|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Будущее человечества Михаил Кранц © 2005 Ледяные соты Я с трудом узнаю морозное небо над головой. Знакомые фигуры созвездий искажены и разрознены. Черная пустота наплывает, струится сквозь бреши в небесном куполе, грозясь навек поглотить и эти последние, застывшие от безымянного ужаса искорки света. Ночной кошмар? Видение в час пророчества?
Нарастающий гул возвращает меня в реальность. Небо как небо, лишь у подножия Южного Креста вспыхнули, словно костры, бортовые огни вертолета. «Это за нами!» — кричит Леонид мне в самое ухо.
Завтракаем в буквальном смысле на лету. Только что, обгоняя короткую летнюю ночь, мы проносились над самой землею навстречу полярной заре, и вдруг необычайно маневренная машина резко взмывает ввысь. Вот и конечная цель нашего путешествия, — закрывшая полнеба громада вулкана Эребус.
Сон не спешит умчаться вслед за ночною тьмой. В минуты забытья мне видится дивный град в окружении гор. С высоты обозримы переплетения улиц и живописные массивы вечнозеленых садов. Дома и храмы невысоки, скромны и почти незаметны средь пышной тропической зелени, но я почему-то уверен, что каждый из них хранит под своею плоскою крышей настоящие сокровища вдохновения и мастерства.
С ухоженными садами и лужайками центральных кварталов резко контрастируют мрачные каменистые пустоши примыкающих к городским стенам окраин. И уж совсем неправдоподобно, но вместе с тем сурово и угрожающе выглядит бескрайняя заснеженная пустыня, окружившая город со всех сторон. Что-то необъяснимо зловещее, гораздо более опасное, чем слепой натиск природных сил, таит в себе дыхание близкого ледника, доносимое пока еще редкими порывами колючего ветра. Впервые в жизни тоска и отчаяние охватывают все мое существо.
Вертолет мягко сел на взлетную полосу туристической базы, бетонным кольцом охватившую гору у самой вершины. Состоятельные искатели приключений частенько бросают здесь вызов антарктической зиме, но в мертвый сезон нас вряд ли кто-нибудь потревожит. Вот и винтокрылая машина скрылась из глаз, держа курс на север.
Распаковав багаж, битый час колдуем над грудою оплетенных проводами плат, батарей и коленчатых трубок. Смонтированный аппарат выглядит нелепо. Напоминает растрепанный клубок ниток с торчащими во все стороны спицами. Едва заметно искрят и светятся контуры дельта-экрана — генератора силового поля, способного уберечь неуклюжую на вид конструкцию даже от сверхвысоких температур и колоссального давления.
Суждено ли изобретателю спасти оскудевший недрами мир, всерьез увлеченный поиском рудных жил Марса? Издавна люди охотятся за ископаемыми у поверхности, как нищие за господскими объедками. А здесь, в сердце нашей старушки-планеты, до сих пор скрыты несметные сокровища. Неужели так просто — оснастил робот-комбайн идеальной защитой и черпай все, что душе угодно, хоть из земного ядра?
— Управляется дистанционно, — который уже раз объясняет мне Леонид, — Сегодня исследуем дно кратера. Пробы возьмем из глубинного слоя лавы, для первого испытания достаточно.
Пожалуй, с него можно писать картины. Или ваять статуи из белого, как снег, мрамора. Стоит на морозном ветру, прямой, будто колонна, лишь изредка склоняя голову над портативным пультом. Чем-то напоминает мне Хона, жреца-наставника из храма Надзвездной Бездны, несмотря на разницу в возрасте. Стоп! Откуда, черт возьми...
Я стою на вершине горы, наблюдая за громоздящимися у стен города ледяными торосами. Сверкающая поверхность кажется девственно чистой — трупы врагов и сородичей замела прошлой ночью пурга. Но уже видно, как вьются из скальных расщелин дымы костров. Это сигнал к новой атаке зверолюдей на ненавистный им Лоаир. Да хранят нас Древние Боги!
