|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Будущее человечества Владимир Лосев © 2005 То, что нас ждет Земля содрогнулась сначала один раз, потом через короткое время затряслась от множества взрывов. Тучи пыли и пепла от сгоревших городом, заводов, фабрик и множества людей поднялись высоко в воздух, окутав планету плотной завесой. Звезды по-прежнему мерцали в холодной пустоте, ярко светило солнце, только никто из людей этого уже не видел.
Земля вступила в новый этап развития. Это было не впервые, за всю историю подобное происходило уже несколько раз. Когда-то на планете жили огромные динозавры, пасшиеся среди высоких деревьев, исчезнувшие после похожего катаклизма. Потом повторилось уже с мамонтами и другими крупными животными, выжившими после той катастрофы.
Каждый раз на этой планете после очередной катастрофы выживали все более мелкие существа. И вот наступила время людей. Они расселились по все земле, уничтожая всех животных, которые им были не нужны. Но и это время длилось недолго...
* * *
Майк снял автомат с предохранителя и замер, прислушиваясь. Определенно он что-то слышал, и этот звук шел из дома рядом. Он сделал несколько осторожных бесшумных шажков в сторону, проверил, легко ли вынимается нож, и вошел в чудом сохранившийся подъезд разрушенного дома.
Звуки, он теперь слышал это отчетливо, они доносились снизу из подвала. Он медленно спустился по ступеням и остановился около неплотно прикрытой двери, потом бесшумно открыл её и тихо скользнул в темноту.
Пройдя по узкому бетонному коридору забитому пластмассовой тарой, он услышал мужской голос, который напевал грустную песню. Мелодия была знакомой, слов Майк не знал, но сразу понял, что поет его соотечественник, акцента не было слышно, да и эта мелодия среди азиатов не очень была популярна.
К тому же, если подумать, то откуда здесь в разрушенном городе могут быть азиаты? До этих мест они не дошли, и не могли дойти, потому что их не интересовали взорванные города, они захватывали территории для жизни, а не для смерти.
Он сделал ещё несколько осторожных шагов и увидел в свете свечи невысокого парня в потрепанных джинсах, сидевшего на пластмассовом ящике и читающего какую-то книгу.
Майк сделал еще десяток осторожных шажков, прячась за сваленную когда-то сюда за ненадобностью мебель и смог уже лучше рассмотреть парня, похоже, что тот был его одногодком. Оружия у него не было, если не считать ножа, вряд ли он мог быть опасен.
Майк вошел в круг света и поднял автомат. Парень не удивился, не испугался и даже не потянулся к ножу.
— Я слышал, как ты крался в темноте. Если бы я хотел тебя убить, я бы давно мог это сделать, и твой автомат бы тебе бы не помог.
Майк недовольно покачал головой.
— Хорошо, пока я не стал стрелять, ответь — кто ты?
— Я не знаю. Раньше знал, а теперь нет.
— Ладно, пусть будет так, — Майк подумал про себя, что он встретил очередного психа. С ними теперь приходилось сталкиваться часто. Трудно после этой страшной войны остаться в живых, но еще тяжелее было при этом сохранить рассудок. — Скажи тогда, кем ты был раньше?
— До войны я был студентом большого дорогого университета, — пожал плечами парень. — Передо мной открывались блестящие перспективы поехать на стажировку в Англию, дальше я должен был поступить на работу в большую фирму, где меня уже ждали, и стал бы зарабатывать кучу денег. Только это все исчезло, рассыпалось и сгорело, как и вся моя прежняя жизнь. А кто я теперь, я действительно уже не знаю...
— А имя у тебя есть? Это-то ты хоть помнишь?
Он сел на один из ящиков и осмотрел стоящую на нем еду; несколько банок консервов, сухари и бутылку водки. Майк подумал о том, что еда вероятнее всего радиоактивна и взята из какого-то разрушенного близлежащего магазина.
— Да, имя у меня тоже раньше было, — парень долго его разглядывал. — Звали меня Виктор, чаще Вик.
— Хорошо, Вик. Меня зовут Михаилом, а звали всегда Майком.
— Что ж будем считать, что мы знакомы. Выпьем за знакомство для лучшего понимания? Или ты все-таки будешь в меня стрелять?
— Насчет стрельбы я ещё до конца не решил, — Майк посмотрел на водку и сглотнул. Выпить ему очень хотелось. Он устал, мышцы требовали расслабления, да и смотреть на сегодняшний мир приятнее было пьяными глазами. — Выпить не откажусь.
— Вот и хорошо, — Вик вытащил из кармана куртки пластмассовый стаканчик, разлил водку, и они выпили. Вик бросил в рот ложку тушенки и стал снова внимательно рассматривать Майка.
— Похоже, что ты солдат, видимо дезертир, — сделал свое заключение Вик. — У тебя армейский автомат, пистолет, штык-нож, да и лицо у тебя спокойное, сытое, не такое, как у всех нас.
— И что тебе дает это знание? — полюбопытствовал Майк. — Или ты думаешь, что если я солдат, то не буду в тебя стрелять?
— Нет, так я не думаю. Сейчас все стреляют друг в друга, время такое. А я просто захотел понять, кто ты... Откуда пришел и куда идешь?
— Я отвечу после того, как ты услышу от тебя ответ на тот же вопрос, — Майк достал из кармана ложку и потянулся к тушенке, решив, что немного съесть он может. — Автомат по-прежнему у меня в руках, и я все еще могу тебя убить...
