|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Будущее человечества Сергей Учеватов © 2005 Не в лесу -...не понял. Девушка, вы бы лучше объяснили. Вот посмотрите...
— Мужчина, отойдите и не мешайте мне работать! Видите, какая сзади вас очередь? Все они такие же люди, как вы. Может быть даже лучше.
— Я понимаю, конечно. Но мне сказали идти сюда, а если я не получу...
— Слушайте мужчина, я вам уже десять раз говорила, что без подтверждения идентификационного номера я с вами работать не буду. И все. Приходите завтра, возможно ее починят. А пока отойдите и не мешайте мне.
— Но я не могу...
Очередь сзади глухо заворчала. Стали раздаваться отдельные недовольные голоса. Общество настойчиво требовало справедливости и равного ко всем отношения. Это означало, что никто не может требовать более, чем ему дали и настаивать, если ему отказали вовсе.
Спорящий с девушкой в окошке выдачи документов, человек почувствовал общий настрой скорее инстинктивно, чем сознательно. Тем не менее, он отодвинулся, давая место следующему в очереди, и встал неподалеку. Это был молодой мужчина, лет 30, высокий, но склонный к полноте и чуть сутулый. Одет он был несколько небрежно: в мятые и чуть грязноватые снизу брюки, без верхней пуговицы; в рубашку с расстегнутым верхом и распахнутую куртку, у которой была сломана молния. Хотя в помещении не было жарко, по вискам его катился пот, а волосы были влажны. В левой руке он держал полиэтиленовый пакет, в котором лежало что-то тяжелое. Лицо молодого человека время от времени искажала гримаса, говорящая о том, что он испытывает сильную, хотя и старательно скрываемую боль.
В описываемый момент вид нашего героя выдавал, что он попал в нелегкий переплет. На лице его были написаны недоумение и обида, рука занимала ту хорошо известную позицию на затылке, которая у русского человека всегда обозначает глубокую растерянную задумчивость. Он тупо уставился в стену и машинально сказал:
— Что же делать?
При этих словах, женщина, которая сидела на стульчике около стены, оторвала взгляд от бумаг у себя на коленях и посмотрела на говорившего. На всем ее облике лежала печать застарелой усталости вкупе с покорностью судьбе. Некоторое время она всматривалась в молодого человека, как будто пыталась сконцентрировать на нем свой взгляд, а потом тихо спросила:
— Вам нужна справка по форме номер 5?
Растерянный мужчина вскинулся и с надеждой уставился в лицо женщины. Он ничего не сказал, только энергично кивнул.
— Попробуйте найти Доброхотову Любовь Михайловну. Кажется ее кабинет 678 или 597. Возможно, она сможет вам помочь.
Сказав это, женщина снова потеряла всякий интерес к окружающему и уставилась в свои бумаги. Молодой человек несколько секунд топтался рядом с ней, думая, как выразить свою благодарность, но, видя, что женщина не обращает на него внимания, пробубнил себе под нос, нечто похожее на «спсиб» и поспешил на поиски.
Здание ГСИГ — как и очень многие госучреждения — представляло собой настоящий муравейник. По этой причине, всем посетителям на входе выдавались специальные устройства — «поводки». Достаточно было сказать номер кабинета, и поводок вел обладателя в нужном направлении. Молодой человек назвал 678-й и пошел вслед за огоньками, вспыхивающими на полу. Минут через 15 он наткнулся на пожилую женщину, которая с недовольной миной командовала автоматическим уборщиком.
— Куды ты едешь, железка дурацкая, правей давай...ох ты батюшки, да не туды, назад давай, стой, стой, ахти, горюшко ты мое луковое...эй, ты! Да, да ты. Куды ты поперся, тама ничего нет, токмо кладовка с мусором.
— Извините, — осторожно сказал молодой человек, — я иду вслед за «поводком».
Для большей убедительности он потряс агрегатом.
— Сломалась твоя машинка. Нету тама ничегошеньки. Тебе куды надобно-то?
— Я ищу Доброхотову Любовь Михайловну.
— Так куды ты прешься, голова твоя садовая? Любовь Михайловна не тута сидит, она чай начальство — повыше искать надобно.