Веками стоял наш город со времен первой Великой Зимы и еще многие тысячи лет — в немыслимо давнем прошлом, до того, как пришли сюда льды и холодные ветры. Когда-то он был столицей огромной империи, правившей всем обитаемым миром, но теперь и название этой великой страны позабыто. С тех пор уцелели лишь камни городских стен, странные знаки, высеченные на окрестных скалах, да тайные ритуалы у алтарей почитаемых нами божеств.
Легенда гласит, что разгневались Древние Боги на людскую гордыню, дерзнувшую безраздельно править огнем подземных глубин. И тогда на согретый паром горячих источников Лоаир впервые обрушились орды закутанных в шкуры чудовищ.
Зверолюди шли с юга, спасаясь от крепчающих год за годом морозов, пока обледенелые горы не преградили им путь. Единственный перевал на пути к побережью защищали стены и зубчатые башни города. Бессмысленно было предлагать незваным гостям мир и право прохода, — гонимые холодом стаи охватила дикая ярость при виде вечно цветущего, утопающего в зелени Лоаира. Они жаждали крови.
Не одно поколение испытало ужас войны, то утихавшей, то разгоравшейся с новой силой. В битвах у стен Лоаира мой народ использовал страшные знания, унаследованные от жестоких владык мировой империи и еще более древних, нечеловеческих рас. Могучая сила разума, тревожа ледник направленным теплом вулкана, обрушивала на захватчиков лавины со склонов гор. Неистовый огненный ветер испепелял врагов на подступах к городу. Но волею судеб все оказалось напрасным.
Земля содрогнулась внезапно, и хотя слабые толчки не причинили Лоаиру видимых разрушений, что-то остановило протекавший под ним горячий поток. Иссяк огонь из недр — главное наше оружие, и теперь оставалось надеяться лишь на мужество немногочисленных защитников города.
Вот распахнулись ворота, и навстречу врагу выступила закованная в медь и золото фаланга. В который уже раз сыны Лоаира идут на открытый бой, вынуждая зверолюдей отступить от потерявшей былую мощь цитадели. Но всем известно, какою ценой достается недолгий успех. В это сражение брошены наши последние силы — не более трех сотен мужчин, возглавляемых жрецами-воинами из храмов Дагона, Зверя Небес и Огневержца.
Всей душой я желаю быть среди них, но цепкая, не по-старчески сильная рука седовласого Хона держит мое плечо. Я буду нужен там, в глубине кратера, если город падет. Там, где бушующий огненный вал разбивается о непостижимые в своем величии Ледяные Соты.
О, творение стихий и дерзновенного разума, наше проклятие и наша последняя надежда! Лоаир не взят, пока хоть один из почивших внутри горы не уснул навсегда. Так завещали нам те, кто ушли в заповедные пещеры первыми, и даже великий гнев ни на миг не заставит меня усомниться в их мудрости.
Но как упоительно было бы сеять смерть в самой гуще захватчиков, вонзать отточенную пику в косматые туши, бить краем щита меж широких надбровных дуг... Сомкнутый строй уже отбросил дикарей далеко от стены, и теперь края его медленно соединяются, окружая противника. Если зверолюди, как и мы, лишены подкрепления, ничто не отнимет у нас долгожданную победу.
Они словно выросли из земли, укрытой от глаз предательским снегом — десятки, сотни кровожадных убийц, хлынувших толпами сквозь разломы меж лавовых глыб. Прорвали наш строй, разбили его на горсточки воинов, чьи копья и стяги на древках едва различимы с горной вершины. Полностью раскрыв свое шоа — второе зрение, — силюсь приблизиться взглядом вплотную к сражающимся.
Опрокинутое внезапным натиском войско удается собрать под уцелевшие вымпелы. Щетинясь копьями, встают на пути атакующих живые круги. На каждого лоаирца приходится несколько павших врагов, но зверолюдей во много раз больше. Град тяжелых камней сбивает с ног одетых в броню копьеносцев, удары крепких костяных палиц не дают им подняться вновь.
Чья злобная воля сумела сплотить в едином порыве ненависти окрестные племена, ранее нападавшие порознь? Едва ли нам суждено отыскать ответ. В этом бою сошлись последние воины — их и наши. Каждый сражается за свою расу, за право ее на саму жизнь в суровом, остывающем мире. И никто, кроме нас самих, не виновен в том, что мы проигрываем битву.