— Я никуда не шел, я здесь жил и ждал.
— И чего же ты ждал? — поинтересовался Майк. — Смерти или чуда?
— Ждал не что-то, а кого-то, возможно, тебя, — задумчиво произнес Вик. — Было у меня предчувствие, что кто-то придет и уведет меня из этой дыры к людям. Остались же где-то ещё люди, или все давно умерли?
— Люди остались, — Майк вслушался в свои ощущения. После недолгого раздумья он решил, что от этой пищи не умрет, и стал, не спеша, есть дальше. — Только далеко отсюда. А здесь я не видел никого, кроме таких же, как ты нелюдей, роющихся в развалинах.
— Думаю, ты прав, — кивнул Вик. — Людьми нас давно никто не называет. Я бы давно ушел отсюда, да и все остальные тоже, только никто не знает, куда идти. Дома моего нет, как и университета, да, наверно, и моего города тоже. Идти просто так, чтобы куда-то идти, смысла нет, везде одно и то же. От России немного осталось. Да, и один я никуда не дойду. Убьют меня.
— Вот-вот, — презрительно усмехнулся Майк. — Я и говорю нелюди. Забились по норам, и ждете смерти, даже не пытаясь, что-то сделать для того, чтобы выжить.
— Возможно, ты и в этом прав. У тебя автомат, камуфляж, есть какая-то цель, а возможно и дом. А у меня нет ничего, и идти мне некуда...
— Ладно, не обижайся. Давай, лучше ещё выпьем. Если ты не возражаешь, я заночую в твоей норе. Темнеет сейчас рано.
— Выпьем, что ж не выпить, — Вик разлил водку по стаканчикам. — С тех пор, как солнце спрятали эти серые радиоактивные тучи, то день, едва начавшись, уже кончается. Я не возражаю, можешь ночевать, если, конечно, не боишься крыс, в последнее время их много развелось.
— Крыс я не боюсь, — Майк выпил свой стакан и поморщился. Водка была не лучшего качества — Я опасаюсь только людей, которые похожи на крыс, но я таких, обычно, убиваю.
— Ясно. Значит, и меня убьешь?
— Насчет тебя, я уже сказал, что ещё не решил, — ответил честно Майк, расстилая на ящиках изрядно потрепанное одеяло, которое он достал из рюкзака, — Странный ты какой-то. Я не буду тебя убивать, если ты сам не попытаешься меня убить, когда я буду спать. Правда, напасть на меня во сне не простое дело, я сплю чутко.
— Об этом можешь не беспокоиться. Убивать я не умею, иначе не жил бы в этой норе. Сейчас пришло ваше время, — время человека с ружьем, это вы правите сегодняшним миром...
— Не с ружьем, а с автоматом, — поправил Майк. — Ружье не очень эффективное оружие...
— Для меня разницы особой нет, все равно пришло время убийц, а с каким они ходят оружием, это уже не особенно важно. Я пойду, подопру дверь, чтобы нас ночью не побеспокоили.
Майк поставил автомат на предохранитель, положил его рядом на бетонный пол, потом достал из кобуры пистолет и положил его на грудь, только после этого он закрыл глаза.
Он устал, за сегодняшний день все-таки прошел пешком почти тридцать километров, и это был не простой путь, учитывая то, что одна местная банда в десятке километров от этого города решила ограбить одинокого путника.
Он не ожидал нападения, к тому же они выбрали удобное место для засады, в старой ливневой трубе, проходящей под дорогой. Он так и не увидел ни одного человека, пока не получил дубиной по плечу. Он убил одного, остальные разбежались, но ему пришлось несладко.
Плечо болело до сих пор, а левая рука действовала плохо. Хорошо еще, что больше ему никто не встретился, из автомата он вряд ли смог стрелять.
Майк вздохнул, в очередной раз подумав о том, что это было глупо идти по пустым радиоактивным развалинам городов, вместо того, чтобы спокойно трястись вместе с другими ребятами из его взвода в теплом вагоне.
Но что сделано, то сделано, если выбрал дорогу, то иди до конца. Только выбрал ли он ее, или она выбрала его?
Вик заворочался, Майк убедился, что тот просто перевернулся на другой бок, и снова закрыл глаза.
Может быть, он вышел на этой станции потому, что ему уже надоела война, и он устал бояться? Только непонятно, что же он хотел здесь увидеть? И почему он думал, что сможет здесь отдохнуть от войны?
До его города было не так уж далеко, всего около тысячи километров, и если проходить каждый день по тридцать километров, то за месяц он доберется. На войне они за день проходили гораздо больше, вопрос весь в том, сможет ли он дойти до конца.
Поход по таким местам, пожалуй, будет даже опаснее, чем воевать. Если не убьет радиация, то убьют те, кто здесь живет. Эти люди действительно все вооружены и готовы стрелять в любого, кто им встретится, так что, пожалуй, этот срок нужно умножать на два. Два, а то и три месяца ему придется добираться до дома, это уже много. Без еды, без нормальной воды...
Он вздохнул и незаметно для себя заснул.
Когда он проснулся, то увидел, что Вик в свете свечи читает все ту же потрепанную книгу. Он переоделся и теперь был одет так же, как он. На нем был камуфляжный бушлат рядового состава и такие же штаны, на поясе висел штык-нож и фляжка.