— А в каком кабинете?
— Ты, сынок, по кабинетам не меряй. Тута у нас все одно — машинки то работают, а то и нет. Ты лучше так запоминай — пойдешь по коридору, никуды не сворачивай. В конце концов, до лестницы дойдешь. По ней на два этажа выше поднимись, налево поверни и иди. Как дойдешь до большой такой картинки на стене — так направо поверни. И тут ужо считай — пятый кабинет твой будет.
— Спасибо вам большое, — с искренним чувством воскликнул молодой человек, — а то я уже боялся, что заплутаюсь тут совсем.
— А ты не бойся, тут у нас людей полно. А люди, они завсегда помогут. Не может такого быть, чтобы при людях человек заплутал. Не лес, чай.
Еще раз, горячо поблагодарив женщину (та уже снова приступила к дрессировке уборщика), молодой человек двинулся назад, твердо выполняя указанные инструкции и — не прошло и 10 минут — как он отыскал нужную дверь. На двери висел номер кабинета — 399 — и табличка: «Доброхотова Любовь Михайловна». Выше фамилии была указана должность, которую молодой человек не понял, а ниже — часы работы, на которые он не обратил внимания, потому и говорить о них не стоит.
Он открыл дверь и несмело заглянул внутрь.
— Добрый день, я бы хотел поговорить с Доброхотовой Любовью Михайловной.
В кабинете молодой человек обнаружил женщину, которая сидела за столом, лицом ко входу. Стол стоял у окна, позади был шкаф с каким-то бумагами. На столе находился монитор, и лежали мелкие канцелярские принадлежности. Хозяйка кабинета посмотрела на заглянувшую голову, улыбнулась и сказала:
— Здравствуйте. Любовь Михайловна — это я. Проходите пожалуйста, присаживайтесь.
Любовь Михайловна оказалась женщиной лет 45-50, полноватой, с добродушным лицом и ясными, умными глазами. Одета она была в деловой костюм — серую юбку и пиджак.
Молодой человек вошел, сел на стул, стоящий с другой стороны стола и начал рассказывать:
— Тут такое дело. Мне сказали идти к вам. Я прихожу, а девушка в окне выдачи мне говорит, что она не может мне выдать справку по форме номер 5, потому что я не могу удостоверить личность УИКом, а по номеру паспорта это невозможно, потом что у нее, видите ли, программа не работает, а я и говорю...
Любовь Михайловна шутливо закрыла уши, потом решительным взмахом руки пресекла дальнейшие словоизлияния.
— Прежде всего, представитесь, пожалуйста.
— Сергей Владиленович, — поспешно сказал молодой человек, чуть привстав со стула и протягивая руку для приветствия. Потом он смутился и захотел отдернуть ее, но Любовь Михайловна пожала руку и сказала:
— Очень приятно. Что касается вашего вопроса, то даже не знаю, чем могу вам помочь. Если у вас нет УИКа, то и справку по форме номер 5 мы вам выдать не сможем. Дело в том, что у нас тут такая ситуация...
— Но мне очень нужна справка по форме номер 5!
— Успокойтесь, всем кто приходит в наше учреждение, что-нибудь нужно. Надо потерпеть.
— Любовь Гавриловна, вы поймите, я же не просто так прошу. Может кто-то и может подождать, а я не могу.
Женщина попыталась что-то ответить, но молодой человек умоляюще сложил руки и быстро продолжил:
— Вы же у меня уже пятое учреждение. А я всего — то и хотел — зуб вылечить!
— Зуб?!!!
— Зуб, Любовь Михайловна, зуб, в том то и дело. У меня позавчера вечером заболел зуб. Ну, не так, чтобы на стенку лезть, но чувствительно. В общем, до утра я дотерпел и помчался в стоматологическую. Подаю в регистратуре полис, а мне говорят: «Приложите большой палец к устройству считывания УИКа». Я им в ответ: «Считывания чего?!»
А они мне: «Постановлением мэрии города Н-ска, в исполнение приказа правительства № такого-то от 1 января 2047 года, обслуживанию в поликлиниках подлежат больные, только после установления их уникального индивидуального кода».