Поражение было предопределено выбором многих, сменивших тяготы и лишения на долгий, глубокий сон во мраке студеных пещер. Давно минуло то время, когда о последнем прибежище Древних Богов знали одни лишь потомки избранных ими жреческих династий. Столетие за столетием люди расширяли и совершенствовали построенные пришельцами со звезд Ледяные Соты, все больше измученных непрерывной борьбою добровольно обретало там мир и покой. Слишком мало осталось нас, чтобы противостоять сокрушительным переменам.
Когда земля под городом остыла, дрогнули даже самые преданные. На что могли решиться немногочисленные потомки владык прежнего мира, хозяева обреченных святилищ и медленно умирающих от холода садов? Строить, как встарь, огромные лодки под парусами и плыть за ушедшим теплом к далеким северным землям? Но ни один из посланных нами в море разведчиков не отыскал заветного берега, — неустанный бег времени изменил не только знакомые предкам путеводные созвездия, но и очертания материков.
Оставалось одно — укрыть в жарких недрах горы всех детей и женщин. Пока не взят город, их новый дом внутри кратера в безопасности. Если же мы не выстоим... Нет, даже мысли об этом ранят, как острый металл!
Лишь небольшая группа жрецов-воинов в сияющих золотом доспехах еще противостоит напору врага. Проклятый мой дар позволяет с огромной высоты видеть то, что предпочел бы отвергнуть, навеки лишившись зрения.
Вот целой стае карликов в шкурах удалось окружить и повалить навзничь лоаирца. Его оттащили в сторону волоком, как добытого на охоте зверя. Грязные, волосатые руки срывают с головы поверженного шлем, и знакомое лицо открывается мне на миг, прежде чем превратиться в кровавое месиво. А позади уже снег устилают трупы и пал наш последний стяг.
— Все кончено! — голос Хона бесстрастен и тверд, словно произносит приговор, — Стены и оставшиеся на башнях лучники не задержат их надолго. Мы должны идти.
Спуск в кратер обещает быть легким и безопасным, если не смотреть вниз, на ослепительно яркую поверхность огнедышащего озера. К берегам его ведут тысячи вырубленных в застывшей лаве ступеней. Снаружи такая же каменная лестница вьется по склонам горы, огибая вершину. Отыскав проторенный путь, зверолюди без труда перевалят горную цепь, но прежде хотя бы один вооруженный отряд двинется следом за нами. Любой ценою необходимо успеть до прихода врага.
Жерло вулкана поражает своим грозным великолепием. С первого взгляда трудно понять, где первозданное буйство стихий уступает место неукротимой созидательной силе. Колоннады и арки, высеченные в толще базальтовых монолитов, будто бы сами собой вырастают из камня. На гладких, отполированных лавой откосах чернеют отверстия стрельчатых окон. Провалами в бездонную пустоту кажутся они в дико пляшущем свете фонтанов огня.
Отсюда Древние Боги правили всем, что происходило на скованной льдом поверхности. Здесь жили они, смеялись и гневались, танцевали и пели о своей бесконечно далекой родине, скитаниях среди звезд и жестоких битвах, превосходящих воображение. Отсюда ушли они тайной дорогою вглубь земли, отчаявшись вырваться из ее плена. Скольким еще предстоит последовать за ними!
А пока внутри кратера бурлит и пульсирует жизнь. Издалека слышно, как бьет по металлу кузнечный молот, гремят каменные жернова, клокочут покрытые паром бассейны с редкой в природе водорослью из горячих ключей — подчас единственной пищей лоаирцев во время осады. Лишь наше появление прерывает слаженную, всепоглощающую работу людей и механизмов.
Слова не нужны. Собравшимся внизу ясно, зачем пришли мы, вестники поражения и гибели. Каждому из них выбирать свою дорогу — сквозь мрак в ледяное безвременье или вглубь кратера, навстречу ярко пылающей смерти. Никто, даже могущественный жрец Хон, теперь не вправе повелевать ими.