— Ты куда это собрался? — спросил Майк, пряча пистолет в кобуру и беря в руки автомат. Плечо уже болело не так сильно, он даже смог сжать руку в кулак.
Майк даже поперхнулся от неожиданности водой из фляжки, которую он поднес к своим губам. — На кой ляд ты мне сдался?
— Я почти всю ночь об этом думал, — немного растерянно проговорил Вик. — И решил, что я тебе пригожусь, одному всегда в дороге тяжело. Ты можешь заболеть. На тебя могут напасть, когда ты заснешь, да мало ли что еще может произойти...
— Где у тебя вода? Я хочу умыться...
— В конце подвала бак, — махнул рукой Вик. — Вода хоть и ржавая, но почти не радиоактивная. Я ею постоянно пользуюсь и все еще жив.
— Ладно, пойду умоюсь, — Майк достал из солдатского рюкзака мыло, зубную щетку и полотенце. — А ты пока приготовь что-нибудь поесть, давно не ел ничего горячего...
— Так ты возьмешь меня с собой?...
— Посмотрим, это мне надо ещё обдумать, — Майк пошел к баку. Он умылся, попил ржавой воды, от которой в желудке неприятно забурчало.
Когда он вернулся, на ящиках стояла котелок с лапшей и разогретой тушенкой, а Вик продолжал спокойно читать книгу.
— Что читаешь?
— Был такой человек Мишель Нострадамус, это его книга, — Вик перевернул страницу. — Слышал что-нибудь о нем?
— Кое-что слышал. Я тоже учился в университете, только с последнего курса забрали в армию. Началась война, и все эти книжные премудрости стали никому не нужны.
— И что ты о нем слышал?
— То, что он был неплохой врач и лечил чуму, — Майк сел. — А потом у него поехала крыша, и он написал пророчества, которые до сих пор никто не смог разгадать.
— Так оно и есть. Только почти все, что он написал, исполнилось...
— Что ж он про эту войну ничего не написал? — иронично поинтересовался Майк. — Или никто не смог разгадать его предсказание?
— Об этом он как раз вполне понятно написал, только его никто не услышал, или не захотел услышать, — Вик открыл заложенную страницу и прочитал вслух. — «Конец октября двадцать пятого года. И век двадцать первый с тягчайшей войной. Крушители веры своих устыдятся народов. Шах Персии смят египтянской враждой».
— Похоже на правду, — Майк, взяв ложку, стал есть лапшу. — Только то, что он написал, к нам вообще сначала не имело никакого отношения. Так по договору бросили на Иран пару ракет с ядерным зарядом, и все там закончилась. Тогда это была даже не война, а так детские шалости...
Настоящая беда для всего мира случилась потом, когда наш добрый сосед решил захватить большой кусок территории...
— Он написал о начале войны, которая всех, так или иначе, коснулась. Все, в конце концов, началось именно с этого. Это после этого весь мир сошел с ума...
— Только никто твоему Нострадамусу не поверил, — хмыкнул Майк. — А вот, если бы он написал, что эта война коснется даже тех, кто живет в миллионе километров отсюда, вот тогда бы его, может быть, и послушали...
— А он и это написал, — Вик открыл следующую страницу и прочитал. — «И настанет наивеличайшее бедствие: злые силы сокрушат две трети мира; одна треть сохранится, но никто уже не сможет установить, сколько осталось на свете подлинных хозяев полей и домов».
— Все туманно и непонятно, — покачал головой Майк. — Ничего тут не написано ни о России, ни об Америке, про Китай и Индию тоже ничего не сказано, а они и были основными игроками в этой войне. Или он решил, что они и есть эти злые силы?...
— Я не знаю, кого он имел в виду, когда говорил о злых силах, — Вик открыл следующую страницу, — но, по — моему мнению, все участники стоили друг друга в этой войне.
— С этим я согласен, все хороши. Собирайся, если хочешь пойти со мной. Только я ничего не обещаю, мы просто попутчики и идем вместе, и больше ничего...
— Я давно готов. А куда мы идем?
— Тебе-то, какая разница? — хмыкнул Майк. — У тебя выбор совсем небольшой, либо ты остаешься гнить в этих радиоактивных развалинах, или попробуешь добраться до тех мест, где ещё сохранилась хоть какая-то более-менее нормальная жизнь.
— Вот это я и хотел узнать, — заулыбался Вик. — А где сейчас находится эта нормальная жизнь? В Австралии? На Северном полюсе? Может быть, где-нибудь на тихоокеанских островах?
— В Сибири и на дальнем Востоке, там, куда не падали ракеты с ядерным зарядом, — Майк поднялся и забросил, морщась от боли, за плечо автомат. — Я оттуда родом, туда и направляюсь.
— Понятно, — Вик вытащил из-за ящика потрепанный рюкзак. — Тоже хорошо, в Сибири я ещё не бывал...
— Вот и побываешь, если сумеем дойти, — Майк пошел к выходу. — Шансов добраться до чистых районов совсем немного. Он отодвинул шкаф, который Вик придвинул к двери на ночь, поднялся по ступеням и осторожно выглянул на улицу.
Было тихо, пусто и сумрачно. Впрочем, сумрачно теперь было всегда. Майк уже и сам стал забывать, каким оно было солнце...
Когда началась война, от множества ядерных взрывов вверх поднялись тучи пепла и пыли, и теперь эти тучи висели над землей, не пропуская солнечный свет к земле.
