|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Будущее человечества pparbar © 2005 Умножающие печаль Шпагист вошел молча, хмуро взглянул на Мудрона и, так же молча, сел на скамью. Тонкая стенка жилища прогнулась под тяжестью его тела. Звякнула о зеркало, висящая на стене, керосиновая лампа. Вождь поднял взгляд от карты и внимательно поглядел на пришедшего. Тот смотрел невидящими глазами перед собой и ковырял кончиком шпаги пол. На блестящей стали виднелась, уже подсохшая, кровь. Мудрон вздохнул и спросил:
— Что случилось?
— Ничего! — безжизненным голосом ответил Шпагист. — Ровным счетом ничего.
— Да? — хмыкнул Мудрон, — А мне кажется, что ты, вроде, должен быть в командировке?
— Так вот и вернулся! Неожиданно! — начал злиться гость.
— Ну-ну? — заинтересовался хозяин. — Это я понял. И что дальше?
— А ничего! Прихожу домой, а в моей кровати... На моей жене... Эрекционер... — Шпагист сокрушенно махнул шпагой. Сталь со свистом рассекла воздух.
— Так... И что он сказал? — от удовольствия Мудрон весь подался вперед, с напряженным вниманием вслушиваясь каждое слово.
— А что он мог сказать... — гость процитировал: — » Извини, Шпагист, но это совсем не то что ты думаешь!». — и подняв голову, с болью в глазах, поглядел на друга — А сам, сволочь, с трудом трусы натягивает на свой эрегированный пенис...
— Ну а ты?
— А что я... Ну, ткнул его два раза шпагой... — от болезненного воспоминания пришедший замотал головой. — Хотел пенис ему отрубить, да Горгона крик подняла: «Да что ты делаешь, да как ты можешь! Да тебе убить человека — раз плюнуть!»
— И что ты ей сказал? — Мудрон, чтоб не засмеяться, начал непроизвольно, с усилием тереть губы.
— А что ей скажешь? Разве ей что-нибудь докажешь? Отрубил ей голову. С одного удара. Вот так!
И гость махнул шпагой, показывая, как он рубил по шее. Сейчас сталь просвистела не так долго и протяжно, как в первый раз. Нет, в этот раз звук был мощнее, тоньше и энергичнее. От таких ударов головы падают с плеч, как кочан капусты, со стуком катясь по полу.
— Вот это да-а! — с восхищением и восторгом протянул Мудрон. — Здорово! — Это ж сколько у нее теперь голов-то будет?
— Было четыре... Одну отрубил... Еще две выросло. Значит теперь пять всего. — сокрушенно махнул рукой Шпагист. — Горгона она и есть Горгона. Медуза чертова!
— Брось ты ее, да дело с концом! — посоветовал Мудрон. Кожа на его лбу собралась во множество мелких морщин. — Ну что ты в самом деле?
— Да не могу я! — страдальчески скривился Шпагист и повел своей шпагой. — Не могу. Люблю я ее, змею подколодную. Ничего с собой не могу поделать. А она, сука, как будто специально издевается. Нет, ну хочешь ты изменять, так изменяй так, чтоб я не знал. Неужели так трудно? Другие же направо и налево, и ничего! Живут же! А эта... — он, махнув шпагой, согнулся, как от боли в животе и замер, глядя перед собой в земляной пол.
— Да-а-а... — многозначительно протянул Мудрон. Сказать было ему нечего. Да и что тут скажешь? Любовь это любовь. Любовь зла. И еще — она не выбирает. А как помочь другу в такой ситуации? Нет, тут ничем не поможешь. Единственно, что можно сделать, это сесть рядом и положить руку на плечо. Хоть никакая, а поддержка. Так Мудрон и поступил. Сел рядом, положил на плечо Шпагиста руку и замолчал, сопереживая и чувствуя, как того корежит от мучительной, режущей боли, которая бывает только от несчастной любви.