Одинокая тень, промелькнув позади толпы, канула в круговерти затмений и вспышек. В одно мгновение чужая душа, юная и беззащитная, настежь открылась передо мной. Ужас, невыразимое горе, отчаяние...
Не помню, как очутился рядом, над самым краем огненной пропасти. Речь моя уже не подвластна рассудку. «Нет, ты не можешь, не смеешь убить себя!» — взывает сердце сквозь грохот осыпавшихся камней и слов.
— Отпусти! — пойманной птицей кричит она, пытаясь вырваться из рук, — Кто ты такой, чтобы нарушить мою последнюю волю?
Прежде я видел ее нечасто и даже не помню имени, но это едва ли важно, когда целый мир рассыпается в прах. Я готов сковать ее хрупкое тело объятиями, распять на скале над обрывом, целовать ее, бить до беспамятства, лишь бы не дать ей уйти навсегда. Не могу больше терпеть красоту, гибнущую в огне слепой и бездушной силы. Пусть лучше умрет невинность.
Гибкое, почти обнаженное тело девушки заставляет забыть об опасности, долге и боли утрат. А мне сейчас так нужно забвение... Словно почувствовав это, она прекратила борьбу. Широкий выступ скалы надежно спрятал двоих от чужого взгляда, да и станет ли кто-нибудь искать нас, пока не наступит время прощаться?
Мы будто не замечаем жара, объявшего наши блестящие от пота тела. Шипение лавы, что полыхает внизу под обрывом, дробь упавших с крутого склона камней и топот множества ног по гулкой поверхности доносятся как бы издалека, сквозь пространства иного, совершенно чуждого нам мира. Сама вечность — один короткий, исполненный наслаждения миг.
Хон ожидал нас в конце освещенной мерцающей лавою дороги, у входа в широкий, пронзивший скалу туннель. В мудром взгляде жреца-наставника нет ни тени укора. Узкая ладонь девушки доверчиво теплится в моей руке, и я чувствую, как покидает меня прежняя решимость.
Разверзшаяся впереди тьма уже поглотила шумливый людской поток. Немногочисленные мужчины, в большинстве старые или покалеченные войной, уходили в Ледяные Соты последними, прикрыв от возможной угрозы идущих вперед. Какое-то время звуки их по-прежнему четких, как в боевом строю, шагов разносились эхом под каменным сводом, но вскоре и они смолкли. Лишь глухой ропот огня в чреве земли нарушает величественную тишину скорби мироздания по своей бесценной жемчужине — Лоаиру.
— Ты знаешь, на что идешь, воин. — внезапно нарушил молчание Хон, словно не замечая стоящей со мною рядом, — Даже Древние Боги страшились преодолеть время. Кто упрекнет человека за робость перед его величием?
Я не ослышался. Мой суровый учитель, мой вождь на тернистом пути к совершенству больше не требует от меня верности храму и городу, которым я присягал, обретая жреческий сан. И я понимаю — он прав.
Небывалое прежде чувство, с пугающей легкостью проницая массивы горных пород, заставляет меня ощутить неуклюжую поступь врагов по базальтовым мостовым Лоаира. Боль опаленных пожаром деревьев и трав сводит с ума. Разбитый фонтан на площади, — словно бьющая толчками кровь из смертельной раны. Все реже и реже взлетает живая струя над обломками мраморных статуй. Вскоре она исчезает совсем.
Повержен город, разрушены храм и алтарь, что приняли мою клятву. Слова священной присяги значат теперь не больше, чем шорох опавшей в садах листвы под ногами захватчиков. Ничто, кроме собственной воли, не в силах заставить меня пройти по узкой, опасной тропе в неизведанное. И лишь я один могу сделать это.
В мой разум вторгаются уже иные картины. Темные фигуры, почти незаметные среди мрачных обрывов и лавовых гребней, движутся вверх по склону горы. В приглушенных гортанных звуках — нетерпеливая радость победителей. Нет времени сомневаться, промедление гибельно для всех нас!