— Правильно, три года назад его ввели. Говорят, что по инициативе ООН. С целью безошибочной идентификации всех жителей Земли. Я недавно в журнале читала, что у него, у УИКа этого функций просто немеряно. Например, навигация на местности. Впрочем, может это и не про него было.... А вы что же еще УИК не получили?
Сергей Владиленович смутился.
— Да я как-то не интересовался этим. Ну, есть и есть, мало ли. Вроде не говорили, что это обязательно. В поликлиниках я уже давно не был. В общем, я так-сяк, ничего не помогает. Регистраторша заявляет: «Ничего не знаю, без УИКа не обслуживаем». Я отправился в свой паспортный стол. Мне там девушка объяснила, что они уже месяц как перестали вживлять чипы. Все, кто не получил чипа по месту жительства должны обращаться в городскую службу выдачи УИКов. Я пошел туда — а они только по четвергам работают! Обегал все кабинеты, нашел какого-то чиновника, который согласился со мной разговаривать и он посоветовал пойти в центр, занимающийся проблемами глобализации. Пошел. Мне там заявили, что вживят УИК, если я принесу справку по форме № 5. И отправили к вам. А здесь говорят, что вы не можете выдать эту справку, потому что у меня нет УИК! Это уже, блин, какой-то Ильф и Петров получается. А по паспорту идентификация не проходит, потому что у вас программа не работает, И вообще: «Приходите завтра». А как я до завтра? Может я завтра вообще умру. Вы поймите, я уж измучился весь...
— Сергей Владиленович, а вы поймите нас! Вы думаете, мы вас нарочно мурыжим? Будь наша воля, мы бы немедленно выдали вам эту несчастную справку! Дело в том, что у нас сейчас идет внедрение новой системы учета. Вот, если хотите, можете сами посмотреть.
Сергей немного поколебался, потом подошел и посмотрел на экран монитора.
— Программа учета индивидуальных сведений, — строгим голосом сказала Любовь Михайловна.
На экране появились слова «Загрузка. Подождите несколько минут». Слова поморгали, после чего во всю ширь монитора распахнулось «окно», сверху которого было написано: «Программа индивидуального учета граждан города Н-ск». Под этой надписью было совершенно пустое серое поле.
— Как ваша фамилия?
— Жданов.
— Идентификация объекта учета — Жданов Сергей Владиленович.
На экране появилось новое «окно», которое полностью заняло все пустое пространство. В левом верхнем углу его Сергей увидел свою фотографию. Ниже шли имя, фамилия, отчество, сведения о документах, адрес проживания и прочая информация.
— Ого!
— Отлично придумано, правда?! — с восторгом истинного энтузиаста воскликнула Любовь Михайловна. — А вы посмотрите, как тут данные вводятся!
— Ввод данных, — тут же сказала она строгим голосом, который Сергей уже стал идентифицировать, как попытку выговаривать слова четко и ясно, — номер УИК.
Курсор замигал в той строке окна, слева от которой стояли три названные буквы.
— Пять, шесть, восемь, ввод завершен — сказала Любовь Михайловна.
На экране мгновенно высветилось сообщение: «Ошибка ввода данных — неверное значение параметра!»
— Номер УИК должен быть двенадцатизначным, — заметила женщина, при этом в ее голосе прозвучала такая гордость, как если бы программа, отринувшая неверное значение была ее родным сыном — отличником.
— Ввод данных, номер УИК, семь, пять, девять, восемь, шесть, один, ноль, ноль, ноль, пять, четыре, семь, ввод завершен.
В строке УИКа появилось названное число.
— Сохранить текущий объект, — сказала Любовь Михайловна и пояснила Сергею. — Это тестовая база, так что здесь можно любые значения забивать.
После названной команды на экране появились слова «Сохранение. Подождите». «Окно» с данными Сергея исчезло, и появился основной вид программы.
Некоторое время Сергей и Любовь в молчании созерцали экран компьютера, переживая — каждый по своему, но с согласным восхищением — чудо и мощь человеческого разума, который раз за разом улучшал то, что казалось было неподвластно новому улучшению.
— Здорово! — с искренним восхищением сказал, наконец, Сергей, разрушая молитвенное молчание, и вдруг скривился, — ой!