В этот момент, где-то рядом, заревел Крикун:
— Еду-ут! Яйцеголовые! Еду-у-ут!
— Чего ж так орать-то! — Мудрон вскочил со скамьи, чтоб придержать на столе бутыль с водой. Та тряслась на самом краю, грозя упасть на пол. — Ведь и так хорошо слышно... — он огляделся по сторонам, — Черт! Где же он?
Дробовик валялся под столом. Вытащив его оттуда, и, сняв со стены пачку с патронами, хозяин дома посмотрел на друга. Тот, не обращая ни на что внимания, все так же неподвижно сидел, вперившись взглядом в пол.
— Пойдем! — сказал ему Мудрон, задержавшись в дверном проеме. Тот никак не реагировал. Несколько долгих мгновений вождь смотрел на него, раздумывая что с ним делать. Покачав головой, подошел к переживающему свое горе Шпагисту и тронул его за плечо:
— Пойдем! Слышишь? Шпагист?
Тот поднял недоуменный взгляд:
— А? Что?
— Яйцеголовые едут. Пойдем!
— А? Да... Конечно... — гость встал с места и складывая шпагу в руку, последовал за вождем.
Крикун, с трудом сдерживая возбуждение и свой трубный бас, доложил:
— Глазастик заметил, на броневике едут. Одиннадцать километров отсюда...
— Броневик какой? Колпак стеклянный? — Мудрон быстро шагал по лесной тропе, переступая через сушняк, в обилии валяющийся под ногами.
— Стеклянный. Два пулемета и маленькая пушка сзади. — гудел Крикун.
— ЖЕ-14. — отметил вождь.
— Что? — не понял соплеменник.
— Пушка ЖЕ-14. Бронебойные снаряды, с большой кумулятивной энергией, — пояснил было Мудрон, но тут же спохватился, — Да это не важно! Давай всех к 17 участку. Будем делать засаду. А ты Шпагист, бери Дровосека, Лизуна и Быка. Положите пять-шесть деревьев. Ну, я показывал как, помнишь?
— Помню. — ответил Шпагист. — Я знаю.
Проводив сочувственным взглядом поспешившего носителя шпаги, Мудрон вышел на обочину хорошо наезженной дороги, которая здесь выгибалась из степи, захватывая часть леса, и дальше вновь уходя в жаркое, пыльное марево.
Тут его уже ждали. Роли были расписаны заранее, потому оставалось отдать последние распоряжения:
— Дристуны, готовы?
— Готовы! — подтвердили трое соплеменников.
— Ну, давайте ребята! Не подкачайте! Вы у нас главная надежда.
— Да ладно тебе, Мудрон, — успокил его старший Дристун. — Когда мы тебя подводили? Сделаем все как надо. Не впервой! — и они, не спеша и основательно, зряче ставя ноги на опорные точки, полезли вверх по большим деревьям. Ветки этих великанов широко распростерли свои объятия во все стороны. В том числе и над дорогой.
Через пару минут из леса приволокли шесть деревьев и положили поперек лесного участка пути. Конечно, машину такого класса, как та, что сейчас пылила по дороге, это не остановит, но на несколько мгновений скорость замедлит. А большего и не требовалось.