А без солнца было плохо и голодно. Растения почти не росли, зерно сажали, но того, что собирали, было ненамного больше, чем посадили, да и на вкус зерно стало другим. Картошка тоже плохо росла, хоть и чуть лучше, чем хлеб.
А когда все лето шли радиоактивные дожди, то приходилось отказываться даже и от этого небогатого урожая.
Но тут уже ничего нельзя было поделать, ядерная война уже случилась, теперь было поздно охать и ахать, сейчас нужно было только выживать...
Впрочем, надо признать, что к радиоактивности как-то уже привыкли, как к неизбежному злу, а вот к постоянному голоду пока не получалось. В городе Майка тоже было не все так хорошо, как он рассказывал, но в любом случае жить там было лучше, чем здесь.
Вик должно быть ел только то, что находил в развалинах магазинов, и все это было очень радиоактивным, и даже было странно, что он все ещё был жив.
— Кстати, — спросил Майк. — Ты сказал, что был студентом, но не рассказал, где ты учился?
— Я учился в Москве, там же и жил. А нашу столицу, ты, наверно, знаешь, первой разбомбили. И не спасла ни самая лучшая в мире противоракетная оборона, ни спутники, ни современная система слежения.
Когда началась эта война, я жил здесь, в этом городе. Один из сокурсников меня пригласил к нему погостить, благо сессию мы с ним досрочно сдали. Представляешь мои чувства, когда я услышал по радио о ракетах, падающих на Москву? Правда, я недолго расстраивался, потом то же самое началось и здесь...
— Всем досталось. Меня больше удивляет то, что ты остался в живых...
— Я и сам иногда этому удивляюсь. Тут тоже было весело, когда ракета с ядерным зарядом упала на соседний промышленный городок, теперь от него ничего не осталось, только ровная оплавленная площадка с большой ямой посередине.
Люди, кто остались в живых после огненной и взрывной волны, побежали отсюда, кто куда мог. А куда мне было бежать?
Тогда уже было известно о бомбардировках Москвы, о том, что на неё сбросили шесть ядерных ракет...
— Это бомбы сбрасывают, — поправил его Майк. — А на Москву упали ракеты, и было их не шесть, а гораздо больше, просто большую часть сбили на подлете.
— Какая разница? — пожал плечами Вик. — Все равно от Москвы остались такие же, как и здесь, радиоактивные развалины, а там жили все мои родственники. Вряд ли кто-то из них остался в живых...
А если и остались, то чем они мне могли помочь? Я умирал здесь, они там. Самолеты не летали, поезда не ходили, дороги все разрушены, и никакой связи: ни телефонов, ни радио, ни телевидения...
Так я здесь и остался. Сначала было страшно и очень одиноко, но потом я привык.
— Таких рассказов я уже слышал сотни, — заметил Майк. — Не тебе одному пришлось так плохо, по всей России падали ракеты, особенно тогда, когда разрушили противоракетную оборону. И никто не знает, сколько людей живо, сколько умерло, а кто умрет завтра. Это война, а на войне всем плохо. Ты, живя здесь, столько радиации получил, что скоро тоже умрешь от рака, или от какой другой болезни...
— Мы все умрем, рано или поздно, вечно никто жить не будет, — пожал плечами Вик. — И ты прав, куда бы мы ни пошли, везде одно и тоже, ядерные бомбы сыпались по всей стране.
— Не бомбы, а ракеты, — снова поправил его Майк. — Но места чистые еще есть, или относительно чистые, вот в одно такое мы и пойдем. А как же твой сокурсник? Как получилось, что ты здесь остался один?
— Когда произошел взрыв, мы сидели с ним в кафе недалеко отсюда. Когда земля затряслась, а небо охватило зарево, началась паника, и нас разъединила толпа, с той поры я его больше никогда не видел. Дом, в котором он жил, превратился в груду развалин. До сих пор не знаю, где его семья и он сам, надеюсь, что они не погибли, а сумели спастись...
— И тебе надо было отсюда выбираться. В трехстах километрах отсюда есть большой областной город, в нем вполне можно жить. Я это знаю точно, там у нас был пункт высадки. Добрался бы до него, может быть, твоя жизнь стала бы другой. Побывал бы, как я, на войне...
До сих пор не могу понять, почему тебя не забрали? Насколько я знаю, в армию брали всех, кто мог держать оружие...
— А меня и забрали, иначе, откуда бы у меня взялась эта форма? Сюда пригнали целый полк солдат и устроили облаву. Всех, кого сумели поймать, увезли. Впрочем, многие и не прятались, решили, что солдаты пришли нас спасать. Я тоже сам вышел к ним, это потом я понял, для чего мы им нужны, и сбежал при первой возможности.
— Струсил?
— Нет, — покачал головой Вик. — Я же тебе сказал, я убивать не могу, мне моя вера не позволяет.
— А кто за тебя нашу родину должен был защищать?
— Вместо родины у нас теперь одни радиоактивные развалины, так что и защищать-то особо нечего. К тому же, обращались с нами, как со скотом, который предназначался только для бойни.
Сначала, конечно, пообещали, что все, кто останется в живых после военных действий, смогут жить в нормальных городах. Но позже я узнал, что всех, кого забрали из близлежащих городов, отправляют в такие места, где шансов уцелеть ни у кого практически не было.
— В принципе ваши власти приняли разумное решение, — пожал плечами Майк. — Все равно большая часть из вас не жильцы, а так хоть послужили бы на благо остальным.