Короткое прощание не оставляет возможности высказать новые, обретенные с болью мысли и чувства. Ни разу не оглянувшись, девушка исчезает в глубине подземелья. Тусклые огоньки вдоль стен туннеля сами собой загораются у нее на пути и гаснут, как пламя свечи, за спиною. А Хон уже зовет меня в длинный боковой коридор, пологий наклон которого уводит в глубины земли.
Мне трудно описать открывшийся за одним из бесчисленных поворотов просторный зал, полный удивительных, ни с чем не сравнимых предметов. Крупные фрески на стенах и сводчатом потолке столь чужды моему восприятию, что взгляд поневоле опускается вниз. А внизу, сквозь густую сеть каменных кружев и узорных опор из неведомого людям металла, слепит глаза добела раскаленная сердцевина мира. Страшно представить, как от удара гневной стихии внезапно исчезнет привычная твердь под ногой.
На такой глубине должна загораться одежда. Но, вопреки ожиданиям, здесь даже прохладнее, чем на склоне. Древний Бог Огневержец в далеком прошлом учил нас, людей, собирать тепло в пустоте, чтобы мы могли согреть плененную льдом землю и отвести губительный вулканический жар. Наши дома и сады среди вечного льда, грозное оружие и отменившие рабство подземные механизмы Лоаира — все это даровала нам чудесная сила огня. Но очень скоро мы лишимся остатков былого могущества.
Здесь, глубоко под поверхностью, сокрыты последние наши машины, когда-то принадлежавшие Древним Богам. Неведомо, на чем основано действие этих сложных орудий, но предназначались они для одного — проторить пути сквозь время, освободив разумную волю от неумолимой власти законов причины и следствия. Однажды кто-то из небожителей попытался прорваться из царства лютого холода в иную, теплую и благодатную эпоху. Предания моего народа до сей поры хранят память о последовавшем затем кошмаре.
В ту жуткую ночь гора дымилась и грохотала, со склонов летели камни, уничтожая все на своем пути. Но ужасней обрушившейся на город напасти был крик, что на мгновение заглушил грохот потревоженного вулкана, один короткий, полный невыносимой муки и ярости крик, который не мог принадлежать рожденному в этом мире.
Боги впервые познали страх и уже не решались использовать уцелевшие в катастрофе машины. Вскоре гигантский кристалл с их разбитого звездного корабля был замурован в скалу вместе с погребенным заживо экипажем. Так возникло ядро Ледяных Сот, позже освоенных и людьми.
Пришельцы и люди уснули на много веков, надеясь на благополучное пробуждение в освобожденном от снега и льда мире. Но до того счастливого дня кто-то должен хранить их покой. Хотя бы один из немногих, способных пройти сквозь время.
Отступать поздно. Меня усадили на мягкую, странной формы скамью. Вокруг суетится обслуга машин, одетая в алые тоги жрецов Огневержца. Хон наклонился, и что-то размеренно шепчет, глядя мне прямо в глаза. Должно быть, я засыпаю под его настойчивый шепот и во сне вижу, как медленно исчезают привычные с детства черты, столько лет казавшиеся навеки застывшей маской. Это похоже на айшхайна — искусство менять собственный облик, очень редкое среди ныне живущих. Не замечал я прежде, что Хон владеет им.
Речь старика слышна все отчетливей. Низкий, вибрирующий голос звучит в моей голове, пронизывая болью мозг. Незнакомый язык становится вдруг понятен, слова наполняют душу благоговейным трепетом. Но страха нет. Боль сменилась чувством небывалой внутренней силы и уверенности в себе. Я почти не ощущаю, как накаляется воздух и обжигает ступни горячий металл.
Прежнее лицо Хона окончательно исчезло, и в круговороте смутных образов уже проступает иное, едва похожее на человеческое. А в это время пространство у входа в зал заполняет ревущая темная масса.
Враги проникли в обитель Древних Богов! Как далеко зашли они вглубь туннеля? Что стало с Ледяными Сотами? Неистовый гнев охватил меня. Я подымаюсь навстречу атаке, с трудом отражаемой жреческою охраной. Я чувствую в себе мощь десяти армий и стремлюсь одним рывком изменить соотношение сил.