Засада была готова. Оставалось только ждать. Мудрон осмотрел диспозицию, проверил: все ли на своих местах. Поднял голову вверх. Сквозь чахлые ветки деревьев виднелись голые задницы Дристунов. У одного из них по внутренней части бедра проходил глубокий, жуткий шрам. Мудрон покачал головой и, наконец, услышал звук двигателя. Сначала он был тих и приглушен, но постепенно становился все сильнее и резче. А затем из-за поворота вывернул и сам броневик. Пластиковая кабина блестела на солнце и было видно, что в ней сидят два человека. Тот, что был за рулем, увидев поваленные деревья, рефлекторно притормозил, что б не перевернуться и машина, сбавив ход, начала своими гусеницами перемалывать лежащие на дороге стволы. В это время, сидевшие наверху Дристуны принялись за дело. Едкая кислота, мгновенно и разрушительно действующая на металл, полилась вниз, прожигая листву. Конечно, стеклопластик она взять не могла, но несколько капель попали на корпус в том месте, где располагался двигатель. Железо зашипело, закипело, в нем образовались дыры. Кислота тут же просочилась в них, упала на двигатель, прожгла головку блока, сам блок, поршень, маховик и газораспределительный вал. После чего двигатель, зачавкавший, застучавший, окончательно и бесповоротно заклинило. Машина прокатилась еще несколько десятков метров по инерции и остановилась. Пыль медленно оседала, садясь на стеклянную кабину, на металлический корпус, на стволы пулеметов и пушки.
Люди в броневике пытались понять, что произошло. Сначала бзикнул стартер, но не сумев провернуть коленчатый вал, скис, судорожно затрещав на прощание реле. Одновременно с этим очищающая жидкость брызнула на купол, превращая пыль в грязь. Тут же выскочили механические щетки смывая эту грязь с прозрачной поверхности. Проезжающим необходимо было, как можно быстрей разобраться в ситуации. Но было поздно. Шпагист с Лизуном уже одели на торчащие стволы оружия «клещи», фиксируя их в статичном положении. Теперь те нельзя было сдвинуть в сторону или навести вниз. Теперь из них можно было стрелять только в одну точку.
Сидевшие в броневике наконец сообразили, что попали в засаду. Пулеметные очереди ударили вперед по верхушкам деревьев, сбивая с них ветки и листья, а пушка харкнула бронебойным в обратную сторону, и дерево, стоящее на обочине, взорвашись корой и древесиной, начало оседать на землю. Крона с шумом и хрустом ударилась о землю.
Нападавшие, собравшиеся вокруг машины, засмеялись. Гулко забухтел Крикун. Загоготали Бык с Лизуном. Дристуны смеялись тоненько и звонко. Лишь Шпагист молчал и смотрел куда-то вдаль, поверх поверженного броневика. На глазах его была заметна тонкая пленка печали. Мудрон вздохнул, глядя на него, затем повернулся к попавшим в засаду и усмехнулся:
— Сдавайтесь, яйцеголовые! Может быть тогда мы оставим вас в живых.
— Да как вы смеете! — закричал один из осажденных. Его красноватые глаза захлопали белыми ресницами, и он завертел вокруг лысой головой, разглядывая неприятеля. Вид у него был недовольный и решительный. Похоже он еще не понимал как они влипли. Не понимал этого и второй, со строгим пробором на голове, в очках с зелеными линзами. Он почему-то решил что главный здесь Крикун и потому закричал, обращаясь именно к нему:
— Вы не имеете права!
— А вы имеете? — вкрадчиво поинтересовался Мудрон, кладя руку на стеклопластик и вглядываясь в глаза пленников. — Вы имеете право делать людей несчастными? Ведь вы же не так просто выперлись из своего города, чтоб проехаться по округе? Ну-ка, что там у них в багажнике? — он сделал знак.
Вперед выдвинулся Бык. Он легким движением вытащил из-за спины лом. Затем таким же легким движением поднес его к корпусу броневика. Лизун направил железное острие в щель. После чего Бык легко и плавно надавил на рычаг. Металлические поверхности скрипнули и дверь багажника отвалилась вниз. Из него на дорогу посыпались ноутбуки, телевизоры, радиоприемники. Выпало несколько упаковок с книгами и прочая мелочевка: компакт-диски, флэшки, накопители.
Сидящие в машине заерзали. Вид Мудрона был страшен. Его лоб прорезали две огромные, поперечные морщины, губы сжались в жесткой усмешке, а глаза смотрели пристально, не мигая. Даже соплеменники притихли и отступили в стороны.