— Это было бы правильно, если бы мы были другого вида, или нации, а мы такие же, как вы, просто нам не повезло оказаться там, куда упали ракеты. Почему мы должны умирать?
— Потому что все равно умрете, — буркнул Майк. — А так хоть благодаря вам, другие останутся в живых. Не всегда же будет война, когда-то и она кончится, тогда надо будет снова заселять эти территории, иначе, здесь будет жить кто-то другой. И эта страна будет уже не Россия...
— Не знаю, что это будет за страна. Пока знаю только одно, весь мир изменился, он уже никогда не будет прежним. И что бы мы ни думали, на что бы ни надеялись, то, что было, уже не вернется никогда...
— Ладно, рассказывай дальше о своей службе...
— Казарма, в которую нас поместили, охранялась, как тюрьма, солдатам был дан приказ в случае, если мы попытаемся её покинуть, стрелять на поражение. Кормили через день, да и еда была ужасной. Когда видишь такую заботу власти, хочется оказаться от неё подальше. Так что можешь считать, что я струсил. По дороге я сбежал сразу, как только появилась первая возможность, и снова вернулся сюда...
Они шли по длинной когда-то просторной улице, а теперь заваленной обломками разрушенных зданий. Запах тления, смерти здесь тоже чувствовался, но Майк уже давно привык к нему. Разбросанные то тут, то там полусгнившие тела были главной приметой сегодняшнего времени.
Это была неприятная реальность, такая же, как и постоянный сумрак. Теперь более-менее светло было только в полдень, и светлое время длилось всего несколько часов, а дальше снова начиналась ночь.
— Ты что-то говорил о какой-то вере, и что она не позволяет тебе убивать, — спросил Майк, скорее больше оттого, что хотел отвлечься от своих невеселых мыслей.
— Есть у меня вера, сам её себе придумал.
— Глупо как-то, — фыркнул Майк. — Придумать что-то, а потом в это поверить. Очень сумасшествием отдает.
— Наверно, так оно и есть. Христа тоже сумасшедшим считали, только опасным, поэтому и распяли.
— Нашел себя с кем сравнивать, — засмеялся Майк. — Ты что себя тоже сыном бога называешь?
— Никем я себя не называю. Я по городам и селам не хожу, не проповедаю, да и проповедать некому, большинство людей уже умерло, а те, кто остался, тем не до религий, у них все мысли об одном, как бы выжить. Есть, конечно, всякие психи, которые кричат о каре божьей, и о страшном суде. Но их никто не любит, убивают сразу, как только увидят...
— Это точно, — Майк поправил автомат, вглядываясь в сумерки, ему показалось, что он увидел вдалеке какое-то движение. — А твоя религия не учит тому, как выживать?
— Нет, не учит. Моя религия учит, как жить и как умирать, а не как выживать...
— Ну, умирать занятие совсем простое, — Майк замедлил шаг, меньше всего ему бы хотелось сейчас получить заряд дроби в живот из развалин. — Достаточно ничего не делать, смерть сама придет, рано или поздно. А вот выжить трудно...
Кстати, как вообще твоя религия относится к выживанию кого-то другого?
— Вполне лояльно. Только она против того, чтобы выживать любыми средствами, а то ведь можно выживать и так, что потеряется смысл самой жизни.
— Смысл? — поднял брови Майк. — Так ты считаешь, что смысл все-таки в этой жизни есть?
— Есть, и всегда был, только понимают его не все. Возможно, что я один и понимаю...
— Так-так, — покивал Майк. — Выходит, ты у нас один такой, все понимающий? Он снова вгляделся в сумрак. Неужели показалось?
— Я ни в чем не уверен. Давно с людьми не разговаривал, может быть, в чем-то я и не прав.
— Так оно и есть, можешь в этом не сомневаться, — сказал Майк и снова насторожился. Он опять что-то почувствовал, а может быть, и увидел, хоть в таком сумраке это было невозможно.
— Стой! — скомандовал он. — Впереди кто-то есть. Похоже на людей.
— Это территория банды Шрама, — объяснил Вик. — В ней в основном одни подростки. Безжалостны ко всем, многие из них больны, но каждый хочет умереть не один, а взять кого-то с собой на тот свет. Можно попробовать их обойти. Я знаю тут один проход в развалинах, иди за мной...
Он свернул в сторону огромного полуразрушенного дома, завал был высоким, состоящим из битого кирпича, бетонных плит и торчащей ржавой арматуры. Вик поднялся на холм, тут и Майк увидел протоптанную небольшую тропинку среди мусора. Они пошли по ней, и вышли на параллельную улицу.
— Если бы ты рассказал мне, куда мы идем, — Вик остановился, вглядываясь в сумрак, — то я бы провел тебя мимо банд.
— Их так много?
— Около десятка, — вздохнул Вик. — Для того, чтобы выжить, люди всегда объединяются, чтобы защитить свою территорию. А иначе здесь нельзя. У каждой банды свои разведанные места с продуктами, все проводят раскопки, ищут подвалы магазинов, где остались запасы еды. Есть соглашение о границах. Но всегда наступает момент, когда запасы кончаются, тогда все договоренности забываются, и начинается новая война за территорию...
В общем, происходит то же самое, что и в большом мире, только в миниатюре.