В какой-то момент моя плоть словно вместила весь окружающий мир, но оставалась жажда иного, высшего могущества. И когда внутри меня задрожала гора и потекла кровью по жилам магма, я не ощутил ничего, кроме торжества узника, покидающего тюрьму своего тела.
Неисповедимы пути во времени. Только что я наблюдал гибель последних лоаирцев в череде взрывов гигантских машин, не выдержавших перегрузки. Перед моим взором предстал собственный обгоревший труп, и кипящая лава тотчас же поглотила его, устремляясь за стены кратера, дабы предать без разбора почетному погребению живых и павших с обеих сторон. Порывом ветра пролетели бессчетные тысячелетия. И вновь я стою на вершине, готовый к единоборству с Арои, вождем краснокожих морских охотников, что пришли сюда по ледовым полям, обезумев от ненависти к пережившему город наследию Древних Богов.
Противник замертво рухнул на снег под ударами моего ритуального посоха из китовой кости. Отныне краснокожее племя чтит мой закон. Вместе обороняем мы священную гору от новых врагов — переселенцев из канувшей в морскую пучину Лемурии. И если мне суждено умереть еще раз, я неизбежно восстану даже спустя века, чтобы отвести от Ледяных Сот новую угрозу.
Такова плата за дерзкий прорыв в будущее. Привыкший к иному порядку вещей рассудок отказывается мириться с реальностью. Теперь мне понятен замысел существа, известного людям под именем Хон.
Он был единственным Древним Богом, рискнувшим преодолеть временной барьер, но и его совершенный разум не выдержал испытания вечностью. И разбитый, разочарованный в себе Бог вернулся назад в человеческом облике. Скрываясь под маской жреца и пророка, он искал средь людей своего преемника, способного окончательно покорить время. Хочется верить, что он не ошибся в выборе.
Мне возвращаться некуда. Мой мир со всеми его мечтами, страхами, откровениями погребен под мертвым покровом из лавы и пепла. Только надежда ведет меня. Я путник без крова, без родины, и, пока длится путь, я живу и сражаюсь в различных эпохах одновременно.
Причудливо изогнутые клинки лемурийцев сверкают в закатных лучах, словно отблески пламени. А в нескольких поколениях впереди, там, где над белой землею слепит глаза не знающее усталости полярное солнце, с грохотом высаживаются с кораблей на лед войска надменных атлантов в доспехах из бронзы. Далее — облако дыма и каменной пыли, закрывшее небо на многие сотни лет, густые сумерки мира и странная, страшная жизнь, которую мне предстоит в одиночку остановить на подступах к горной вершине. С какой радостью встречу я бледный рассвет, несмотря на свирепый мороз, голод и разрушительную агонию порождений мрака!
И вот я веду вдоль ревущих сороковых широт свой потрепанный шквалами бриг с полусотней разноязыких головорезов на борту. Кажется невозможным достигнуть поставленной мною цели — пустить ко дну голландский военный корвет, что до срока дерзнул подойти слишком близко к таинственным землям на юге. А в самом конце пути, на исходе двадцать первого века с рождения христианского божества мне противостоит Леонид — непризнанный гений, мой компаньон и, как теперь ясно, опаснейшая угроза будущему моей расы.
Оставшимся в живых зверолюдям так и не удалось добраться до Ледяных Сот, но их покорившие Землю потомки, вооруженные техникой космической эры, стоят в половине шага от рокового открытия. Творение Леонида, с удивительным проворством вытягивая вперед свои стальные конечности, уже перевалило край вулканической чаши. Вакуумные захваты пробоотборников удерживают несущую платформу на крутом спуске. Приборы, созданные для разведки недр, наверняка обнаружат в оплавленном камне пустоты с неизвестным науке газом. Легко представить, что ожидает нас дальше.
Как только наше существование перестанет быть тайной, надежда возродить Лоаир умрет. Даже если мы избежим участи подопытных организмов в секретных лабораториях, никто из моих соотечественников не сумеет выжить в изуродованном машинами мире, где правят чуждые им существа. Сам я спасся от безумия лишь благодаря милосердной памяти о прошлом, покидавшей меня на долгие годы.