— Ну, что голуби? — спросил вождь у пленников, и поднял с земли тонкий, как лист ватмана, телевизор. — И вы утверждаете, что мы не имеем права? Значит вы испоганили планету, превратили одну половину человечества в уродов, из второй сделали сброд рефлексирующих дегенератов, ни во что не верящих и ничего не любящих, а теперь еще пытаетесь и этих несчастных раздавить полностью, ради вашего хваленного прогресса...
— Да что вы в самом деле! — закричал из кабины альбинос. — Никого мы не пытаемся раздавить. У нас обычная миссия. Мы везем людям предметы, которые нужны каждому человеку. Информация решает все! Неужели вы не понимаете, что только знания помогут людям выжить, сделать их лучше и счастливее...
— Вот как! — притворно удивился Мудрон, комкая левой рукой экран телевизора. — Скажите, так может вы умеете радоваться жизни? Например так, как радуются ей они? — он показал на людей его окружавших. — Что вы чувствуете от дуновения ветра? Когда воздух легко скользит по коже... Дискомфорт от охлаждения? А что вы ощущаете при виде солнечного утра? Неприязнь от мысли, что нужно вставать и идти на работу? А какие чувства у вас возникают от запаха дыма костра? Что нужно держаться поближе к огнетушителям? А что вы слышите в звуке журчащей воды? Напоминание о просроченных счетах за воду, канализацию и отопление? А можете ли вы любить? Любить так, чтоб от любви было больно? Не можете! Разве может компьютерная программа любить своего пользователя? Не может! И вы как компьютерные программы, никого не любите, а только все роетесь, роетесь в себе, в окружающих, в окружающем вас мире, ищите знания, находите, затем пичкаете ими друг друга. А наевшись до отвала информациий, начинаете раздуваться от чувства собственного достоинства и превосходства. И раздушись до катастрофических размеров вы пытаетесь учить других. Вы думаете, что вы самые мудрые и разумные не только на Земле, но и всей вселенной. Что ваше понимание мира является единственно верным и рациональным. И когда вы доходите до этого уровня мышления, то садитесь на свои броневики, самолеты, танки, авианосцы и начинаете доносить свои знания до других. До тех кто еще умеет чувствовать, что дуновение ветра приятно. Что запах костра невыразимо сладок и тонок. Что любовь это не только боль, но и огромное счастье...
— Вы не правы! — закричал из кабины альбинос. — Знания всегда служили на пользу человечеству. Ведь благодаря информации об окружающей действительности, люди увеличили продолжительность жизни, победили многие болезни и живут в комфорте...
Мудрон поднял ладонь, останавливая оппонента:
— Из-за ваших попыток поднять человечество на новый уровень развития и комфорта, некоторые мои друзья здесь, не могут нормально испражняться. Они вынуждены делать это в таких позах, в которых это происходит максимально безопасно для них и окружающих. А вы знаете что из-за вашего «блуждающего» гена, его сын, — Мудрон показал пальцем на Дристуна, — Плюется кислотой, почище всякой змеи. А его дочь, — вождь показал на Лизуна, — Может просачиваться в любую щель. Как расплавленный пластилин. А еще у нас есть паренек, который может питаться только высасывая кровь у животных. Вы думаете ему это нужно?
— Но как вы не поймете! За ускорение научно-технического прогресса нужно платить! Иногда эта плата бывает высока, но ведь и выгода бывает огромной! Сколько людей в древности умирали от инфекций и вирусных заболеваний, а теперь?
— А сколько их умерло от техногенных катостроф? От нервного переутомления и истощения? А сколько просто сошло с ума? А скольких уничтожили с помощью новейших вооружений? Сравнимы ли цифры? А вас это ничему не научило! Вы продолжаете кричать о том, что знания это благо, и вместо того, чтоб получать удовольствие от каждого мгновения жизни, жить полноценно и насыщенно, вы ковыряетесь в своих компьютерах, изучаете ваши книги, смотрите телевизоры и слушаете радио, для того, чтобы в один гнусный день понять, что вся ваша жизнь полное дерьмо и абсолютная бессмыслица!