— Веди, я не хотел бы кого-то убивать, — согласился Майк. — Главное для нас выйти из города, направление держи на запад, там должна быть дорога, по крайней мере, на моей карте она отмечена, я собирался идти по ней.
— Вот теперь понятно, — Вик повернулся и зашагал назад. — Придется немного вернуться, путь будет немного длиннее, но безопаснее.
Майк недоверчиво покачал головой, но пошел за ним. Они снова вернулись к холму, спустившись с него, прошли через какой-то парк с засохшими деревьями, потом свернули к покосившимся развалинам бетонного моста.
— В этом месте можно уже разговаривать, — объявил Вик. — Это деловая часть города, здесь практически не было магазинов, только кафе и рестораны, но их давно разграбили. Поэтому если здесь мы кого-то и встретим, то только какого-нибудь одиночку, вроде меня...
— Почему вы все не уходите из города? В деревнях можно выращивать зерно, картошку, то есть нормально жить...
— Ты, что, никогда не проходил мимо деревень? — изумленно посмотрел на него Вик. — Они все сейчас на военном положении, мужики носят оружие, в поле и то работают с ним. Чужих людей к себе не пускают, сначала стреляют, а только потом спрашивают, что и кому надо...
Да им и самим еды не хватает, тракторов нет, точнее они есть, но без соляра они всего лишь груда металлолома, а значит, пашут на лошадях, там, где они остались. А где их нет, пашут на себе. И то, что вырастает, большей частью настолько радиоактивно, что есть это нельзя. А что у вас не так?
— Нет, у нас не так. У нас и трактора есть, и соляр, да и радиоактивные дожди идут не часто. Ты, что, мне не веришь?
— Верю, — пожал плечами Вик. — Только как-то трудно представить, что существует другая жизнь, после того, как видишь это все вокруг каждый день.
— Поверь, другая жизнь существует. Она тоже не простая, трудная, но у людей есть надежда. Все что-то делают, чтобы возродить то, что было разрушено. Правда, все ещё идет война, а, значит, нужны танки, машины для перевозки солдат, нужно топливо. Да и армию нужно кормить, одевать, иначе и воевать станет невозможно.
— А что разве война ещё не закончилась? — удивленно поднял брови Вик. — Вроде бы уже все, что было хорошего в этом мире, уничтожили и разрушили. Или ещё не все?
— Большая война закончилась. А малые, они ещё не скоро прекратятся. Как ты сказал, всем нужно что-то есть, поэтому каждый старается что-то отобрать у соседа. Китайцы, они же не зря Сибирь и Дальний восток не бомбили, они жить там собирались, поэтому нам и пришлось с ними воевать.
— А разве мы их не всех уничтожили? Пока радио работало, были сообщения о том, что мы запустили в их сторону десятка полтора ракет с ядерным зарядом...
— Китайцев до войны было почти два миллиарда, — пожал плечами Майк. — И они готовились к этой войне. У них свои ракеты были, а также самолеты, и танки. Кроме того, у них была построена неплохая противоракетная оборона, она тоже сыграла свою роль.
Вик свернул к реке, вода была мутной, вздувшейся от дождей.
— Воду пить нельзя, — предупредил он. — Тот, кто из неё пробовал пить, уже давно на небесах. Эта река проходит через пару радиоактивных городов, плюс ещё дожди, так что лучше не надо.
— Плохо работает ваша власть. Она уже давно должна была навести здесь порядок.
— Власть далеко, в областном центре, там, куда ты мне предлагал отправиться, — Вик свернул в другой парк, с вывернутыми из земли с корнями деревьями. — А здесь нет никого, да и не может быть. Эти города и села никому не нужны, здесь слишком большой радиоактивный фон, жить здесь можно будет только лет через триста. Порядок и власть начинаются там, где много людей, а здесь нас наберется около сотни, и мы никому не нужны. Потребовались только однажды и то, как пушечное мясо...
— Все-таки университетское образование тебе мешает, понимать то, что происходит. Когда государство попадает в трудное положение, оно в первую очередь бросает в бой тех, кто не очень ему нужен, таков закон войны.
— Вот я об этом и говорю, что разницы никакой нет между государством и бандой, — кивнул Вик. — И то и другое защищает само себя, и легко жертвуют людьми ради своего блага.
— Государство не банда, — возразил Майк. — В государстве все делается по закону.
— В банде тоже, — усмехнулся Вик. — Да и закон один и тот же, закон силы.
— Если бы тебя не защитило государство от китайцев, — фыркнул Майк. — То ты бы был бы уже мертв, или в рабстве.
— Это уж вряд ли, — покачал головой Вик. — На эти земли, пока здесь такая высокая радиация, ни один захватчик в здравом уме не придет. А сейчас мы заходим на территорию ещё одного государства, глава которой Молчун. Он любит тоже, как и мужики в деревнях, тела людей развешивать на своей границе в качестве пограничных знаков. Вон видишь первый знак. Вик показал рукой на столб, на котором действительно висело чье-то тело. Майк привычно перекинул автомат с плеча на грудь.
— А оружие у них есть?
— Есть охотничьи карабины, ружья, ножи, возможно и автоматы, я слышал, что они несколько солдат убили, когда была армейская облава.
Вик свернул к подъезду чудом сохранившегося многоэтажного дома.
— Пройдем подвалом и выйдем на другую сторону, так ближе. Только ради бога тише, в этом доме они иногда бывают, здесь у них склады.