Но наступает пора действовать, и воздвигнутые разумом защитные барьеры сняты. Здесь, над укрытыми снегом и лавой руинами города, я вновь осознал свое настоящее имя и предназначение. Мой истинный облик становится трудно скрывать.
— Леонид! — громко кричу я, пытаясь предотвратить неизбежное, — Останови аппарат!
Он повернулся ко мне и удивление, написанное на его лице, мгновенно сменилось испугом. Такое происходит всякий раз, когда напряжение битвы рассеивает изменившие мою внешность чары айшхайна.
— Кто ты? — дрогнувшим голосом спрашивает Леонид, наблюдая, как из белой становится темно-оливковой моя кожа и вспыхивают желтым огнем глаза.
— Я Ор-Халла, жрец-воин храма Надзвездной Бездны, последний защитник Лоаира! Сражайся или умри!
Одной судьбе известно, насколько опасен свидетель моего перевоплощения. Мне следовало нападать сразу, но законы чести требуют вызвать соперника на поединок. Теперь мы оба имеем почти равные шансы.
В ответ на мои слова Леонид молча выхватил револьвер. Поражает, как быстро он оценил обстановку и среагировал на бросок лоаирского воина, вложившего в эту последнюю атаку великую силу и мудрость боевого искусства предков. И все же его пуля только слегка оцарапала мне плечо.
Моя рука уже занесена для удара, который, я знаю, будет смертельным. Но вместо обмякшего тела меня встречают мечи и копья. Зубы владыки снегов — хищной, противоестественно разумной твари эпохи мировых сумерек — оскалены в молчаливой угрозе. Пылает палуба судна, ярко-оранжевые огненные языки тянутся к пороховым бочкам. Сражениям нет числа, и все они суть одно — вечный кровавый хаос, едва не затмивший мой разум.
Когда я пришел в себя, вокруг ничего не изменилось, словно и не был окончен путь. Те же скалы, снега, тот же унылый вой ветра... Лишь бездыханное тело у ног свидетельствует о моей победе над сотнями недругов и миллионами лет.
Отныне ничто не угрожает будущему Лоаира. Время бесстрашных исследователей, каким был Леонид, ушло вместе с ним навсегда. Я не пророк, но многое говорит о начале упадка и вырождения современной цивилизации. Довершит ее скорый крах глобальное потепление климата, вызванное неуправляемым расходом энергии. Растают полярные льды, хлынут, сомкнутся над городами воды, и пробужденные теплом люди и Древние Боги взойдут на вершину священной горы, что станет островом посреди океана. Отсюда провозгласят они свою волю омытой бурными волнами, обновленной планете. Вслед за гибелью мира наступит его второе рождение.
С трудом осознавая, что делаю, я взвалил труп Леонида себе на плечи. Первые шаги вниз по склону кратера заставили меня пожалеть об этом поступке. Со времен падения Лоаира вулкан неузнаваемо изменился. Вместо ступеней из камня — чудовищное нагромождение глыб, вместо колонн и строений — острые пики ледяных кристаллов, направленные в сердце враждебной стихии огня. Несколько раз я едва не сорвался с обледенелой кручи.
Но вот нога оперлась на плоский карниз, нависший над огненным озером. Гулко вздыхая, как спящий дракон, сверкает оно в непроглядной тьме. Время избавиться от тяжелой ноши.
Мертвое тело бесшумно исчезло внизу, где его приняла раскаленная лава. Погребение в пламени недр по обычаю моего народа — высокая честь, но Леонид, несомненно, ее достоин. Теперь руки свободны, и можно продолжить спуск, цепляясь пальцами за малейшие выступы и неровности.
С аппаратом все решилось само собой. Лишь Леонид мог отозвать его назад из горнила Огневержца. Отныне изобретатель и его машина навеки вместе.
По следам некогда широкой дороги вьется еле заметная, готовая сорваться в огонь тропа. Чуть ниже начинается царство горячего камня, оползней и фумарол, непроходимое без специального снаряжения. Трудно смириться с тем, что, завершив свое странствие во времени, я снова рискую жизнью.