— Что, зуб?
Сергей молча закивал. Через минуту — полторы боль отпустила, и он пробормотал:
— Блин, хоть проси кого-нибудь выбить его...
— Отличная у вас система, — сказал он, приходя в себя. — Поздравляю. Правда, правда.
— В том-то и дело, что пока нет, — пригорюнилась Любовь Михайловна, — Нам ее еще только поставили недавно. Вот и получилось — в старой нам работать запрещают, а новая еще не налажена. И данные в нее не перекачены. Работники мыкаются, вы мыкаетесь. А что делать?
Сергей печально опустил голову. Потом сказал:
— Ну, я тогда пойду. Что я вас буду отвлекать?
Он печально поплелся к двери. Любовь Михайловна жалостливо смотрела ему в спину. Неожиданно она окликнула Сергея.
— Сергей Владиленович, а вам справка очень сильно нужна?
— Честно? Я за нее уже кого-нибудь убить готов, — мрачно пошутил Сергей.
Любовь Михайловна решительно вытащила из ящика стола бумажку и стала на ней что-то быстро писать. Потом подала ее Сергею.
— Вот, возьмите. Отнесите ее Татьяне Тимофеевне Соловьевой. Вы знаете, где у нас тут отдел срочной выдачи?
— Нет. А какой это кабинет?
— Вы думаете, что сможете найти по номеру кабинета?
— Так у меня «поводок».
— А-а-а.... Знаете, — неуверенно сказал Любовь Михайловна, — они у нас не очень хорошо работают. Говорят, тут рядом помехи какие-то наводятся. Вы лучше так сделайте...
Она задумалась.
— Поднимитесь на следующий этаж, шестая дверь направо. Спросите там Сергиенко Владимира Федоровича. Скажите, что Любовь Михайловна просила отвести вас в отдел срочной выдачи. Он знает. Там бумажку отдадите, вам справку выдадут.
— А что это за бумажка? — спросил Сергей подозрительно.
Любовь Михайловна улыбнулась ему странной улыбкой, в которой смешались в равных пропорциях: усталая печаль, гордость, лукавство и смущение.
— Понимаете, не у вас одного бывает такое отчаянное положение. Система — то у нас не работает, а справки, тем не менее, выдавать нужно. Поэтому мы их выдаем из под полы, нелегально можно сказать. Если уверены, что и в самом деле очень нужно. А данные о выдаче ведем пока в бумажных журналах. Как у нас система заработает, так мы все и введем из журналов в компьютер. Тем более, что вводить — то намного удобнее будет.
— Ясно, — сказал Сергей. — И в самом деле, очень умно.
Лицо у него сделалось странное. Он хотел что-то сказать, потом видно передумал и пошел к двери, держа бумажку перед собой. Перед самой дверью Сергей остановился, постоял секунду и вернулся к столу. Любовь Михайловна посмотрела на него вопросительно. Он протянул ей мешок.
— У меня тут это...в общем я тут взял с собой кое-что. Я подумал, что лучше вам отдать....В общем, спасибо....
Поставив мешок к боку стола, он выбежал из кабинета, прежде чем Любовь Михайловна успела что-нибудь сказать. Она задумчиво заглянула в мешок, вынула из него бутылку вина. Вино было натуральное, сделанное из настоящего винограда. Очень дорогое. Любовь Михайловна сначала хотела побежать и отдать мешок Сергею Владиленовичу, отказавшись от излишне богатого подарка. Потом махнула рукой, улыбнулась чему-то своему и вернулась к работе. Вскоре в ее кабинете раздался мерный, ритмичный звук печати. Треск клавиатуры вылетал в окно и смешивался с шумом города: с гудением монорельсовых поездов, шумом машин на воздушных подушках, тарахтением работающих радио и телевизоров, гулом толпы. Уже за десять метров треск этот становился едва слышимым, превращаясь в крошечную ноту городской симфонии, которая звучала слаженно, мощно, энергично. Музыка эта не смолкала ни днем, ни ночью, как бы символизируя собой величие и мощь человеческой цивилизации.
Сергей Учеватов © 2005
Обсудить на форуме |
|