— Очень похоже на западню, — заметил подозрительно Майк. — Учти, если предашь меня, первая пуля твоя.
— Учту. Вик пошел по длинному узкому коридору, заваленной выброшенной старой мебелью. Он, похоже, хорошо знал этот проход, потому что ни разу не споткнулся.
В конце подвала Вик вылез в небольшое окно и помог выбраться Майку.
— Все только начинается, — шепнул он. — Сейчас будет самая опасная часть пути, да и уже светает.
Действительно, небо стало светло серым, и вполне можно было различить все на сотню метров вперед. Они шли по площади, которая почти не была загромождена обломками.
Они уже прошли половину площади, когда со стороны дома, откуда они вышли, раздались крики и свист, потом ответные крики раздались со всех сторон.
— Все-таки заметили, — недовольно покачал головой Вик. — Здесь всегда стоят дозорные от разных банд. Майк вздохнул.
— Про первую пулю для предателя я не шутил. Зря ты сюда меня привел. Я все-таки солдат и неплохой, я с собой на тот свет много твоих приятелей с собой заберу.
Он настороженно огляделся вокруг, стараясь видеть все, что происходит на площади. Он уже для себя наметил путь, по которому будет отступать, и куда он заляжет, чтобы отстреливаться.
— Они мне не приятели. А просто знакомые. Ты только не начинай стрелять раньше времени, сначала будут разговоры. Может быть, мне удастся их убедить нас не трогать.
— Смешно сказал, — усмехнулся Майк, глядя, как на площадь высыпают с разных сторон люди. В основном это были подростки, но были и взрослые мужчины, все они были неплохо одеты для городской банды, но это было понятно, все-таки у них был целый город с магазинами и складами. — Интересно, как ты будешь вести переговоры?
— Они понятливые, и ценят хорошие аргументы, — Вик вытащил из кармана ручную гранату. — А у меня как раз один такой есть. Он выдернул чеку и поднял вверх руку с кольцом, чтобы было всем хорошо видно.
— Так, так, так, — улыбнулся, подходя к ним, высокий мужчина со шрамом через все лицо, рядом с ним шло ещё человек шесть парней с мрачными лицами, у всех было оружие, в основном охотничьи ружья. — Кого мы здесь видим? Это все тот же Вик, и с той же гранатой. А с ним целый ходячий арсенал. Кто это, Вик, и почему мы его не знаем?
— Это мой приятель, и мы тут просто гуляли. Насколько я знаю, это нейтральная территория, или уже все изменилось?
— Пока нейтральная, — согласился Шрам. — Но только пока.
— Ну, тогда мы пошли, если вы не будете против. Рука у меня стала слабая от систематического недоедания, того и гляди разожмется. Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал от случайного взрыва...
— Когда-нибудь я тебя прихлопну за все твои штучки, и твоя граната тебе не поможет, — мрачно проговорил Шрам. — Сейчас шагай, тебе повезло, у нас здесь встреча с Молчуном, поэтому у меня нет времени с тобой разбираться. Но помни о моих словах и лучше мне на глаза не показывайся больше никогда.
— Я запомню, — Вик попятился назад, не отводя настороженного взгляда от Шрама.
Майк шел с ним рядом, нервно теребя затвор. Они отошли всего несколько десятков шагов, как из-за угла дома высыпало на площадь человек двадцать, они были вооружены примерно так же, как и банда Шрама, но Майк заметил автомат у предводителя грузного мужчину с хмурым лицом.
— Что теперь? — спросил шепотом Майк.
— Не знаю, это Молчун, он болтать не любит, — покачал головой Вик. — Если начнется стрельба, то после того, как я брошу гранату, делай все, что считаешь нужным. На меня не оглядывайся, если я останусь в живых, я тебя сам найду, а если нет, то значит, не судьба мне с тобой уйти из этого города.
— Ясно, — Майк расстегнул кобуру с пистолетом.
Но банда Молчуна прошла мимо них, не обратив на них никакого внимания.
— Вот теперь бегом, — скомандовал Вик и побежал к ближайшим развалинам домов. Они проскочили мимо куч мусора, и Вик резко свернул в сторону. Проскочив небольшой палисадник у разрушенного дома, Вик остановился и упал на землю. Майк лег рядом.
— Здесь есть кто-то ещё? — спросил он, настороженно оглядываясь.
— Нет, мы одни. Но лучше пока не двигаться, считай это просто моим предчувствием. Если ничего не случится в ближайшие пять минут, пойдем дальше. Словно в ответ на его слова со стороны площади послышались выстрелы.
— Вот этого мы и ждали, — Вик поднялся и посмотрел на площадь. — Высокие договаривающиеся стороны, похоже, не сумели найти точки соприкосновения, и теперь обмениваются гневными правительственными нотами. Уходим, пока всем не до нас, и как можно дальше.
— Лучше объясни, где мы находимся? — Майк огляделся по сторонам. Уже было достаточно светло, чтобы различать здания и улицы.
— Мы на окраине города, скоро выйдем на широкое шоссе, оно почти без завалов, на полотне только сгоревшие машины.
— Хорошо бы найти хоть одну целую, — мечтательно произнес Майк. — А, если ещё и с полным баком горючего, тогда вообще жизнь станет прекрасной.
— Нам продукты нужны, — заметил Вик. — То, что у меня было в рюкзаке, мы уже съели.