Вход в туннель преграждает застывшая масса извергнутого огнедышащим жерлом расплава. Последний сдвиг земных пластов расколол базальтовый щит надвое, трещина хорошо заметна даже в окружающем сумраке. Щель достаточно широка, чтобы легко проникнуть внутрь, но дальше поверхности скал почти соприкоснулись друг с другом.
Каменные тиски сдавили туловище, превратив движение в пытку. Задыхаясь, сдирая клочьями одежду и кожу, я пробирался на ощупь, пока не почувствовал долгожданный простор. Откуда-то потянуло влажным, странно пахнущим воздухом. Шелест мягких шагов неведомого существа послышался совсем рядом и тут же растаял среди вековой тишины.
Я долго шел по туннелю в кромешной тьме, не спотыкаясь и не задевая стены. Необъяснимый инстинкт вел меня, как перелетную птицу к родной земле, как рыбу, идущую к месту нереста. Внезапно вспыхнул свет, и я замер, потрясенный увиденным.
Прежде, за множество прожитых лет, мне не раз доводилось бродить по просторам внешнего мира. Все его чудеса и заветные тайны открылись моим глазам. Я видел Сфинкса и Тадж-Махал, восхищался величием каменных исполинов острова Пасхи и городами-святилищами ныне лежащей на океанском дне страны Мо. Был я и в отдаленных, известных с начала времен и почти забытых сегодня местах, легенды о которых неизмеримо старше людского племени. Но что на Земле может сравниться с этой безмолвной, искрящейся сказкой, священной гордостью поверженного, но не сломленного Лоаира?
Представьте себе полупрозрачные купола и светящиеся изнутри анфилады, множимые в перспективе, как отражения в сложной системе зеркал. Вообразите безумные сочетания дуг, плоскостей и углов, непостижимым образом формирующие гармоничный трехмерный узор. Боги и богоравные люди, что сделали вы с обыкновенной замерзшей водой?
По обеим сторонам залитых призрачным светом улиц сверкают высокие пальмы из чистого льда. Неповторимой красоты здания высятся за деревьями. Ледяные комнаты, залы видны насквозь, и повсюду — на покрытых инеем скамьях и ложах, в застывших бассейнах и возле богато украшенных алтарей — замершие в неимоверно долгом ожидании, словно статуи, былые властелины планеты.
Я с гордостью любовался изваянными жестоким морозом дворцами и тронами, как будто один владел ими. Я лицезрел Древних Богов, чьи гротескные фигуры полностью вмерзли в лед, и не испытывал знакомого предкам суеверного ужаса. Отныне и до лучших времен здесь мой дом.
Но по мере того, как я углублялся в казавшиеся бесконечными лабиринты Ледяных Сот, восторг уступал место нарастающей тревоге. Одна циклопических размеров пещера сменялась другой. Лютый холод легко проникал сквозь изорванную одежду, грозя положить предел моей непревзойденной выносливости лоаирца.
Встречавшиеся мне во множестве люди были неподвижны, как мертвецы. Они даже не дышали. Те из них, чьи тела не сковал ледяной панцирь, замерли с широко открытыми глазами, и от их невидящих взглядов становилось еще холодней.
Возможно ли сохранить душу в безжизненном теле, разбудить ее точно в срок и пробиться наружу сквозь многотонную толщу земных пластов? Все ли предусмотрели Древние Боги? Ведь никакие они и не боги вовсе, а значит, вполне могли ошибаться.
Сомнения рассеялись, будто дым, лишь я увидел ее, прекрасную, как и прежде. Нагая, почти нетронутая инеем, замерла она, преклонив колени у чаши жертвенника. Кажется, только вчера мы расстались возле врат ледяной усыпальницы и отныне — в жизни ли, в смерти — вдвоем навсегда.
Я опустился рядом, перестав ощущать спиною мертвые взгляды людей и нелюдей. Холод и чужой, мало пригодный для дыхания воздух Ледяных Сот делают свое дело. Погруженный в приятную слабость, я словно протягиваю руки сквозь разделившую нас прозрачную грань. Век или миг нахожусь я здесь? Пробуждение? Иллюзия умирающего?
Слышно, как бьется снаружи о камень свободное ото льда море.
Михаил Кранц © 2005
Обсудить на форуме |
|
