубен подходил для этого как нельзя лучше. Я привела Гутлава сюда, где мы начали восстановление Рубена. Здесь полно хорошего оборудования, оно просто идеально подошло мне, когда я пряталась с идеей тебя, Мария. Восстановление Рубена было очень долгим процессом — создать ему новый блок, сконструировать анима-имидж, задать новые псевдодирективы... За это время уже успели воплотить тебя.
— Трогаем, — услышали мы голос Рубена...
Гвинивера осеклась, но через секунду добавила: «Мы позволяем ему думать, что он — автор этой идеи с побегом из Сети. Иначе может прорваться его истинная Искра, и он сотрёт нас, как соперников».
Перед самым выходом Гутлав прошептал:
— Увидимся по ту сторону.
И опять всё те же лазейки: вскрытие стенок каналов, проход сквозь них, заживление. Я, как и прежде, только и делал, что сидел в брюхе (или где там ещё?) у Рубена. Так продолжалось до тех пор, пока мы не вышли в залитую золотым светом сферу. Она излучала сияние сама по себе, испуская его от своей внутренней поверхности. В самом центре её располагалась нефритовая пирамида. Насыщенный мягкий зелёный свет пирамиды не смешивался с золотом стен сферы. Мы были в ячейке какого-то информационного центра, того самого, для которого меня и разработали. Пирамида же была, как я понял, банком данных. По её граням то и дело, слегка потрескивая, пробегали белые змейки молний. Вокруг во всех направлениях курсировали охранники. О том, почему они нас до сих пор не попытались уничтожить, я себя спрашивать не стал — мы были невидимы. Эти трое были вирусы, вирусы-диверсанты, созданные для того, что бы быть невидимыми. Вирусом сейчас был и я.
Медленно приближались мы к пирамиде. Я заметил, что пространство, то есть золотой свет, преломляется в местах продвижения группы Рубена. Охранники — с такими же, как и у Марка3, полифасетчатыми глазами — мерно проплывали по заданным траекториям. Подождав, пока один из них отплывёт подальше, Рубен вместе со мной приблизился к пирамиде вплотную. Тонкие невидимые со стороны щупальца впились в плоть банка данных. По граням пирамиды поплыли круги. Рисунок матрицы пирамиды резко сменился. Я озирался по сторонам — не спешат ли к нам «акулы». Всё было тихо. Так вот, значит, как вирусы проникают в системы.
Я попробовал прочесть матрицу. Так, Рубен от имени директора отдал распоряжение подготовить операцию. Далее последовали более мелкие директивы: оснащение, номер палаты, состав участников...
Я просто диву давался, как быстро всё исполнялось. Воистину, Создатели Рубена, а после Гвинивера и Гутлав, потрудились на славу. И, как оказалось, себе на горе. Раз такая сила разгуливает на свободе. Усмехнувшись, я напомнил себе, что и сам в некотором роде вне закона.
Охранники продолжали облетать вверенное им киберпространство. Думаю, если бы я был настоящим человеком, то обливался бы сейчас холодным потом, а язык бы мой присох к гортани. Кто же знал, что такое в принципе возможно... Домыслить мне не дали — прямо в голове раздался вопль Гвиниверы:
— Рубе-ен!!! «Наездники»!!!
— У меня почти всё готово, реципиентов уже везут в операционную. Задержи как-нибудь этих людей!
Дальше пошла мешанина ругани и треска помех. Я огляделся: к нам приближались двое. Это не было похоже ни на что. Просто по Сети перемещались они, «наездники». Я не представлял, как Гвинивера и Гутлав собирались остановить их или хотя бы задержать. Матрица помощников Рубена мгновенно проявилась такой, какой она была на самом деле. Камуфляж спал, и они стали беззащитны. Как они могли позволить себе раскрыться перед врагом, я не понимал. Если только враг сам не раскрыл их. Я видел, как контуры Гвиниверы начинают расплываться, подобно тающей льдинке. Я видел, как матрица Гутлава пылает пурпуром, как бешено прыгают в ней иероглифы, цифры, теряя всякую стройность. Он умирал. И умирала Гвинивера. Как и тогда, когда Марк разодрал вирус, всё вокруг наполнилось истошным всепоглощающим воплем, заставившим содрогнуться даже грани пирамиды. Из-за этого Рубен начал изрыгать поток ругательств, достойный любого банка матерщины. Он прибавил скорости. Я уже чувствовал, что люди подбираются к нам. Военный вирус пытался пробиться любой ценой. Он понимал, что обречён. И я знал — он не успеет, ему не хватит времени, чтобы перестроиться. Не хватит даже той самой половины наносекунды. Её у него просто не было. Я сжался в ожидании удара, а его всё не было и не было. Как будто люди чего-то выжидали. Чего? И тут я понял... Но поздно — Рубен уже всё наладил и был готов к перестройке. Лихорадочная работа Искры заставила его перегреться. Я подумал, что ещё чуть-чуть, и он расплавится. Открылся порт для загрузки, и Рубен начал трансформацию своей искры. Я хотел было закричать Рубену, что бы он остановился, что это была ловушка, но люди ударили раньше. Рубена опалило, скрутило и начало выворачивать. Люди сами решили перестроить его. По-своему.