— Ну, это не большая проблема, — пожал плечами Майк. — У меня в рюкзаке сухие пайки, каши, супы. Для приготовления нужна только вода, котелок и огонь.
— Твои припасы пока побережем. У меня здесь недалеко есть небольшое сбережение на трудный день. Только придется зайти на территорию ещё одного государства.
— Что за банда?
— Я уже говорил тебе о мальчишках, их банда состоит из детей и подростков, их не так уж много, но они достаточно агрессивны. Они ко мне неплохо относятся, так что, я думаю, обойдемся без стрельбы.
— Ну, это хорошо, что стрелять не придется. Не хотелось бы убивать детей, да и патроны нужно беречь, у меня осталось всего три магазина к автомату, и столько же к пистолету.
Вик свернул в сторону большого многоквартирного дома и остановился.
— Почему мы дальше не идем? — Майк настороженно огляделся по сторонам. — Ты что-то увидел?
— По этой территории нельзя ходить без разрешения. Подождем, пока о нас доложат.
— Я по-прежнему никого не вижу. Возможно, тебе показалось...
— Сейчас и сам их увидишь, — Вик показал в сторону холма, бывшего когда-то многоквартирным домом.
С него спустилось несколько мальчишек, ловко лавируя между торчащей арматуры, им было лет по тринадцать — четырнадцать, в руках они держали куски труб и ножи. Они, не спеша, направились к ним.
— А ты говорил, что у них ружья, — Майк перебросил автомат на грудь и снял с предохранителя.
— Ружья есть у тех, кто сейчас находится за нашей спиной, — шепнул Вик. — По крайней мере, трое над нами в доме, а двое целятся в нас из подвала.
— Да? — удивился Майк. — Откуда ты это знаешь?
— Я не знаю, я это чувствую. Кстати, ты им очень не нравишься, поэтому веди себя спокойно, а разговаривать буду я.
— Хорошо, — Майк отметил для себя окошко подвала, из которого на них был нацелен ствол ружья.
С такого расстояния заряд дроби был не страшен, но все равно будет неприятно потом выковыривать из себя дробины. Тех, кто бы над ними, он пока не видел, но слышал шепот, и тоже примерно знал, откуда может последовать нападение.
— Что тебе нужно, Вик? — спросил один из мальчишек, подойдя к ним. — И кто это с тобой?
— Мне нужно забрать кое-что из своего старого гнезда, — Вик улыбнулся. — Рад тебя видеть живым, Скелет. А со мной один мой старый приятель.
— Его никто не знает, — произнес второй мальчишка ломающимся голосом. — Он чужой. Мы думаем, что это солдат. Хоть никто из нас не слышал о новой облаве, но чужие глаза нам на нашей земле не нужны. Может, он специально сюда пришел, чтобы все высмотреть и всех нас пересчитать? А потом появятся солдаты и всех нас заберут на войну...
— Я беру ответственность за него на себя, — Вик покосился на окно подвала. — Передай это старшим. Мальчишка посмотрел на окно подвала, потом перевел взгляд куда-то за их спину, и пожал плечами.
— Твоя ответственность не принимается. Ты не можешь отвечать за чужака.
— Я был солдатом, и буду, когда вернусь домой, — сказал Майк. — Облавами моя часть никогда не занималась.
— Нас это не касается, — мальчишка, которого Вик назвал Скелетом, вздохнул. — Уходите, или будем стрелять.
— Я имею право взять свое добро, — покачал головой Вик. — И я никого из вас не выдал, и даже кое-кого спас от Шрама. Мальчишки опять посмотрели им за спину.
— Решения нет, — развел руками второй мальчишка. — Мне нужно посоветоваться со старшими. Он повернулся и побежал к холму, из-за которого пришел.
— Как дела, Скелет? — спросил Вик.
— Болею, — мальчик закашлялся, потом сплюнул в пыль кровавую слюну. — Кашель замучил, наверно, скоро умру. А как ты?
— Не так уж плохо, как могло бы быть.
— А куда ты собрался?
— Я иду с ним, — Вик кивнул на Майка. — Он говорит, что живет в городе, где нет радиации.
— Он тебе наврал с три короба, а ты поверил, — фыркнул мальчишка. — Старшие говорят, что радиации нет только в Антарктиде, но туда пешком не добраться. Кстати, чужак, раз ты был на войне, как там?
— Убивают, — пожал плечами Майк. — К тому же война уже закончилась, можете не бояться, что вас на неё заберут.
— И чем закончилась эта война? Кто победил?
— Мы победили, — ответил Майк, вслушиваясь в шепот наверху, по голосам он понял, что к тем, кто там находился, добавилось ещё двое. — Узкоглазых оттеснили, армию их разбили, заключили мир.
— Понятно, — протянул мальчик. — Глупость, эти все ваши войны. Вы, взрослые, похоже, без них просто не можете.
Из-за холма прибежал второй мальчик, они отошли в сторону и долго шептались о чем-то, потом Скелет снова подошел к ним.
— Уходите. Вас обоих сейчас убьют. Шрам пообещал. Так что вам уже больше ничего не надо. Прощай, Вик и ты солдат.
— Что?! — Майк завертел головой по сторонам. Но он ничего не увидел, и не услышал. Пуля пробила ему легкое, и он упал. Его добили мальчишки ржавыми обрезками труб. Вик умер еще раньше, ему разнесли голову дробью выстрелом из подвала.
Конец. Владимир Лосев © 2005
Обсудить на форуме |
|