Мудрон не стал дальше слушать, что отвечают из кабины враги. Он осмотрел барахло лежащее под ногами. Среди груды компакт-дисков с яркими обложками и мелких белых флэшек, затесалась упаковка в бумажной обертке, стянутая пластиковой лентой. Он ударил по ней ногой. Бечевка лопнула, обертка порвалась и оттуда выскользнуло несколько книг. Он зацепился взглядом за одну из них и его брови удивленно поднялись вверх. Вождь посмотрел на сидящих в броневике, на своих соплеменников и... захохотал. Широко открыв рот и подняв лицо к небу, он от души хохотал. Грудная клетка его ходила-ходуном. Отсмеявшись, поднял книгу, развернул, нашел нужную страницу. А затем громко и отчетливо, чтоб слышали сидящие в кабине, процитировал:
— Во многом знании — много печали. Кто умножает знание — тот умножает скорбь.
Те обреченно посмотрели друг на друга. Затем очкарик встрепенулся, повернулся к вождю и прокричал:
— Я вас узнал. Вы... Вы...
— Это не важно! Теперь это уже не имеет никакого значения. Ни для вас, ни для меня... — махнул рукой Мудрон.
Напарник очкарика, альбинос, чувствуя, что наступает развязка, тоже закричал:
— И все равно, только знания несут людям тепло и свет! Только знания помогут людям. И вы ничего не добъетесь, пытаясь остановить нас. Остановить информацию бесполезно и бессмысленно. Придут другие и они...
Вождь не слушал. Он повернулся к своим людям, — Писун здесь?
— Здесь, конечно! — вперед вышел худой, долговязый Писун. Он горделиво оглянулся вокруг, давая понять, что сейчас он самый нужный в племени человек.
— Давай, два литра отольешь?
— Два? — самоуверенно возмутился Писун, — Да я и два с половиной смогу выдать!
— Ну, так давай!
Писун, приспустив штаны и вытащив свое хозяйство, начал обливать броневик.
— Здесь полей! И здесь! — указывал Мудрон. Когда струя истончилась, а затем сошла на нет, укоризненно заметил, — А ведь и полутора не выдал! А еще два с половиной обещал, трепач!
Окружающие засмеялись, а Писун смутился:
— А че? Да тут может и больше будет. Мы же не мерили.
Мудрон махнул на него рукой и скомандовал:
— Зажигалку! Здесь Зажигалка?
— Здесь я! — из толпы вышел еще один член племени. Разминаясь, он пощелкал пальцами, высекая фейрверки искр: — Зажигать?
Горючие выделения вспыхнули и, с гулом набирая мощь, начали выбрасывать из себя огромное количество тепловой энергии. Все, прикрыв глаза и лица ладонями, начали пятиться назад, наблюдая как огонь охватывает компакт-диски, корпуса приемников, ноутбуков, телевизоров. Как начинают тлеть книги. Черный дым повалил из кончиков пламени.
Мудрон встал рядом со Шпагистом и положил руку ему на плечо:
— Ну, как ты?
— Нормально. — ответил друг, глядя сквозь пальцы на пламя.
— Не переживай. Понемногу все пройдет.
— Я знаю. — Шпагист повернул к нему лицо. Глаза его были спокойны и в них уже не было прежней боли, — Спасибо, Мудрон!
Вождь пожал его плечо и повернулся к горящему броневику.
Конечно, металл и стеклопластик негорючие вещества. До определенной температуры. Но потом и они, нагревшись, начинают сначала плавиться, а затем и гореть, податливо и ярко. И тогда, даже в солнечный день, становится отчетливо видно, что из знаний, действительно исходит много тепла и света...
pparbar © 2005
Обсудить на форуме |
|