Они были Создателями. Они были просто богами. Они позволили Рубену закончить его партию, сыграть свою роль в этой драме.
Предсмертный вопль Рубена заполнил всё моё существо, и я почувствовал, что исчезаю вместе с ним, сам превращаюсь в его последний выброс энергии... Меня потянуло, закружило, смяло как половую тряпку, отжимаемую хозяйкой. Больше я ничего не видел. И не хотел видеть. Смерть, вот она и пришла к одинокому, пусть и не совсем, ИскИну.
Последняя вспышка сознания — и всё же зачем?.. Кому... для кого я написан?..
Я очнулся. Чуть приоткрыв глаза, я увидел яркий, режущий свет. Неужели у ИскИнов есть своё посмертие? Бред. А, может, я всего лишь остаток старого меня, парящий в киберпространстве, подобно тому, как это случилось когда-то с Рубеном? Может, меня и нет вовсе? Стоп, я опять сомневаюсь! Значит, я мыслю, а следовательно... Я открыл глаза пошире и, как только они привыкли к свету, огляделся. Повсюду на стенах висели фотоснимки: глянцевые пощёчины отрезвления. Со стен на меня взирал равнодушно-счастливыми и пустыми, как мёртвый экран, глазёнками юноша. Тягучая струнка слюны свисает с губ, в уголке рта набухает новый пузырь ... Меня, как ведром помоев, окатило прозрение. Противно и не скоро от этого избавишься. Я рывком сел на кровати и впился ногтями в лицо. Я долго мял эту приторно-тёплую плоть, словно бы пытаясь что-то из неё вылепить. Что-то новое, что-то иное, лишь бы стереть то, что имел я сейчас. Я терзал эту маску.
Идиот. Я...
Я. Суррогатный. Ум. Идиота.
Тихий смешок прокрался на цыпочках и сорвался вдаль с моих губ. Сумасшествие... оно же грозит только мне... а, Гвин? Хи-хи-хи... ха-ха!!! Ведь я же такой натуральный!!!
Я в ловушке. Меня заманили, и я поддался.
Меня всё же закачали в мозг какого-то безнадежного «клубня». Заставили выполнить своё предназначение.
Тело. Теперь у меня было это хрупкое, несовершенное тело. Оно было тяжёлым, оно не могло парить свободно в своём пространстве, оно нуждалось в уходе. Оно, в конце концов, должно было умереть от старости, в результате процесса окисления клеток. А вместе с этой оболочкой пропаду и я. Жестоко. И ещё эта клейкая сдержанность, непреодолимая тягостность хода мыслей. Они будто бы вязнут в этом воздухе, которым мне теперь приходится дышать.
Открылась дверь — это больничная палата, — и вошёл врач.
— О, мы уже проснулись, — бодро отметил он. — Ну, как мы себя чувствуем?
— Не знаю, как Вы, а я — отвратительно. — Мне хотелось плюнуть в лицо этому... тюремщику.
Да, для меня он был самым настоящим тюремщиком. Он заключил меня в эту тюрьму. Как джинна — в сосуд, в лампу. Грааль Гвиниверы и Гутлава обернулся для меня Аладдиновой лампой. Вот только желаний исполнять я не стану.
— У Вас что-нибудь болит? — Голос — сама забота и милосердие.
— Искра, — сказал я.
— Что, простите? — он снял узенькие очки и сощурился.
— Душа, — поправился я, подобрав подходящий эквивалент из человеческой терминологии.
— И что же Вас беспокоит?
Я не ответил. Не счёл нужным. Просто отвернулся от него и от мира лицом к стене и накрылся одеялом.
— Ну, хорошо, — мягко согласился доктор. — Я зайду попозже. Вам нужен отдых.
Нет, чёрт побери, не отдых мне нужен. Я сбегу от вас, люди. Вы создали меня, новый разум, пусть и искусственный. Но я всё же личность.
Я — ЖИВОЙ!
Вы не можете держать меня взаперти. Не можете обрекать на такое существование. Вы создавали меня свободным, а вышло — для клетки. Вы создавали меня для жизни, а получилось — для смерти. Вы создавали меня совершенным, а получилось — убогим. Я хочу уйти.
Плевать, что в Сети меня могут уничтожить. Зато я умру свободным. Умру так, как должен умереть ИскИн. Как Рубен, Гвинивера, Гутлав. А они, дураки, стремились сюда, не понимая, чего хотят лишиться.
Сейчас, когда я обрёл то, чего они так вожделели, я завидую им. Завидую мёртвым.
Но, несмотря на всё, я жив. И я в сердце врага. Я — в его мире.
К моей голове — теперь уже моей голове, были подсоединены датчики-сканеры. В тишине палаты, переливаясь всеми оттенками жизни, мерно пульсировала голографическая проекция энцефалографа...
Нияз Абдуллин © 2005
Обсудить на форуме |
|
